чтобы коснуться ладонями его головы. А он, словно завороженный,
неподвижно смотрел на ее прекрасный стан, обнаженные плечи и
руки, одновременно охваченный необычайным волнением и ледяным
страхом.
- Стань моим! Полюби меня! - со стоном прошептала она, откидывая
назад голову и полураскрывая губы.- Подари мне свою кровь, чтобы
укрепить мою молодость и вернуть мне силы к вечной жизни. Я и
тебя сделаю бессмертным! Я научу тебя мудрости всех минувших
эпох, открою тебе секреты, что в темных безднах под этими
святилищами пережили века. Ты станешь королем моего народа,
живущего среди древних гробниц, окутанных вечной ночью. Я
властвую уже над сотнями жрецов, чародеев и рабов, с криком
прошедшими врата смерти. Но мне нужен настоящий мужчина. Стань
моим, варвар!
Она опустила свою темную голову ему на грудь, и у самого
основания шеи Конан неожиданно ощутил сильный укус. Отброшенная
мощным толчком, Акиваша распростерлась на ложе.
- Чертова вампирица!
Из ранки на шее текла тонкая струйка крови.
Разогнувшись, как пружина, она вновь поднялась с ложа и сделала в
его сторону выпад, словно пытаясь удержать его. В ее огромных
глазах пылали желтые огни. Полуоткрытые губы обнажали острые
белые зубы.
- Глупец! - прошипела она.- Ты думаешь, что тебе удастся уйти от
меня? Да нет же: ты останешься здесь и здесь же сдохнешь! Я
завела тебя глубоко под святилище, и самому тебе никогда не найти
дороги обратно. И не миновать тебе тех, кто стережет эти коридоры
и тоннели. Если бы не я, "дети Сета" уже давно сожрали бы тебя!
Глупец! Я еще напьюсь твоей крови!
- Держись подальше, а то костей не соберешь! - прохрипел Конан,
еле сдерживая дрожь и отвращение.- Может, ты и действительно
бессмертная, но сталь тебя одолеет.
И с этими словами он стал отступать к дверям, через которые они
вошли сюда. Но не успел он сделать и двух шагов, как неожиданно
наступила темнота. Пламя единственной свечи угасло, причем, как
это случилось, он не понял - Акиваша до нее не дотрагивалась. А
из темноты вновь донесся злой смех вампирицы, отдающий вечным
покоем адских гробниц. Обливаясь холодным потом, циммериец стал
шарить по стене рукой в поисках двери и, нащупав какую-то,
вырвался прочь, даже не задумавшись, та ли она. У него сейчас
была лишь одна мысль: бежать подальше от этой страшной комнаты,
что уже много столетий была домом прекрасной и отвратительной,
живой и мертвой одновременно и, несомненно, дьявольской твари.
Бегство по черному извилистому тоннелю было настоящим кошмаром.
Было слышно, что отовсюду - спереди, сзади и по бокам - кто-то
ползет к нему, а временами еще доносилось эхо ужасного смеха,
слышанного им в комнате Акиваши. Даже не вытирая струящийся по
лицу пот, он наносил удары ножом на любой подозрительный звук,
или туда, откуда, как ему казалось, кто-то движется. Изредка
клинок попадал во что-то, что на ощупь казалось материей, но это
могла быть и обычная паутина. И, наконец, беглеца охватило
паническое предчувствие, что он попал в ловушку, откуда ему уже
не выбраться и где с ним теперь расправятся клыки и когти
невидимых демонов. И, кроме стальных тисков отчаянья, его
преследовала еще мысль, обязанная своим происхождением
открывшейся ему правде: легенда об Акиваше была очень старой, и,
с ходом времени в зловещих рассказах о ней облик ее стал
представляться очень идеалистично - как цветок вечной молодости.
Для большей части мечтателей, поэтов и менестрелей она была не
столько страшной княжной, сколько символом бессмертной красоты и
юности, живущей вечно в заоблачной обители богов. Правда была
куда страшнее. Источником вечной жизни оказался отвратительный
грех. И это порождало жгучую боль разочарования и крушения
идеалов юности: словно золото и цветы, так заманчиво зовущие
издали, на деле оказались грязным болотом и свалкой. Теперь все
его попытки стали казаться ему бессмысленными и бесполезными, и
взамен появилось ощущение фальши всех человеческих взглядов на
мир.
