и теперь жила в Эмбере.
Меня раздражала мысль о том, что Флора все время находилась рядом
со мной, а я об этом не знал.
- 97 -
Я долго колебался, обдумывая, не поговорить ли мне с Рэндомом, и
пришел к выводу, что это бессмысленно. Я, конечно, с удовольствием
выслушал бы последние новости, но они никак не могли повлиять на ход
событий. Я был уверен, что могу доверять Рэндому, ведь он здорово мне
помог, и хотя его трудно было назвать альтруистом, он сделал для меня
больше, чем кто-либо другой. Сейчас Рэндом женился, и в Эмбере его не
любили, но терпели. Скорее всего он с радостью примет любое мое
предложение; но, взвесив все "За" и "Против", я решил поговорить с ним
при встрече.
Я сдержал слово и противился всякой попытке контакта, а надоедали
мне по несколько раз на дню в течение первых двух недель. Затем меня
оставили в покое. Захотелось поживиться моими мыслями, дорогие братики?
Слуга покорный!
Я подошел к дому сзади, протер стекло рукавом. Я вел наблюдение с
холма вот уже третий день, и мне казалось невероятным, что здесь
кто-нибудь живет. Все же...
Я заглянул внутрь.
Беспорядок был жуткий, половины вещей недоставало. Я обошел
веранду и подергал за ручку двери. Заперто. Я усмехнулся.
Девятый кирпич снизу, четвертый сверху. Ключ никто не нашел. Я
вытер его о куртку, открыл дверь и вошел в дом.
Повсюду лежал толстый слой пыли. В камине валялись банки из-под
кофе, ломаные бутербродницы и засохший кусок сосиски, а также
разнообразные дары природы, попавшие через трубу. Я закрыл заслонку.
Из входной двери был выломан замок. Я налег на ее плечом и
убедился, что она забит изнутри. На стене в прихожей было написано
неприличное слово. Я пробрался на кухню. Там царил хаос. Все, что не
украли, лежало на полу. На линолеуме остались глубокие царапины,
свидетельствующие, что холодильник и электробатарею тащили волоком.
Я попятился, вышел из кухни и направлися в мастерскую. Пусто.
Проходя по дому, я с удивлением увидел в спальной кровать и два дорогих
кресла.
В кабинете меня ждал еще один приятный сюрприз: отсюда почти
ничего не вынесли, и письменный стол, как всегда, был завален всякой
всячиной. Закурив сигарету, я подошел к нему и уселся в кресло. Мои
книги стояли на полках. Никто не крадет книг, кроме старых друзей,
а...
Я не поверил своим глазам. Вскочив на ноги, я подошел почти
вплотную к стене, боясь ошибиться.
Прекрасная гравюра йошитоши мори висела на прежнем месте -
опрятная, элегантная, страстная. Неужели никому не пришло в голову,
что это - одна из самых дорогих вещей...
Опрятная?
Я взглянул на раму, провел по ней пальцем.
Слишком опрятная. Единственный предмет в доме, на котором не было
ни пыли, ни грязи.
Я осмотрел раму тщательнейшим образом и, не обнаружив взрывных
устройств, снял ее с крюка и положил на подоконник. Участок стены, на
которой она висела, был пыльным и грязным.
Я вернулся к столу и сел в кресло. Кому-то хотелось меня напугать,
и он своего добился. Этот кто-то забрал гравюру мори, содержал ее в
чистоте и порядке - за что я был ему крайне признателен, - а затем,
совсем недавно, повесил ее на старое место. Значит, меня здесь ждали.
Но в таком случае зачем об этом предупреждать? Чтобы я скрылся?
Чушь какая-то. Если я попал в ловушку, она уже захлопнулась. Я вытащил
пистолет из кармана брюк и засунул его за пояс. Никто не мог знать, что
- 98 -
я сюда вернусь. Я и сам этого не знал. Трудно объяснить чувство,
которое мною руководило, когда я решил еще раз взглянуть на дом, в
котором прожил всего несколько лет.
