укрывало твоего отца в течение долгого времени. Видишь ли, он посадил
меня.
- В самом деле? Сажать дерево - одно из немногих дел, за которыми я
не видел отца.
- Я необыкновенное дерево. Он посадил меня здесь отмечать границу.
- Какого рода?
- Я - конец Хаоса и Порядка, в зависимости от точки зрения. Я отмечаю
разделение. За мной другие правила.
- Какие правила?
- Кто может сказать? Не я. Я только растущая башня разумной
древесины. Мой посох, однако, может помочь тебе. Посаженный, он может
расцвесть при самом страшном климате. Но потом, опять же, может и не
расцвесть. Кто может сказать? Неси его, сын Оберона, в место, куда ты
держишь путь. Я чувствую приближение грозы. Прощай.
- Прощай, - сказал я. - Благодарю тебя.
Я повернулся и пошел дальше вниз по тропе в густеющий туман.
Розоватость выкачивалась из него, пока я шел. Я покачал головой, подумав о
дереве, но его посох оказался полезным следующие несколько сот метров, где
идти было особенно тяжело. Затем все немного прояснилось. Скалы, застойный
пруд, несколько унылых деревьев, увешанных веревками из мха, запах
разложения... Я поспешил дальше. С одного из дальних деревьев за мной
следила темная птица.
Она взлетела, когда я посмотрел на нее, и поспешно махая крыльями
направилась ко мне. Недавние события оставили меня немного робеющими перед
птицами, и я отступил, когда она закружилась над моей головой. Но затем
она, забив крыльями, остановилась на тропе передо мной, склонила голову
набок и обозрела меня левым глазом.
- Да, - объявила она затем. - Ты тот.
- Какой тот? - поинтересовался я.
- Тот, кого я буду сопровождать. Ты ведь не возражаешь, чтобы за
тобой следовала птица дурного знака, Корвин?
Тут она хохотнула и исполнила небольшой танец.
- Так вот, сразу, я просто не вижу, как я могу помешать тебе. Откуда
ты знаешь мое имя?
- Я ждала тебя с начала времени, Корвин.
- Должно быть, было немного утомительно?
- В этом месте совсем не так уж и долго. Время - то, чем ты его
делаешь.
Я пошел дальше. Я прошел мимо птицы и продолжал идти. Спустя
несколько минут она пронеслась мимо меня и приземлилась на скале справа от
меня.
- Меня зовут Хуги, - заявил он. - Я вижу, ты несешь кусок старого
Игга.
- Игга?
- Скучного старого дерева, которое ждет у входа в это место и не
дозволяет никому отдыхать на его ветках. Держу пари, он орал, когда ты
оттяпал это, - тут он издал трезвон смеха.
- Он вел себя очень достойно.
- Держу пари. Но, впрочем, у него не было большого выбора, коль скоро
ты это сделал. Много толку будет тебе от нее.
- Она отлично помогает мне, - я слегка махнул ей в его направлении.
Он порхнул прочь от меня.
- Эй! Это не смешно!
Я рассмеялся.
- А я подумал, что смешно.
И пошел дальше.
Долгое время я пролагал себе дорогу по болотистой местности. При
случае порыв ветра расчищал поблизости путь. Тогда я проводил его, или же
туманы бы снова сместились туда. Иногда я, казалось, слышал случайный
обрывок музыки - не могу сказать, с какого направления - медленной и
довольно величавой, производимой инструментом со стальными струнами.
Когда я упорно двигался своим путем, меня окликнули откуда-то слева:
- Чужеземец. Остановись и посмотри на меня!
Я осторожно остановился, но не мог ни черта разглядеть в этом тумане.
- Здравствуйте, - сказал я. - Где вы?
Как раз тут на миг туман разорвался и я рассмотрел огромную голову, с
глазами на одном уровне с моими. Они принадлежали тому, что казалось телом
великана, по плечи погрузившегося в болото. Голова была лысая, кожа -
бледная, как молоко, с каменистой структурой в ней. Темные глаза из-за
контраста, вероятно, казались даже темней, чем они были на самом деле.
- Понятно, - сказал я тогда. - Вы немного застряли. Вы можете
освободить свои руки?
