Сказки - Демыкина Г.

Сказки городка Жур-Жур

   Г. Демыкина и Г. Балл
   Сказки городка Жур-Жур
   Алошка
   Потерялась девочка

   изд. "РИПОЛ-КЛАССИК", 1997
   OCR Палек, 1998 г.


   Г. Балл
   Сказки городка Жур-Жур

   ЖЕЛТЯЧОК

   В курятнике кто-то тихонько постучал: тук... тук.... А потом послыша-
лось: крак!
   Клуша Рыжуха замахала крыльями. А из разбитой яичной скорлупы  выклю-
нулся цыпленок, первый цыпленок. Можно про него сказать - Желтячок.  По-
тому что он был кругом желтый.
   Цыпленок затряс головой и сказал:
   - Пин-пин-пи.
   А в это время из-за леса выглянуло солнышко. И по земле побежал  сол-
нечный лучик. Искупался в холодной речке, прокатился  по  крыше  дома  и
заглянул в окошко. Желтячок зажмурился и  притаился.  Вдруг  закудахтала
клуша Рыжуха, залаял пес Шустрый, громко замычала корова:
   - Му-у! Пора на волю!
   А цыпленок подумал: "Сколько света и шума. Это все  я  сделал?!  Пин!
Это все я! Это я! Я!"
   Нет, не надо смеяться над Желтячком. Ведь это было самое первое  утро
в его жизни. А как хорошо, как чудесно увидеть мир рано утром! Как хоро-
шо жить на земле!


   НОВИЧОК НА ПРОГУЛКЕ

   Весною  приехал  в  деревню  трактор.  Был  он  совсем  новеньким   -
только-только с завода. Никого он в деревне не знал, ни  с  кем  еще  не
познакомился.
   Как приехал, так сразу принялся за работу. Вставал он рано, вместе  с
солнышком. Выйдет в поле и начинает землю пахать.  И  пашет  до  вечера.
Когда уж тут знакомства заводить!
   Вспахал трактор почти все поле. Только маленький кусочек остался.
   "Ладно, - решил трактор, - утром допашу. А сегодня погуляю  немножко.
Очень вечер хорош".
   Как решил, так и сделал. Включил мотор и поехал по дороге.
   Едет трактор, по сторонам поглядывает. Вдруг видит навстречу ему  ша-
гают утята.
   - Здравствуйте! - вежливо сказал трактор.
   - Кря-кря!
   - Простите, я что-то плохо слышу, - сказал трактор и выключил мотор.
   - Мы идем купаться. Мы  идем  плавать.  Хочешь,  иди  и  ты  с  нами.
Кря-кря!
   - Я не умею купаться, - сказал трактор.
   - А что ж ты тогда умеешь? - удивились утята.
   - Я умею пахать землю и сеять хлеб. А если ко мне  приладят  повозку,
то я моту ее возить.
   - Значит, ты лошадка?
   - Нет, я трактор.
   - Такой большой, а не умеет плавал". Как стыдно! Кря!
   Утята сошли с дороги и пошагали к пруду на своих маленьких лапках.
   - Куда же вы? - крикнул трактор. - Подождите!
   Но утята даже не обернулись.
   Трактор включил мотор, поехал дальше. Он ехал не быстро и не  медлен-
но. Ведь ему хотелось прогуляться. Так трактор доехал до небольшого  до-
мика, что стоял у дороги.
   - Гав! Гав! Куда ты мчишься, железный сундук? - услышал трактор.
   На дорогу выскочил рыжий щенок. Он лаял и рычал. Трактор остановился,
сказал:
   - Вы ошиблись. Я не железный сундук. Я трактор.
   - А куда ты мчишься? - прорычал щенок.
   - Я пахал поле. А сейчас отправился немножко погулять.
   - А-а-ав! Это другое дело, - уже не так грозно прорычал щенок и зави-
лял хвостом. - Слушай, железный сундук, посторожи дом, а я сбегаю к моим
друзьям в деревню. Ужасно хочется подраться!
   - А я не умею сторожить дом, - вздохнул трактор.
   - А лаять ты умеешь?
   - Нет.
   - Даже тихо не умеешь? - удивился щенок.
   - Совсем не умею.
   Щенок очень рассердился и залился визгливым лаем:
   - Тяф! Тяф! Тяф!
   Трактор даже испугался: как бы щенок не оглох. Он  вздохнул,  включил
мотор и поехал дальше. И долго он еще слышал, как лаял рыжий щенок.
   Так трактор доехал до небольшого  лужка.  Вдруг  впереди  он  заметил
что-то черное. Трактор подъехал ближе и видит: посреди дороги, расставив
тонкие ножки, стоит бычок.
   - Вы хотите пройти? - спросил трактор.
   - Нет, я хочу бодаться, - ответил бычок.
   - Бодаться? А как это делается?
   - А вот так: надо повертеть хвостом, наклонить голову - и вперед рож-
ками: му-у! му-у!
   - У меня нет хвоста и нет рожек.
   - Как так? - удивился бычок.
   - Не знаю, мне люди не сделали ни хвоста, ни рожек.
   - О-о! Тогда с тобой неинтересно играть. Пойду-ка я кого другого пои-
щу. А ты ступай своей дорогой, - сказал бычок и, высоко подбрасывая  но-
ги, побежал на луг.
   Трактору стало грустно. Очень грустно. Он остался совсем один на  до-
роге.
   "Уж солнце садится. Пора домой", - решил трактор и повернул назад,  к
полю.
   Он вернулся в поле и пахал до позднего вечера. И пока пахал, все  ду-
мал: нет, никогда не научиться ему плавать, как утята, лаять  и  стеречь
дом, как собачка. И никогда у него не вырастут ни хвост, ни рожки, как у
бычка. Ведь он только трактор. Он умеет пахать и сеять. А  если  к  нему
приладят повозку, то он может ее возить. Вот и все.
   Но зато...
   Когда наступило лето, на том поле, что вспахал трактор, выросла  гус-
тая желтая пшеница.
   И все в деревне радовались:
   - Вот так трактор! Вот так новичок.
   А трактор уже не был новичком. Он всех знал, и его все знали.