Теперь сомневаться не приходилось - его неуклонно настигали, и
преследователи двигались в темноте гораздо быстрее его самого. За
спиной раздавались шорохи, которые явно не могли быть изданы ни
человеческими ногами, ни лапами обычных зверей. Осознав
безвыходность своего положения, он решил обернуться и встретиться
с невидимым им противником лицом к лицу. Но все отзвуки
неожиданно стихли, а сам он, вновь повернувшись и продолжив свой
путь, вдруг разглядел где-то в глубине длинного коридора,
впереди, слабый отсвет.
В ОБИТЕЛИ МЕРТВЫХ
Конан стал осторожно продвигаться в направлении источника света,
одновременно прислушиваясь, не раздается ли за спиной шум погони.
Но ничего не было слышно, хотя, как он чувствовал, тьма была
полна жизни.
Источник света не стоял на месте - было видно, что он
передвигается, нелепо и гротескно подпрыгивая. А потом, наконец,
стала ясна причина этого. Тоннель, которым двигался Конан, в
некотором отдалении пересекал более широкий коридор, по которому
сейчас шла необычная процессия - четверо высоких худощавых мужчин
в черных распахивающихся на ходу накидках с капюшонами. Все они
опирались на длинные посохи, а предводитель их держал над головой
факел, сиявший удивительно ровным светом. Как вереница
привидений, они пересекли поле зрения циммерийца и вновь исчезли,
оставив после себя лишь слабеющее по мере ух удаления свечение.
Облик их был достаточно удивителен - они не напоминали ни
студжийцев, ни вообще кого-либо из других ранее виденных Конаном
рас. Можно было даже усомниться - люди ли это: они производили
впечатление духов, неслышно крадущихся по страшным извилистым
коридорам.
Так как в положении, котором он сейчас оказался, выбирать было не
из чего и, кроме того, при наступлении темноты за спиной его
вновь возобновились шорохи, Конан стремглав побежал вперед, за
таинственными незнакомцами. Он свернул в коридор, по которому они
только что прошли, и заметил огонь, освещавший этой процессии
дорогу. Следуя за ней на безопасном расстоянии и внимательно
следя за действиями незнакомцев, он успел заметить, что их
удивительные фигуры неожиданно остановились и сбились в кучу. Он
тоже остановился и прижался к стене. А они теперь развернулись и
пошли в обратном направлении, словно решив возвращаться по той же
дороге. Ничего не оставалось делать, кроме как быстро свернуть в
первый попавшийся темный проем какого-то хода и спрятаться там.
Осторожно осмотревшись в ставшем уже привычным полумраке, король
Акулонии убедился, что ответвление это идет не прямо, а почти
сразу же сворачивает круто в сторону. Поэтому, укрывшись за
первым поворотом, где его не могли заметить таинственные
преследователи, он стал ждать.
И вдруг у себя за спиной он услышал низкое гудение, напоминавшее
шум множества человеческих голосов. Резко обернувшись и пройдя
немного по направлению к источнику звука, он убедился, что его
предположения оказались верными. Конан моментально отказался от
первоначального плана бегства отсюда по следам необычной компании
и решил идти на голоса, чтобы разобраться, что там происходит.
Миновав еще несколько поворотов, он, наконец, увидел рассеивающие
темноту отблески света и вышел в широкую галерею, в
противоположном конце которой в свете факелов были заметны
широкие двери. По левой стене галереи куда-то вверх поднималась
узкая лестница, на которую, послушавшись какого-то внутреннего
голоса, и ступил Конан. Голоса доносились из-за этих самых
дверей, и звуки их постепенно ослабевали по мере его восхождения
вверх по ступеням. Одолев последние из них, циммериец увидел
перед собой низкие двери, толкнув створки которых, он попал в
огромный зал, освещенный каким-то необычным сиянием. Он стоял на
узком балконе, нависшем над помещением огромных, колоссальных
размеров. И неожиданно понял, где находится - ему приходилось
слышать об этом месте в леденящих душу рассказах. Это была
Обитель Мертвых, которую, кроме молчаливых жрецов Студжии, видели
очень немногие. Выдолбленные в черном камне ряды ниш заполняли
фрески и расписные саркофаги. Ниши эти тянулись вдоль всех стен,
и ряды их терялись где-то далеко во мраке, а самые верхние ярусы
их исчезали высоко под потолком. Тысячи резных каменных масок
спокойно и безучастно глядели вниз, где, незначительная и
малочисленная по сравнению с присутствующей здесь армией мертвых,
стояла жалкая кучка живых людей.
