хотя при более близком рассмотрении можно было бы заметить, что
его темная кожа - всего лишь результат умело нанесенной
раскраски. На нем была узкая набедренная повязка и сандалии, и
было видно, что он с достаточной сноровкой и умением управляется
с длинным рулем и парой весел. Никто не пытался к нему
приблизиться, ибо все знали,- на служителях Ассуры лежит тяжкое
проклятие, а их черные барки сопровождает черная магия. Бормоча
проклятия, встречные гребцы изменяли курс, и никому и в голову
не приходило, что они являются свидетелями бегства из страны
своего бывшего короля и княжны Альбины.
Непривычным для беглецов был этот двухсотмильный рейс по реке,
туда, где Коротея делает большой крюк, чтобы обогнуть горы
Понтейна. Как образы из сновидений, перед их глазами проплывали
виды разных земель. Целый день Альбина тихо и терпеливо лежала
на деревянном настиле надстройки и изображала бездыханный труп,
что, в общем, ей достаточно неплохо удавалось. Лишь поздно
ночью, когда уже исчезли с водной поверхности реки прогулочные
лодки с богатыми пассажирами, развалившимися на богато расшитых
мягких шерстяных подушках, а рыбацкие челны, выходящие под
рассвет, еще не появились, она встала. Тотчас взяв в руки
руль, она дала Конану возможность некоторое
время отдохнуть. Но спать он долго не стал: его гнало
вперед все сильнее разгоравшееся нетерпение, подвергавшее
теперь это сильное тело суровому испытанию. Не
останавливаясь, они плыли все дальше и дальше, весь освещенный
золотистым солнцем день и лунную ночь, когда миллионы ярких
звезд отражались в спокойном и прозрачном зеркале реки. И по
мере их дальнейшего продвижения на юг они оставили наступающую
зиму позади...
И, наконец, словно жилище богов, над ними поднялись Понтейнские
горы, и река, огибая их обветренные склоны, гневно забилась
шапками пены на острых крутых порогах.
Конан внимательно оглядел линию берега и налег на руль, направив
лодку к входящему в воду узкому мысу, вокруг которого
удивительно ровным природным полукругом нависали нагромождения
скал.
- Как эти лодки минуют такие водопады, что бурлят впереди, мне
что-то не понятно,- буркнул он.- Хотя Гайдрайт и утверждал, что
в этом нет ничего особенного... Но нам дальше и не надо: он
обещал, что здесь нас будут встречать... а я никого не вижу. И
вообще не понятно, как весть о нашем прибытии может нас самих
опередить.
Нос лодки уткнулся в низкий берег, и Конан привязал его к
выступающей из воды коряге, после чего спрыгнул в воду и стал
смывать с себя искусственный загар - бронзовую краску. Умывшись,
он облачился в предоставленную ему Гайдрайтом кольчугу
акулонского образца и взял свой меч. Пока он одевался, Альбина
заметила на берегу какое-то движение и сделала предостерегающее
восклицание. Уже снарядившийся Конан повернул голову в указанную
сторону и положил ладонь на рукоять меча, заметив стоящую под
деревьями неподалеку от них фигуру в черном плаще, рядом с
которой стояли белый скакун и гнедой боевой жеребец, нетерпеливо
поводящие ушами.
- Кто ты? - спросил король.
Незнакомец ответил низким поклоном.
- Служитель Ассуры. Пришел приказ. Я выполнил.
- Как это - "пришел"? - попытался было разузнать Конан, но
собеседник лишь вновь поклонился.
- Я прибыл, чтобы проводить вас до первой понтейнской заставы.
- Мне не нужен проводник,- ответил циммериец.- Я сам хорошо знаю
эти горы. Мы благодарны тебе за лошадей, но дальше поедем с
княжной вдвоем.
Склонившись еще в одном поклоне, человек в черном передал ему
уздечки, а сам вошел в лодку и, отвязав ее, вместе с потоком
унесся к бушующим, невидимым отсюда порогам. Задумчиво покачав
головой, Конан усадил Альбину в седло белого скакуна, а потом
сам сел в седло и направился в сторону гор, поднимающихся в
небо, как пики башен.