- Если сильно напрягусь, - был ответ.
- Ну, позвольте мне, достойнейший, подыскать что-нибудь устойчивое,
за что вы могли бы ухватиться. И вас там должна быть очень хорошая
досягаемость.
- Нет, в этом нет необходимости.
- Разве вы не хотите выбраться? Я думал, поэтому вы и окликнули меня?
Я подошел поближе и пригляделся, потому что туман снова начал
смещаться.
- Ладно, - сказал я. - Я видел вас.
- Чувствуете ли вы, какое у меня бедственное положение?
- Не особенно, если вы поможете себе сами или примете помощь.
- Что толку будет мне, если я освобожусь?
- Это ваш вопрос, вы и отвечайте на него.
Я повернулся, чтобы уйти.
- Подождите! Куда вы путь держите?
- На юг, чтобы сыграть в пьесе-моралите.
Как раз тут из тумана вылетел Хуги и приземлился на макушке головы.
Он клюнул ее и рассмеялся.
Не теряй зря времени, Корвин, здесь находится намного меньше, чем
видно глазу, - посоветовал он.
Губы великана изобразили мое имя, затем он спросил:
- Он в самом деле тот?
- Это он, сомнений нет, - ответил Хуги.
- Слушай, Корвин, - сказал утонувший великан. - Ты собираешься
попытаться остановить Хаос, не так ли?
- Да.
- Не делай этого. Дело того не стоит. Я хочу, чтобы все кончилось. Я
хочу освободиться от этого состояния.
- Я уже предлагал тебе помочь выбраться. Ты отказался.
- Не такого освобождения. Конца всем трудам.
- Это сделать легко, - заверил я его. - Только нагни голову и сделай
глубокий вдох.
- Я желаю не только своего личного устранения, но и конца всей этой
дурацкой игры.
- Я считаю, что имеется несколько других людей, которые сами
предпочли бы принять решение по этому вопросу.
- Пусть все кончится и для них тоже. Придет время, когда они окажутся
в моем положении и почувствуют то же самое.
- Тогда они будут обладать тем же выбором. Счастливо оставаться.
Я повернулся и пошел себе дальше.
- Ты тоже окажешься! - крикнул он мне вслед.
Когда я маршировал вперед, Хуги догнал меня и сел на конец моего
посоха.
- Удобно сидеть на ветке старого Игга теперь, когда он не может...
Ай! - Хуги взмыл в воздух и закружил.
- Обжег мне ногу! Как он это сделал? - спросил он.
Я рассмеялся.
- Понятия не имею.
@Он попорхал несколько минут, а затем уселся мне на правое плечо.
- Лады, если я отдохну здесь?
- Валяй.
- Спасибо, - он устроился поудобнее. - Голова, знаешь, в самом деле
психически безнадежный случай.
Я пожал плечами, а он развел крыльями для равновесия.
- Он что-то нащупывает, - продолжал он. - Но рассуждает неправильно,
считая мир ответственным за свои собственные слабости.
- Нет. Он даже не нащупывает выход из болота, - не согласился я.
- Я имею в виду философски.
- Ах, из этого болота. Тем хуже.
- Вся проблема заключается в "Я", это и его связи с миром с одной
стороны, и Абсолютом с другой.
- О? Неужели?
- Да, понимаешь, нас высидели и мы дрейфуем по поверхности событий.
Иногда мы чувствуем, что мы действительно влияем на положение и это
вызывает удвоение усилий. Это - большая ошибка, потому что это создает
желание и наращивает ложное эго, когда должно быть достаточно простое
существование "Я". Это приводит к новым желаниям, к новым усилиям, и вот
ты тут в западне.
- В болоте?
- Так сказать. Нужно твердо акцентировать свое внимание на Абсолюте и
научиться игнорировать миражи, иллюзии, ложное чувство, которые обособляют
человека, как ложный остров сознания.
- У меня было однажды ложное самоотождествление. Оно сильно помогло
мне стать абсолютом, которым я являюсь теперь - собой.
- Нет. Это тоже - ложное.