Десятеро из них были жрецами, в которых, несмотря на то, что они
сняли маски, Конан узнал своих спутников похода к пирамиде. Они
окружили высокого человека с орлиными чертами лица, что стоял у
черного алтаря, на котором лежала мумия в истлевших бинтах. А сам
алтарь, казалось, был залит живым огнем, что, пульсируя и мерцая,
отбрасывал на камень рваные отблески. Это ослепительное сияние
исходило от лежащего тут же, на алтаре, красного драгоценного
камня и придавало лицам стоявших рядом жрецов трупную бледность.
И, глядя вниз, Конан неожиданно ощутил на своих плечах груз
пройденных им долгих миль пути, всех дней и ночей этого трудного
похода, и стал раздумывать, в какой момент лучше напасть на
мрачных жрецов, чтобы пробиться с помощью ударов ножа через их
строй и завладеть камнем. Пальцы его нетерпеливо сжались в
кулаки, но он сдержал себя и пока остался стоять в тени каменной
балюстрады. Еще раз внимательно осмотревшись, он заметил, что
вниз с балкона ведет еще одна лестница - она тесно прижималась к
одной из стен зала и сейчас была скрыта тенью. Кроме того, он
убедился, что здесь, в зале, нет больше никого из других
служителей культа или верующих - только небольшая группа людей,
окружившая алтарь.
В огромном пустом зале голос высокого жреца разносился громко и
зловеще:
-...и вот эта весть пришла к нам, на юг. О ней шептал ветер, о
ней кричали с небес птицы, ее передавали друг другу ночные совы,
змеи и нетопыри, населяющие древние развалины. Ее узнали оборотни
и вампиры, и демоны мрака. Ночь черных бездн проснулась и
тряхнула своей тяжелой гривой, а на дне глубочайших пропастей,
где царит вечная тьма, загудели бубны, и эхо далеких незнакомых
криков испугало людей, идущих в ночи. Ибо Сердце Арумана вновь
увидело свет, чтобы, наконец, выполнить свое предначертание.
Не спрашивайте меня, как я, Тутотмос из Кемии, новый Князь Ночи,
сумел услышать эту новость раньше Тот-Аммона, мнящего себя
владыкой всех чернокнижников. Эти секреты не предназначены даже
для таких ушей, как ваши. Но Тот-Аммон теперь перестал быть
единственным Магистром Черного Круга!
Получив эту весть, я немедленно отправился на поиски Сердца,
неуклонно движущегося на юг. Оно было, как магнит, что неумолимо
притягивал меня. Оно плыло по реке человеческой крови и несло с
собой смерть. Кровь дает ему силы, кровь притягивает его к себе.
И наибольшей мощью оно обладает в тот момент, когда, вырванное из
мертвых рук только что убитого предыдущего обладателя, лежит в
окровавленных ладонях убийцы. Всюду, где оно пылает, - льется
кровь, рушатся королевства и силы природы несут хаос и
разрушение.
И вот теперь я, новый повелитель Сердца, тайно призвал вас, самых
верных мне людей, чтобы разделить с вами власть нового черного
королевства, королевства завтрашнего дня. Этой ночью рухнут оковы
Тот-Аммона, давно связывавшие нам руки, и мы возродим древнюю
империю.
Но кто я такой, Тутотмос, чтобы знать, какие таинственные силы
кроются в алых глубинах Сердца? Эти секреты утеряны три
тысячелетия назад. Но мы узнаем их. Их поведают нам они!..
И он широким жестом указал на ряды безмолвных саркофагов.
- Видите? Они спят, глядя на нас мертвыми глазами своих мраморных
масок. Короли и королевы, властители и жрецы, чернокнижники и
аристократы древней Студжии - из пропасти десятков тысяч лет!
Прикосновение Сердца разбудит их от вечного сна...
Долго, очень долго Сердце находилось здесь, в древней Студжии.
Здесь был его дом на протяжении многих тысяч лет, прежде чем оно
было увезено в Архерон. И древние знали его таинственные
