ми глазами упираются, а Люба - ничуточку!
Зоя повела Любу к полуповаленному забору, за которым прежде был дом,
а теперь остались только кусты смородины да яблоневое деревце.
Чур-ра, чур-чура!
Есть игра и не игра,
И не правда и не ложь,
Потеряешь и найдешь!
А найдешь не пятачок,
А ежиный пиджачок,
Щучью пе-сен-ку,
Птичью ле-сен-ку, -
Если с песенкой той
Вверх по лесенке крутой...
Тут игра и не игра,
Чур-ра, чур-чура!
Налетел ветер, растрепал темно-зеленые листья. Зое показалось, что
она уже бывала здесь когда-то. Но ведь не была же!
- Стоп! - сказала она Любе. - Не открывай глаза. - А сама забежала за
куст, спряталась в траве и крикнула: - Раз-два-три!
Так здорово было сидеть тут затаясь! Смородинная листва оказалась
густой и шершавой, так что из-за нее едва проступали плашки забора -
теплые от солнца, старые-престарые, с разводами сучков, с дырочкаминор-
ками жуков-короедов.
И снова Зое показалось, что она знает эти, именно эти вот доски с их
древесными узорами. И даже вспомнила, где она видела их. "Да, но ведь
так не бывает, - подумала Зоя. - Я на пустыре, недалеко от дома; если
хорошенько крикнуть, мой голос услышит мама; рядом на тропинке Люба и,
наверное, не может понять, куда это я ее завела".
Зоя выглянула из-за куста. Любы не было.
Она поднялась во весь рост. Не было и асфальтовой дорожки за пусты-
рем. И многоэтажные дома... они тоже куда-то исчезли. Был только куст,
который напирал всеми своими сучками и ветками на полуповаленный забор.
Куст был рядом, забор - подальше. "Ах, вот как! - подумала Зоя, чуть
сердясь, будто над ней кто-то подшутил. - Ах, вот как! Стало быть, я - с
другой стороны куста. Но тогда здесь должно быть то белое... ну... тот
цветок. А его нет. Значит, и всего этого быть не может!"
Она уже хотела выскочить из-за куста и побежать домой. Но увидела
среди травы толстый шершавый стебель без листьев. Кое-где на нем выбива-
лись мохнатые почки, а на верхушке сидел плотный бутон - закрытая зеле-
ная коробочка. Вот створки ее шевельнулись, начали расходиться. Показа-
лись кончики белых лепестков. Лепестки давили изнутри, выпрастывались;
широкие, чуть розоватые, они шевелились, будто дышали: выбирались на
свободу, радовались, источали сладкий дурманящий запах...
И как только раскрылся цветок, послышалась странная музыка, не похо-
жая на ту, которую Зоя слышала раньше. Воздух стал фиолетовым, и оттого
доски забора, листья, трава, тропинка, деревья вдоль тропы - все окраси-
лось иначе.
Зоя поглядела вверх и увидела лиловое небо. Кое-где оно было розова-
тым - наверное, от облаков. Зоя никогда не видела такого. Но это было
даже красивее, чем обычно, потому что на лиловом резко и черно прочерчи-
вались большие ветки, и малые веточки, и крохотные сучки деревьев. Их
было много - деревьев, - и каждый листок, казалось, обведен лиловым. Но
не только там, и вблизи тоже все окрасилось иначе. Даже вокруг белого
цветка клубился лиловый пар. И воздух был лиловым. "Как же так? - опять
подумала Зоя. - Такого вообще не бывает".
И она поняла: с ней случилось то, чего не бывает.
В кустах послышался шорох.
Глава 6
ЛИЛОВЫЙ ПУРЗЯ
Зоя стояла не шевелясь и боялась. И ждала: вот сейчас кто-то выйдет
из кустов.
Кто?
Было трудно дышать от страха. А мысли так и прыгали: "Что делать? Ма-
мочка! Я здесь пропаду. Где Люба? Где мой дом? Зачем я придумала эту иг-
ру?"
Вдруг что-то коснулось ее плеча.
- Ай! - закричала Зоя и быстро оглянулась.
Рядом стоял мальчик одного с ней роста. Только странный. Он был похож
на ребят, которых она перерисовывала из альбома дядюшки Тадеуша. Люба
Вилкина сказала бы про него "страхолюд". Но в нем не было ничего страш-
ного. Вот и лиловая шапочка съехала на лоб, будто у гриба. Глаза и рот
улыбались - нет, смеялись, радовались. Так бывает, когда на тебя глядит
и радуется какой-нибудь симпатичный зверушка - котенок или щенок. Потом
мальчик обеими руками погладил Зою по щекам. И это тоже было не страшно:
руки у него были теплые, очень сухие, даже немного шершавые.
