оказался в самом начале, занимала большую, среднюю, часть корабля и была
заставлена различными предметами, которые он посчитал за мебель или
устройства для отдыха. Среди них он, к своему удивлению, увидел очень
земное глубокое кресло с маленьким круглым столиком рядом с ним.
Все остальное пространство внутри сигарообразного корабля занимали
двадцать "посадочных мест", напоминающих огневые позиции, по десять с
каждой стороны.
Внутри каждой находилась оружейная установка, представлявшая собой
место наводчика, соединенное с тяжелым механизмом-шарниром. На лицевой
стороне механизма с обеих сторон от кресла торчали две ручки, а из
противоположной торчал шарообразный выступ, в котором Майлз с первого
взгляда угадал орудия. Но при более внимательном осмотре выступ оказался
не полым цилиндром, как у любого земного оружия, а Цельным металлическим
стержнем, на конце которого не виднелось ни малейшего намека на отверстие
для выброса какой-нибудь энергии.
Кроме того, подумал Майлз, если металлические стержни служили
аналогично стволам ружей, то энергия, испускаемая ими, должна
беспрепятственно проникать сквозь выступавший перед ними шар. А в этом
случае Орда могла бы защитить свои корабли, снабдив их корпусами из
подобного материала.
У него накопилось слишком много вопросов, на которые он сам ответить
не мог. Он нуждался в помощи. К тому же с ним заговорил пока только
Чак'ка. Майлз повернулся в сторону комнаты, в которой остался лежать на
койке инопланетянин с тигриным лицом, но чувство осторожности остановило
его. Чак'ка никуда не денется. Потом будет достаточно времени задать ему
вопросы.
Он вернулся в зал и сел в замеченное им ранее глубокое кресло. В ту
же минуту рядом с ним тихо звякнул маленький столик, в самом центре
которого без малейшего шума непонятно откуда материализовались чашка на
блюдце с налитым дымящимся кофе.
Майлз не чувствовал голода. Его это удивило. Он на самом деле не
хотел есть, с тех пор как его вылечили и обновили пришельцы. Но при
появлении чашки с кофе он осознал, что где-то очень глубоко в мозгу, в
качестве некоего противовеса непритязательности тела, сидела мысль о кофе.
Заинтересовавшись, Майлз еще раз посмотрел на стол, думая о куске
яблочного пирога, тут же появившегося с вилкой на тарелке рядом с чашкой.
Как только Майлз взял вилку, чтобы попробовать пирог, вокруг него
внезапно возник шар из серого непрозрачного материала. Он не смог ничего
разглядеть в комнате. Немного встревоженный, он положил вилку на кофейный
столик, и шар немедленно исчез. Он взял чашку, и вновь его окружил барьер.
И тут он понял.
Либо ему, пока он ел, предоставляли уединение, либо его товарищей по
экипажу защищали от зрелища, как и что он ест. Скорее всего, подумал
Майлз, по второй причине.
Он съел пирог и выпил кофе. Пустая чашка и тарелка из-под пирога
мгновенно исчезли со стола. Как и серый защитный экран. Майлз откинулся на
спинку кресла, чтобы понаблюдать за своими товарищами, входившими в зал
отдыха.
В течение следующих трех или четырех часов, пока он наблюдал, три
четверти или две трети из двадцати трех существ, находившихся на борту
этого корабля, "прошли" перед его глазами. В разных частях комнаты
появлялись серые пятна, пока члены экипажа занимались едой или другими,
привычными только для них делами. Но Майлз не заметил, чтобы кто-нибудь из
них был занят какой-либо особенной работой или делом. Это впечатление
усиливалось общей атмосферой безделия, безразличия, даже безнадежности,
которая, казалось, висела вокруг корабля и его экипажа.
К своему удивлению, Майлз отметил, что члены экипажа почти совсем
между собой не общались. Они передвигались поодиночке, и в течение трех
или четырех часов он заметил только двух из них, занятых чем-то отдаленно
похожим на разговор. С другой стороны, все они вели себя довольно странно.
