черты лица и просторный плащ не оставляли в этом никаких
сомнений. Он спокойно направился в сторону пирса; и в тот
момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки,
Конану показалось, что у студжийца под одеждой укрыта свеча, но
блеск этот тут же вновь исчез.
Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше,
ко все еще открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому
Сейеру и спросить, в какой из комнат ночует Беллосо, но потом
решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе
лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед
входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он
вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у
разбойников из Заморья, подсказали ему, что дверной засов был
выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые
металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое
удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей
округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем
недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Сейер обязательно
приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.
Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал
в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и
несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан
смертью. Так чуяли смерть дикие звери,- не угрозу, а лишь только
что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме
чего-то тяжелого и податливого. Охваченный внезапным волнением,
он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать
обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с
огнивом. И через несколько секунд король Акулонии понял, где
находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и
лавка - убогая обстановка этой квадратной
комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал
Беллосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко
открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок.
Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч
в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения.
Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь,
перечеркнутую четким черным отпечатком ладони.
Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке
его зашевелились волосы.
-А, черт! - пробормотал он. - Черная ладонь Сета!
Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету
зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Студжии... И
тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща
таинственного студжийца, только что вышедшего из гостиницы.
- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него!
Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Беллосо и украл
Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его
догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что
все это - не случайность, и черная студжийская галера вошла в
порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что
Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более
неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить
здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением
открытой пустой ладони.
Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан
по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил
лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается
группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил
размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел
понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки -
вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил
наружу.
Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но
они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он
различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то
теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от
бегущих за ним по пятам незнакомцев.
На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно
забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он
со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип
снастей и заметить темный силуэт отходящего корабля.
Клубящийся над водой туман скрыл звезды, и Конан тщетно пытался
разглядеть что-либо на черной поверхности воды, стоя на сыром
песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое,
набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили
ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости:
это студжийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой
камень, значащий для него то же самое, что и трон Акулонии.
С громким проклятием он сделал шаг вперед, уже готовый
расстегнуть ремни панциря и сбросить его, чтобы поплыть за
уходящим прочь кораблем... Но вдруг обернулся, услышав шаги, -
преследователи быстро приближались. Первый из них тут же упал,
сраженный молниеносным ударом меча, но остальных это не
остановило. Темноту озарил матовый блеск клинков. Он сделал еще
один выпад, раздался крик, и по рукам его стала стекать кровь,
брызнувшая из чьего-то распоротого живота. И в это мгновение до
него долетел какой-то знакомый глухой голос, призывающий
нападавших атаковать. Оценив обстановку, Конан пробился через
град ударов, и, когда порыв ветра на долю секунды развеял пелену
тумана, увидел перед собой высокого худощавого мужчину с большим
темным шрамом на щеке. Яростно просвистевший меч циммерийца
развалил череп худого, как гнилой орех.
Но неожиданно слепой удар чьего-то топора попал ему в шлем, и в
глазах вспыхнули снопы ярких искр. Конан рванулся в эту
сторону и ощутил, что меч его тонет в чьем-то теле, задергавшемся
в агонии. Он отступил, но споткнулся о лежавшее на песке тело, а
дубина одного из нападавших сбила с его головы и без того уже
погнутый шлем, и второй удар пришелся уже по обнаженной
голове.
Король Акулонии беззвучно рухнул на песок. В темноте громко и
хрипло дышали волчьи фигуры убийц.
- Давай отрубим ему голову,- произнес один.
-Да оставь ты его в покое! - сквозь зубы отозвался другой.
- Лучше помоги мне перевязать рану, чтобы я не истек кровью.
Прилив и так унесет его в море - он же лежит у самой воды. И к
тому же - у него раскроен череп, и никто бы не смог выжить после
такого удара.
- Помогите снять с него кольчугу,- предложил третий. - Получим за
нее хотя бы несколько монет. И быстрее - вон идут какие-то пьяные
мерзавцы. Уходим!
В темноте раздалось беспокойное кряхтение, а потом - стихающий в
отдалении топот ног. Пьяное пение загулявших матросов продолжало
приближаться.
Ожидая у себя в комнате вестей, Пабло нервно ходил перед окном,
выходящим к морю, и вдруг что-то заставило его резко обернуться.
Он хорошо помнил, что надежно запер дверь в коридор, но, тем
не менее, она беззвучно отворилась и в нее вошли четверо
незнакомцев. Много удивительного встречал купец в своей жизни,
но такого - никогда. Эти люди были высоки и худощавы, с
золотистого цвета округлыми лицами, оттененными капюшонами
длинных черных накидок. В руке у каждого из них был длинный
посох.
- Кто вы? - спросил Пабло глухим, сдавленным голосом. - И чего вы
здесь хотите?
- Где Конан, что был королем Акулонии? - спросил его самый
высокий из четверых, а его бесстрастный голос привел купца в
дрожь.
- Я не понимаю, о ком вы говорите, - сглотнул он, ошеломленный
необычным видом своих посетителей. Я не знаю такого человека!
