- Джим, - сказала Ро. - Я беспокоюсь о тебе.
Непонятно почему, но эти слова прозвучали серьезно и важно. Джим
проницательно взглянул на нее, и понял, в чем дело. Ро глядела на него с
участием, но это было не то участие, с которым она относилась к прочим
своим питомцам, и, лишь недавно, к нему самому. И тон ее тоже изменился.
Он был неожиданно и глубоко тронут. Ни один человек, будь то мужчина
или женщина, никогда не беспокоились о нем в течении многих лет.
- Но хотя бы мне ты можешь сказать, почему Галиан предложил устроить
вечер только из-за того, что Мелнес - очень умный человек? - спросила Ро.
- Похоже, ты намекаешь, что между Галианом и Мелнесом существует какая-то
связь. Этого попросту не может быть - между Высокородным и одним из низших
рас.
- Как между нами, - сказал Джим, вспоминая неожиданную нотку в ее
голосе.
Она покраснела - но для нее, как он узнал позже, краска значила
намного меньше, чем для любой другой женщины.
- Я - совсем другое дело! - сказала она. - Но Галиан - один из самых
высокопоставленных Высокородных. Не только по рождению, но и по положению.
- Но он всегда говорит, что любит использовать людей низших рас.
- Это верно... - Она задумалась, потом опять взглянула на него. - Но
ты все еще не объяснил...
- Здесь почти нечего объяснять, - сказал Джим, - кроме того, как я
уже сказал, это касается Императора, а не меня. Я сказал о том, что Мелнес
- очень умный человек, потому что люди делают ошибки не только по
глупости, но и от чрезмерного ума. Они могут пытаться что-то скрывать. В
случае с Мелнесом, когда Адок впервые привел меня к нему, Мелнес сделал
все возможное, чтобы показать мне, как он негодует по поводу того, что я
нахожусь под его ответственностью.
- Но зачем ему негодовать...
- Причины этому, конечно, могли быть, - сказал Джим. - Например - и
это самый легкий ответ - тот факт, что такой Дикий Волк, как я, обрел
поручителя для усыновления, в то время, как такой человек, как он, не
имеет шанса на усыновление, потому что он очень хороший слуга. Но, по тем
же самым соображениям, Мелнес был бы достаточно умен, чтобы не показать
мне своего негодования, в особенности если существовала возможность, что я
буду одним из Высокородных и окажусь в положении, когда он окажется в моем
полном подчинении.
- Тогда почему же он негодовал? - спросила Ро.
- Может быть, потому что он решил, что я - шпион, которого
Высокородные послали обследовать мир слуг, - сказал Джим. - И он хотел
показать мне, что он недоволен одним, чтобы я не заподозрил, что его
неудовольствие кроется совсем в другом, и что он понял, что я шпион.
- Но зачем тебе шпионить за ним? - спросила Ро.
- Этого я пока и сам не знаю.
- Но ты думаешь, что тут замешаны Император и Галиан. Почему? -
спросила Ро и Джим улыбнулся.
- Ты хочешь знать слишком многое, и причем сразу, - сказал он. - Ты
хочешь знать даже больше, чем знаю я. Теперь ты понимаешь, почему я не
хотел отвечать на все эти вопросы, прока здесь был Словиэль?
Она медленно кивнула головой, затем опять сосредоточенно посмотрела
на него.
- Джим, - неожиданно сказала она. - Чем ты занимался? Я имею в виду,
кроме этих боев с быками, что ты делал там, на Земле, среди своего
собственного народа?
- Я был антропологом, - сказал он. - Бою с быком я научился
значительно позже.
Она недоуменно нахмурилась. Слова "антрополог", насколько он знал, не
существовало в Имперском языке, поэтому он просто перевел на язык Империи
два латинских корня - "человек" и "наука".
- Я изучал примитивное прошлое людей, - сказал Джим. - В частности,
корни происхождения культуры - всех культур - на основе природы
человечеств.
