- Не оставлять же ее одну, - сказал он, отводя глаза в сторону.
Я кивнул, я его понял, и мы пошли: Женька, черепаха Таня и я.
- Подождите, - послышалось за нашими спинами.
Это была Женькина мама. Она куталась в шерстяную шаль и размахивала
над головой авоськой.
Женька остановился, я тоже.
- Женя, - сказала Суламифь Соломоновна, тяжело дыша. - Ты забыл
бутерброды.
- Ну мама... - хмуро ответил Женька, но авоську с бутербродами взял.
Суламифь Соломоновна вытерла платочком глаза и собралась что-то
добавить, но мы уже зашагали дальше.
Не прошли мы и десятка шагов, как услышали позади топот.
- Йоних, Филиппов, минуточку!
Теперь это был директор Василий Васильевич. В руках он держал книгу.
- Возьмите. - Он протянул ее мне. "Чехов" - было написано на обложке.
Я сказал: "Спасибо" - и взял. Чехов нам пригодится.
Мы уже выходили на набережную, как вдруг непонятно откуда появился
Лодыгин-старший.
- Мальчики, - сказал он, переминаясь с ноги на ногу. - Коленьку моего
увидите, передавайте привет от папы.
Мы кивнули. Нас ждал Египет, встречая нас октябрьским холодком.
Женька первый ступил на мост и поздоровался со сторожевым сфинксом.
Тот ответил почему-то голосом капитана Жукова:
- В общем, так. Будут какие-нибудь проблемы, шепните там кому надо,
что я, мол, в курсе.
На середине моста мы замерли: трудно было сделать последний шаг.
Женька обернулся и посмотрел на оставленный позади берег.
Там было все знакомо: школа, улица, двор, лица, голоса, разговоры.
Впереди была тьма египетская.
- Идем, - сказал он упрямо.
И мы пошли.