- Тогда тот, что может существовать завтра, поблагодарит меня за
него, как я благодарю того, другого.
- Ты упускаешь суть. Тот ты тоже будешь ложным.
- почему?
- Потому что он по-прежнему будет полон желаний и усилий,
обособляющих тебя от Абсолюта.
- Что же в этом плохого?
- Ты останешься один в мире чужаков, в мире феноменов.
- Мне нравится быть одному. Я очень привязан к себе. И феномены мне
тоже нравятся.
- и все же, Абсолют всегда будет присутствовать, зовя тебя, вызывая
твое беспокойство.
- Хорошо, значит незачем спешить. Ну, да, я понимаю, что ты имеешь в
виду. Он принимает форму идеалов. У каждого есть несколько таких. Если ты
говоришь, что надо стремиться к ним, я с тобой полностью согласен.
- Нет - они - искажение Абсолюта, и то, о чем ты говоришь, есть новые
усилия.
- Все правильно.
- Я вижу, что тебе еще многому надо разучиться.
- если ты говоришь о моем вульгарном инстинкте к выживанию, то забудь
об этом.
Тропа вела вверх, и теперь мы вышли на гладкое ровное место,
кажущееся почти вымощенным, хотя и усыпанном песком. Музыка стала громче и
продолжала становиться все слышней, когда я продвигался вперед. Затем я
увидел сквозь туман медленно и ритмично движущиеся смутные фигуры. Мне
потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что они танцевали под
музыку.
Я продолжал идти, пока не смог рассмотреть фигуры - кажущиеся людьми,
красивые мужчины и женщины, одетые в сельские наряды - ступавшие под
медленные такты невидимых музыкантов. Танец, исполняемый ими, был сложным
и прелестным, и я остановился немного полюбоваться им.
- По какому случаю? - спросил я Хуги. - Вечеринка здесь, посреди
нигде?
- Они танцуют, - объяснил он, - чтобы отпраздновать твое прохождение.
Они не смертные, а духи Времени. Они начали это дурацкое представление,
когда ты вступил в долину.
- Духи?
- Да. Следи.
Он покинул мое плечо, пролетел над ними и испражнился. Шмат прошел
сквозь несколько танцоров, словно они были голограммами, не запачкав ни
расшитого рукава, ни шелковой рубашки, не заставив ни одну из улыбающихся
фигур сбиться с такта. Тогда Хуги несколько раз каркнул и полетел обратно
ко мне.
- Едва ли это было необходимо, - попенял я ему. - Это красивое
представление.
- Декадентство, - заявил он. - И тебе едва ли следует воспринимать
это как комплимент, потому что они предвкушают твою неудачу. Они только
желают попасть на финальное торжество, прежде чем спектакль окончится.
Я все равно некоторое время посмотрел его, опершись на свой посох,
отдыхая. Описываемая танцорами фигура медленно смещалась, пока одна из
женщин - рыжая красавица - не оказалась очень близко от меня. Но глаза
всех танцующих ни разу не встретились с моими. Все было так, словно я не
присутствовал. Но эта женщина совершенно точным жестом бросила что-то,
приземлившееся у моих ног.
Я нагнулся и обнаружил, что предмет этот материален. Я держал
серебряную розу - свою собственную эмблему. Я выпрямился и прикрепил ее к
вороту своего плаща. Хуги посмотрел в другую сторону и ничего не сказал. У
меня не было шляпы, чтобы снять ее, но я поклонился этой леди. Мне
почудилось легкое подергивание в ее правом глазу, когда я повернулся,
чтобы уйти.
Почва потеряла свою гладкость, когда я шел, и музыка, наконец,
растаяла. Тропа стала труднее и, когда б не рассеивались туманы, видны
были скалы или только горные вершины. Я черпал силы из Камня, иначе бы я
свалился, и заметил, что длительность такого подкрепления теперь была
короче. Через некоторое время я остановился, проголодавшись, съесть
остатки моих припасов.
Хуги стоял поблизости на земле и смотрел как я ем.
- Признаться, я в определенной, небольшой, степени, восхищаюсь твоей
настойчивостью, - сказал он. - И даже тем, что ты подразумевал, когда
