безжалостные люди.
- Нет, - уверенно сказала она, - я знаю, что буду нужна им для
чего-то другого. Позднее.
Я вспомнил слова Лиги об уничтожении ее личности и содрогнулся. Но
сейчас я ничего не мог сказать об этом, так как сам не все еще понимал и
не хотел вдаваться в длинные объяснения.
В этот момент я вспомнил, как убил человека. Это было по долгу службы
во время боя. Но какая разница в форме ты или нет? Смерть есть смерть.
Почему государство должно иметь право решать, кто ее заслужил, а кто -
нет? И мне пришло в голову, что самым простым решением нашей проблемы было
бы убить Ван Кемпелена. Пусть тайна умрет вместе с ним. Тогда Энни будет
спасена, По будет спасен, Элисон будет счастлив. Я воскресил в памяти
образ полного пучеглазого человека, который угощал нас чаем, который
пожелал нам доброй ночи и удачи, когда мы бросились бежать по крышам. Он
казался вполне благопристойным и я не мог заставить себя возненавидеть его
за беды, причиной которых он был. В то же время, оставить его в живых
означало лишиться Энни. Я, наверное, все же сумел бы ожесточиться и
исполнить этот план. Конечно, я постараюсь сделать это как можно
безболезненней. Один верный удар саблей...
- Перри!
Энни остановилась и смотрела на меня с выражением ужаса на лице.
- Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не делай этого.
- О чем, о чем ты говоришь? - спросил я.
- Я видела тебя с окровавленным клинком, стоящим возле Ван Кемпелена,
- сказала она. - Ты должен дать мне обещание, что не убьешь его.
Пожалуйста! Мы должны найти другой путь.
Я рассмеялся.
- Пожалуйста, - повторила она.
- Я сам только что видел, - сказал я, - что это значит жить рядом с
таким человеком, как ты. Это значит никогда не завести на стороне интрижку
и не выпить украдкой с друзьями.
Она улыбнулась.
- Я просто вижу вперед ужасные последствия поступков, - объяснила
она.
- Именно это я и имел в виду. А сейчас ты видишь мое обещание?
Она кивнула.
- Постараюсь найти другой путь, - сказал я.
- Спасибо, - сказала она. - Я уверена, что тебе удастся.
Мы прошлись еще немного, и она провела нас по северному зданию,
объяснив его планировку. Показала, где были расположены комнаты Темплтона,
Гудфелло и Ван Кемпелена, а также большой обеденный зал с огромными часами
из черного дерева, которые печально отсчитывали удары на западной стороне
зала. Энни сказала, что часы бьют настолько громко и необычно, что если
идет музыкальное представление в тот момент, когда наступает новый час,
музыканты вынуждены бывают прекратить игру, пока часы не завершат свое
дело. Мы проводили ее до комнаты и я условился встретиться снова днем.
Потом я предложил Петерсу похитить ее и ночью вывести отсюда для ее
же пользы. Тогда мы смогли направиться домой и там выслеживать Грисуолда.
- Нет, сэр, - сказал он, - она не такая. Она - как Лиги. Вокруг нее
облако таинственности. Она знает обо всем лучше вас, и я не буду ей
мешать.
- Но даже такие люди не во всем бывают правы, Петерс.
- Это мое последнее слово, Эдди.
- Хорошо, - сказал я. - Мы подождем и посмотрим, что будет дальше.
После этого я каждый день встречался с Энни, и она смогла показать
мне Гудфелло - крепкого, грубоватого и улыбчивого - и Темплтона -
высокого, худого с глазами-ямками под нависшими бровями. Мы с Петерсом
старались не попадаться на глаза Ван Кемпелену, так как не были уверены в
его лояльности. Между нами тремя была договоренность, что если он
попытается делать золото, мы вмешаемся, даже физически, если возникнет
необходимость. Время быстро приближалось к весне, и он ничего не
предпринимал. Он, видно, не достиг никакого соглашения ни с кем, как
сообщала Энни. Я спрашивал себя, какую тактику он избрал, как долго он
собирался мучить такого человека, как Просперо, не рискуя оказаться в
новых покоях с глубокой ямой и маятником для личного пользования. У меня
было предчувствие, что скоро что-то должно случиться. Возможно, Темплтон и
Гудфелло поставят его в такие условия, когда он не сможет отказаться. А
может, мы все чего-то ждем? Чего? Что Грисуолд возьмет дело под свой
контроль? Интересно, будет ли Энни возражать против убийства Грисуолда,
если я сделаю это в справедливом бою?