Эти земли теперь были пограничьем, где бароны вновь вернулись к
феодальному укладу и куда беспрепятственно проходили толпы
беженцев из центральных районов Акулонии. Понтейн не был
официально отделен от Акулонии, однако все здесь
свидетельствовало о достаточной автономности. Управлял им свой
собственный наместник Троцеро,не признавший власти Валериуса,
который, кстати сказать, пока не пытался захватить эти места,
над которыми гордо и вызывающе развевались понтейнские стяги с
леопардом.
Стоял теплый вечер, и король со своей прекрасной спутницей
поднимался все выше, обозревая раскинувшийся перед ними
огромным разноцветным ковром край, с блестящими лентами рек и
зеркалами озер, золотом бескрайних полей и белыми башенками
замков. Далеко в вышине, у горного перевала, они разглядели
первую понтейнскую крепость - мощное сооружение, стерегущее
дорогу через перевал, и вьющийся над нею штандарт на фоне
чистого неба.
Как только они приблизились к ней, из-за деревьев выехал
навстречу им отряд рыцарей, командир которого суровым голосом
окликнул путников. Понтейнцы были высокими воинами с темными
глазами и черными волнистыми волосами, как и большинство жителей
юга.
- Остановитесь, господа, и дайте ответ: откуда и зачем вы едете
в Понтейн?
- Разве Понтейн поднял мятеж,- резко отозвался Конан, внимательно
вглядываясь в говорившего,- что человека в акулонской броне
задерживают и допрашивают, как чужеземца?
- Слишком много недругов едет сюда из Акулонии в последнее
время,- холодно ответил рыцарь.- А что касается мятежа, если
иметь в виду свержение узурпатора, то Понтейн действительно
взбунтовался. Лучше служить памяти мертвого героя, чем живого
пса!
При этих словах Конан сорвал свой шлем, откинул назад пышные
волосы и в упор взглянул в глаза говорившему. С минуту тот
ошеломленно молчал, а потом залился румянцем.
- О, великие небеса!- выдохнул он.- Это же наш король!.. Живой
король!
Замешательство остальных воинов сменилось дикими криками
радости. Они стали прыгать вокруг короля, издавая воинственные
крики и в наивысшем возбуждении размахивая мечами. Радость
понтейнских рыцарей могла человека, слабого духом, попросту
испугать.
- Троцеро расплачется от радости, когда увидит тебя, наш
господин!- орал один.
- Да и Просперо вместе с ним!- вопил второй.- А то он, говорят,
погрузился в меланхолию и все проклинает себя за то, что вовремя
не поспел к Валке, чтобы умереть вместе со своим королем!
- Уж теперь-то мы вернем королевство!- драл горло третий.- Слава
Конану, властителю Понтейна!
И его меч описывал над головой светящийся круг.
Звон стали и шум громких голосов переполошили птиц, разноцветной
тучей разлетевшихся в разные стороны. Горячая южная кровь
бурлила в жилах радостных понтейнцев, с восторгом ожидавших
теперь того, что вернувшийся владыка тотчас поведет их в бой.
- Пускай один из нас,- кричали они,- поедет вперед и принесет в
Понтейн весть о твоем возвращении! Над каждой башней будут
развеваться флаги, дорога перед копытами твоего коня будет
усыпана розами, и все, что есть здесь красивого и прекрасного,-
будет твоим...
Конан отрицательно покачал головой.
- Да кто же может сомневаться в вашей преданности!? Но только
разные ветры веют с этих гор в сторону моих недругов, и будет
лучше, если они не узнают, что я жив... по крайней мере, пока.
Проводите меня к Троцеро и сохраните в тайне от остальных, кто я
такой.
Добрая весть, из которой рыцари могли с радостью устроить
праздничное шествие, теперь выглядела как тайное бегство. Они
поспешно ехали вперед, ни с кем не разговаривая, перекидываясь
только парой слов с начальниками придорожных сторожевых постов,
а сам Конан ехал с опущенным забралом.
Горы на этих высотах не были заселены - по дороге им встречались
лишь акулонские беженцы да охраняющие перевал войска. Часто
проводившие в военных походах время понтейнцы не имели ни
желания, ни потребности в добывании скудного куска хлеба из этой
каменистой земли - к югу от горной гряды лежал бескрайний
простор богатых и прекрасных равнин, простирающихся до самой
реки Эллимейн, по которой Понтейн граничил с Зингаром.