Он почти видел, как в ее мозгу идет напряженная работа в поисках
нужных ей сведений.
- О, ты имеешь в виду антропологию? - Она назвала то слово на
Имперском языке, которого он не знал. Затем ее лицо смягчилось, и она
коснулась его руки. - Джим! Бедный Джим, не удивительно!
И опять - в который раз - он сдержался, чтобы не улыбнуться ей. За
свою жизнь он думал о себе по-всякому. Но до сих пор он никогда не считал
себя "бедным" - в любом смысле этого слова.
- Не удивительно? - повторил он.
- Я хочу сказать, неудивительно, что ты всегда такой холодный и
держишься на расстоянии от Высокородных, - сказала она. - О, я не себя
имею в виду. Я говорю о других. Но теперь я не удивляюсь, что ты такой.
То, что ты встретил нас и прилетел в Империю, положило конец всему, что ты
изучал, да? Ты убедился, что люди твоей расы ничем не отличаются от
обезьян и недочеловеков? Это значило для тебя, что вся твоя работа,
которую ты проделал, была напрасна?
- Не совсем так, - сказал Джим.
- Джим, разреши мне сказать кое-что, - сказала она. - То же самое
когда-то случилось и с нами. Когда я говорю "с нами", я имею в виду
Высокородных. Несколько тысячелетий назад первые Высокородные думали, что
они развились из людей, живущих именно на этой планете, на Тронном мире.
Но в конце концов они были вынуждены признать, что это не так. Животные
формы были уж слишком похожи друг на друга на всех планетах, освоенных
нашими людьми. В конце концов, даже нам пришлось признать тот факт, что
эти миры были населены бывшими потомками настоящей флоры и фауны какими-то
разумными существами, жившими задолго до нас. И есть почти неопровержимые
доказательства, что эти разумные существа были сверхсуществами,
превосходившими нас во всем, и давшие жизнь тысячам наших планет. Так что
видишь - у нас тоже были свои разочарования.
На этот раз Джим позволил себе улыбнуться.
- Не беспокойся, - сказал он. - Какой бы шок я не получил, узнав о
существовании Империи, он уже прошел.
Он решил, что разубедил ее.
3
Вечер празднования принятия поручительства Словиэля для усыновления
должен был состояться через три недели. Это время Джим провел, изучая с
помощью Адока способы ведения войны Старкиенами и их оружие, а так же
подолгу пропадая в учебном центре, в который его первый раз привел Адок.
В промежутках между этими двумя занятиями он ходил среди слуг в
подземном городе и запоминал все сигналы, какие только видел. В свободное
же время он составлял каталог этих знаков и понемногу начал разбираться в
них.
Ему помогали две вещи. Во-первых, будучи антропологом, он знал, что
любой язык развивается на примитивной основе, которой является природа
человека. Как ему как-то сказал один ученый, чтобы жить среди эскимосов
совершенно необязательно изучать их язык. Он и так совершенно ясен.
Угрожающий жест, зовущий жест, жест голодного, когда тот указывает сперва
на рот, а потом гладит себя по животу - все эти жесты ясны и понимаемы.
Во-вторых, язык сигналов с помощью рук должен быть ограничен - просто
по необходимости. Послания, передаваемые на таком языке, должны были бы
заключать в себе несколько фраз на один жест, а следовательно, такие знаки
должны были повторяться довольно часто, если наблюдать за ними долгое
время.
И, в конце-концов, Джим добился успеха. И двух недель не прошло, как
он уже знал сигнал приветствия. Он состоял просто из движения большого
пальца, трущего четвертый. И с этого момента он начал догадываться и
узнавать другие сигналы. Поиски же в библиотечных архивах экспедиции,
которая в незапамятные времена отправилась на Землю, не увенчались
успехом.
Возможно, сведений о ней в архивах не было. Может быть, они и были.
Все дело было в том, что метод исключения, которым приходилось
пользоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически,
ему приходилось просматривать чуть ли не всю библиотеку.