   МОСКВИЧОК, КОТОРЫЙ НЕ ЗНАЛ ПРАВИЛ УЛИЧНОГО ДВИЖЕНИЯ

   Жил-был автомобиль Москвичек. Он умел ездить. Он умел ездить, но сов-
сем не знал правил  уличного  движения.  Не  ходил  в  школу,  не  хотел
учиться.
   Выехал Москвичек из дома и сказал важно сам себе:
   - Ну, я поехал.
   И он поехал. Он ехал и пел про себя такую песенку:
   Би! Би! Би!
   Ты с дороги убиби,
   Если ты не убибишь,
   Будет больно, би-би-би!
   И было ему весело. Но вдруг он услышал:
   - Эй, малыш, поберегись!
   Москвичек посмотрел налево - никого. Посмотрел направо - никого. Пос-
мотрел наверх и увидел большой Подъемный Кран.
   - Куда ты лезешь, малыш? - строго спросил Кран.
   - Я не лезу. А еду. Я умею ездить, - сказал Москвичек.
   - Не умеешь ты ездить.
   - Нет, я умею, умею!
   - А правила ты знаешь? Видишь, здесь нет проезда.
   Здесь стройка, - сказал Подъемный Кран и отвернулся.
   - Подумаешь! - обиделся Москвичек. - Я и без правил умею ездить.  Да!
Да! Да!
   Я умею по...
   Я умею во...
   Я умею поворачивать.
   Я умею то...
   Я умею во...
   Я умею вовремя тормозить.
   И Москвичек включил полный газ и  помчался  по  улице:  би-би-би!  Он
мчался изо всех сил так, что в глазах у него замелькали дома, светофоры,
афиши, заборы...
   Удивлялись дома: вот так автомобильчик! Ну и Москвичек! И стали  дома
отходить в сторонку. Даже большое высотное здание пропустило  Москвичка,
покачало головою: "Как бы не случилось беды!"
   А Москвичек был очень доволен. И смеялся. И напевал:
   Куда хочу, туда кручу.
   Куда кручу, туда хочу.
   Отойдите, налечу-у-у!
   А старая тумба, что стояла на краю бульвара, заворчала:
   - Ишь разошелся! Не буду уступать ему дорогу, пускай объезжает.
   На всем ходу Москвичек ударился о тумбу: бах-би, ой-ой!
   - Милиционер! - позвала тумба.
   Москвичек испугался и попятился назад.
   - В чем дело? - спросил милиционер.
   - Вот этот молодой человек совсем не знает Правил Уличного Движения.
   - Прошу за мной!
   Москвичек ехал за милиционером и грустно-грустно нашептывал:
   Би! Би! Би!
   Куда меня би-би...
   Москвичек закрыл глаза, чтобы не было страшно. А когда открыл,  очень
удивился. Он сидел за партой, рядом сидели большие "Волги", а впереди  -
огромный грузовик.
   "Ну, - подумал Москвичек, - раз такие большие учатся, то и  я  теперь
буду ходить в школу. Би!"


   КАК КАТЕР НАУЧИЛСЯ ПЛАВАТЬ

   Однажды к Черному морю привезли маленький катер. Везли его на  поезде
по полям и лесам, через горы и реки. А настоящего моря катер еще ни разу
в жизни не видел.
   Привезли катер к Черному морю, и огромный кран поднял его в  небо,  а
потом опустил на воду - плюх!
   "Ой, сейчас утону!" - подумал катер и ухватился изо всех сил  за  же-
лезную цепь. А цепь крепко держалась за железный якорь. А железный якорь
цеплялся за большой камень. А камень врос в дно у самого берега.
   Катер глядел на море и боялся. Вдруг он увидел серебряную рыбку.
   Рыбка сказала:
   - Давай поплывем наперегонки!
   - Наперегонки? - удивился катер. - Но я еще не умею плавать. -  И  он
посмотрел туда, куда уплывала рыбка.
   А рыбка плыла все дальше и дальше в море. Тогда катер тихонько шепнул
железной цепи:
   - Может, попробуем?
   А железная цепь сразу скомандовала по-морскому:
   - Сниматься с якоря!
   А железный якорь ответил по-морскому:
   - Есть! - и отцепился, перестал хвататься за камень.
   Катер сильно качнуло, и он... поплыл. Он  плыл  вслед  за  серебряной
рыбкой.
   Потом он обогнал рыбку. И мчался так быстро, что сзади кипело море, а
белые брызги летели к небу.
   Приплыл катер в город Севастополь. Там стояли на рейде большие кораб-
ли.
   Катер стал плавать возле больших кораблей. Но они  его  не  замечали.
Катер забирался на самые крутые волны и нырял с  размаху  вниз  -  у-ух!
Один раз катер чуть не захлебнулся. Но никто даже не обратил внимания.
   Тоща он сделал вот что. Он забрался на высокуювысокую  волну,  глубо-
ко-глубоко вздохнул да как крикнет:
   - А я умею плавать! А я умею плавать! А я правда умею плавать!
   И тут самый большой корабль услышал. Услышал, удивился и на чистейшем
морском языке ответил:
   - Молодец!
 
