передал ей пакет и, пока я рассказывал, она уже пробежала глазами записку.
Она предложила мне кофе и пригласила на кухню, где я, к своему
разочарованию, (с чего бы это?) обнаружил двух балбесов, лет девяти и лет
одиннадцати, обедающих за столом. Они вели друг по другу прицельный огонь
гречневой кашей. Надя цыкнула на них и юнцы присмирели, узрев незнакомого
дядю (ровно на двадцать секунд, я по часам засекал.) Все еще вертя в руках
баночку меда, она спросила, не оставлял ли он мне своих координат. Я
напрягся и припомнил, что мы на прощанье обменялись визитками - неизвестно
зачем. Я когда-то напечатал себе целую сотню, из чистого пижонства. Но
куртку, где у меня был единственный целый карман, я оставил дома. Визитка
была в нем. Тут дети решили, что и так уже потеряли слишком много времени, и
возобновили баталию. Она снова рявкнула на них:
- А ну, прекратите немедленно! Я вижу, вы к дедушке точно не хотите на
выходные! С таким поведением - никуда не пущу!- и, повернувшись, добавила:
- Так тяжело с ними иногда одной справляться, сил нет!.. Так это
удобно, если бы я вас попросила еще заехать, по поводу адреса? Мне это
важно...
Я поспешил заверить ее, что завезу ей адресок, только вот вещи с дороги
разберу. И если к девяти вечера - не слишком поздно... По Надеждиной
прощальной улыбке я понял, что дедушка недолго будет скучать по внукам.
Выходя из дому вечером, я захватил с собой адресок и вскользь глянул на себя
в зеркало: я походил на подпольного миллионера, (но из очень глубокого
подполья), а не на легального рэкетира, что было бы гораздо престижней.
Сменил галстук с полосочек на крапинки и стал похож на Ильича. Это ближе к
теме. Надя. Надежда...
Смеркалось. На улице Зорге, 13 горел один-единственный огонек. Я обошел
дом вокруг. Значит, Макс и Мориц уже где-то морочат голову дедушке. Долго и
нахально звоню. Никакого ответа. Осторожно толкаю дверь и захожу в темноту.
Как романтично! Из приоткрытой двери спальной струится слабый желтый свет.
На тумбочке стоит пустая чашка с ложечкой и блюдце с медом. На диване, в
изысканном шелковом китайском халате, лежит труп хозяйки.
Я стоял, как прибитый. То, что она мертва, не вызывало сомнений. Никто,
даже розыгрыша ради, не станет лежать в такой позе, со стеклянным взглядом.
Господи, вот втяпался в историю! Надо быстро убираться отсюда. Я сделал шаг
назад. А как же баночка меда? А дверные ручки? Вдруг сюда приведут ищейку и
она притащит ко мне всю следственную бригаду? Как я докажу, что попал сюда
случайно? Все. Надо быстро сматываться. Я достал из кармана платок, чтобы
вытереть все, за что я тут брался, а главное....
- Гм, гм,- раздался за спиной насмешливый баритон. Пора сматываться, не
так ли? Вот, только пальчики везде повытирать!
Я вздрогнул, как от выстрела: в дверях, преграждая мне отход, стоял
рослый мужчина в больших дымчатых очках и мял в руках сигарету. Он молча
закурил, по-садистски наслаждаясь моей растерянностью. Неспеша пускал
кольца. Очевидно он был здесь уже давно, в засаде, но это была первая
сигарета. Теперь он отыгывался за свое ожидание.
- Что тут происходит? - выдавил я наконец.
- Вы прекрасно знаете, что. Убийство. Чего вы не знаете, так это
Как объяснить свое присутствие тут,- отрезал он.
Я постарался, как мог, собраться и поведал ему все, начиная с вокзала.
- Что бы вы сделали на моем месте, - спросил я, понимая всю
риторичность вопроса, - Как вас, кстати, величать? Капитан? Майор?
Он проигнорировал оба вопроса, поправил свои дымчатые очки и бросил
мне:
- Пойдемте в другую комнату. Надо уточнить детали. - Мы вышли на кухню.
