нормальным и ненормальным? Может быть, это один из уникумов, которого
Крафтштудту удалось разыскать в "Приюте мудрецов"? История знает
случаи, когда гениальные математики в конце концов оказывались в
больнице для душевнобольных. Может быть, и математик, так блестяще
решивший мою задачу, относится к той же категории людей?
Все эти вопросы мучили меня в течение всего дня.
И тем не менее факт оставался фактом. Задача была решена не
машиной, а человеком, выдающимся математическим гением, о котором мир
ничего не знает.
На следующий день, несколько успокоившись, я еще раз перечитал
решение, на этот раз наслаждаясь им, как наслаждаются, слушая хорошую
музыку. Оно было так красиво, так строго, так ясно, что я решил...
повторить эксперимент. Я решил заказать компании Крафтштудта решение
еще одной задачи.
Я выбрал то уравнение, которое мне всегда казалось совершенно
невозможным не только решить в конечном виде, но даже придать ему
форму, нужную для решения на счетно-решающей машине.
Это уравнение также относилось к теории распространения радиоволн,
но случай был очень сложным и специальным, с подвижными излучателями,
со средой, свойства которой меняются в пространстве и во времени. Это
было одно из тех уравнений, которые часто пишут физики-теоретики
только для того, чтобы ими полюбоваться и затем забыть, потому что они
из-за своей сложности оказываются никому не нужными.
...Когда дверь в кирпичной стене открылась, я увидел того же
молодого человека с прищуренными от дневного света глазами. Увидев
меня, он криво улыбнулся.
- У меня еще одна задача... - начал было я. Он кивнул головой и,
как и в первый раз, повел меня по темным коридорам в свою мрачную
приемную без окон.
Теперь я знал процедуру и, подойдя к стеклянному окошку, протянул
ему уравнение:
- Значит, решают у вас эти штуки не машины?
- Как видите, - ответил он, не отрывая глаз от уравнения.
- Тот, кто решил мою первую задачу, - талантливый математик, -
сказал я.
Молодой человек ничего не ответил, углубившись в мою рукопись.
- Он у вас один или... - спросил я.
- А разве это имеет какое-либо отношение к тому, что вам
требуется? Фирма гарантирует...
Он не успел окончить фразу, как вдруг глубокую тишину подвала
прорезал резкий вопль. Я вздрогнул и прислушался. Крик доносился
откуда-то из-за стены, которая была за стеклянной перегородкой. Кто-то
кричал, вернее, вопил так, как будто бы его подвергали нечеловеческим
пыткам. Молодой человек, скомкав листки бумаги с моей задачей, метнул
взгляд в сторону стены и затем в меня и, выбежав из-за перегородки,
схватил меня за руку и потащил к выходу.
- Что это? - спросил я его, еле переводя дух у самой выходной
двери. Вместо ответа он выпалил:
- Решение получите послезавтра в двенадцать. Деньги передадите
посыльному.
С этими словами он оставил меня одного перед такси. Стоит ли
говорить, что после этого случая я совершенно потерял покой.
Во-первых, я ни на мгновение не мог забыть страшный крик, который,
казалось, потряс каменные своды вычислительного центра компании
Крафтштудта. Во-вторых, я все еще находился под впечатлением того, что
один человек решил тяжелую математическую задачу за сутки. И
в-третьих, я как в лихорадке ждал решения моей второй задачи. Если и
она будет решена, то тогда...
Через два дня я дрожащими руками принимал пакет от посыльной из
компании Крафтштудта. Я с испугом смотрел на худенькое существо,
стоявшее передо мной. Вдруг меня осенила мысль.
- Войдите, пожалуйста, я приготовлю деньги.
- Нет, не нужно, - заторопилась она, как бы испугавшись, - я
подожду здесь...
- Да войдите же, зачем вам мерзнуть, - сказал я и почти насильно
втащил ее в комнату. - Я должен посмотреть работу и установить,
заслуживает ли она того, чтобы за нее платить.