 
   ХИТРЫЙ ПАУЧОК И ХИТРЫЙ
   МЕДВЕДЬ
 
   У самой речки в кустах на тоненькой паутинке висел паучок. Он  глядел
далеко-далеко вперед. А издали все кажется маленьким. Большое  дерево  -
маленьким деревцем. Вот таким. Большая гора - маленькой горкой. Вот  та-
кой.
   Вдруг увидел паучок, как на маленькую горку  взобрался  маленький-ма-
ленький медведь. Вот такой!
   Постоял медведь на горке, повертел своей маленькой головкой  и  пошел
мимо деревца.
   "Куда это он собрался?" - подумал паучок, а сам раскачивается на сво-
ей паутинке:  кач-кач,  кач-кач...  Качается  паучок  и  дальше  думает:
"Вот-вот взойдет солнце. А какое оно на вкус, солнце, - горькое или кис-
лое? А может быть, сладкое? Хорошо бы поймать солнце".
   Так подумал паучок и сейчас же принялся плести паутину: нитка к  нит-
ке, нитка к нитке...
   Вдруг - плюх... плюх... плюх... Что такое?
   А это пришел медведь. И был он большой-большой. Вот такой!
   Медведь залез в воду. Поплавал. А потом вылез из воды и стал  перека-
тываться с боку на бок по песку.
   - Осторожнее! - пропищал паучок.
   Медведь открыл глаза, увидел маленького паучка.
   - Ты зачем, малыш, сюда залез? - прорычал медведь.
   - Я хочу поймать солнце.
   - Что? - удивился медведь.
   - Солнце, - повторил паучок. - Видишь, какую прочную паутину я плету?
А ты зачем, медведь, катаешься по песку?
   - Я хочу сделаться желтым, - сказал медведь.
   - Зачем желтым?
   - Чтобы пчелы меня не узнали, малыш. Пусть думают, что я не  медведь,
а желтая гора. Ведь ты знаешь, что бывают желтые горы?
   - Знаю, знаю, - сказал паучок и тихонечко засмеялся: нос-то у медведя
был не желтый, а черный. И он еще фыркал этим черным носом. А  горы  так
не делают.
   "Глупый медведь. Большой, да глупый!" - думал паучок.
   А медведь поднялся и пошел.
   "Глупый паучок, - думал он, - маленький  еще,  глупый.  Разве  солнце
удержать такими паутинками?" И медведь громко засмеялся.
   Он смеялся, пока не залез на ту гору, откуда пришел, и не стал  опять
маленьким-маленьким - вот таким.
 
   ОЛЕНЕНОК И ТИГРЕНОК
 
   Маленький красный олененок и маленький полосатый  тигренок  играли  с
утра в прятки. Ты же знаешь такую игру?
   Тигренок прятался, олененок искал. Олененок искал  своего  друга  под
кустом, в траве, за сосной. Там, где хвостик, у олененка белело  пятныш-
ко. И тигренок искал белое пятнышко под кустом, в траве, за сосной.
   Но однажды во время игры их застал дождь. Такой очень сильный  дождь.
Малыши спрятались вместе под сосной.
   А когда дождь кончился, над лесом повисла радуга. Ты же знаешь  поло-
сатую солнечную радугу? От нее становится кругом светло и весело.
   - Она очень вкусная, - сказал тигренок и облизнулся. А потом ему  за-
хотелось похвастаться, и он сказал: - Когда я был маленький, я съел  ку-
сочек радуги. Вот отчего я теперь полосатенький.
   Олененок ничего не ответил.
   - А папа мой съел большой кусок радуга, - хвастался тигренок.  -  Вот
почему мы, тигры, и раньше были полосатые.
   Олененок опять ничего не ответил.
   Тогда тигренок сказал:
   - Мой дедушка съел огромный - вот такой - кусок радуги.
   Олененок молчал.
   Тигренок еще подумал и сказал:
   - Папа моего дедушки, мой прадедушка, съел всю  радугу.  Вот  так:  -
а-а-а-а-а-а-а-м!
   - А я не люблю жадных, - сказал красный олененок и побежал.
   Издали олененок был похож на солнышко. Только у него сзади был пушис-
тый хвостик и белое пятнышко. И он был похож на солнышко с белым пятныш-
ком и пушистым хвостиком.
   "Какой красивый", - подумал тигренок и облизнулся....
   - Куда же ты? Эй! - закричал тигренок.
   Но никто ему не откликнулся. Только над лесом все еще висела радуга.
   "А может, мой прадедушка не ел радуги? Может, мы не такие уж  полоса-
тые?" - подумал тигренок.
 