- Ты кто? - спросила Зоя шепотом. И сама ответила: - Пурзя! Ты ведь
Пурзя!
- Пурзя?! - не то удивился, не то подтвердил мальчик. Голос у него
был медленный, как у дудочки из орехового прута. Мальчик кивнул ей. - А
ты - Зося. Я знаю.
Он взял Зою за руку и повел за собой по тропинке. Вот, оказывается,
кто протоптал эту тропинку! Зоя не решалась спросить, куда ее ведут. Но
ей стало немного спокойнее. Сразу стало спокойней, когда она увидела
Пурзю и как он радуется ей. Но потом снова заволновалась: куда все же он
ее ведет? И окликнула:
- Пурзя!
Мальчик тотчас обернулся. Глаза его казались очень большими, ни рес-
ниц, ни бровей не было видно. А лицо - грубоватое, с маленьким носом и
круглым ртом. И лицо это было внимательное, встревоженное.
- Зося! - проговорил он, - ты еще боишься?!
И было видно: он огорчен, что ей плохо.
- Нет, я уже не так боюсь. Но я не знаю, куда мы идем.
- Мы идем домой, - ответил мальчик. - Это близко.
Они были еще на тропе возле забора. Теперь, вблизи, Зоя видела переп-
летенные ветки, мясистые листья, слышала, как зелено и свежо пахнет вок-
руг. Все здесь жило буйно, душисто, сочно.
И Зоя обрадовалась, как не радовалась никогда. "Начинается!" - пело в
ней.
Начинается, начинается!
Чего нет - то придет и узнается,
Чего быть не может - окажется,
Расхрабриться бы да отважиться!
Пусть!
Пусть!
Пусть!
Не боюсь!
Не боюсь!..
Вверху, на сухой ветке, четко проступила темная птица - длинное узкое
туловище с подобранными крыльями, длинный хвост. Птица наклонила ма-
ленькую голову, глянула прозрачными с желтинкой глазами. Зоя сжала руку
Пурзи.
Пурзя обернулся. Лицо у него было счастливое.
- Здорово, да?
И Зоя удивилась: ведь он второй раз угадал, о чем она думает.
- Да, хорошо, хорошо, Пурзя! - зашептала она. - Просто отлично!
Еще одна птица сорвалась с ветки и медленно полетела вдаль, в лило-
вое.
- Хочешь, я подзову ее? - спросил Пурзя.
- Нет, пусть летит, - ответила Зоя. Ей все нравилось так, как есть.
- Ну и молодец, - похвалил Пурзя.
- А если б я попросила... Разве птица тебя послушается?
- Да.
- Почему?
- Сегодня, Зося, мой день.
- Какой день?
- Мой. Видишь, какая у меня шапочка?
- Смешная.
- Разве?.. - растерялся Пурзя. - Я думал, она красивая. И - лиловая.
- Да, да. Красивая и лиловая.
- Ну вот. Значит, сегодня мой день.
Зоя не совсем поняла и переспросила тихонько:
- Как это?
- Я сегодня все могу.
- А что можешь?
- Ослика хочешь? Сейчас придет ослик.
Мальчик, сблизив ладошки с растопыренными пальцами, гулко хлопнул.
Послышался шорох, потом треск, потом стук копыт, и на тропинку выбежал
светло-серый ослик. Шерстка его матово светилась, а глаза казались сов-
сем черными. Зоя кинулась к нему, обняла за шею. Это был самый-самый
прекрасный ослик на свете, хотя бы потому, что других она не видела.
- А можно на нем покататься? - спросила Зоя. И вдруг смутилась: как
это ей могло взбрести в голову?!
Пурзя ничего не ответил - Зоя была ему так благодарна за это! - и они
пошли втроем по тропинке.
Первым шел Пурзя, потом Зоя, а за нею - ослик. И Зоя ощущала его теп-
лое дыхание на своей руке.
Тропинка стала шире. Теперь они все втроем шли рядом. Пурзя и Зоя об-
няли с двух сторон ослика, а он, ласково опустив голову, семенил, посту-
кивая копытцами - ток-ток, токи-ток...
И опять в Зое звучало: "Начинается, начинается! Пусть! Пусть!..
Пусть!"
Пурзя кивнул в сторону деревьев:
- Гляди, вот он, наш дом.
Дом стоял среди темных стволов. И похож был на детский кубик. Только
с низенькой дверкой. И без окошек. А треугольная крыша - ну будто Пурзи-
на шапочка-колпачок! Ослик поглядел на ребятишек, покивал им и потрусил
дальше по тропе. А Пурзя и Зоя свернули к дому.