Сев за стол, мы оказались напротив друг друга, там где сидели днем двое
шалопаев. На стене и на полу еще остались следы их обеденной шрапнели. Он
вперил в меня свой тяжелый взгляд сквозь очки и молчал. В нем было что-то,
что меня подавляло. Наконец я сообразил, что именно: стоило мне о чем-то
подумать, как он тут же продолжал мои мысли, словно знал их заранее, и все
события развивались с ним по самому наихудшему варианту, какой я только мог
себе вообразить. Я начинал его бояться. Поскольку молчание затянулось, а оно
меня все более угнетало, я решил напомнить о себе:
- Вы говорите "уточнить детали". А в общем и целом, следовательно, вам
уже все ясно? Я убил эту женщину и потом спокойно приперся сюда? Он смерил
меня уничтожающим взглядом:
- Я не заявлял, что вы являетесь организатором преступления. Но все
указывает на то, что вы - исполнитель. Пойдете соучастником. Если у вас есть
другая интерпретация фактов - выкладывайте. Мы все равно будем копать до
конца. Если повезет, - усмехнулся он, - пойдете по делу свидетелем.
- Что значит, "если повезет", - возмутился я.
- Простите, я забыл про презумпцию. Но поймите и меня. Вот вам лист и
ручка, напишите заявление, как было дело. Разберемся.
- Как писать в "шапке"? - спросил я.
- Пока не нужно. Как тяжкое, это преступление будет проходить не только
через райотдел. Если надо будет, потом допишем.
- Я писал с четверть часа. Расписался и протянул ему листок. Он
придирчиво читал. Не терпелось уйти отсюда, но он предвосхитил мою мысль:
Даже не думайте. Мы ждем опергруппу, экспертов. Вас отвезут. Зачем? Вы же
видели мой паспорт, у вас - все мои данные!
А потом искать вас по всей стране? Боюсь, что придется причинить вам
некоторые неудобства, - сказал он и вышел в коридор. Вернулся он через
минуту с пояском от Надиного халата. "Мера предосторожности", - Объяснил он,
заводя мне руки за спину и привязывая их к стулу. Я было, дернулся, но он
пригрозил мне: "Не будьте идиотом. За окном - оперативник." Я посмотрел туда
и увидел, в неясном свете фонарей, мелькнувший силуэт.
- Но если дом охраняется, какого дьявола надо меня привязывать? А где
же тот, кто сообщил о происшествии?
- Задавать вопросы - это мое дело, - был ответ. Я взорвался:
- Не стройте из себя киногероя! Я не собираюсь заискивать и лебезить,
как некоторые, со следователями. Потому что даже если я окажусь интересным
собеседником и вызову ваши симпатии, подозрения это с меня не снимет.
Интересно, что скажет прокурор по поводу ваших действий?
- Вы не кажетесь мне ни интересным, ни симпатичным. А прокурор ничего
не скажет, в этом я могу поклясться, - ответил он и начал читать. Дойдя до
конца моего заявления, он расплылся в довольной улыбке. Мне стало не по себе
и я уже пожалел, что дал ему связать себя, как котенка.
- Да, это было роковой ошибкой, - он вынул две сигареты, одну из
которых закурил сам, а вторую поджег и сунул мне в рот:
- Интересный выходит сюжет. Убийство. Хорошо и хладнокровно
спланированное, с целью обогащения. Самая плохая статья об убийствах, - он
открыл дверцу кухонного шкафчика и что-то оттуда вынул, - А вот
чистосердечное признание...
- Но где же мотив? - спросил я, как во сне.
- Мотив ясен. Сколько сейчас стоит такой дом? Я думаю, тысяч сорок
долларов. А у нас и за сотню могут прихлопнуть. Чем не мотив? Возможно, вы и
не знали всего, а только сделали свою маленькую часть дела. Но этой
"маленькой части" вполне хватит, чтобы получить "вышку". Он усмехнулся и
продолжал, видя, как меня прошиб холодный пот:
- Вот две квартирные книжки. Убитую звали Надежда Молодцова. А вот и
адрес: Полярников 24. Это место ее прописки. А вот книжечка с адресом Зорге
13. Ответственный съемщик - некто Б.Д. Гай. Формально дом теперь принадлежит
ему. Бывший адрес в паспорте хозяйки - Зорге 13, а нынешний - Полярников 24.
Год назад зарегистрирован ее брак с Б. Д. Га-ем, полгода назад - расторгнут.
Мы уже навели справки и многое стало ясно: это фикция, с начала до конца,
брак фиктивный. Дети Надежды прописаны у ее родителей, а она, как одиночка,
льготница и вдова погибшего, сама рассчитывала получить квартиру. Ей надо
было только, чтобы за ней не числился дом. Тогда она имела шансы сделать по
отдельному гнездышку себе и детям, а дом продать. Похоже, она недооценила
этого Б. Д. Гая, который решил, что на один делится лучше, чем на два.
