Я просто испугалась. И вытряхнула свои знания. Потеряла девственность.
Тебя это шокирует.
- Если тебе так хочется.
- Слушай, с тобой трудно говорить, но меня прорвало. Дядин друг -
единственный мужик, чье мнение меня интересовало, - сказал, что ты -
один из самых загадочных объектов в Европе. И что за жизнь ты ведешь в
Вене. И что, если тебе недодают сдачи, ты тихо и вежливо говоришь: "Вы
меня обманули", раскланиваешься и идешь дальше. Это произвело на меня
впечатление. А потом... Хочешь знать правду.
- Говори, если хочешь.
- Так вот, потом, когда я увидела тебя, я была разочарована. Прежде
всего, было странно познакомиться с тобой таким образом. Потом, когда ты
клеился, я вот что подумала. Ну что за старомодный мужик. Мой отец мог
бы составить ему компанию. Видишь, я говорю тебе все без утайки.
- Вижу.
- Потом, когда я влепила тебе парочку замечаний и ты раскис прямо на
наших глазах, я подумала: или он не в себе, или он и впрямь какой-то
особенный. Когда распускает нюни американский мужик - это сопровождается
словами. Но ты как бы и не плакал. Крупные слезы катились сами по себе.
Вот почему мне хочется узнать тебя поближе. Мне кажется, что ты самый
интересный человек из всех, кого мне доводилось встречать в Европе. Мне
кажется, что я смогу у тебя чему-то научиться.
- Это все.
- Да, все. Ты какой-то неиспорченный. Я хочу сказать, я не знаю, что
я хочу сказать. Но, о господи. Я - женщина. А ты - мужчина. Слушай, мы
же в Европе, и мы одни. Разве все это тебя не волнует.
- Я взволнован.
- Послушай, Сэм.
- Послушать что.
- Послушай, я же сказала тебе, зачем я здесь. Мне как-то неловко. Не-
ужели я должна говорить это еще раз. Я повторяю, что ты можешь дать мне
кое-какие знания. Я могу дать тебе себя.
- Это все.
- На этот раз все. А что еще. Чего ты ожидал.
- Я хочу жениться.
- Елки-палки. Ты что, спятил.
- И завести детей.
- Слушай, может, мы сменим тему. Я имею в виду женитьбу. Черт возьми.
Надеюсь, ты не делаешь мне предложение. Я говорила только насчет перес-
пать.
- Я не хочу переспать.
- Не надо орать. Я не глухая. Может быть, ты хочешь, чтобы я ушла. Я
уйду.
- Я не стану тебя удерживать.
- Значит, ты не стал бы меня удерживать. Слушай-ка, лучше бы тебе
трезво взглянуть на факты в этой жизненной лотерее. И взять то, что вы-
пало. Тебе больше не подвернется случай с такой молоденькой девушкой. Ты
уже седой, значит, твои возможности на исходе. Тебе даже нечем козыр-
нуть.
Сэмюэл С. смотрит в эти два горящих карих глаза. Сердце прыгает у не-
го в груди. Колени ее скрещенных ног - кожа натянута, получились два бе-
лых пятна. Ярко-голубая вена на лодыжке. Что такое крошка. Проспрягай
по-латыни. Проспрягай по жизни. Крошка - это такая маленькая, тощая, за-
горелая штучка. С мозгами, которые отключились, словно свет, когда уло-
жил ее в постель. Избавляется от груза знаний, когда ищет наслаждений. А
когда начинает размышлять, обнаруживает много горя.
- По всем мировым канонам я - неудачник. Но я живу здесь. Я занимаюсь
своим делом. Я не принимаю посетителей. Ты находишься здесь только по
одной причине: молодые интеллектуалы не проявляют к тебе интереса. Не то
чтобы ты некрасивая, но и никто не скажет, что от подбородка и выше ты -
победительница конкурса красоты. И, хотя я спятил настолько, что считаю
тебя чертовски хорошенькой, я знаю, как на это смотрят ребята твоего
возраста. Нахальство тебе не идет. Это неприятно, жестоко и невоспитан-
но.
- Погоди, Сэм.
- Это ты погоди.
- Но, Сэм, именно такого разговора я и ожидала. Я рада, что пришла. Я
знаю, что это было неприлично говорить насчет переспать и всего ос-
тального. Мне было неловко просто взять и прийти сюда. Я могла застать
тебя с кем-то или за чем-то. Хоть мне и говорили, что ты поступаешь так:
ложишься на дно, как подводная лодка, и не подаешь признаков жизни по
нескольку дней. Я не считаю тебя неудачником. Правда.
