вежливо, взвешенно, даже доброжелательно. Это поразило Ларса, и он
обернулся посмотреть на девушку.
О людях всегда можно узнать много нового. Лиля совершенно потрясла
его: в этот критический момент, когда им в лицо смотрела крохотная смерть,
Лиля Топчева превратилась в зрелую даму, имеющую все необходимые манеры.
Как будто она вошла на вечеринку, где присутствовали самые модные
мошенники. Она возвысилась и полностью соответствовала ситуации, и ему
показалось, что это было доказательством качества, сущности и смысла
самого рода человеческого. Никто не мог бы снова убедить Ларса, что
человеческое существо - это просто прямоходящее животное, носящее с собой
носовой платок и умеющее отличить четверг от пятницы, да берите любой
критерий... Даже определение Старого Орвилла, украденное из Шекспира,
получило свой истинный смысл как оскорбительное и циническое пустословие.
Какое чувство, подумал Ларс. Не только любить эту девушку, но и
восхищаться ею!
- Я Марен Фейн, - спокойно ответила Марен, но на нее это не -
произвело никакого впечатления.
Лиля с надеждой протянула руку, очевидно, в знак дружбы.
- Я очень рада, - начала она, - и я думаю, что мы могли бы...
Подняв крохотный пистолет, Марен выстрелила.
Хорошо смазанный, но в то же время ослепительно блестящий пистолет
выстрелил тем, что когда-то, на начальной стадии технического развития,
было известно как разрывная пуля "дум-дум".
Но патрон эволюционировал с течением времени. Он и теперь обладал
одним существенным свойством: взрыв при соприкосновении с целью. Но
вдобавок он делал еще кос-что. Его кусочки продолжали детонировать,
производя бесконечный поток осколков, который рассеивался вокруг тела
жертвы и задевал все вокруг него.
Ларс упал, скорее всего инстинктивно, отвернулся и скорчился;
животное в нем свернулось в позе эмбриона - колени подтянуты, голова
завернута вовнутрь. Он обхватил себя руками, зная, что он ничем не может
помочь Лиле. Все было кончено, кончено навсегда. Столетия могут
проноситься как капли воды в реке Времени, бесконечно. Но Лиля Топчева
никогда больше не появится в череде судеб людских. Ларс думал о себе как о
какой-то логической машине, построенной для холодного расчета и анализа,
невзирая на окружающие условия: я не придумывал это оружие. Оно появилось
задолго до меня. Этот старинный, древний монстр. Это все наследственное
зло, принесенное сюда из прошлого, доставленное к порогу моей жизни и
направленное, брошенное на уничтожение всего, что я люблю, в чем я
нуждаюсь и что хочу защитить. Все стерто всего лишь нажатием на
металлический курок, который настолько мал, что его можно просто
проглотить, уничтожить в попытке прекратить его существование из-за
простой жадности - жадности жизни к жизни.
Но ничто нс сможет уничтожить его сейчас.
Он закрыл глаза и остался на месте. Его совершенно не заботило, что
Марен может снова выстрелить, на этот раз в него. Если он что-то и
чувствовал, то лишь желание, жажду - чтобы Марен выстрелила в него.
Он открыл глаза.
Никакого вверх бегущего эскалатора. Никакой посадочной площадки на
крыше. Никакой Марен Фейн, никакого крохотного итальянского пистолета. Не
было рядом растерзанной только что - словно оружие было злобным животным -
плоти, останков, липких, расчлененных, еще содрогающихся. Он увидел себя -
но не мог понять, почему - на городской улице, и даже не нью-йоркской. Он
почувствовал перемену температуры, состава воздуха. Здесь были отдаленные
горы с покрытыми снегом вершинами. Он почувствовал холод и задрожал.
Огляделся. Услышал автомобильные гудки.
Его ноги, его стопы болели. Он чувствовал страшную жажду.
Впереди, около автономного аптечного киоска, он увидел таксофон. Все
тело ныло, онемело и похрустывало от усталости и боли.
В таксофоне он взял справочник и посмотрел на обложку.
Сиэттл, штат Вашингтон.