 
   КАК МЫ ЕХАЛИ В ГОРОД ЕГОРЬЕВСК
 
   Я очень люблю ездить, но меня никуда не пускали: ни на  Южный  полюс,
ни на Северный, ни даже к бабушке в город Егорьевск.  И  вот  однажды  я
сказал волшебные слова:
   - Сарына-пына-пок!
   И мы сразу очутились с мамой на вокзале. Там стоял поезд. Я подошел к
паровозу и спросил:
   - Куда ты собрался ехать?
   - В город Его-о-орьевск, к бабушке, - басом ответил паровоз.
   - В город Егорьевск? К бабушке? Ведь нам тоже туда надо, - обрадовал-
ся я.
   Мы сели в поезд и поехали. Мы ехали мимо домов, мимо  больших  и  ма-
леньких собак, мимо других поездов. И мы выехали на луг. Тут  наш  поезд
вдруг остановился. Я, конечно, побежал поглядеть, что случилось.
   - Почему мы стоим? - спросил я у паровоза.
   - Посмотри, - ответил мне паровоз, - впереди идет рыжая корова, а  за
ней рыжий теленок. Пускай они перейдут через рельсы.
   Корова кивнула нам головой и перешла через рельсы. А за  ней  побежал
рыжий теленок.
   Наш паровоз загудел им вслед:
   - Ду-У-у!
   Рыжий теленок остановился и замычал:
   - Му-у-у!
   Паровоз сердито:
   - Ду-у-у!
   А рыжий теленок вытянул морду и еще громче:
   - Му-у-у-у-у!
   Тоща наш паровоз как выпустит пар:  тш-ш-ш-ш...  Ударил  пар  в  куст
ольхи, а под кустом стоял теленок. Посыпались на теленка  листья.  Испу-
гался он, побежал, только уже не рыжий, а пятнистый.
   А мы поехали дальше. Мы ехали через  поля,  мимо  деревень.  А  потом
въехали в лес. Из окошка я увидел большой красный гриб. Паровоз запыхтел
и остановился. Наверно, он тоже увидел красный гриб. Я подбежал к  паро-
возу, кричу:
   - Давай поглядим, как растет гриб.
   - Мо-жно-о-о! - прогудел паровоз.
   И мы стали смотреть, как растет красный гриб. Потом мы  слушали,  как
поют   птицы.   Паровоз   даже    попробовал    подсвистывать    птицам:
"Фьють-фью-фью". И я тоже попробовал: "Фьють-фью-фью".
   Пока мы стояли, солнце спряталось за деревья. Сразу сделалось темно и
страшно.
   - Поедем поскорее, - сказал я паровозу.
   - Не могу-у-у! Впереди путь закрыт.
   Вдруг из темноты показались два огромных разноцветных глаза - красный
и зеленый. Паровоз испугался, попятился.
   - Гу! Гу! Гу! Не бойся, паровоз! Разве ты меня не узнал?
   Паровоз зажег фонарь и увидел сову.
   - Не бойся, - сказала сова. - Я буду лететь впереди тебя.  Если  путь
свободен, у меня загорится зеленый глаз. А если путь закрыт -  загорится
красный.
   Мы подождали и увидели: впереди загорелся зеленый глаз.
   - Поехали! - крикнул я паровозу. - Это сова подает нам сигнал.
   И тогда мы помчались быстро-быстро, изо всех сил. И приехали в  город
Егорьевск.
   - Что ж вы так долго ехали? - закричала нам с платформы бабушка.
   А я сказал:
   - Нет, мы быстро ехали. Очень быстро. Только рыжая корова с  теленком
медленно дорогу переходили, и много птиц пело в лесу, и гриб  на  поляне
долго рос. Посмотри, бабушка, какой он большой и  красный!  Я  тебе  его
привез в подарок.
 
 
   МИКАС-РЫБАК
 
   В одном маленьком рыбацком поселке в Литве жил мальчик по  имени  Ми-
кас. Отец Микаса был рыбаком. И часто уходил на корабле в море. А  Микас
поджидал его на берегу. Микас тоже хотел стать рыбаком.
   Однажды, когда отец долго не возвращался, мальчик пошел по тропинке к
морю и тихонько запел песенку рыбака:
   В море волны высоки.
   Да!
   В море ходят рыбаки.
   Да!
   На ветру звенят их куртки,
   Как тугие провода.
   Радом с тропинкой на камне Микас увидел зеленую ящерку. Вот такую.
   - Ящерка, - попросил Микас, - принеси мне куртку.
   - Ладно, - сказала ящерка, - ты подержи мой хвостик.
   У Микаса в руке остался кусочек зеленого хвостика. И не успел он пос-
читать до десяти, как ящерка вернулась и принесла куртку. Вот такую. Ми-
кас обрадовался и запел:
   Ходит ветер по волнам.
   Ну!
   Гладит куртки рыбакам.
   Ну!
   Рыбаки большие сети
   Опускают в глубину.
   Хорошо, что в это утро Микас повстречался с паучком. Микас увидел его
вон там на ветке ольхи посреди паутинки. И попросил сеть,  чтоб  поймать
рыбу. Вот такую!
   А за деревьями Микас увидел море. И побежал! И запел:
   Ходит ветер по волнам.
   Эх!
   Гладит куртки рыбакам.
   Эх!
   Взял бы сети, сел бы в лодку
   И уплыл бы дальше всех! А где же лодочка? Где моя лодочка?
   Не видно в море лодки. Только что это? Жур-журыжурр-журр. Ручеек. Ми-
кас вспомнил: этот ручеек зовут Ашаряле, по-литовски - слезинка.
   - Ашаряле! Принеси мне лодочку, Ашаряле, - попросил Микас.
   Вдруг - плюх! - сверху в ручеек упал кусочек сосновой коры. Ну чем не
лодочка! Вот такая!
   Микас посмотрел наверх и увидел большого дятла.
   - Спасибо! - крикнул ему Микас. Схватил лодочку и вместе  с  ручейком
Ашаряле побежал к морю.
   А по морю ходили огромные волны, а с моря дул холодный ветер. Остано-
вился Микас, задумался: "Что же мне еще нужно? Чего же  еще  надо  рыба-
ку?.."
   И тут ветер принес издалека песню. Это возвращался отец с товарищами.
Они пели старую рыбацкую песню, которую и ты сейчас узнаешь:
   В море волны высоки.
   Да!
   В море ходят рыбаки.
   Да!
   Крепких волн и злого ветра
   Не боятся никогда!
   А когда Микас вырос, он стал настоящим рыбаком. И ничего  не  боялся.
Он плавал на большом корабле. Вот таком!
 