- Кто же я.
- Отвечу тебе так же, как ты мне. Люди твоего возраста могут смотреть
на тебя свысока. Но на мой взгляд, у тебя есть та зрелость, которой нет
даже у моего собственного отца.
- Если бы ты просто увидела меня за столиком в кафе такого, какой я
есть, ты бы не обратила на меня внимания.
- Ты упрям как осел, черт тебя побери.
- Правильно.
- Разве мужики не стараются отвертеться от женитьбы. Ты вот ищешь же-
ну и хочешь детей, чтобы в старости не быть одному. А я, слушай, я хочу
пожить и словить удовольствие, прежде чем надеть ярмо.
Абигайль сидит, положив локти на стол. Торопится в будущее. Перевязав
прошлое маленькими симпатичными бантиками. А я благополучно прибавил к
своей жизни еще три мучительных дня. В молодости, с трепещущим, как ко-
либри, сердцем, не понимаешь, где скрыт нектар. Полно препон в виде мел-
ких, незначительных условностей, которым подчиняешься, чтобы нравиться
людям. Но вот наконец нектар. Очень долго добирался, глядя себе под но-
ги. Вытягиваю вперед руки, обхожу все преграды. Наталкиваюсь на нектар.
- Слушай, Сэм, это что, семинар. Есть у тебя кофе. Я приготовлю. В
чем дело, я что-нибудь не так сказала.
- Нет.
- У тебя такой смешной вид. Есть у тебя кофе.
- Ты нарушаешь заповеди американской женственности.
- О чем ты. О том, что я сказала, что приготовлю кофе. Скажи, за кого
ты принимаешь американских женщин. Знаешь, мы ведь не калеки. Я даже
приберусь у тебя. Ты не убирал свое жилище по меньшей мере месяц.
- Три месяца и восемнадцать дней.
- Ничего себе, ты даже подсчитывал.
Эта пятница катится к закату. Укорачивая чью-то жизнь. Рассыпаются в
прах пыльные воспоминания об университетском общежитии и былых вечерах.
Солнце валится за Альпы. Сэмюэл С. сказал, что он сходит за угол и купит
кофе в зернах. Не могла бы она одолжить ему денег. Ее брови сдвинулись,
она полезла в кожаную сумочку и протянула через стол пятидесятишиллинго-
вую купюру, улыбнувшись уголком губ. Когда он уходил, она поинтересова-
лась, где веник.
Кровь стучит в висках Сэмюэла С. На лестнице, на полпути вниз, он ос-
танавливается и подносит руку ко лбу. Иногда бывает нужно с сочувствием,
по-медвежьи крепко, обнять самого себя. Если больше никто по-матерински
нежно не обовьет тебя руками. И не прижмет к себе, не убережет от невз-
год. Которые сейчас совсем рядом. Брошусь ли я к ней на грудь, задыхаясь
и покрываясь испариной, со словами: выходи за меня, стирай мне носки,
мели мне кофе, придавай моим гренкам нежнейший золотистый оттенок.
Звякнул звонкий колокольчик - Сэмюэл С. вошел в магазин "Кофе". Хо-
зяйки, две седые полные сестры преклонного возраста, уже почти перестали
его обжуливать. Теперь они обходились с ним, как с директором почтенной
психбольницы. К которому они могли бы обратиться в один злополучный день
и порадоваться, что герр директор самолично займется их болезнями. Они
кланяются, насыпав ему в руку сдачу. Danke, Herr Professor, danke.
Сэмюэл С. останавливается на хорошо знакомой улице. Свежесть, про-
щальная летняя дымка, запах венской зимы, появляющийся с наступлением
сумерек. Ветер становится порывистым. Изготовитель люстр в белом перед-
нике у окна медленно превращается в призрак Абигайль, ее маленького лад-
ного тела. Американской девушки, которая собралась позаниматься домо-
водством. И как она называла его: Сэм. Наверно, он сильно отстал от жиз-
ни со своими убеждениями, что все жены корячатся на кухне над каст-
рюльками, а их муженьки, вытянув ноги в теплых носках, почитывают газе-
ты. Жены его американских друзей продемонстрировали ему, что будет, ког-
да он попросит яичницу и кофе с гренками. Он получит яичницу. Брызжущую
маслом и ловко скинутую со сковородки прямо ему на колени. И кофе. Ко-
нечно же, щедро вылитый ему на руку. Так погибла мечта стать королем, в
одиночестве восседающим за столом; в соседней комнате возится дюжина ре-
бятишек, а перед ним появляются чай, бекон, может быть, даже и яичница,
и жена, как всегда, говорит: "Ах, ваша милость, по вкусу ли вам трапеза,
не изволите ли еще горячего чаю или кусочек бекона". Неужели он, караб-
кающийся сейчас домой по этим ступеням, станет когда-нибудь королем. И
скажет: "Еще бекона". Станет мужем и обзаведется женой. Станет отцом и
обзаведется сыном.
