- Смотря что я должен делать.
- Человек собирается совершить самоубийство и будет
похоронен в этой палатке. Могила уже вырыта и все билеты
проданы. Но сейчас публика начинает беспокоиться. Исполнитель
отказывается убивать себя без должного религиозного
сопровождения, а мы, видите ли, не можем протрезвить
проповедника.
- Понятно. Это будет стоить вам десятку.
- А за пятерку?
- Тогда ищите себе другого проповедника.
- Хорошо, десятка так десятка! Пойдемте! Они уже хлопают
и свистят! Человек с повязкой, прищурившись, входит в палатку
<. . .>
- Вот проповедник! - выкрикивает зазывала. - Теперь мы
приступаем. Как тебя звать, папаша? - Иногда меня называют
Мадрак.
Зазывала вздрагивает и застывает с открытым ртом.
- Я... не знал... я...
- Давайте начнем.
- 0'кей, сэр. Входите сюда, сэр! Проходите внутрь! Время
не терпит!
Толпа расступается. Здесь человек триста. Лампы, все до
единой, нацелены на огороженный канатом круг голой земли, в
которой вырыта могила. Насекомые и пыль вьются по ступеням
света. Открытый гроб лежит у открытой могилы, а рядом, на
деревянном помосте - стул. Там сидит человек лет пятидесяти,
его бледное лицо исчерчено морщинами и уныло, а глаза слегка
навыкате. На нем только шорты; грудь, руки и ноги густо поросли
волосами. Он искоса смотрит, как двое пробираются сквозь толпу.
- Все улажено, Долмин, - облегченно сообщает коротышка.
- А моя десятка? - напоминает Мадрак. Зазывала, вздыхая,
сует ему сложенный чек. Мадрак внимательно изучает его и прячет
в свой бумажник.
Коротышка взбирается на помост и сверху улыбается толпе.
Затем он сдвигает на затылок соломенную шляпу.
- Итак, друзья, - его буквально распирает от радостна -
наше шоу начинается. Сейчас вы убедитесь, что ждали не зря.
Этот человек Долмин готов совершить самоубийство для
удовольствия почтенной публики. По личным мотивам от
отказывается от большой гонки и соглашается заработать немного
денег для семьи выполнением этого на ваших глазах. За
представлением последуют подлинные похороны в той самой земле,
на которой вы сейчас стоите. Держу пари, что вы давненько не
видели настоящей смерти и сроду не бывали на похоронах. Сегодня
вы увидите и то и другое, а сейчас все внимание - самому
мистеру Долмину и святому отцу, пришедшему его напутствовать!
Давайте похлопаем им обоим! Почтенная публика нетерпеливо
рукоплещет.
- ...И последнее предостережение. Не стойте слишком
близко. Мы тут приготовили для вас небольшой фейерверк, и хотя
наше заведение от пожара застраховано, но не застрахованы вы!
0'кей! Прошу вас, джентльмены! Он спрыгивает с помоста как раз
в тот момент, когда Мадрак взбирается туда. Мадрак наклоняется
к сидящему человеку, рядом с которым уже стоит жестяная банка с
надписью ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕСЯ. - Вы уверены, что действительно
хотите довести это до конца? - спрашивает он.
- Да.
Он вглядывается в глаза человека, но зрачки не расширены и
не сужены.
- Почему же, сын мой?
- Личные мотивы. Я не хотел бы вдаваться в подробности.
Отпусти мне грехи, отец. Мадрак кладет руку на голову
самоубийце.
- Насколько я могу быть услышан кем-либо или чем-либо,
могущим прислушаться или не прислушаться к тому, что будет
сказано мною, я прошу, если прощение значит хоть что-то, чтобы
был ты прощен за все, что совершил ты или не совершил и что
требует прощения. И если не прощение, но что-то иное еще может
послужить к твоей выгоде после разрушения твоего тела, я прошу,
чтобы это иное было тебе дано или не дано, в зависимости от
обстоятельств, чтобы обеспечить тебе эту выгоду. Я прошу этого
как посредник между тобой и тем, что будет или не будет тобою,
но для которого может иметь значение твое благополучие, если
моя просьба как-то может влиять на него. Аминь.