Допустим, неизвестный повесил гравюру мори на старое место, зная,
как она мне дорога, и лишь предполагая, что я за нею вернусь. Что ж, он
оказался прав. Но на меня никто не напал, а следовательно, это была не
ловушка. Что тогда?
Сообщение. Важное сообщение.
Какое? Где? И главное, кто?
Самым надежным тайником в доме, если его не обнаружили, был сейф.
Посмотрим. Я подошел к противоположной стене, отодвинул деревянную
панель, набрал на циферблате код, сделал шаг в сторону и осторожно
открыл дверцу старой тростью, валявшейся на полу.
Взрыва не произошло. Впрочем, я не сомневался, что его не будет.
В сейфе лежали несколько сот долларов, письма, ценные бумаги,
расписки.
И конверт. Плотный белый конверт, на самом видном месте.
На конверте было написано мое имя.
- Брат Корвин, - прочитал я на листке бумаги, - если ты читаешь
это письмо, значит мы все еще думаем более или менее одинаково, и я
могу предугадать твои поступки. Я благодарю тебя за одолженную гравюру
мори - насколько я понимаю, одну из двух причин, по которым ты можешь
вернуться на это отвратительное отражение. Мне очень не хочется
отдавать ее, так как наши вкусы тоже достаточно схожи, и она уже
несколько лет украшает мои покои. Пусть же ее возвращение послужит
свидетельством моей доброй воли и просьбой внимательно отнестись к
тому, что я хочу тебе сказать. Я буду откровенен, чтобы ты не
сомневался в моей искренности, и поэтому не стану извиняться за то, что
я с тобой сделал. Я жалею только о том, что не убил тебя сразу, когда
мне представилась такая возможность. Тщеславие меня сгубило. Зрение
вернулось к тебе, но вряд ли этот факт что-либо изменит в наших с тобой
отношениях. Твое послание "Я вернусь" лежит сейчас на моем письменном
столе. Если бы его написал я, то обязательно вернулся бы. Так как мы
действительно очень похожи, я предвидел, что ты сдержишь слово, и
принял соответствующие меры. Ты никогда не был глуп, и я понимаю, что
для нападения на Эмбер ты собираешь большое войско. Я поплатился за
былое тщеславие и готов сейчас поступиться своей гордостью. Я прошу у
тебя мира, Корвин, - не ради себя, а ради благополучия государства.
Существа из отражений атакуют Эмбер большими силами, и я не могу
разобраться, почему так происходит. Против этих сил, самых страшных на
моей памяти, вся семья объединилась и принесла мне присягу в верности.
Мне бы очень хотелось, чтобы ты стал моим союзником и помог в битве за
правое дело. Если ты откажешься, прошу тебя, подожди нападать на
Эмбер, забудь о своих планах хотя бы на время. Если же ты решишь мне
помочь, то я не требую, чтобы ты признал меня законным монархом, -
Согласись только, что я буду командовать в течение этого кризиса. Тебе
будут возданы все почести, приличествующие твоему сану. Нам необходимо
поговорить, чтобы ты понял, насколько серьезна ситуация в Эмбере. Так
как все мои попытки вызвать тебя не увенчались успехом, вкладываю в
конверт свою карту. Пожалуйста, воспользуйся ею. Ты, конечно, можешь
подозревать меня в неискренности, но я даю тебе честное слово, что все
сказанное мною - правда.
Эрик, повелитель Эмбера.
- 99 -
Я перечитал письмо и усмехнулся. Может, он считал, что проклятья
не имеют силы?
Не выйдет, мой дорогой брат. Это, конечно, очень благородно с
твоей стороны - Вспомнить обо мне в тяжелый для тебя час (и я верю
тебе, можешь не сомневаться, потому что все мы - люди чести), - но
встреча наша произойдет согласно моему, а не твоему расписанию. Что же
касается Эмбера, то я не меньше тебя думаю о нем и сделаю для его
процветания все, что сочту нужным. Могилы полны людьми, которые, как и
ты, считали себя незаменимыми. Но я скажу тебе это не сейчас, а стоя
лицом к лицу.