 
   ЗНАМЕНОСЕЦ
 
   У мальчика заболел оловянный солдатик. Он был солдатик  со  знаменем,
попросту сказать - знаменосец.
   Он очень хорошо воевал, потому что шел все время впереди. И ничего не
боялся, даже если сильно стреляли.
   А когда он заболел, мальчик положил его в коробку с пластилином.  Там
была больница.
   Вечером мальчик пришел к папе и сказал:
   - У меня заболел солдатик. Ему нужно лекарство.
   - А что с ним? - спросил папа.
   - У него все болит: голова, ноги, руки. А  руками  он  держит  знамя.
Помнишь, папа, как ты рассказывал? Был страшный бой. Стреляли  пушки.  А
один солдат бежал впереди всех со знаменем. Другие солдаты увидели знамя
и не испугались врагов. И победили.
   - Помню, - сказал папа и достал конфету в красивой  обертке.  -  Вот,
передай своему солдатику лекарство. Пускай быстрее выздоравливает.
   Мальчик обрадовался и ушел. А на следующий вечер сказал папе:
   - Моему солдатику опять плохо, ему еще надо лекарства.
   - Ну что ж, ладно, - сказал папа и дал две конфеты в красивой  оберт-
ке.
   Через день мальчик опять пришел к папе:
   - Беда! Солдатику совсем плохо. Ему еще надо лекарства.
   Папа нахмурился, достал  из  коробки  последнюю  конфету  в  красивой
обертке и отдал мальчику.
   Мальчик обрадовался и убежал. А утром он вдруг услышал:
   - Что ж ты не заходишь меня навестить?
   - Кто это? - спросил мальчик.
   - Это я, твой оловянный солдатик.
   - Мне было некогда, - сказал мальчик.
   - А где мое лекарство?
   - Какое лекарство? Зачем тебе конфеты? Ты же не настоящий, ты же оло-
вянный.
   Солдатик ничего не ответил.
   Мальчик вскочил с постели, подбежал к коробке, а в коробке  -  пусто.
Только на подушке из пластилина осталась вмятина от знамени.
   Ушел оловянный солдатик и унес с собой знамя.
 
 
   НЕХОРОШИЙ МЕДВЕДЬ
 
   У меня есть один знакомый медведь.
   Он ужасный растеряха, растяпа, неряха.
   Он раскидывает игрушки по всей комнате. Он все делает медленно.  Мед-
ленно ест, медленно бегает, медленно засыпает. И ему все  говорят  быст-
рее, быстрее, быстрее!
   Он все на себя опрокидывает и проливает. Он пролил компот,  опрокинул
вазу с цветами, наступил на хвост собаке Кузе. А еще он ест варенье  ла-
пой.
   Вот какой это нехороший медведь. И мне за него очень попадает. И мама
сердится. И папа сердится. Они даже думают, будто это  не  мой  знакомый
медведь - растеряха, растяпа, неряха, - а я сам.
   А если мы уйдем с моим знакомым медведем? А если мы уйдем  далеко-да-
леко в лес да будем жить совсем одни в медвежьей избушке и не придем до-
мой... Что тогда?
   Тогда папа с мамой без нас соскучатся.
 
 
   Я ОСТАЮСЬ ОДИН
 
   Мама велела мне написать в тетрадке палочки и еще несколько  слов  из
книжки. Эту книжку мы учимся вместе читать. Потом мама ушла. В доме ста-
ло тихо. Вдруг как громыхнет!
   - Открой дверь! - сказал кто-то грубым голосом.
   - Не открою.
   - Открой!
   - Ну ладно, входи.
   Вошел лев. Был он весь рыжий, только на загривке шерсть темная.
   - Ы-ы! Скажи скорее, мальчик, как мне пройти в зоопарк!
   - А почему ты так спешишь?
   - Я голоден. Хочу есть.
   - Ну, тогда садись в  троллейбус.  Проедешь  три  остановки,  увидишь
большие ворота с надписью: "Зо-опарк".
   - Ы-ы! Не умею я читать.
   - Подойди поближе, лев. Я тебя научу. Вот эта буква с палочкой посре-
дине - "А", рядом, видишь, как стульчик, "Б"...
   - Спасибо тебе, мальчик. Я ведь тороплюсь в зоопарк.
   - А ты... у пассажиров спроси, где сходить. Я бы тебя, лев, проводил,
но мне нельзя. Видишь, сколько нужно написать палочек. Я скоро  пойду  в
первый класс.
   Лев кивнул головой и большущими  скачками  стал  спускаться  вниз  по
лестнице. А я кинулся поглядеть, что дальше будет.
   Вот подошел троллейбус. Лев первый проскочил в дверь. И он был  такой
огромный, этот лев, что никто уже больше не сел в  троллейбус:  остались
ждать следующего.
   Троллейбус тронулся. Лев поехал один. И сразу  же  выглянул  в  окно.
Морда у него была грустная-грустная: наверно, боялся пропустить останов-
ку.
   Ведь лев хоть и большой, но совсем не умеет читать.
 
 
   СОЛНЦЕ ЗАБОЛЕЛО
 
   Однажды у солнца поднялась температура. У солнца был сильный  жар.  И
оттого на земле сделалось очень жарко. Моя мама сказала:
   - Ух, как парит!
   - Это солнце заболело, - сказал я. - Видишь, какое красное? Оно очень
сильно заболело.
   Я вышел на крыльцо и стал дуть, чтобы солнцу не было так жарко.
   Я дунул, и пришла туча. Огромная туча. Она положила на солнышко  мок-
рые ладони. И прошептала солнцу добрые слова:
   - Приходи, доктор Кал Капыч. Дай солнышку холодных капель. Одну, две,
три, четыре, пять...
   И вот из-за синих далеких гор, из-за нашего темного леса вышел доктор
Кал Капыч. И затопал по цветной дорожке: топ... топ... кал... кал...
   А я сказал маме:
   - Смотри, вот и доктор пришел.
   Пришел доктор Кал Капыч и сразу дал солнцу капель - красных,  желтых,
синих... Много-много капель.
   Улыбнулось солнце и выздоровело.
 
 
   ПРИХОДИ КО МНЕ, СЛОН
 
   А интересно, почему слоны не ходят  в  гости?  Наверно,  потому,  что
очень большие. Но ведь слон может просунуть хобот в дверь или в окно.  У
него длинный хобот - это слоновый нос. У людей маленький нос, а у слонов
- большой.
   Если бы ко мне пришел слон, я бы его угостил кашей.
   - Здравствуй, - сказал бы я ему.
   И он бы мне покачал головой, вот так:
   - Здравствуй.
   - Хочешь, я дам тебе каши? Чего ты машешь головой? Обязательно  съешь
кашу. Она полезна. Тот, кто не ест кашу, слабый и хилый.
   И слон бы послушался. Взял бы хоботом мою тарелку с кашей. Вот так. И
- хоп! - всю кашу в рот.
   Жаль, что слоны не ходят в гости.
 
