крепкая грудь слишком выдается. Может быть, художнику нужно именно
такое, сильно выраженное?
Путь пересекла каменная гряда, и Веда изменила свое только что
созданное представление. Чара Нанди необыкновенно легко перескакивала
с камня на камень, будто танцуя.
"В ней, безусловно, есть индийская кровь,- решила Веда. - Спрошу
потом..."
- Чтобы создать "Дочь Тетиса",- продолжал художник, - мне надо
было сблизиться с морем, сродниться с ним - ведь моя критянка, как
Афродита, должна выйти из моря, но так, чтобы всякий понял это. Когда
я собирался писать "Дочь Гондваны", я три года работал на лесной
станции в Экваториальной Африке. Создав картину, я поступил механиком
на почтовый глиссер и два года развозил почту по Атлантическому океану
- всем этим, знаете, рыболовным, белковым и солевым заводам, которые
плавают там на гигантских металлических плотах.
Однажды вечером я вел свою машину в Центральной Атлантике, на
запад от Азор, где противотечение смыкается с северным течением. Там
всегда ходят большие волны - грядами, одна за другой. Мой глиссер то
взметывался под низкие тучи, то стремительно летел в провалы между
волнами. Винт ревел, я стоял на высоком мостике рядом с рулевым. И
вдруг - никогда не забуду!
Представьте себе волну выше всех других, мчащуюся навстречу. На
гребне этой колоссальной волны, прямо под низкими и плотными
жемчужно-розовыми тучами, стояла девушка, загорелая до цвета красной
бронзы... Вал несся беззвучно, и она летела, невыразимо гордая в своем
одиночестве посреди необъятного океана. Мой глиссер взметнулся вверх,
и мы пронеслись мимо девушки, приветливо помахавшей нам рукой. Тут я
разглядел, что она стояла на лате, - знаете, такая доска с
аккумулятором и мотором, управляемая ногами.
- Знаю, - отозвался Дар Ветер, - для катания на волнах.
- Больше всего меня потрясло, что вокруг не было ничего - низкие
облака, пустой на сотни миль океан, вечерний свет и девушка, несущаяся
на громадной волне. Эта девушка...
- Чара Нанди! - сказала Эвда Наль. - Это понятно. Но откуда она
взялась?
- Вовсе не из пены и света звезд! - Чара рассмеялась неожиданно
высоким звенящим смехом.- Всего лишь с плота белкового завода. Мы
стояли тогда у края саргассов(31), где разводили хлореллу(32), а я
работала там биологом.
- Пусть так,- примирительно согласился Карт Сан.- Но с того
момента вы стали для меня дочерью Средиземного моря, вышедшей из пены,
неизбежной моделью моей будущей картины. Я ждал целый год.
- Можно прийти к вам посмотреть? - попросила Веда Конг.
- Пожалуйста, только не в часы работы - лучше вечером. Я работаю
очень медленно и не выношу ничьею присутствия в это время.
- Вы пишете красками?
- Наша работа мало изменилась за тысячи лет существования
живописи. Оптические законы и глаз человека - те же. Обострилось
восприятие некоторых оттенков, придуманы новые хромкатоптрические
краски(33) с внутренними рефлексами в слое, некоторые приемы
гармонизации цветов. А в общем художник незапамятной древности работал
как я. И кое в чем лучше... Вера, терпение - мы стали слишком
стремительны и неуверенны в своей правоте. А для искусства подчас
лучше строгая наивность... Опять я уклоняюсь в сторону! Мне... нам
пора... Пойдемте, Чара.
Все остановились поглядеть вслед художнику и его модели.
- Теперь я знаю, кто он такой,- молвила Веда.- Я видела "Дочь
Гондваны".
- И я тоже,- отозвались в одно слово Эвда Наль и Мвен Мас.
- Гондвана - от страны гондов в Индии? - спросил Дар Ветер.
- Нет. От собирательного названия южных материков. В общем,
страна древней черной расы.
- И какова "Дочь черных"?