Майлз сначала ПОЧУВСТВОВАЛ эту странность благодаря новой восприимчивости
к чужим эмоциям, разбуженной в нем пришельцами. Он почувствовал ее, даже
не увидев каких-нибудь особых происшествий. Постепенно он сумел
разобраться в том, что почувствовал.
Бросалось в глаза, что каждый на борту игнорировал определенных
индивидуумов, а к тем, кого не игнорировал, относился с особым вниманием.
Более того, в свою очередь, его игнорировали все те, к кому он относился с
вниманием. Точно так же, понял Майлз, как медведеподобное существо после
одного беглого взгляда, брошенного при встрече в коридоре, перестало
обращать на него внимание.
Майлз отметил во время хождений по кораблю, что все, кроме Чак'ки,
проигнорировали его.
Проанализировав эти факты, Майлз нашел разгадку. На борту явно царила
чисто вертикальная структура: социальная пирамида, в которой каждый
зависел от тех, кто наверху, и совершенно не зависел от тех, кто внизу.
Равных на корабле не было. Отсюда напрашивался вывод: чтобы повысить свой
ранг, нужно пробивать себе путь наверх. Он уже сражался, победил Чак'ку,
сделав его последним и наихудшим. В такой системе новенький, подобно
Майлзу, появившись на корабле без установленного ранга, должен вызвать на
бой слабейшего.
Поэтому сейчас, после своей победы над Чак'кой, он оказался вторым
снизу в этой структуре. Воспоминание о схватке мгновенно вернуло ему
ослепляющую ярость. Ничто в процессе драки не угрожало его жизни, по тому
как центрогалактиане предусмотрели на корабле меры безопасности,
предотвращающие смерть в поединках.
Любой, обладай он достаточным мужеством, мог безопасно для себя
напасть на кого-то другого. Ведь с Чак'кой, несмотря на его саблевидные
клыки, Майлз мог расправиться гораздо легче, если бы тот не напал так
неожиданно. Тигроподобный инопланетянин практически ничего не знал о
борьбе. Майлз легко сумел выполнить полный нельсон и выиграть схватку.
Никто из виденных Майлзом существ на борту корабля, кроме
медведеподобного, не выглядел немыслимо сильным или опасным противником.
Узнав, что им запрещено убивать или калечить друг друга, Майлз уже не мог
рассчитывать на очередную вспышку сверхсилы, помогшую ему победить Чак'ку.
Но с другой стороны, изучив своих противников, подготовившись к
схватке, кроме того, атаковав без предупреждения, он...
Эмоциональная реакция наступила мгновенно: тяжелый удар в лицо
холодной морском волны, оставляющей человека задыхаться на берегу. Майлз
сидел, сжавшись, пораженный своими мыслями.
Неужели это он, Майлз, сидит здесь и нетерпеливо и внимательно
оценивает других, насколько они "податливы" для его собственных зубов,
ногтей и мускулов?
Отвращение и ярость зажглись внутри него. Чего стоили все эти годы
рисования, обучения и ограничений? Он все забыл в ту же минуту, как
получил новое, сильное тело и две здоровые руки.
Что с ним?
Куда делась цель, ради которой он здесь оказался? Его физически
обновили, зарядили надеждами человечества и привезли к краю
межгалактической пустоты ради того, чтобы он мог слоняться по кораблю и
подобно зверю кататься по палубе, сражаясь с представителями других
цивилизаций, посланных с той же целью, что и он?
Если это так, то центрогалактиане ему не все объяснили. И это
вызывает подозрение и бросает тень на все, что имеет отношение к
Серебряной Орде и Боевому Порядку.
Но что бы ни случилось, сказав "а", он должен закончить свое дело и
все выяснить. Между тем, подумал он, нельзя себе позволить потерять
нравственные ориентиры.
Он должен помнить, что внутри этого сверхздорового и неуничтожимого
тела с двумя сильными руками по-прежнему находится мозг и прячется
личность худосочного, нервного и однорукого человека по имени Майлз
Вандер, который должен спасти людей и продолжить рисовать картины. Он
должен помнить, что находится здесь не для драк с тигроподобными Чайками.