В последующие дни я вновь и вновь задавался вопросом, не получил ли
Петерс секретного указания от Элисона следовать в определенных
обстоятельствах воле Энни, а не моей. Хотя этого я никогда не узнаю, все
же интересно, стал бы он активно мне противостоять, если бы я сделал
попытку забрать Энни отсюда против ее воли. Впрочем, я этого не сделаю.
Просто ее доводы убедительны, а я очень обеспокоен тем, чтобы угодить ей.
Петерс, кажется, сам уже целиком поглощен своими чувствами к
маленькой танцовщице. Предполагаю, что Трипетта - еще одна причина, по
которой он не торопится отсюда.
В свое представление мы вложили больше фантазии. Мы репетировали,
стараясь достичь сходства с разыгрываемыми нами персонажами. И все же мы
боялись, что нас могут узнать, если мы выйдем на сцену, так как Ван
Кемпелен знал нас, и еще мы не исключали возможность, что Грисуолд или
даже Темплтон могли с помощью экстра-физических методов воссоздать наше
изображение и показать его окружающим. Не было смысла поэтому испытывать
судьбу. Но чем больше мы об этом думали, тем чаще приходили к выводу, что
с помощью маски или яркой раскраски лица мы могли бы без опасений
участвовать в любой комической сценке.
К счастью, не существовало строго установленного графика
представлений. Принц или его поверенный вызывали, когда придется, в любое
время дня или ночи, одну труппу артистов или другую. Многие из них -
обычно музыканты и жонглеры - приходили сами, занимали место среди гостей,
поднимали, бросаемые на пол монеты, на тот случай, когда они смогут
свободно покинуть аббатство и истратить их по своему усмотрению.
Петерс был более приспособлен к сценической деятельности, чем я.
Может быть еще и потому, что это давало ему возможность чаще бывать в
обществе Трипетты. Поэтому неудивительно, что однажды вечером он
присоединился к группе клоунов и акробатов, которым нужен был кто-нибудь
на место их товарища, сломавшего ногу во время выполнения одного из
наиболее дерзких трюков. Я не придал этому особого значения, даже и на
следующий день, когда вся труппа была приглашена вновь. Я не волновался до
тех пор, пока принц не стал просить устраивать для себя
соло-представления. Но, как выяснилось, беспокоиться было не о чем.
Цветастый костюм отлично скрывал его мощные бицепсы, и он проявил
удивительный талант и умение в клоунаде, которых я от него не ожидал. Для
него оказалось делом нескольких дней стать любимым шутом принца.
Вскоре наступил март, и я с возрастающей уверенностью начал понимать,
что Петерс для Трипетты был всего лишь очередным увлечением из среды
актеров; она не принимала его всерьез.
Однажды я даже позволил себе довольно глупый и бестактный поступок.
Отозвав ее в сторону, когда она шла на представление, я не спросил
Трипетту напрямик о ее намерениях относительно Петерса, но попытался
выяснить, как она, мучая и водя его за нос, может не замечать, что это
влияет на его способность играть на сцене и быстро реагировать. А ведь ему
нужна ясная голова, если потребуют обстоятельства.
Она одарила меня очаровательной улыбкой и присела в реверансе.
- Да, сэр Гигант? - ответила она на мое приветствие. - Чем могу
служить?
- Немного информации, прекрасная мисс, - сказал я. - Вам должно быть
известно о внимании моего друга Петерса?
- Шута? Было бы трудно этого не заметить, сэр Гигант, потому что он
везде, куда я ни пойду: улыбается, как сумасшедший, кланяется, предлагает
цветок.