- Картина проста - перед степным плоскогорьем, в огне
ослепительного солнца, на опушке грозного тропического леса идет
чернокожая девушка. Половина ее лица и ощутимого, твердого, будто
литого из металла тела в пылающем свете, половина в глубокой полутени.
Белые звериные зубы нанизаны вокруг высокой шеи, короткие волосы
связаны на темени и прикрыты венком огненно-красных цветов. Правой,
поднятой выше головы рукой она отстраняет с пути последнюю ветку
дерева, левой - отталкивает от колена усаженный колючками стебель. В
остановленном движении тела, свободном вздохе, сильном взмахе руки -
беспечность юной жизни, сливающейся с природой в одно, вечно
изменчивое, как поток. Это единение читается как знание - интуитивное
ведовство мира... В темных глазах, устремленных вдаль, поверх моря
голубоватой травы, к едва заметным контурам гор, так ощутимо видится
тревога, ожидание великих испытаний в новом, только что раскрывшемся
мире!
Эвда Наль умолкла.
- Но как смог это передать Карт Сан? - спросила Веда Конг.- Может
быть, через сдвинутые узкие брови, чуть наклоненную вперед шею,
открытый беззащитный затылок. Удивительные глаза, наполненные темной
мудростью древней природы... И самое странное - это одновременное
ощущение беспечной танцующей силы и тревожного знания.
- Жаль, я не видел! - вздохнул Дар Ветер. - Придется ехать во
Дворец истории. Я вижу краски картины, но как-то не могу представить
позу девушки.
- Позу? - остановилась Эвда Наль. - Вот вам "Дочь Гондваны"... -
Она сбросила с плеч полотенце, высоко подняла согнутую правую руку,
немного откинулась назад, встав вполоборота к Дар Ветру. Длинная нога
слегка приподнялась, сделав маленький шаг, и, не закончив его,
застыла, коснувшись пальцами земли. И тотчас ее гибкое тело словно
расцвело.
Все остановились, не скрывая восхищения.
- Эвда, я не представлял себе!.. - воскликнул Дар Ветер.- Вы
опасны, точно полуобнаженный клинок кинжала.
- Ветер, опять неудачные комплименты! - рассмеялась Веда.- Почему
"полу", а не "совсем"?
- Он совершенно прав,- улыбнулась Эвда Наль, снова становясь
прежней.- Именно не совсем. Наша новая знакомая, очаровательная Чара
Нанди,- вот совсем обнаженный и сверкающий клинок, говоря эпическим
языком Дар Ветра.
- Не могу поверить, чтобы кто-то сравнялся с вами! - раздался за
камнем хрипловатый голос.
Эвда Наль первая увидела рыжие подстриженные волосы и бледные
голубые глаза, смотревшие на нее с таким восторгом, какого ей еще не
удавалось видеть на чьем-либо лице.
- Я Рен Боз! - застенчиво сказал рыжий человек, когда его
невысокая узкоплечая фигура появилась из-за большого камня.
- Мы искали вас.- Веда взяла физика за руку.- Вот это Дар Ветер.
Рен Боз покраснел, отчего стали заметны веснушки, обильно
покрывавшие лицо и даже шею.
- Я задержался наверху.- Рен Боз показал на каменистый склон.-
Там древняя могила.
- В ней похоронен знаменитый поэт очень древних времен,- заметила
Веда.
- Там высечена надпись, вот она,- физик раскрыл листок металла,
провел по нему короткой линейкой, и на матовой поверхности выступили
четыре ряда синих значков.
- О, это европейские буквы - письменные знаки, употреблявшиеся до
введения всемирного линейного алфавита! Они нелепой формы,
унаследованной от пиктограмм(34) еще большей древности. Но этот язык
мне знаком.
- Так читайте, Веда!
- Несколько минут тишины! - потребовала она, и все послушно
уселись на камнях.
Веда Конг стала читать:
Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в свое странствие странствий
Лучшее из наваждений Земли!..
- Это великолепно! - Эвда Наль поднялась на колени.- Современный
поэт не сказал бы ярче про мощь времени. Хотелось бы знать, какое из
наваждений Земли он считал лучшим и унес с собой в предсмертных
мыслях?