Он находится здесь, чтобы сражаться с Серебряной Ордой, если она
существует на самом деле, а не чтобы пробиться наверх в сообществе,
разместившемся в одном маленьком корабле.
Возможно, нельзя винить центрогалактиан, а представители других рас
на борту корабля забыли о цели. Возможно, изолированные и измученные
ожиданием, они выбрали не самый лучший способ, чтобы помнить о причине,
собравшей их воедино, и потерпели неудачу, окружив себя одиночеством,
скукой и отчуждением.
И все же он не должен сломаться так же, как и они. Поняв, откуда
грозит опасность, он почувствовал, как старая и непреклонная решимость,
ставшая его частью на Земле, окрепла внутри него, подобно стальной
пружине.
Он не должен сломаться, потому что он не похож на "экипаж" корабля...
не похож на всех остальных во Вселенной. Он - Майлз Вандер, который
слишком хорошо помнит одиночество и годы борьбы, чтобы сломаться.
7
Майлз вернулся в комнату, где проснулся. Чак'ка по-прежнему лежал на
кровати. Когда Майлз стал интересоваться, какое отношение эти стычки имеют
к нашествию Серебряной Орды, он заметил недовольство, которым так и веяло
от этого вялого, безвольного существа.
- С этим ничего не поделаешь, - сказал Чак'ка, отвернувшись от Майлза
и уставившись в гладкую стену своей ниши. - Ничего другого нам не
остается.
- Ничего, только драться друг с другом? - переспросил Майлз. - Не
тренироваться? Не осваивать управление кораблем? Что собой представляет
этот боевой корабль?
- Это не боевой корабль, - сказал Чак'ка, вперившись в стенку. - Это
"Боевая Шлюпка". Так мы ее называем, - пробормотал он.
Майлз посмотрел на него. На общекорабельном языке имя, которым Чак'ка
назвал корабль, звучало чуть издевательски. Имя означало не только
никудышное, но и самодовольное, хвастливое ничтожество. Чак'ка по-прежнему
лежал спиной к Майлзу и не торопился пускаться в дальнейшие объяснения.
- Посмотри на меня! - приказал Майлз. Медленно и неохотно повернулась
и уставилась на него тигриная маска.
- Почему ты сказал, что это не боевой корабль? - спросил Майлз.
- Я имею в виду именно то, что сказал, - упрямо ответил Чак'ка. -
Этот корабль никогда не будет ни с кем сражаться, даже с Серебряной Ордой.
- Откуда ты знаешь?
- Все знают, - сообщил Чак'ка с угрюмой безнадежностью. - Все на
корабле знают. Мы начали это понимать, когда обнаружили, что им все равно,
что с нами будет и чем мы тут занимаемся.
- Кому все равно? Центрогалактианам? - переспросил Майлз.
- И им. Абсолютно всем в этом Боевом Порядке, - подтвердил Чак'ка. -
Им все равно. Это стало ясно еще первым из нас, прибывшим сюда. Погоди. Ты
сам увидишь. Ты увидишь, что им безразлично, что с нами случится, лишь бы
мы не поубивали друг друга в этих драках. Сам видел, как нас с тобой
остановили.
- Ну, а если мы находимся здесь не для того, чтобы сражаться с
Серебряной Ордой, то тогда зачем? - угрюмо поинтересовался Майлз.
- Кто знает? - уныло ответил Чак'ка. - Думаю, кто-то там что-то
знает, но не хочет нам говорить.
- Никто? Ни один из нас на борту корабля не знает? - потребовал
уточнить Майлз.
Чак'ка, не двигаясь на своей койке, послал в мозг Майлза эквивалент
пожатия плечами.
- Может быть, кто-то из тех, у кого самый высокий ранг, - сказал он.
- Может быть, Эфф, - последний звук в имени очень походил на долгий звук
"ф", заканчивающийся резким свистом. - Он - второй. Или Луон, который
победил всех на корабле. Может быть, кто-то еще. Я не знаю.
- Кто это - Луон? Я его спрошу.