-Он был здесь, - продолжил тот же незнакомец, не меняя тона.
- Его конь стоит во дворе. Скажи нам, где он, но не лги.
- Гебаль! - заорал Пабло и, пятясь, уткнулся спиной в стену.-
Гебаль!
Китайцы неподвижно смотрели на него.
- Если ты еще раз позовешь своего раба, умрешь, - предупредил его
один из непрошеных гостей, пытаясь сдержать новый крик купца.
- Гебаль! - завыл Пабло.- Где ты, скотина?! Здесь убивают твоего
господина!
За дверью раздались быстрые шаги, и в комнату вбежал Гебаль -
коренастый мужчина с густой черной бородой. В руке его блестел
короткий широкий меч.
Он тупым взглядом окинул четверых незнакомцев, не понимая,
откуда они взялись, и только сейчас сообразил, что ненадолго
задремал на охраняемой им лестнице, хотя до этого он ни разу на
службе не спал. Господин его продолжал истерически верещать, и
он, как атакующий бык, ринулся на незваных гостей, занося для
удара меч. Но ударить он не успел.
Навстречу ему резко вылетела рука в черном рукаве, далеко вперед
выбрасывая длинную палку. Конец ее, казалось, лишь слегка
коснулся широкой груди нападавшего и тут же отскочил. Все это
напоминало молниеносную атаку змеи.
Гебаль остановился, как вкопанный, будто наткнувшись на невидимый
барьер: голова его упала на грудь, меч выпал из ослабевших
пальцев, а затем упал и он сам, причем так, словно тело его было
совершенно без костей. Он был мертв.
Пабло побелел, как мел.
- Не кричи больше, - произнес высокий. - Твои слуги крепко спят,
но если ты их разбудишь, все они умрут, и ты вместе с ними. Так
где Конан?
- Он ушел в гостиницу Сейера, в порт, искать зингарийца Беллосо,
- выдавил Пабло, трясясь от страха. - Это недалеко отсюда... -
Обычно купцу было не занимать уверенности в себе, но незваные
гости превратили его мозги в жижу. Он конвульсивно вздрогнул,
услышав в зловещей тишине приближающиеся по лестнице быстрые
шаги.
- Твой слуга? - спросил китаец.
Пабло беззвучно покрутил головой - язык его от страха прилип к
небу. Один из незнакомцев сорвал с ближайшего дивана шелковое
покрывало и прикрыл им лежащий на полу труп. Потом все они встали
за портьеру, но высокий предварительно предупредил:
- Спроси этого человека, чего он хочет, и быстро отправь прочь.
Если выдашь нас - живым отсюда никто не выйдет, так и знай. Даже
знаком не показывай, что здесь есть еще кто-то, кроме тебя.
И, подняв свой посох, он тоже скрылся за портьерой.
Пабло все дрожал, с трудом сдерживая себя в руках. Это могло
оказаться всего лишь игрой света и тени, но создавалось
впечатление, что палки этих таинственных посетителей двигались
сами, словно будучи какой-то непонятной формой жизни.
Огромным усилием воли он справился с собой и обернулся к
человеку, что вошел в двери.
- Мы все сделали так, как ты велел, господин! - тихо произнес
вошедший. - Этот варвар лежит мертвым на прибрежном песке.
Пабло почувствовал за портьерой движение, и его снова
объял ужас. Но ничего не заметивший посланец продолжал:
- Твой секретарь Тиберио погиб. Вместе с ним - пятеро моих
товарищей. Мы унесли и спрятали их тела. Кроме пары серебряных
монет, при нем ничего не было. Будут еще какие-нибудь приказания?
- Нет! - едва шевельнул губами купец. - Иди!
Посетитель поклонился и поспешно вышел, подозревая, что, кроме
малословия, у Пабло еще и слабый желудок.
Когда шаги стихли, четверо китайцев вновь появились из-за
портьеры.
- О ком он говорил?- спросил высокий.
- Да об одном человеке, что не уплатил мне долга, - выдавил
испуганный купец.
- Ложь, - спокойно возразил его собеседник. - Он говорил о короле
Акулонии. Это видно по твоему лицу. А ну-ка сядь на диван. Сиди
спокойно. Я останусь с тобой, а мои товарищи пойдут поищут его
тело.
Аргоссиец сел и с дрожью стал всматриваться в маячившую перед ним
высокую непреклонную фигуру. Трое из четверых его незваных гостей
исчезли, а потом вновь вернулись, чтобы сообщить, что на берегу
циммерийца нет. Теперь Пабло не знал: попытаться ли бежать, или
оставаться на месте.
- Мы нашли место, где была схватка, - поведали трое.- И кровь на
песке. Но сам король исчез.
Высокий принялся своей палкой чертить на шелковом покрывале дивана невидимые
символы.
- Ну, что вы еще поняли? - вновь поинтересовался он.
- Он жив, и уплыл на каком-то корабле куда-то на юг.
При этом Пабло был удостоен такого взгляда, что его снова прошиб
