Кстати, твоя бабка тоже из семьи Хэндрейк.
- Я знаю, - ответил я. - Хотя мы особенно поддерживаем
отношения. Некоторые из разногласий с семьей Хельграм...
- Семья Хэндрейк - по большей части народ военный, - продолжал
Сухьи. - Слава на полях сражений, воинская честь,
и все прочее в том же духе. Я не думаю, что кто-то из них
будет в мирное время мстить за убийство, совершенное на войне.
Припомнив некоторые подробности этого дела из рассказа
моего отца, я спросил:
- Даже если у них есть основания предполагать, что поединок
был нечестным?
- Не знаю, - ответил он. - Трудно делать какие-то предположения
в столь щекотливых вопросах.
- А кто сейчас глава дома Хэндрейк?
- Герцогиня Белисса Миноби.
- Герцог Ларсас, ее муж... Что с ним стало?
- Погиб при падении Лабиринта. Кажется, принц Джулиан
из Эмбера убил его.
- А Борель их сын?
- Да.
- Ох, черт. Сразу двое. Я и не знал.
- У Бореля было двое родных братьев, сводный брат и
сводная сестра, полным-полно дядей, теток, кузенов... Да,
это большая семья. И женщины там столь же воинственны, что и
мужчины.
- Да, кончено, я знаю. Даже песенка такая есть: "Не
женись на леди Хэндрейк". А ничего не известно о том, были
ли у Корвина какие-то дела с семьей Хэндрейк, когда он был
здесь?
- Вряд ли сейчас можно что-то узнать, ведь прошло
столько времени... Воспоминания стираются, следы исчезают...
Нелегко...
Он покачал головой.
- Скоро небо станет голубым? - спросил я.
- Да, вот уже скоро.
- Тогда мне нужно отправиться в Мондоруэй. Я обещал Мондору,
что позавтракаю с ним.
- Увидимся позже, - сказал он. - На похоронах, или незадолго
до начала.
- Ладно, - ответил я. - Пойду приму ванну и переоденусь.
Я вернулся в свою комнату, где наколдовал себе ванну,
наполненную водой, мыло, зубную щетку, бритву, а также серые
брюки, черные сапоги и пояс, пурпурную рубашку и перчатки,
угольно-черный плащ и клинок в ножнах. Когда я привел себя в
порядок, то вышел из комнаты и, пройдя по лесной прогалине,
оказался в гостиной. Оттуда я вышел через стену. Дальше на
четверть мили тянулась горная дорога, в конце резко обрывающаяся
в пропасть. Пришлось вызывать магическую дорожку в виде
ленты колышущегося тумана. Пройдя над пропастью, я вышел
на дорогу, ведущую прямо в Мондоруэй, вдоль голубых пляжей
под двойным солнцем и протянувшуюся вперед примерно на сто
ярдов. Я повернул направо, и, пройдя сквозь обсидиановую
черную стену, за которой оказалась небольшая пещера. Затем,
перейдя мост, я срезал угол через кладбище, находящееся в
нескольких шагах от Райма, и вышел на подъездную дорогу к
дворцу Мондора.
Стена слева от меня целиком состояла из пламени, а стена
справа, непрерывно изменяясь, сейчас имела видимость
морской глубины, в которой плавали какие-то светящиеся твари,
поедающие друг друга. Я вошел.
Мондор, в человеческом облике, сидел возле книжного
шкафа прямо напротив входа, одеты в черное и белое, положив
ноги на черную отоманку. В руках у него был экземпляр "Восхваления"
Роберта Хасса, подаренный мной.
- "Гончие смерти боятся меня", - процитировал он. - Замечательное
место. Ну, как ты?
- Отдохнул, наконец-то, - сказал я. - А, ты?
Он положил книгу на небольшой безногий столик, плавающий
неподалеку, и поднялся на ноги. Хотя он явно читал эту
книгу потому, что знал о моем приходе, его комплимент не был
проявлением простой вежливости - она ему действительно нравилась.
- У меня все в порядке, спасибо, - отвечал он. Пойдем,
я тебя угощу.