 
   СЕРЫЙ ВОЛК
 
   У меня есть тетя Катя. А с ней случилась ужасная, очень страшная  ис-
тория. Такая страшная, что я даже боюсь ее  рассказывать.  Однажды  было
совсем, совсем темно. Все в нашем доме легли спать, и  напротив  в  доме
легли спать.
   Из всех людей только моя тетя Катя еще не ложилась.  Вдруг  -  дзень,
трах, бах! В окно прыгнул лесной волк.
   - Ага, попалась! Теперь не уйдешь! - И Серый Волчище положил свои ог-
ромные лапы на плечи тети Кати.
   Тетя Катя испугалась, заплакала:
   - Отпусти меня, Серый Волк! Не губи меня, Серый Волк.
   - Нет. Я тебя съем.
   - За что? За что ты на меня напал?
   Серый Волк сверкнул зелеными глазищами, прорычал:
   - Ты обещала повести Лешу в цирк?
   - Обещала, Серый Волк.
   - А ты ходила с ним цирк?
   - Нет.
   Серый Волк оскалился и показал свои огромныепреогромные клыки. И  еще
громче зарычал:
   - Ты обещала купить ему мороженое?
   - Обещала, Серый Волк.
   - А ты купила?
   - Нет.
   И тогда Серый Волк так зарычал, что стекла задрожали:
   - Р-р-р! Ры-ры! Обещала, а не сделала.
   - Не ешь меня, Серый Волк, - прошептала тетя Катя. -  Я...  Я  теперь
обязательно поведу Лешу в цирк. И куплю ему мороженое. Только  ты  убери
свои лапы, только не сверкай так страшно глазами,  только  не  показывай
свои клыки.
   - Смотри больше не забывай! - прорычал Серый Волк. - Я ведь ужасно не
люблю, когда что-то обещают, а потом не делают.
 
 
   ПОДАРОК
 
   Пропал карандаш. Очень хороший карандаш, с одной стороны красный, а с
другой - синий. Его подарил мне папа, чтоб я учился рисовать.
   Мама искала карандаш - не нашла.
   Папа искал карандаш - не нашел.
   Вдруг слышим, кто-то пищит:
   - Простите, это не вы потеряли карандаш?
   - Мы! - обрадовались все. Посмотрели: маленькая мышка держит карандаш
- с одной стороны красный, с другой - синий.
   - Да это же наш карандаш! - крикнула мама. - Где ты, мышка, его  наш-
ла?
   - В мышеловке.
   - Спасибо, мышка, - сказала мама. - Ты обязательно должна с нами  по-
завтракать.
   Все сели за стол. Мама повязала мышке салфетку, папа придвинул к  ней
ножик и вилку, а я дал ей свою чашку с голубыми цветочками.
   - Посмотри, как мышкаа ест, - сказала мама, - ничего  на  тарелке  не
оставляет.
   И правда, мышка съела сыр, манную кашу. Выпила кофе из маленькой  ча-
шечки с голубыми цветочками.
   Когда все встали из-за стола, мама шепнула мне:
   - Надо сделать мышке какой-нибудь подарок, верно?
   - Верно, мама, - ответил я тоже шепотом. - Давай уберем мышеловку!
 
 
   СКАЗКИ ГОРОДКА ЖУР-ЖУР
 
   Есть на свете маленький-маленький городок ЖурЖур. В нем я живу и  мои
друзья. Улицы нашего городка неширокие. Летом  прямо  на  улицах  растет
трава, среди травы прыгают кузнечики, торопятся по своим делам жуки, пе-
релетают с цветка на цветок бабочки - они тоже  жители  нашего  городка.
Для всех у нас хватает места. Вот в каких домиках они живут.
   Через наш городок протекает узенькая речка Усуська.  Она  никогда  не
замолкает - ни днем, ни ночью, а шумит-переливается по камушкам,  и  ка-
жется, будто весь наш городок журчит. Наверное,  потому  и  назвали  его
Жур-Жур.
   Наша речка никогда не замерзает, даже холодной зимой, а всегда по ней
плывут разноцветные бумажные кораблики. Посмотрите, как красиво они плы-
вут. Счастливого вам плавания, кораблики!
   Я живу недалеко от речки Усуськи, в маленьком домике под зеленой ост-
роконечной крышей. Вот в каком.
   Моя улица называется Жук - Кривая горка. А почему она так называется?
   О, это настоящая сказка! Слушайте.
 