А время, подумал он. Как давно это было? Час назад? Месяцы? Годы? Он
надеялся, что это длилось как можно дольше. Фуга, продолжавшаяся
бесконечно. И теперь он был старым, старым и разбитым, унесенным ветром,
отброшенным в прошлое. Этот побег не должен никогда заканчиваться, даже
сейчас. В его уме вдруг, непостижимо как, зазвучал голос доктора Тодта, с
помощью какой-то парапсихологической власти, данной ему. Тот голос,
который во время полета из Исландии бубнил, бормотал сам себе: слова были
неразличимы. И все же их ужасающая музыка. Будто доктор Тодт напевал сам
себе старую балладу поражения. "Und die Hunde schnurren an den alten
Mann". И вдруг голос Тодта зазвучал по-английски. "И собаки рычат", -
сказал доктор Тодт в голове Ларса, - "на старого человека".
Опустив монетку в щель автомата, Ларс набрал номер Ассоциации
Ланфермана в Сан-Франциско.
- Соедините меня с Питом Фрейдом.
- Мистер Фрейд, - радостно ответил оператор, - уехал в командировку.
С ним невозможно связаться, мистер Ларс.
- Могу ли я в таком случае переговорить с Джеком Ланферманом?
- Мистер Ланферман тоже. Я думаю, вам-то можно сказать, мистер Ларс.
Они оба в Фестанг-Вашингтоне. Уехали вчера. Возможно, вы сможете связаться
с ними там.
- Ясно, - сказал Ларс. - Спасибо, теперь я знаю. - И повесил трубку.
Затем он позвонил генералу Нитцу. Шаг за шагом его звонки поднимались
по иерархической лестнице, а потом, когда он уже решил прекратить все это
и повесить трубку, он обнаружил, что смотрит на Главкома.
- КАСН не могло найти вас, - сказал Нитц. - Как и ФБР, и ЦРУ.
- Собаки рычали, - ответил Ларс. - На меня. Я слышал их. Я никогда
раньше в жизни не слышал их, Нитц.
- Где вы?
- В Сиэттле.
- Почему?
- Я не знаю.
- Ларс, вы действительно ужасно выглядите. Вы понимаете, что вы
говорите или делаете? Что это вы там плетете о "собаках"?
- Я не знаю, где они, - сказал Ларс. - Но я действительно их слышал.
- Она прожила еще шесть часов, - продолжал Нитц. - Но, естественно,
не было никакой надежды. И в любом случае, все уже кончилось. Или, может
быть, вы знаете об этом?
- Я ничем не знаю.
- Они провели похоронный обряд, надеясь, что вы придете, и мы
пытались связаться с вами. Вы, конечно, понимаете, что с вами произошло.
- Я вошел в состояние транса.
- И вы только что вышли из него?
Ларс кивнул.
- Лиля с...
- Что? - перебил Ларс.
- Лиля в Бетезде. С Рикардо Гастингсом. Пытается произвести
сколько-нибудь полезный эскиз, она уже сделала несколько, но...
- Лиля мертва, - возразил Ларс. - Марен убила ее из итальянского
пистолета марки "Беретта-пелфраг" 12-го калибра. Я видел, как это
произошло.
Напряженно глядя на него, генерал Нитц сказал:
- Марен Фейн выстрелила из пистолета "Беретта-пелфраг" 12-го калибра,
который был у нее. Оружие у нас, остатки пули, ее отпечатки пальцев на
пистолете. Но она убила себя, а не Лилю.
- Я не знал, - после паузы сказал Ларс.
- Когда стреляют из "беретты", кто-то должен умереть. Такие уж это
пистолеты. Просто чудо, что не задело всех вас троих.
- Это было самоубийство. Преднамеренное. Я уверен в этом. - Ларс
кивнул. - Она, наверное, не собиралась убивать Лилю, даже если и думала об
этом. - Он испустил прерывистый вздох усталости и покорности. Покорности
не философской, не стоической, а просто отказа от всего.
Ничего нельзя было поделать. Это все произошло во время его состояния
транса, его фуги. Давным-давно. Марен была мертва; Лиля была в Бетезде; он
же, после вневременного путешествия в никуда, в пустоту, пришел в себя в
деловой части Сиэттла. Настолько далеко, насколько ему, очевидно, удалось
убежать от Нью-Йорка и всего, что там случилось. Или что, ему показалось,
произошло.