Он взял меня за руку и подвел к огненной стене, которая
исчезла, как только мы приблизились. Затем какое-то время
нас окружала полнейшая тьма, но вскоре мы уже шли по лесной
тропинке, и солнце светило сквозь арки ветвей у нас над головой,
а по обеим сторонам цвели фиалки. Тропинка привела
нас во внутренний дворик, вымощенный каменными плитами, с
небольшой бело-зеленой террасой в дальнем конце, откуда открывался
вид сверху. Мы проследовали туда, и, поднявшись на
несколько ступенек, подошли к роскошно сервированному столу.
Я обратил внимание на запотевший графин с апельсиновым соком
и корзину теплых еще рогаликов. Мондор жестом предложил мне
садиться. Следующий жест - и рядом со мной на столе появился
кофейник с кофе.
- Я вижу, ты каким-то образом узнал о том, что я привык
есть по утрам на Отражении земля, - сказал я ему. - Спасибо.
Он слегка улыбнулся и кивнул, усаживаясь напротив меня.
Из гущи ветвей над нами доносилось пение птиц, которых я не
мог узнать. Легкий ветерок шевелил древесную листву.
- Что ты поделывал последние дни? - спросил я, наливая
кофе в чашку и разламывая рогалик.
- Наблюдал, как разворачиваются события на сцене, - отвечал
он.
- На политической сцене, я полагаю?
- Как всегда. Хотя то, что произошло недавно в Эмбере,
заставляет меня рассматривать их как составную часть гораздо
более обширной головоломки.
Я кивнул.
- Те исследования, которые вы проводили вместе с Фионой,
так же указывают на это?
- Да, - ответил он. - Их результаты были весьма необычными.
- Думаю, что так.
- Создается такое впечатление, что конфликт Лабиринта и
Логруса затрагивает наши мирские дела в той же степени, что
и судьбы Вселенной.
- И мне так показалось. Но я могу быть предубежденным.
Я еще раньше оказался втянутым в эту игру, причем без козырей
на руках. Когда я перебрал в памяти все прошлые события
и сопоставил их с теми, что произошли недавно, то обнаружил,
что все они являются фрагментами одной и той же картины. Мне
это не очень-то нравится, и если есть какая-то возможность
обернуть все вспять, я с радостью воспользуюсь ей.
- Хм, - произнес Мондор. - А что если вся твоя жизнь
также является всего лишь фрагментом этой картины?
- Меня совсем не радует подобное предположение, - ответил
я. - Но мне кажется, что сейчас я должен продолжать
действовать в том же направлении, что и раньше, только, вероятно,
с большей настойчивостью.
Он сделал жест рукой, и передо мной оказался восхитительный
омлет, за которым минутой позже последовало блюдо
жареного картофеля с гарниром из лука и зеленого горошка.
- Но все это лишь предположения, - заметил я, принимаясь
за еду, - разве не так?
Последовала долгая пауза в разговоре, пока мы утоляли
первый голод, затем он произнес:
- Думаю, что нет. По-моему, Силы уже давно ведут между
собой эту непонятную борьбу, и вероятно, мы уже близки к тому,
чтобы увидеть конец игры.
- Что заставляет тебя так думать?
- Я внимательно проанализировал события, - ответил он, - что
помогло мне сформулировать и проверить ряд гипотез.
- Мне кажется, научный метод одинаково неприемлем в теологии
и в политике, - заметил я, - так что не нужно об этом.
- Но ты сам спросил меня.
- Да, верно, извини. И что же дальше?
- Тебе не кажется немного странным, что Суэйвилл умер
именно в то время, когда почти одновременно произошли многие
другие вещи, о которых никто даже не мог предполагать?
- Когда-то он ведь должен был умереть, - отозвался я, - а
все эти последние события наверняка окончательно его доконали.
- Нет, возразил Мондор, - здесь присутствовал точный
стратегический расчет.
- Для чего? Зачем все это было нужно?
- Затем, чтобы ты смог занять трон Хаоса, зачем же еще? - пожал
плечами Мондор.
Роджеp Желязны. Принц Хаоса.
("Хpоники Амбеpа", книга 10)
перевод с англ. - ?
Rodger Zelazny. Prince of Chaos.
