риком.
- У развратного старика, герр С., может быть жена и десяток детей.
- Ага, Док, вот вы и подключились - я все-таки вынудил вас высказать
свое мнение.
- Продолжайте, пожалуйста, герр С.
Сэмюэл С. поджал губы. Герр Доктор разжал свои и потянулся длинными
плоскими пальцами за маленьким белым мундштуком. В тисках взгляда Сэмюэ-
ла С. его рука примерзла к пластмассе. В затемненной комнате на стене
качаются тени от залитых летним светом листьев. Герр Доктор осунулся.
Сидит, посасывая пустой белый мундштук. В принципе, можно сделать разные
выводы. Даже в грудном возрасте каждый человек хотя бы пару раз сталки-
вается с отсутствием взаимопонимания. Одна надежда, что у герра Доктора
была полногрудая мамаша. За эти пять лет я, наверно, свел его с ума.
Стоит мне войти, как он весь сжимается, готовясь к защите. И натягивает
маску невозмутимости, когда я выдыхаюсь от серии собственных ударов, на-
пичканных довольно дикими домыслами. Я сказал ему:
- Док, весь мир должен был полюбить меня с самого младенчества, а
вместо этого коварно выскочил из густой зеленой чащи и выпихнул меня на
поляну.
Герр Доктор медленно встает. Обходит меня сзади. Я смолкаю. Он просит
продолжать говорить, пожалуйста. Спрашиваю зачем. Говорит, что ему прос-
то захотелось размяться. Я понял, что довел его до улыбки - он прошел в
угол к своему креслу и захихикал. Вероятно, герр Доктор все-таки высто-
ит.
- Я действительно разрыдался, герр Доктор. Значит ли это, что я окон-
чательно свихнулся.
- Нет, герр пациент.
- Что мне было делать. Я решил: подожду минуту с опровержением. И на
сей раз воздержусь от схватки. Она меня раскусила. Потом я поразмыслил.
Что ж, хорошо. Она меня раскусила - значит, мы вполне можем узнать друг
друга поближе. И я смогу пробраться сквозь заросли в самую глубь ее
джунглей. Но, Док, меня беспокоит то, что я ищу все более молоденьких.
Вот в чем дело.
- Продолжайте, пожалуйста.
- Я вот что скажу, герр Доктор. Вы думаете, раз я тяну руки к этой
крошке, значит, я пытаюсь соскрести чуточку ее дрожжей, чтобы поддержать
собственный процесс брожения. Слушайте, что она могла найти во мне. Нет
денег, раз. Странный, только и всего, плюс с головкой не того. Сколько
еще пройдет времени, прежде чем я исцелюсь. И смогу предложить кому-ни-
будь выйти за меня замуж и завести детей. Я даже расстался со всеми сво-
ими псевдомодернистскими взглядами. Позволяю здоровым предрассудкам
вновь закрасться в мою жизнь. Разве это плохо, Док. Их должно быть пол-
ным-полно. По крайней мере, перед смертью я все же намерен получить удо-
вольствие. И даже был бы не прочь, чтобы за упокой моей души отслужили
обедню, если бы она стоила чуть подешевле.
- Понимаю, герр С. Будьте добры, продолжайте, пожалуйста.
- Что ж. Я родился в Потакете, Род-Айленд, США, в довольно холодный
октябрьский день. Моя мать застонала от удивления, обнаружив, что чрево
преподнесло ей этот орущий четырехкилограммовый подарочек. Который, сам
того не подозревая, вырос на задворках жизни. И всегда разбивал нос о
забор, когда старался дотянуться до яств за этим забором.
- Не надо иронизировать, пожалуйста.
- Можете ничего не говорить мне. Я просто пересматриваю свое прошлое,
чтобы понять, где именно я сел не на тот поезд. Который повез меня в Хо-
лостяцк. Док, вот уже пять лет я исправно хожу сюда дважды в неделю. Ут-
ром, лежа в постели, я занимался подсчетами. Вышло, что столько же стоит
шикарный автомобиль. Такой дорогой вещи у меня не было ни разу в жизни.
Знаете, я мог бы дважды в неделю по пятьдесят минут тереть его тряпоч-
кой. И еще: за меня хотят выйти замуж да еще приплачивают мне, а я уди-
раю. От самого обильного яства из всех, что меня когда-либо манили. Я
хочу исцелиться. А вчерашний день показал, что я не исцеляюсь.
- Пожалуйста, не кричите, герр С.
- Боитесь, что соседи услышат.
- Пожалуйста, продолжайте.