- Входи, - сказал мальчик и распахнул дверцу.
В доме было темно, оттуда пахнуло теплом. Зоя пригнулась и вошла. Но-
ги утонули в пушистом, мягком: весь пол был выстлан пухом. "Как в гнез-
де", - подумала Зоя.
Послышались голоса, будто зашелестело много деревьев и кустов - каж-
дый на свой лад: "Пришла!", "Зося пришла!", "Я же говорил!..", "Да, но с
ней была еще одна девочка..."
Вспыхнул огонек - обычный желтый огонек свечи, - и он был в лиловом
воздухе обведен лиловым. И при свете Зоя увидела: в углу дома, от пола
до потолка и дальше, сквозь крышу тянуло толстый ствол кряжистое дерево.
И одна ветка его уходила под потолок. А на полу, зарывшись в пух, как
птенцы в гнезде, сидели такие же вот пурзи, только шапочки у них были
разных цветов. Недалеко от огня прислонился к деревянной стене старик с
большим носом, похожим на сучок, и большими круглыми глазами.
- Вот и Зося с нами, - сказал старик, будто был давно знаком с Зоей и
ждал ее. Голос его прозвучал как дудочка на басовых нотах. Потом он под-
нял с пола смычок и поднес его к стволу дерева, вросшего в дом.
Все затихли. Старик несколько раз провел смычком, и полилась музыка.
Странная музыка, какая-то древесная. А пурзи начали раскачиваться и ти-
хонько петь, не раскрывая ртов. Все они глядели на Зою круглыми счастли-
выми глазами, и у нее у самой стали круглиться и счастливеть глаза, и
она тоже начала покачиваться, и ей показалось, будто один общий ветер
приподнял их всех и легко закружил, и все они стали чем-то одним.
Когда старик оборвал песню, ветер перестал держать их. Тогда Зоя
разглядела хорошенько: пурзей было шесть или семь - Пурзя в Красной ша-
почке, Пурзя в Желтой, в Зеленой, в Голубой... Зое все они показались на
одно лицо, только самый младший из них - в Розовом колпачке - смешно та-
ращил глаза, раскрыв от любопытства рот. Его можно было отличить в любую
секунду. И еще была девочка - Рыжая Пурзя-в-Платке. Голос ее звучал неж-
нее и звонче, чем у остальных.
Они все чуточку посидели тихо - послушали в себе музыку, а потом за-
гомонили, запрыгали: кто-то зарылся в пух, кто-то перевернулся через го-
лову, а первый Пурзя - тот, в Лиловой шапочке, - схватил Зою за обе ру-
ки, и они стали кружиться. И все остальные - тоже. Вместе с ними закру-
жился пух - целый вихрь пуха! И Зоя поняла: она здесь своя.
Потом Зоя услышала мерные звуки, будто птица хлопала крыльями. Это
Дедушка бил в ладоши.
- Спать, спать! - звал он. - Давно пора в пуховые постельки! Белый
цветок уже раскрылся, Песня Смены Дня спета. Спать, спать!
"Какие непонятные вещи он говорит", - мелькнуло в голове у Зои.
Пурзи не унимались. Особенно расшалилась Рыжая Пурзя. Она бегала,
всех толкала, платок ее свалился, волосы растрепались.
"Толкнет она меня или нет?" - думала Зоя. - Если толкнет, я здесь
совсем своя.
Вот Рыженькая стащила с одного из пурзей колпачок. У того оказались
длинные, до ушей, прямые волосы, как из пакли. Он погнался за девочкой,
она спряталась за Лилового Пурзю, потом за Розового... Рядом была Зоя.
"Пробежит мимо или нет? - волновалась она. - Спрячься, спрячься за меня,
Рыженькая!" - молча просила Зоя. И та подбежала к Зое, обхватила поперек
туловища:
- Держи! - и побежала дальше.
У Зои в руках оказался смешной желтый колпачок, и Желтый Пурзя, строя
гримасы и подпрыгивая выше, чем нужно, теперь мчался к ней. Зоя могла бы
удрать - ведь она отлично бегала! - но она подкинула колпачок, и он сея
прямо на макушку Пурзе. Все рассмеялись, окружили Зою.
- Спать, спать! - хлопал в ладоши Дедушка.
А Рыжая Пурзя кружилась возле и кричала:
- Дедка Нос, не будем спать! Дедка Нос, не будем спать!
Тогда Дедушка Музыкант медленно провел смычком по ветке, которая под-
держивала потолок. Это была совсем другая музыка. От нее делалось спо-