- И, кроме того, - сказал Адок, когда Джим упомянул о своих неудачах,
- тебе следует помнить, что ты можешь просмотреть все документы, которые
тебе разрешено видеть, и даже не найти упоминания об этой экспедиции, даже
если данные о ней есть в архиве.
Они гуляли по подземному парку. Джим резко остановился и уставился на
Адока, который в ту же секунду повернулся к Джиму.
- То есть как это? - требовательно спросил Джим. - Ты, кажется,
сказал, что мне разрешено просматривать только часть архива?
- Прости меня, Джим, - сказал Адок. - Я не знаю, являются ли данные
экспедиции секретными. Но как ты можешь быть уверен, что это не так? И,
более того, как можешь ты быть уверен, что данные, которые ты ищешь,
находятся среди результатов экспедиции, если они секретны?
- Ты прав. Естественно, - сказал Джим, - меня беспокоит только то,
что я никогда раньше не думал, что отдельные эпизоды из истории этой
планеты могут быть секретными.
Они секунду помолчали.
- Ну, хорошо, а кому разрешен доступ ко всей секретной информации?
- Но как же, - сказал Адок с легкой ноткой удивления в голосе, что
являлось для него высочайшей степенью реакции на происходящее, - всем
Высокородным разрешен доступ к любой информации. Фактически, раз ты
свободен двигаться не только под землей, но и наверху, ты можешь пойти в
любой из учебных центров для детей Высокородных... Внезапно он замолчал. -
Нет, - сказал он тише, - я все время забываю. Ты, конечно, можешь пойти в
любой из учебных центров на верху, но это тебе ничего не даст.
- Ты хочешь сказать, что Высокородные не разрешат мне пользоваться
этим центром обучения? - спросил Джим.
Он пристально следил за Адоком. Ни в чем нельзя быть уверенным здесь,
на Тронном Мире, даже в неподкупной, как казалось Джиму, честности Адока.
Если только Адок скажет, что ему запрещено использовать учебный центр
Высокородных, это будет уже вторым запрещением, с которым Джим
сталкивался, находясь на планете, где не существовало никаких запретов.
Первый, с которым он столкнулся, был запрет на самовольные посещения
резиденции Императора. Но Адок только покачал головой.
- Нет, - сказал Адок. - Не думаю, что кто-нибудь может тебе это
запретить. Все дело в том, что ты просто не сможешь использовать экраны
наземных центров. Видишь ли, они приспособлены для молодых Высокородных, а
они читают слишком быстро для того, чтобы за ними мог угнаться простой
человек.
- Ты видел, как я читаю, - сказал Джим. - Они читают быстрее?
- Гораздо быстрее, - подтвердил Адок. Он вновь покачал головой.
Намного, намного быстрее.
- Это пустяки, - сказал Джим. - Отведи меня в один из этих центров.
Адок не пожал плечами - да и трудно было сказать, способны ли его
огромные мускулистые плечи на такой жест. Но в ту же секунду они очутились
в огромном помещении, напоминающем лоджию, или даже греческую башню,
состоящую из крыши, колонн и пола, но безо всяких следов стен.
Сквозь колонны виднелись зеленые лужайки, а наверху просвечивало
синее небо.
Чуть возвышаясь над полом, через неравные промежутки сидели на
подушках дети Высокородных всех возрастов. Каждый из них смотрел на экран,
плавающий перед ним в воздухе под углом в сорок пять градусов и
самостоятельно изменяющий положение, когда читающий менял позу.
Ни один из детей, даже те, кто заметил появление Джима и Адока, не
проявил к ним ни малейшего интереса.
Джим остановился позади одного из них - мальчик был лет
десяти-двенадцати, но ростом уже с Джима, хотя фигурой намного тоньше.
Перед мальчиком на экране бежали те же строчки Имперского языка, к которым
Джим уже привык. Строчки летели с невообразимой быстротой. Джим
нахмурился, уставившись в экран и пытаясь разделить строки и выделить