- Вы можете вернуться сюда? - спросил генерал. - Чтобы помочь Лиле?
Просто ничего не выходит, она принимает свой наркотик, этот
восточно-германский наркотик в таблетках, входит в транс, старается
подобраться как можно ближе к Рикардо Гастингсу. Всех остальных убрали,
чтобы не отвлекать ее. И все же, когда она приходит в себя, у нее
только...
- Те самые старые эскизы от Орала Джакомини.
- Нет.
- Вы уверены? - Больной, усталый ум Ларса внезапно проснулся.
- Эти эскизы полностью отличаются от всего, что она делала до сих
пор. Мы дали просмотреть их Питу Фрейду, и он согласился с этим. Она тоже
так думает. Они всегда одинаковые.
Ларс почувствовал ужас.
- Всегда что?
- Успокойтесь. Это совсем не оружие, даже отдаленно не напоминающее
Боевой Генератор Времени. Они физиологической, неатомной, органической
природы... - Генерал Нитц помедлил, колеблясь, говорить ли это по
видеофону - может, КВБ записывает...
- Ну скажите же, - проскрежетал Ларс.
- Автомат, напоминающий по форме человеческую фигуру. Необычный тип,
но все же именно такой автомат. Очень похоже на то, что Ассоциация
Ланфермана использует его в своих подземных испытаниях. Вы понимаете, что
я имею в виду. Совсем как человек.
- Я буду так скоро, как только смогу, - сказал Ларс.
26
На огромном посадочном поле крыши военного госпиталя его встретили
трое бравых морских пехотинцев. Они проводили его, как будто он был важный
сановник. Или нет, пожалуй, преступник, подумал Ларс. Или оба вместе.
Они сразу же спустились к усиленно охраняемому этажу, где происходило
э_т_о_.
Это. Такого слова, как _о_н_и_, не было. Ларс заметил попытку
обесчеловечить ту деятельность, в которую собирался погрузиться. Обращаясь
к одному из эскортирующих его офицеров, он заметил:
- Все же это лучше, чем попасть в руки этих неизвестных поработителей
из отдаленной звездной системы, если они у них есть.
- А что "это", сэр?
- Да что угодно, - ответил Ларс.
Самый высокий морской офицер, он действительно был очень высоким,
произнес:
- Там есть на что взглянуть, сэр.
Когда они миновали последний охранный пост, Ларс спросил высокого
офицера:
- А вы сами видели этого старого ветерана войны, Рикардо Гастингса?
- Только мгновение.
- Сколько ему лет, как вы думаете?
- Может быть, девяносто. Или сто... Пожалуй, даже больше.
- Я никогда не видел его, - сказал Ларс.
Перед ними была последняя дверь, и в том, что она точно знала,
сколько людей можно пропустить внутрь, был какой-то сверхсмысл. Дверь на
мгновение распахнулась, он увидел одетых в белое людей.
- Я заключу с вами спор, - сказал он, когда чувствительная дверь
щелкнула в ожидании, пока он пройдет. - По поводу возраста Рикардо
Гастингса.
- Хорошо, сэр.
- Шесть месяцев, - сказал Ларс.
Трое морских офицеров уставились на него.
- Нет, - сказал Ларс. - Я передумал. Четыре.
И пошел вперед, оставив свой эскорт позади, потому что увидел Лилю
Топчеву.
- Привет, - сказал он.
Она сразу же обернулась.
- Привет. - И слабо улыбнулась.
- Я думал, ты в домике Пятачка, - сказал он. - Навещаешь Ого.
- Нет, - ответила она. - Я в доме Пуха. В гостях у Пуха.
- Когда эта "беретта" выстрелила...
- О Боже, я думала, что это в меня, и ты тоже. Ты был в этом уверен и
не мог даже посмотреть. Неужели это должна была быть я? Так или нет, но
этого не случилось. И я бы поступила точно так же. Я бы не смотрела, если
бы думала, что он направлен на тебя. Я так решила и думала, думала,
думала, все время, пока... Я просто чертовски волновалась за тебя. Куда ты
делся? Ты впал в транс и просто ушел куда-то. Знаешь, я подумала - она