На темной лестничной площадке, тускло освещенной слабым светом снизу,
Сэмюэл С. остановился перед своей дверью: весь низ разукрашен вмятинами
от ударов, краска изборождена царапинами. За дверью - подарок от Бога,
который на последнем заседании совета министров сказал: сегодня будут
испытаны жизненные принципы Сэмюэла С. При содействии одной миленькой
крошки. Которая предложит Сэму свое тело, не обставив это обычными ус-
ловностями. Предварив чашечкой доброго венского кофе. Если он не соблаз-
нится ее телом и откажется от удовольствия, крошка уберет его квартиру и
вымоет посуду. Если он и после этого останется непреклонным, ей придется
собрать грязное белье, постирать его, накрахмалить и все перегладить,
потом подать ему яичницу из двух яиц и вареную Gutsratwurst на дымящейся
тарелке с шипящей тушеной капустой. По мнению наших диетологов, его же-
лудок несомненно выдержит эту смесь; если он даже после этого не набро-
сится на крошку, мы направим к нему ангела в качестве наставника для на-
чального обучения, после чего он будет избран младшим помощником старше-
го помощника казначея нашей организации и награжден титулом Святого
Строптивца Сэма Сомкнутых Уст и Безумного Безбрачия.
Сэмюэл С. поднимает руку. Чтобы вставить ключ в дверь. Поворачивает
его, вваливается. В облако пыли. Абигайль стоит посреди комнаты, облизы-
вая губы. Сэмюэл С. кладет кофе на стол в гостиной. Она поворачивается и
улыбается.
- Так ведь лучше, Сэм. Я только подобрала бумаги и все остальное. На-
до же, здесь так тихо и одиноко, что мне становится грустно. Пойду умою
лицо, а то я вся в пыли.
Сэм С. провожает глазами до ванной ее маленький огнедышащий зад, ко-
торый, виляя, расправляет под своей кожей крылья для полета. Два краси-
вых крепких сухожилия над гладкими икрами ног. Но вот она возвращается в
комнату - волосы причесаны, лицо умыто и блестит на свету.
- Сэм, у тебя в квартире никакой звукоизоляции. Я слышала соседнюю
квартиру. Наверно, ты слышал, как я писала.
- Слышал. Эту музыку.
- Знаешь, я не из тех дамочек, что спускают воду в толчке, когда пи-
сают, чтобы не было слышно, как они писают. Человеку нужно писать, и все
это делают, так что же из того, что это услышат. Конечно, другое дело,
если бы я шумно какала, - тогда бы я немного смутилась от этих звуков.
Тебя это волнует.
- Мои волнения утихли.
- Ну а мои - встрепенулись. Меня воспитывали так, что я пукала, когда
хотела. Но рыгаю я, по-моему, не так часто. Меня всегда интересовало,
кто из моих подружек хоть раз пукал во время свидания. Ни одна не созна-
лась. А я из-за этого дела потеряла четырех кавалеров, трое из них были
очень перспективными. Можешь просто по-человечески себе представить:
один маленький невинный пук и...
- И.
- И все.
- Возьми свою сдачу.
- Ой, да что ты, зачем.
- Возьми сдачу.
- Надо же, щепетильный какой.
- Есть определенные условия, при которых я беру деньги, и условия,
при которых не беру.
- Ты меня поражаешь. Правда-правда.
Абигайль, опершись руками о край стола, рассеянно глядит в глаза Сэ-
мюэла С. Ее неподвижная нижняя губа резко выделяется на лице. Вздернутый
нос примостился между глаз, таких нежно-карих: она думает, что они зас-
тавят мои дрогнуть и я отведу взор. Дружелюбие в уголках ее губ. А глаза
вспыхивают и опускаются.
- Ты смутил меня, Сэм. Раньше ни одному парню это не удавалось.
- Вот как.