- Спасибо, отец.
- Прекрасно! - в первом ряду рыдает жирная женщина с
голубыми крыльями. - Прекрасно! Какой слог!
Человек по имени Долмин уже поднял банку с надписью
ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕСЯ и выплеснул на себя содержимое. - Есть у
кого-нибудь сигарета? -спрашивает он и зазывала с готовностью
протягивает ему пачку. В руке у Долмина зажигалка, но он медлит
и смотрит на толпу, словно ищет кого-то глазами. -Неужели вам
так не нравится жизнь? -спрашивают его. Тогда он улыбается и
отвечаете - Жизнь достаточно дурацкая игра, а дурацких игр я
не люблю. Вдумайтесь, и вы последуете за мной... - Щелкает
зажигалка. Благочестивый Мадрак к этому времени уже далеко от
огороженного канатами круга.
Волна жара ударяет от пламени, и вопль пронизывает толпу
как раскаленная игла.
Спокойны только шестеро с огнетушителями: огонь ведет себя
смирно, пожара не будет и можно любоваться зрелищем.
Где-то в углу Мадрак складывает руки под подбородком и
опирается ими на посох.
Скоро пламя гаснет и служитель в асбестовых перчатках
выходит вперед, чтобы завершить работу. Публика безмолвствует.
Ожидаемых аплодисментов нет.
- Так вот на что это похоже! -шепчет наконец кто-то, и
шепот его слышен всем.
- Может и похоже, -доносится из глубины палатки, - а
может, и нет.
Говоривший выходит к канатам. Он высок и бледен, у него
длинная зеленая борода и под цвет ей зеленые глаза и волосы.
Одет он в черное и зеленое.
- Это волшебник, - сообщает кто-то, - из балагана на
том берегу.
- Правильно, - с улыбкой соглашается зеленобородый,
протискиваясь сквозь толпу и не забывая слегка подталкивать
тростью с серебряным набалдашником невежливых и неторопливых.
Возле проповедника он останавливается и, пока человек в
перчатках закрывает крышку гроба, вполголоса роняет: -
Приветствую тебя, Мадрак Могучий. Мадрак поворачивается: - Я
искал тебя.
- Знаю. Потому и пришел. Что за глупости здесь творятся?
- Так, пустяки, небольшое представление, - говорит
Мадрак. - Самоубийство человека по имени Долмин. Они забыли,
как выглядит смерть.
- Ах, вот как? Скоро, так скоро... Может, напомним им их
истинную цену? Полный круг?
- Постой, Фрамин, я знаю, что ты можешь это сделать, но в
конце концов он сам...
Маленький человечек в соломенной шляпе уже тут как тут:
- Сэр, - говорит он Мадраку, - вы не хотели бы провести
еще какие-нибудь церемонии перед погребением?
- Перед погребением? - удивляется Фрамин - Разве здесь
хоронят живых?
- Что вы имеете в виду, сэр? - глаза зазывалы буквально
лезут на лоб.
- Этот человек не мертв - он всего лишь дымится.
- Вы ошибаетесь, мистер. У нас порядочное заведение!..
- Однако я утверждаю, что он жив и сейчас пройдется для
вашего развлечения.
- Вы, должно быть, сумасшедший?!
- Всего лишь скромный чудотворец, - отвечает Фрамин,
вступая в центр круга.
Мадрак следует за ним. Фрамин поднимает свою трость и
чертит ею загадочный знак. Трость вспыхивает зеленым огнем и
падает на крышку гроба.
- Долмин, встань! - взывает Фрамин. Публика давится у
канатов. Зеленобородый и Мадрак проталкиваются из круга.
Бледный зазывала собирается юркнуть за ними, но застывает,
услышав удары изнутри гроба.
- Брат, нам, пожалуй, лучше уйти, - замечает Фрамин и
разрезает ткань палатки кончиком трости.
Когда они выходят прочь, крышка гроба медленно
поднимается...
Позади них истошно вопят: "Мошенники!", "Верните наши
деньги!", "Полюбуйтесь на них!"
- Какие дураки эти смертные, - усмехается зеленый
человек, один из немногих живущих, способных сказать так и
знать почему.