Вдали показалась лодка из прозрачной пластмассы с двумя людьми.
- Вот Миико с Шерлисом, одним из здешних механиков. О нет,-
поправилась Веда,- это сам Фрит Дон, глава морской экспедиции! До
вечера, Ветер, вам нужно остаться втроем, и я беру с собой Эвду.
Обе женщины сбежали к легким волнам и дружно поплыли к острову.
Лодка повернула к ним, но Веда замахала рукой, посылая ее вперед. Рен
Боз, неподвижный, смотрел вслед плывущим.
- Очнитесь, Рен, приступим к делу! - окликнул его Мвен Мас, и
физик улыбнулся смущенно и кротко.
Участок плотного песка между двумя грядами камней превратился в
научную аудиторию. Рен Боз, вооружившись обломком раковины, чертил и
писал, в возбуждении бросался ничком, стирая написанное собственным
телом, и снова чертил. Мвен Мас подтверждал согласие или ободрял
физика отрывистыми восклицаниями. Дар Ветер, уперев локти в колени,
смахивал со лба пот, выступивший от усилий понять говорившего. Наконец
рыжий физик умолк и, тяжело дыша, уселся на песке.
- Да, Рен Боз,- проговорил Дар Ветер после продолжительного
молчания,- вы совершили выдающееся открытие!
- Разве я один?.. Уже очень давно древний физик Гейзенберг
выдвинул принцип неопределенности - невозможности одновременного
определения импульса и места для мелких частиц. На самом деле
невозможность стала возможностью при понимании взаимопереходов, то
есть репагулярном исчислении(35). Примерно в то же время открыли
мезонное кольцевое облако атомного ядра и состояние перехода между
нуклеоном(36) и этим кольцом, то есть подошли вплотную к понятию
антитяготения.
- Пусть так. Я не знаток биполярной математики(37), тем более
такого ее раздела, как репагулярное исчисление, исследование преград
перехода. Но то, что вы сделали в теневых функциях, - это
принципиально ново, хотя еще плохо понятно нам, обычным людям, без
математического ясновидения. Но осмыслить величие открытия я могу.
Одно только... - Дар Ветер запнулся.
- Что, что именно? - встревожился Мвен Мас.
- Как перевести это в опыт? Мне кажется, в нашем распоряжении нет
возможности создать такое напряжение электромагнитного поля.
- Чтобы уравновесить гравитационное поле и получить состояние
перехода? - спросил Рен Боз.
- Вот именно. А тогда пространство за пределами системы останется
по-прежнему вне нашего воздействия.
- Это так. Но, как всегда в диалектике, выход надо искать в
противоположном. Если получить антигравитационную тень не дискретно, а
векториально...
- Ого!.. Но как?
Рен Боз быстро начертил три прямые линии, узкий сектор и пересек
все это частью дуги большого радиуса.
- Это известно еще до биполярной математики. Несколько веков
назад ее называли задачей четырех измерений. Тогда еще были
распространены представления о многомерности пространства - они не
знали теневых свойств тяготения, пытались проводить аналогии с
магнитоэлектрическими полями и думали, что сингулярные точки(38)
означают или исчезновение материи, или ее превращение в нечто
необъяснимое. Как можно было представить себе пространство с таким
знанием природы явлений? Но ведь они, наши предки, догадывались -
видите, они поняли, что если расстояние, скажем, от звезды А до центра
Земли вот по этой линии ОА будет двадцать квинтильонов километров, то
до той же звезды но вектору ОВ расстояние равно нулю... Практически не
нулю, но стремящейся к нулю величине. И они говорили, что время
обращается в нуль, если скорость движения равна скорости света. Но
ведь кохлеарное исчисление(39) тоже открыто совсем не так давно!
- Спиральное движение знали тысячи лет назад,- осторожно вмешался
Мвен Мас.
Рен Боз пренебрежительно отмахнулся:
- Движение, но не его законы! Так вот, если поле тяготения и
электромагнитное поле - это две стороны одного и того же свойства