Я сунул письмо и карту в карман куртки, затушил сигарету в грязной
пепельнице на столе. Затем снял с кровати в спальной чистую простыню и
завернул в нее моих воинов. Придется им подождать меня в каком-нибудь
безопасном месте.
Проходя по дому, я задумался. Зачем же я все-таки пришел? Я
вспомнил людей, живших по соседству, своих старых знакомых. Интересно,
справлялись ли они обо мне? Этого я, конечно, никогда не узнаю.
Наступила ночь, и на чистом небе появились первые звезды. Я запер
за собой дверь, положил ключ на старое место и забрался на холм.
Стоя на его вершине, я оглянулся и посмоторел на дом, пустой и
одинокий, словно жестянка из-под пива, которую выбросили на обочину
дороги за ненадобностью. Повернувшись, я пошел через небольшое поле к
дороге, на которой оставил машину. Зря я оглянулся.
Глава 9
Мы с Ганелоном отбыли из швейцарии на двух грузовиках. В бельгии я
загрузил в них автоматические винтовки. Одно ружье весило всего десять
фунтов, значит, триста - полторы тонны, так что у нас осталось место
для канистр с горючим, запасных частей и провианта. Само собой, нам
пришлось срезать угол, меняя отражения, чтобы не попасться на глаза
людям, которые стоят на границе с единственной целью - создавать
автомобильные пробки.
Мы отправились в путь (я возглавил нашу скромную колонну). В
маленьких деревнях, раскиданных среди бурых холмов, навстречу нам
попадались лишь запряженные в телеги кони. Небо стало лимонно-желтым,
повсюду летали птицы без оперения. Мы ехали долго и несколько раз
натыкались на черную дорогу. Небо часто меняло цвет, местность была то
равнинной, то холмистой. Грузовики трясло на проселочных дорогах и
заносило на шоссе, гладких, как стекло. Мы перевалили через горы,
обогнули темно-вишневое море. Над нами бушевали бури, с земли
поднимались густые туманы.
Я потратил почти весь день на поиски отражения (или отражения
отражения - в данном случае это не играло роли), в котором они жили.
Да, да, те самые мохнатые существа невысокого роста с клыками и
когтями, которыми я когда-то командовал. Их чуткие пальцы были прямо
таки созданы, чтобы нажимать на курки. К тому же бедняги меня
боготворили и радовались моему появлению, как дети, хотя всего пять лет
назад я повел на верную смерть цвет их нации. Впрочем, с богов не
спрашивают. Их любят, чествуют и им поклоняются. Мохнатые существа
очень огорчились, узнав, что мне нужно всего несколько сот солдат. Я
отказал тысячам и тысячам добровольцев, хотя моральный аспект на этот
раз меня не тревожил. В конце концов, я всегда мог сказать, что
- 100 -
преследую благородную цель: отомстить за погибших товарищей и
доказать, что гибель их была не напрасна. Естественно, я так не думал,
но мне всегда нравилось упражняться в софистике. А может, мне
следовало смотреть на них как на наемников, которые получают плату в
виде духовных ценностей. Одни сражаются за деньги, другие - за веру, а
результат один. Я готов был заплатить и тем и другим.
Впрочем, моим солдатам почти ничего не грозило - они были
единственными обладателями огнестрельного оружия. Правда, на их
отражении капсюли все еще не взрывались, и мне пришлось подыскать
другое, похожее на Эмбер. К сожалению, в соответствии с законом,
которому подчиняются все отражения, оно находилось в непосредственной
близости от Эмбера, и я нервничал всякий раз, когда моя маленькая армия
отправлялась на стрельбища, чтобы попрактиковаться. Вряд ли, кончено,
сюда забредет один из моих братьев, но на моей памяти происходили и не
такие совпадения.
Через три недели я решил, что мохнатые существа достаточно хорошо
подготовлены, и отдал приказ к выступлению. Прохладным солнечным утром