- Нет, вы ответьте мне. Вы боитесь, что соседи услышат.
- Нет, герр С., я не боюсь, что соседи услышат. Пожалуйста, продол-
жайте. И позвольте мне предупредить вас: все признаки выздоровления у
вас налицо.
- Док, не надо говорить этого. Я так одинок. На самом деле, очень
одинок. Как же мне заполучить эту крошку.
- Здесь нет готовых рецептов.
Сэмюэл С. подтянул плотные коричневые носки, вздохнул. Тихое жужжание
вентилятора. Тиканье часов. За окном заливается свистулька той самой ма-
ленькой голубоглазой девочки с длинными каштановыми волосами и в белос-
нежных перчатках; ей разрешили издавать подобные звуки, когда приходит
домой ее папа. Ежедневный маленький праздник ровно в пять пятнадцать.
Которого она с нетерпением дожидалась, катая по гравийным дорожкам игру-
шечную коляску и мысленно разговаривая с куклой.
- Кажется, на сегодня хватит, Док. Но я хотел бы посидеть здесь до
скончания отведенного мне часа.
- Этот час - ваш, герр С.
- Я знаю, что этот час - мой. И знаю, что это вас раздражает. Я прос-
то хочу посидеть здесь и помолчать. Мое говорение ни к чему не приводит.
Дело в том, Док, что мне не дают найти хорошую работу, хорошую женщину.
Возьмите, например, здешнее крупное международное агентство. Это же нас-
тоящая большая грудь. И хочется к ней припасть. Но когда замечают, что я
разглядываю ее и уже подбираюсь поближе, меня останавливают: "Пошел вон.
Мы сами тут сосем, давай-давай, проваливай". Они урвали все лучшее на
пиршестве жизни. А меня отпихнули локтем - ползаю под столом и подбираю
крошки. Увертываясь от их каблуков - они, ради смеха, давят мои растопы-
ренные пальцы.
Сэмюэл С. стоял у закрытых дубовых дверей подъезда герра Доктора.
Кепка плотно сидит на голове этим августовским вечером, без пяти шесть,
в четверг, в Вене. Можно спуститься по Гольдеггассе, чувствуя, что тебя
только что отделали. Именно здесь, к востоку от Мюнхена, Парижа и Гали-
факса (Новая Шотландия). Спокойным, размашистым шагом - по улочкам, при-
легающим к Св.Стефану: его большой колокол как раз бьет шесть. На углах
по всей Кернтнерштрассе ранние "уличные пташки" уже занимают свои пози-
ции. Бледно-голубые и розовые хлопчатобумажные платья, на плечи наброше-
ны свитера - вечером работать прохладно. Сэмюэл С. сворачивает в узкий
серый переулок, заходит в какое-то подобие мавзолея, отделанного дымча-
то-желтым мрамором. Уселся в отдельную кабинку, положил руки на столик,
уткнулся лбом в запястье. Официантка наклоняется к его унылой фигуре.
- Добрый вечер, герр С. Вам плохо.
- Я собираюсь спустить свои синапсы в сливовицу. В противном случае
все кончится тем, что я, в голубых парусиновых туфлях, буду играть на
электропианино на берегу студеного моря.
Большой колокол пробил восемь. Сэмюэл С., стоя на столике, расклани-
вался после исполнения замысловатого танца под названием "глупейший га-
вот" - разнообразные ужимки и вихляние отдельными частями тела. Хозяин
остолбенел - Сэмюэл С. стал обучать американскому футболу. Урок третий:
введение мяча в игру; вместо мяча - рюмка со сливовицей. Потом задавал
вопросы восхищенным зрителям, слизывающим со своих лиц сливовую влагу:
"Каждого ли из вас любят. О каждом ли нежно заботятся". За вопросами
последовала песенка:
Окропи меня Пыльцой, Осыпь мне лютиком Макушку, Высади-ка На лужок
После всей Петрушки.
На стол полетели шиллинги и приветственные крики. Присутствующие вен-
цы ограничились сдержанными аплодисментами. Зато заулыбались во весь
рот, когда Сэмюэл С. скинул пиджак, намотал на шею желтые подтяжки, взял
сигару и, раскинув крестом руки, исполнил в этом гвалте четыре умиротво-
ряющие арии из Моцарта. Собрав даже случайных прохожих - они столпились
в дверях и на тротуаре, чтобы разглядеть в облаке дыма Сэмюэла С., под-
нимающего флаг на большом пальце ноги и складывающего из складок своего
живота детскую попку. Дикая история. Менее стойкие стыдливо отворачива-
лись и закрывали лицо руками, подсматривая сквозь пальцы. Сэмюэл С. воз-
вестил на английском языке, что он оказался в глубокой жопе - без респи-
ратора, без фонарика, без компаса: помашите мне на прощанье.