Даже сейчас, когда от дыхания приближающейся зимы на равнинах
центральных областей Акулонии на деревьях уже желтели и опадали
листья, на лугах Понтейна все еще колыхались высокие буйные
травы, паслись кони и стада скота, которыми так славился
Понтейн. Пальмы и апельсиновые рощи тянулись к ласковым лучам
солнца, а темно-пурпурные и золотистые башни замков искрились в
его свете. Это был край тепла и достатка, добрых людей и
бесстрашных воинов. Твердых духом мужчин рождает не только
суровая земля - Понтейн окружали завистливые соседи, и воинское
мастерство его солдат совершенствовалось и закалялось в
непрестанных войнах. Правда, с севера эти земли ограждали своим
щитом высокие горы, зато с юга - лишь река Эллимейн отделяла их
от равнин Зингара, и не одну тысячу раз воды ее окрашивались
кровью. На востоке лежал Аргос, еще далее - Офир, королевства
гордые и жадные. И рыцари Понтейна удерживали всю эту орду
твердой рукой и острым мечом и редко знали покой и отдых.
Наконец впереди показался замок Троцеро...
Сидя в богато обставленной комнате, куда проникало легкое
дыхание ласкового ветерка, откинувшись на атласных подушках
мягкого дивана, король Акулонии внимательно наблюдал за Троцеро
- жилистым подвижным человеком небольшого роста, с твердыми
чертами лица, который сейчас метался по холлу, словно пантера в
клетке.
- Позволь провозгласить тебя королем Понтейна,- произнес
наместник решительным голосом.- Пускай эти свиньи на севере
таскают ярмо, под которое добровольно подставили свои шеи. Юг
принадлежит тебе. Живи здесь и правь нами, среди цветов и пальм.
-... Нет на земле края богаче Понтейна. Но он не сможет
защититься в одиночку, как бы ни были сильны и отважны его
сыновья.
- Наше государство оборонялось самостоятельно многие века,-
возразил Троцеро с обычной для своего народа уверенностью.- Мы
ведь не всегда были частью Акулонии.
- Знаю. Но сейчас уже не те времена, когда все королевства были
разделены на враждующие между собой владения. Ушли в прошлое
отдельные княжества и вольные города - настал час империй. Их
властители мечтают о мировом господстве, и лишь в единстве -
сила.
- Тогда можно присоединить к Понтейну Зингар,- предложил
Троцеро.- Сейчас там сшиблись лбами этак с полдюжины крупных
князей, и страну разрывает на части гражданская война. Мы можем
захватить область за областью и присоединить их к нашим землям.
А уже тогда при помощи их воинов победим Аргос и Офир и создадим
свою империю...
Конан отрицательно покачал головой:
-Пускай сны об империях снятся другим. Я хочу лишь вернуть свое
королевство. Не хочу править государством, созданным на крови.
Одно дело - взойти на трон при поддержке народа и потом править
им безо всяких опасений, а другое - стянуть окружающие страны в
одно целое при помощи оружия и властвовать с помощью страха. Я не
намерен стать вторым Валериусом. Нет, Троцеро,- либо я буду
владеть всей Акулонией, и ничем больше, либо вообще нигде
править не буду!
- В таком случае веди нас через горы, воевать с немедийскими
псами!
Глаза Конана загорелись огнем, но он сумел сдержать себя и
спокойно произнес:
- Нет. Это все равно, что пасть напрасно. Но я могу тебе сказать,
что нужно сделать, чтобы вернуть мое королевство. Надо найти
Сердце Арумана...
- Но это вздор!- запротестовал Троцеро.- Бредни жрецов, враки
безумной ведьмы...
- Ты не был в моем шатре перед валкийским сражением,- с тихой
злостью продолжил Конан, невольно взглянув на свое правое
запястье, где до сих пор были видны бледные отпечатки.- И не
видел с грохотом падающих скал, погребающих под собой весь цвет
моей армии. Нет, Троцеро, я действительно был там побежден.
Ксалтотун - не обычный человек, и лишь с Сердцем Арумана в руках
я смогу ему противостоять. Я собираюсь поехать в Кордову, да и
то один.
- Но это очень опасно!- воспротивился Троцеро.
- Жить и так "очень опасно",- буркнул в ответ король.- Я поеду