Выспросите, почему она не сделала этого раньше? Так у нее были две сестры,
Вера и Люба, которые могли претендовать на часть наследства. Но они погибли
год назад в автокатастрофе. Тут, как раз, все чисто. Погибло сразу много
народа. Интригует? А Надежда осталась наследницей... Что-то вы быстро
копнули, - заметил я, пораженный внезапной догадкой.
- Работа такая, - усмехнулся он и вдруг замер в неподвижности: Из
спальни донесся явственный шорох!
Я оцепенел: ШЕВЕЛЬНУЛАСЬ НАДЕЖДА! Он бросился туда и не появлялся
минуты две. Потом он зашел, потирая запястья, злобно глянул на меня:
- Ну, что, умник? Доигрался? Где визитка? Я молчал. Тогда он сам
обшарил мои карманы и мне стало мерзко от его прикосновений. Он вытащил на
свет смятую визитку литовца.
- А теперь - номер телефона. Свой! - заорал он. Я по-прежнему молчал.
Даже когда он с размаху съездил мне по зубам.
- Ничего, сейчас расскажешь. Не таких раскалывали,- и он стал прижигать
мне шею сигаретой. Противно запахло жареным. Я решил, что лучше сказать ему,
и пока он будет звонить, попытаться что-то предпринять. Шея пекла
невыносимо. Он выскочил в коридор и я услышал, как он набрал мой домашний
номер:
- Алло! Квартира такого-то? ..Ушел, говорите? ..Еще днем? ..Только
сегодня приехал? ..А мы с ним договорились, что он зайдет в гости...
Извините. Услышав последнюю фразу, я похолодел. Значит действительно,
никакой он не следователь. Что-то уж слишком быстро оказался на месте. И где
видно, чтобы опергруппу по убийствам ждали больше часа? Совершенно очевидно
- он и есть убийца. Звоня мне домой, он отводил от себя след, ведь соседка,
если ее теперь спросят, точно вспомнит, что я ушел, едва приехав, и что меня
спрашивали. Если они теперь найдут мое заявление, мои отпечатки и, наконец,
мой тру... Точно! Он же убьет меня!
- Правильно мыслишь, умник, - сказал он, затыкая мне рот полотенцем. -
Твоя песенка спета. А насчет оперативника за окном - это я пошутил, а ты
поверил. Никого там нет. А тебя найдут здесь. Не со связанными руками,
конечно. Ты искал деньги в доме несчастной жертвы, которая тебя доверчиво
впустила. Потом ты нечаянно взялся рукой за оголенный провод (в доме недавно
чинили проводку), стоя на мокром полу... Вот и все. Дело закроют. А если
надо, пустим в ход твое заявление: вдруг тебя замучила совесть и ты перед
тем, как свести счеты с жизнью, решил указать, как ты до такой жизни дошел?
Ну-ну, я пошутил. Он противно засмеялся, выливая на пол, мне под ноги, ведро
воды из ванной. Я оказался в центре огромной лужи и мои ботинки сразу же
промокли. Он, по-прежнему улыбаясь, вышел из кухни в поисках удлинителя. Я
понял, что это конец. Все стало мелькать у меня в голове с космической
быстротой:
Я ВСТРЕЧАЮ НАДЕЖДУ. НАДЕЖДА ЮНОШЕЙ ПИТАЕТ на своей кухне. Появляюсь я.
Некий С. КЕПСИС ОТРАВЛЯЕТ НАДЕЖДУ, использовав меня, как посыльного. Б. Д.
Гай все это организовал. ВЕРА И ЛЮБОВЬ ПОГИБАЮТ ВНЕЗАПНО. НАДЕЖДА УМИРАЕТ
ПОСЛЕДНЕЙ. В панике я принимаю качающийся куст за оперативника. Потом,
услышав шорох, я понял, что ШЕВЕЛЬНУЛАСЬ НАДЕЖДА. УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ ЗОРГ...
Что за чушь, бред собачий, в духе Эдгара По?
Он входит в комнату и я уже почти ничего не соображаю. В его руках -
оголенный провод. Он втыкает вилку в сеть:
- Ты уже понял, конечно, кто я такой. Я многих заставляю дрожать. Очень
многих, хотя мало кто отваживался посмотреть мне в лицо. Если ты думаешь,