- Вы ему очень нравитесь, Трипетта. Хотя ваши сердечные дела,
конечно, не мое дело, так сказать, дружба обязывает меня выйти за рамки
обычной вежливости и спросить о ваших чувствах по отношению к нему. Это,
так сказать...
- Чувствую ли я, что шут сам себя дурачит? - закончила она. - Говоря
напрямик, мой ответ - да, сэр Гигант. Я не хочу оскорблять чувства
деревенского парня, но сам принц Просперо уже два раза мне улыбнулся и
отметил мою красоту. У меня гораздо более далеко идущие планы, чем союз с
человеком, который является живым воплощением того, что заставило меня
покинуть дикие края Америки. Я, сэр Гигант, настоящая леди; я чувствую,
скоро я поднимусь на более высокую ступень в жизни и мой вкус и таланты
будут по достоинству оценены.
- Спасибо, мисс Трипетта. Очень приятно было услышать что-то
конкретное в тумане придворного многословия.
- Всегда к вашим услугам, сэр Гигант, - сказала она, снова приседая в
реверансе. - И можете передать вашему другу, что из всех, кого я знала, он
исключительный дурак.
- Передам ваш комплимент.
Я сделал поворот на сто восемьдесят градусов и удалился.
Позднее, когда я передал наш разговор Петерсу, опустив вступление,
чтобы преподнести его как случайный, он только улыбнулся самой добродушной
из своих демонических улыбок и оценил это как проявление остроумия с ее
стороны. Тогда я понял, - а может, знал давно - что говорить бесполезно,
все равно она разобьет ему сердце, что бы я ни говорил и как бы ни
говорил.
Мне очень нужен был совет Лиги или Вальдемара. Но с этим придется
подождать.
Это было не просто место, куда она ходила петь. Сегодня она пришла,
чтобы побыть одной, что в эти беспокойные дни делала все чаще и чаще. Она
шла босая по широкой темной глади; невдалеке от нее море то с шумом
накатывало, то отливало; горы, там, где сливались с небом становились
медными, эхо от выбрасывающихся на берег волн снова возвращалось в море.
Ее контральто выделялось на фоне их низкого гула, когда она повернулась и
пошла по пустынной тропинке сквозь клонящийся к земле влажный бурьян,
стеклянно-гладкие разноцветные камни, раковины, обломки кораблекрушений,
щепки. Именно среди этих морских останков в коралловой пещере она нашла
его - оранжевая, красная, зеленая и желтая, все еще пропитанная влагой,
она словно вобрала в себя краски всех радуг, стоявших над ней веками. Он
отвернулся и вытер глаза, когда почувствовал, что она была близко.
Повернувшись снова, он увидел ее.
- Леди, - сказал он, - простите.
- И ты меня прости, - ответила она. - Я думала, что это место для
радости.
- Вы...
- Конечно, Энни, - ответила она.
- Но вы такая взрослая!
- Да. Подойди ко мне.
Он подошел и она обняла его.
- Значит, ты моя мама? - спросил он.
- Конечно, - сказала она ему. - Кто угодно, Эдди. Тот, кто тебе
больше всего нужен.
Неожиданно он заплакал опять.
- Мне приснилось, - сказал он, - что я взрослый тоже. Это так
мучительно...
- Я знаю.
- Я думаю, что не вернусь обратно. Я верю, что буду жить здесь
всегда.
- Если хочешь. Где бы ты ни был, ты всегда найдешь здесь свой дом.
Через час или через год он отошел от нее и повернулся.
- Ты слышишь? - спросил он.
Эхо отлива все еще висело в воздухе вокруг них, и она только кивнула
в ответ.
- Оно зовет меня.
- Я знаю.
- Я должен идти к нему.
- Нет. Не надо.
- Тогда я хочу. Остальное - боль.
Она схватила его за руку.
- Прости, - сказала она, - я никогда не предполагала, что мир может
использовать тебя таким образом. У меня была мечта. Для нас. Ее сломали.