Пятница. Раннее утро. После весьма бурного четверга Сэмюэл С., расп-
ластанный, в беспамятстве лежит под столом, подтяжки так и висят на шее.
В левой руке зажата монахиня - маленькая черная куколка. С воплем "боже
правый" зашвыривает ее в дальний угол. Все вокруг желтого цвета. Боли в
ахилловом сухожилии, липкая проспиртованная слюна во рту. Ночь прогулок
по канату над бездной, курс на Одессу (Техас), через заледеневшие прос-
торы, с богатым выбором расчесок для продажи. А теперь - утро. Солнце
медленно ползет по стене, тоненький луч заглядывает в щель между зана-
весками. Сэмюэл С. с трудом встает на колени. Выползает по хлюпающему
мокрому ковру в коридор сделать пи-пи. Мир дожидается, когда же печень
выдавит по капле весь яд. Теперь назад, на скрипучий волосяной матрац.
Подбирается к маленькой монахине - под ее белый воротничок подсунута за-
писка:
Вам необходимо обследовать свои мозги
Искренне Ваша,
гражданка Австрии
Сэмюэл С. повалился на кровать. Перед глазами заляпанные темными пят-
нами брюки из кавалерийской саржи, ободранные носы стоптанных туфель,
обвисшие подтяжки - сломанные золотые крылья. Уставился в потолок. Трес-
нутый гипсовый медальон - впишешься в него, когда придет время отправ-
ляться на небеса. Прямо так, лежа на спине. Отсюда - в никуда. И никако-
го риска, да-да. В любом случае все уже потеряно. Мозги вареные, а не
обследованные. Глаза смотрят внутрь, а не наружу. Уши едва улавливают
внешний мир. Гневная Агнесса прокралась мимо двери. Пытается выяснить,
стою ли я хоть одного содрогания. Пронзительный визг трамваев удаляется.
Погружение в сон. Снится разъяренный бык, вырывающий маргаритки и реву-
щий: "Я - царь зверей". Естественно, приближаюсь к нему, чтобы вступить
в переговоры, - животное нападает. Несется за мной через двор, загоняет
в сарай - я стою, дрожа от страха, на тюках сладко пахнущего прессован-
ного сена. Шепчу ему оттуда - животное выпускает из ноздрей клубы дыма.
"Слушай, бычок, может, мы договоримся. Я свожу тебя на травку". Рога
просвистели прямо под носом. Очередное пробуждение. Капельки пота на
лбу. Пора пи-пи. Исключительное напряжение всех сил - скатился на пол.
Поднялся с колен и, тряхнув головой, покачиваясь, побрел в ванную.
Сэмюэл С. осторожно пролавировал между вечно занятыми маленькими му-
равьями по их заболоченному миру ворсистого ковра. Выполз из одежды,
будто из старой кожи. Наполнил ванну до краев кипятком. Закрыл кран.
Скомкал туалетную бумагу и обложил дверной звонок. Закопал телефон в ги-
гантской куче грязного белья. Сколол булавками занавески, везде включил
свет. Разложил на кресле простыню, полотенце. Сгреб книги в стопку -
так, чтобы дотянуться до них рукой. Один том прихватил с собой в ванну.
Сэмюэл С. медленно погрузился в горячую воду. Один муравей, отбивший-
ся от стада, полз по его ноге. Взобрался на колено и заметался по кругу
- этот островок безопасности постепенно уходил под воду. Муравей поплыл:
судорожно барахтаясь, пытался добраться до берега. Он был в отчаянии.
Усики отчаянно шевелились. Сэмюэл С. великодушно подставил ему палец.
Поборов инстинктивное желание убить его. Муравей остановился у самой
большой на руке веснушки, двигая челюстями. Легким щелчком Сэмюэл С.
отправил его в безопасное место. В ту же секунду раздались два отчетли-
вых удара во входную дверь.
Сэмюэл С. похолодел в горячей воде. Хозяйка. Или полиция - если тебя
и не арестуют, будут выяснять, какой зубной пастой ты пользуешься. Еще
три удара.
Это не местный. Обычно венцы, пользуясь твоим отсутствием, расспраши-
вают о тебе соседей и, если те знают достаточно, уходят вполне удовлет-