 
   КРИВАЯ ГОРКА
 
   О городке Жур-Жур жил-был Усатый Жук. Сам он спал на кровати, а  свои
огромные усы клал на окошко. Это были прекрасные усы. У меня  тоже  есть
усы. Но конечно же, не такие большие и не такие прекрасные, как у Жука.
   Динь-дон! Динь-дон! Динь-дон! Динь-дон!
   Это в домике Жука на стене зазвонили часы. Удивительно! Они тоже бьцш
усатые. Вечером, чтобы Жук быстрее засыпал, часы пели  ему  песенку-баю-
калку:
   Динь-дон! Динь-дон!
   Пусть к тебе со всех сторон -
   Динь-дон! Динь-дон! -
   Пришуршит усатьтй сон.
   Шу-шу-шу!
   Жу-жу-жу!
   Рано утром разбужу.
   И рано утром - динь-дон! - усатые часы будили Жука. Он  поднимался  и
выходил из дома.
   Все в городке знали, куда идет Усатый Жук. Он шея к речке. А на речке
был мостик. Усатый Жук забирался на мостик и спускал усы в  воду,  купал
их. Может, потому нашу речку и прозвали Усуськой.
   Один час шагал Жук к речке Усуське. Один  час  купал  усы.  Один  час
возвращался домой.
   И на обратном пути всегда поджидал его маленький Муравьишка с крохот-
ными усиками. Этот Муравьишка специально прибегал на дорогу, чтобы  поз-
дороваться с Жуком и посмотреть на его прекрасные,  великолепно  вымытые
усы.
   - Доброе утро! - говорил Жуку Муравьишка.
   - Доброе, - бурчал Жук, не останавливаясь.
   - Смотрите не опоздайте к завтраку! - кричал Муравьишка.
   - Я никогда не опаздываю, - гордо отвечал Жук и даже головы не  пово-
рачивал, неторопливо и размеренно шагал дальше.
   - Подумаешь, какой важный! - ворчал Муравьишка и, топорща усики,  бе-
жал завтракать.
   А между тем Жук подходил к своему дому, не спеша открывал дверь, и со
стены раздавалось: динь-дон! Усатые часы били восемь раз.
   Жук садился за стол и начинал завтракать ровно в восемь  часов  утра.
Всегда в одно и то же время.
   И это хорошо знали все в нашем городке.
   - Подумаешь, какой важный! - говорил про Жука Муравьишка своим  прия-
телям. - Он никогда не опаздывает! А давайте придумаем что-нибудь такое,
чтобы Жук опоздал.
   Однажды, пока Жук купал свои усы в Усуське, Муравьишка и его  прияте-
ли-муравьи принялись строить горку. Один тащил травинку, другой - сорин-
ку, третий - пушинку. И все складывали в кучку прямо на дорогу, по кото-
рой должен был пройти Жук.
   Тем временем Жук вытащил из речки свои усы, стряхнул с них воду и по-
шел домой. Вдруг видит: посреди дороги большая горка. Жук удивился,  по-
качал усами.
   И тут он заметил внизу, у горки, чьи-то черные усики.
   - Доброе утро! - пропищал Муравьишка.
   - Доброе, - буркнул Жук и полез на горку.
   - Смотрите не опоздайте к завтраку! - крикнул Муравьишка.
   - Я никогда не опаздываю, - ответил Жук, а про себя подумал: "Я  могу
и по горке ходить так же быстро, как по дороге".
   И он полез вверх, вверх, а потом вниз, вниз... Но когда Жук подошел к
своему дому, открыл дверь, со стены  раздалось:  "Динь!"  -  всего  один
удар.
   Часы на стене еще раньше отзвонили восемь. Жук опоздал.  Усатые  часы
показывали восемь и еще половинку. Жук снял их со  стены  и  внимательно
осмотрел. Но они были в полном порядке.
   На следующее утро, как всегда, Жук отправился к  речке.  Погода  была
хорошей, дорога - прямой. За ночь муравьишки растащили горку, и Жук  без
приключений дошел до речки. Залез на мостик и стал купать усы.
   А тем временем Муравьишка и его приятели опять натащили целую  горку.
Теперь уж Муравьишка не прятался. Он поджидал Жука и улыбался.
   Жук увидел горку, покачал усами и стал обходить ее.
   - Смотрите не опоздайте к завтраку! - засмеялся Муравьишка.
   Жук ничего не ответил. А когда подошел к своему дому, осторожно  отк-
рыл дверь, со стены раздалось:
   "Динь!" - всего один удар.
   Часы показывали восемь и еще половинку. Значит, Жук опять опоздал.
   На следующий день Жук обходил горку с  другой  стороны.  И  он  снова
опоздал. Жук пробовал и перелезать через горку,  и  обходить.  И  всегда
опаздывал. Бедный Жук! Над ним смеялись теперь все муравьи.
   Так было целую неделю. А в воскресенье в нашем городке поднялась тре-
вога: пропал Жук. Утром он отправился к речке, но домой не вернулся.
   Стали спрашивать, кто последний видел Жука.
   И вот со слезами пришел ко мне маленький Муравьишка. От него я узнал,
что произошло утром в воскресенье.
   Муравьишки, чтобы посмеяться над Жуком, опять построили горку на  до-
роге. И когда Жук подошел к горке, Муравьишка крикнул:
   - Смотрите не опоздайте к завтраку!
   - Чтобы не опоздать к завтраку, - тихо сказал Жук, - нельзя ходить по
Кривой горке. Я пойду поищу прямую, самую короткую дорогу.
   Жук покачал усами и повернул назад к мостику.
   - Эй, Жук - Кривая горка! - закричал Муравьишка и выбежал на середину
дороги.
   И его приятели выскочили из-за кустов, заулюлюкали и захохотали:
   - Кривая горка! Ого-го-го! Жук - Кривая горка! Жук - Кривая горка!
   Жук не отвечал. Он шел через мостик и дальше, дальше по дороге.
   Вот что рассказал мне Муравьишка.
   - Глупый Муравьишка, - сказал я. - Зачем вы дразнили  Жука?  Конечно,
теперь ему не найти самой прямой, самой короткой дороги домой.
   - Нет, не найти... - всхлипнул Муравьишка, и с его черных усишек упа-
ла слезинка. - А он такой гордый, ни за что не вернется. Ни  за  что  не
вернется...
   - Но может случиться так, - сказал я, -  что  наш  Жук  найдет  самую
длинную дорогу. Ведь Земля наша похожа на шар. И Жук может обойти вокруг
Земли и снова прийти в наш городок Жур-Жур.
   - Да уж ладно... - захныкал Муравьишка. - Пускай бы скорее возвращал-
ся!
   Много лет прошло с тех пор. Никто не видел Жука в нашем городке. А  в
его домике усатые часы вечерами по-прежнему поют со  стены  песенку-баю-
калку:
   Динь-дон! Динь-дон!
   Пусть к тебе со всех сторон -
   Динь-дон! Динь-дон! -
   Пришуршит усатый сон.
   Шу-шу-шу!
   Жу-жу-жу!
   Рано утром разбужу.
   А только будить им некого...
   Усатый Жук все ползет да ползет. Может быть, вы, ребята, его встреча-
ли? Если встретите, не обижайте его, не смейтесь над ним, не  закрывайте
ему дорогу. Пускай он скорее вернется к нам в городок Жур-Жур.
 