Девушка прижалась спиной к двери и следила за мной широко
раскрытыми глазами.
- Это запрещается... - шептала она.
- Что запрещается?
- Входить в квартиры клиентов... Такова инструкция, господин.
- Плюньте на инструкцию. Здесь я хозяин, и никто не узнает, что вы
были у меня.
- О господин... Они все узнают, и тогда...
- Что - тогда? - спросил я, приблизившись к ней.
- О, это так страшно... Она вдруг заплакала.
Я положил ей руку на плечо, но она встрепенулась и выскочила за
дверь.
- Немедленно отдайте мне семьсот марок, и я пойду.
Я протянул деньги, она вырвала их у меня из руки.
Когда я открыл пакет, то чуть не вскрикнул от удивления. Несколько
минут я смотрел на стопку фотокопий, не веря глазам своим. Теперь меня
уже поражало не то, что мои безнадежные уравнения были, по-видимому,
решены. Самым поразительным было то, что выкладки были написаны другим
почерком.
Второй гениальный математик! Однако этот был еще более гениальным,
чем первый, потому что он на протяжении пятидесяти трех страниц решил
в аналитическом виде уравнения, в сотни раз более трудные, чем первое.
Пробегая взглядом строки, написанные энергичным, размашистым почерком,
всматриваясь в интегралы, суммы, вариации и прочие символы самых
высших разделов математической науки, я представил себя в каком-то
неведомом, странном математическом мире, где сложности потеряли всякое
значение. Здесь их просто не было.
Казалось, будто математик, решавший вторую мою задачу, делал это
так же легко, как мы складываем или вычитаем в столбик двузначные
числа.
Как простую школьную задачу!
Читая рукопись, я несколько раз бросал ее, чтобы обратиться к
математическим справочникам и учебникам, и, к своему крайнему
удивлению, обнаруживал, что второй математический гений прекрасно знал
и помнил все то, что знал и помнил я, но, кроме этого, и многое
другое. Меня поражало его умение пользоваться самыми сложными
математическими теоремами и доказательствами. Его математическая
логика была невероятной, глубина мысли бездонной, метод решения
безукоризненным. Я был уверен, что, если бы самые гениальные
математики всех веков и народов, такие, как Ньютон, Лейбниц, Гаусс,
Эйлер, Лобачевский, Вейерштрасс, Гильберт и многие другие, увидели
решение этой задачи, они бы удивились не меньше, чем я.
И тем не менее факт оставался фактом: вторая задача была решена
еще более красиво и изящно, чем первая. Прочитав рукопись, я,
обессиленный и потерявший способность ощущать реальность, оставался в
задумчивости еще долгое время.
Откуда Крафтштудт набрал этих математиков? Теперь я был уверен,
что их у него было не два и не три, а, наверно, целая бригада. Ведь не
мог же он всерьез основать целую фирму, эксплуатируя только двух-трех
человек. Как это ему удалось? Почему его фирма находится рядом с
сумасшедшим домом? Кто и почему кричал нечеловеческим голосом за
стеной?
"Крафтштудт, Крафтштудт..." - билось у меня в сознании. Где и
когда я встречал эту фамилию? Что за ней скрывается? Я ходил по
кабинету, сжимая голову руками, силясь вспомнить, что я знал о
Крафтштудте. Затем я снова уселся за гениальный математический
манускрипт, наслаждаясь его содержанием, перечитывая по частям,
углубляясь в доказательства промежуточных теорем и формул. Внезапно я
вскочил. Я вскочил оттого, что вдруг снова вспомнил страшный
нечеловеческий крик, а вместе с ним и фамилию Крафтштудт.
Эта ассоциация была неслучайной. Именно так оно и должно было
случиться. Нечеловеческий крик пытаемого человека и Крафтштудт! Это
неразрывное целое. Во время второй мировой войны некий Крафтштудт был
следователем гитлеровского концентрационного лагеря в Граце. Во втором
туре Нюрнбергского процесса его судили за преступления, совершенные
против человечности. За пытки и убийства его приговорили к
пожизненному тюремному заключению. И после этого о нем ничего и нигде
не было слышно.