Он мчится вперед, пересекая небо на спине огромного зверя
из вороненой стали. У зверя восемь ног, и копыта его - алмазы.
Он вдвое больше, чем любая из лошадей, а голова его сверкает
золотом, как у китайского демона-пса. Лучи голубого света бьют
из ноздрей, и хвост его - три антенны. Он летит сквозь
бездонную тьму, что лежит между звездами, и медленно перебирает
стальными ногами, переступая из ничего в ничто, но каждый шаг
его вдвое длиннее предыдущего, хотя и длится столько же,
сколько самый первый. Бесчисленные солнца проносятся мимо,
исчезают позади, вспыхивают и гаснут. Он как тень скользит
сквозь миры, пронзает туманности, все быстрее и быстрее - а
искрящихся вихрях звездопада и непроглядности вечной ночи.
Говорят, что если дать ему размяться, он сможет перешагнуть
Вселенную за один шаг. Что случится, если после этого он
продолжит свой бег, не знает никто.
Его всадник когда-то был человеком. Он тот, кого называют
Стальным Генералом. Нет, он не закован в стальные латы, само
его тело из стали. И пока он скачет так, отринув все
человеческое, его взгляд устремлен в пустоту, а рука лежит на
бронзовой чешуе, покрывающей шею его скакуна. Он держит четыре
повода, тонких, как шелковые нити, на кончиках пальцев левой
руки. На мизинце он носит кольцо из выдубленной человеческой
плоти, ибо для него было бы бессмысленным и странным носить
украшение из металла. Плоть эта некогда была его плотью.
Куда бы он ни ехал, он возит в себе складное пяти -
струнное банджо - там, где когда-то давно было его сердце.
Когда он играет на нем, то превращается как бы в Орфея
наоборот, и люди послушно следуют за ним в ад.
Еще он один из немногих во всей Вселенной мастеров
темпоральной фуги. Рассказывают, что ни один человек не может
прикоснуться к нему, пока он сам этого не позволит.
Скакун под ним когда-то был лошадью.
Взгляните на мир Блис с его красками, с его смехом и его
ветерками? Взгляните на мир Блис так, как смотрит на него Мегра
из Калгана.
Мегра - няня в семьдесят третьем калганском центре
родовспоможения, и она знает, что любой мир - это дети. На
Блисе около десяти миллиардов человек, и каждый день приходят
все новые, а уходит совсем немного. Болезни безобидны. Детской
смертности нет. Вопли младенцев и смех их родителей - вот они,
звуки Блиса.
Негра из Калгана смотрит на Блис безмятежно-голубыми
глазами. Волны светлых волос падают на обнаженные плечи, лишь
две непослушных прядки выбиваются и щекочут лоб. Носик чуть
вздернут, рот - крошечный синий цветок, а подбородок так мал,
что о нем не стоит и говорить. Ее одежда - серебряная полоска
на груди, золотой пояс и короткая серебряная юбка. Она не выше
пяти футов ростом, и от нее исходит аромат цветов, которых она
никогда не видела. Она носит золотой кулон, теплеющий на ее
груди, когда мужчины испытывают к ней влечение.
Мегра ждала девяносто три дня, прежде чем смогла получить
право посещения Ярмарки. Очередь была бесконечной - сюда
сходились, съезжались, слетались толпы, жаждущие удовольствий и
разнообразия, разнообразия, разнообразия... На всем Блисе не
осталось места для другой Ярмарки. На беззаботном и ярком мире
вообще ни для чего не осталось места. Здесь только четырнадцать
городов, но они занимают все четыре континента - от одного
кремового моря до другого. Они зарываются глубоко в землю,
тянутся под водой, высятся в небо. Они давно единое целое, но
каждый из них имеет свое собственное правительство, свои
традиции и законы. Поэтому их - четырнадцать.
Город Негры - Калган. Здесь она ухаживает за жизнью
кричащей и новой, а иногда за жизнью стонущей и старой, жизнью
всех форм и всех оттенков. Генетический код давным-давно
конструируется по желанию родителей и хирургически
подставляется в ядро оплодотворенной клетки, и Мегра часто
может видеть результат самых странных фантазий. Но все, чего