Я вспомнил портрет этого человека, напечатанный во всех газетах, в
форме оберштурмфюрера СС, в пенсне, с широко раскрытыми, даже
удивленными, глазами на добродушном полноватом лице. Никто не хотел
верить, что человек с такой физиономией мог быть палачом гитлеровских
застенков. Однако портрет сопровождали подробные показания свидетелей
и заключение следствия. Да, Крафтштудт действительно был палачом.
Что сталось с ним после процесса? Не выпустили ли его в настоящее
время, как и многих других военных преступников?
Но при чем здесь математика? Где здесь связь: следователь-палач и
гениальные решения дифференциальных и интегральных уравнений?
В этом пункте цепь моих рассуждений прерывалась, я чувствовал себя
бессильным соединить эти два звена воедино. Чего-то не хватало, в
чем-то была тайна, разгадать которую умозрительным путем я был
бессилен.
Сколько ни ломал я голову, сколько ни пытался скомбинировать
Крафтштудта с "Приютом мудрецов" и с бригадой талантливых математиков,
это мне никак не удавалось. И затем эта девушка, заявившая, что "они
все равно узнают"... Какая она запуганная и робкая!
После нескольких дней мучительных раздумий я, наконец, пришел к
выводу, что если я не раскрою эту тайну, то сойду с ума.
Прежде всего я решил убедиться, что Крафтштудт из математической
фирмы - это Крафтштудт, военный преступник, следователь
концентрационного лагеря в Граце.
Оказавшись у низенькой двери фирмы Крафтштудта в третий раз, я
почувствовал, что сейчас произойдет нечто такое, что окажет огромное
влияние на всю мою жизнь. Не знаю почему, но я отпустил такси, и
только после того, как автомобиль скрылся за поворотом, я позвонил.
Мне показалось, что молодой человек с помятой, почти старческой,
физиономией ждал меня. Он почему-то сразу взял меня за руку и, не
задавая никаких вопросов, повел через темное подземелье в тот самый
приемный холл, в котором я уже был два раза.
- Итак, с чем вы пришли сейчас? - спросил он насмешливо.
- Я хочу видеть господина Крафтштудта лично, - пробормотал я.
- Наша фирма чем-нибудь вас не устраивает, профессор? - спросил
он.
- Я хочу видеть господина Крафтштудта, - повторил я с упорством,
стараясь не смотреть в большие черные глаза, которые сейчас светились
глубоким, злым и насмешливым огоньком.
- Ваше дело. Меня это мало касается, - произнес он после того, как
я выдержал минутное испытание его пронизывающего взгляда. - Подождите
здесь.
Затем он исчез в одной из дверей за стеклянной перегородкой и не
появлялся более получаса. Я почти задремал, когда вдруг послышался
шорох в углу и внезапно из полумрака появилась фигура человека в белом
халате, со стетоскопом в руках. "Доктор, - пронеслось у меня в
сознании. - Сейчас меня будут осматривать и выслушивать. Неужели это
необходимо, чтобы повидаться с господином Крафтштудтом?"
- Пойдемте, - повелительно произнес доктор. И я пошел за ним,
совершенно не соображая, что со мной будет дальше и для чего я все это
затеял.
Пройдя дверь в застекленной перегородке, я последовал за человеком
в белом халате по длинному коридору, в который дневной свет проникал
откуда-то сверху. Коридор заканчивался высокой массивной дверью.
Доктор остановился.
- Подождите здесь. Сейчас вас примет Крафтштудт.
Доктор снова появился минут через пять. Он широко открыл дверь и
несколько секунд стоял черным силуэтом в рассеянных лучах дневного
света.
- Ну что же, пошли, - сказал он голосом человека, сожалеющего о
том, что должно произойти дальше.
Я покорно последовал за ним. Войдя в павильон с широкими сияющими