 
   ГНЕДОК
 
   Однажды в нашем городке появился жеребенок.  Был  он  маленький,  ры-
женький - попросту Гнедок.
   Раньше Гнедок жил в деревне. Кругом там были леса, поля. Вместе с ло-
шадьми пасся он на лугу. А тут городские  дома,  машины  ездят,  лошадок
совсем не видно. Люди с удивлением смотрели на маленького  жеребенка.  И
многие вспоминали, как когда-то жили в деревне, бегали по зеленому лугу,
ходили в лес за грибами, ягодами. Эх, Гнедок, Гнедок! Трудно тебе  будет
сразу привыкнуть к городу...
   А Гнедок - цок-цок! Цок-цок! Цок-цок! Цок! - доскакал до того  места,
где строили новые дома, и остановился.
   - Послушайте, - сказал Гнедок, - я могу помочь! Если нужно, я привезу
кирпич.
   Но тут подъехал большой грузовик, привез готовые стены для домов.
   "Ой!" - удивился Гнедок и покачал головой.
   Он постоял, посмотрел, как Подъемный Кран молча  ставил  стены,  клал
крыши. "Здесь и без меня справятся", - подумал Гнедок  и  -  цок-цок!  -
поскакал дальше... Все машины обгоняли его. Но вот видит  Гнедок:  стоит
маленькая Машина. На ней написано: "Почта".
   "Ах, письма, газеты!" - догадался Гнедок.
   - Я могу их возить. Они ведь не тяжелые, верно? -  спросил  Гнедок  у
маленькой Машины.
   - Где тебе! - ответила Машина. - Ты очень медленно бегаешь.
   - Значит, здесь я ни на что не годен? Никому не нужен?!
   - Не знаю, - ответила Машина и покатила.
   Гнедок побежал следом - цок-цок! - да разве догонишь!..
   "Нет, в городе нужны колеса, - решил Гнедок. - О, если бы  и  у  меня
были колеса!.."
   Однажды случилось вот что. Дверь большого железного сарая, где  поме-
щалась мастерская по ремонту автомобилей, тихонечко открылась.
   - Кого надо? - спросил Мастер. - Сейчас обеденный перерыв. Мастерская
закрыта.
   Но тот, кто вошел, не хотел уходить. Мастер повернулся и увидел рыже-
го жеребенка.
   - Это еще что?! Чего тебе, ржавый, нужно?
   - Я не ржавый, я рыженький, - сказал Гнедок. - Я хочу колеса.
   - Колеса?! - Мастер так удивился, что бутерброд с  ветчиной,  который
он ел, упал на пол. - Зачем тебе, жеребенку, колеса?
   - Я хочу быть машиной. Я хочу колеса, - повторил Гнедок.
   - А-а, значит, решил навсегда у нас остаться! - догадался Мастер.
   Больше он ничего не сказал. Доел бутерброд и принялся делать  колеса.
Мастер сделал Гнедку рыжие колеса и рыжий кузов. Сзади у  кузова  Мастер
оставил дырочку для хвостика. И получилась рыжая машина с хвостиком.
   Она выкатилась из дверей мастерской.
   - Смотрите! Смотрите! - кричали ребята. - Какая машина! У  нее  хвос-
тик!
   Гнедок важно катил по мостовой, только чуточку подскакивал  на  своих
новых колесах - гоп-гоп!
   - Эй, машина с хвостиком! Прокати! Прокати! - просили ребята.
   Гнедок притормозил. И когда ребята сели в кузов, он  повез  их  туда,
куда влекло его сердце: он покатил их - гоп-гоп! -  по  мостовой,  через
мостик, по дороге, через поле, к лугу...
   - Поедем в лес! - закричали ребята.
   Гнедок не стал спорить и повез ребят к лесу.
   В лесу на полянке Гнедок остановился. Ребята  стали  собирать  грибы,
ягоды. Гнедок пасся тут же, щипал траву. А хвостом  отгонял  мух.  Этого
уже никакой другой автомобиль не сумел был.
   Теперь каждое  воскресенье  за  город  выезжает  машина  с  ребятами.
Гоп-гоп! - скачет машина на своих рыжих колесах...
   А в городке Гнедку построили дом и в честь его назвали улицу. Она так
и называется: улица Автомобиля с хвостиком. И все ребята в нашем городке
знают, где она находится.
 
 
   О ЗЕЛЕНОМ КУЗНЕЧИКЕ И ЕГО ДРУГЕ
 
   А теперь пойдемте на улицу Белых мышат. В коричневом доме  с  покатой
крышей живет Старая Черепаха - это, как вы, конечно,  понимаете,  всегда
был ее собственный дом. Рядом в белых домиках живут белые мышки. А вот в
этом зеленом доме с башенкой - нет, не надо никуда сворачивать,  все  на
этой же улице - живет семья кузнечиков. Давайте заглянем в дом с  башен-
кой. Там нас ждет новая сказка.
   Не так давно, можно сказать, совсем недавно, в день рождения Зеленого
Кузнечика, мама и папа подарили ему зеленый барабан и две красные палоч-
ки. И как это ни удивительно, об этом маленьком, можно сказать,  крошеч-
ном событии вдруг заговорил весь наш городок.
   Тра...
   Потом громче:
   Трам...
   Потом еще громче:
   Тра-ра-рар-ар-ра-ра-ра-ра-ра-ра-рам!
   О том, что маленький Зеленый Кузнечик уже проснулся, узнали не только
его мама и папа, а все жители нашего городка. Узнали, потому что услыша-
ли:
   Тра-та-та! Тра-та-та!
   Вставайте рано!
   Вставайте раньше,
   Вставайте раньше, раньше, всех!
   - Ох, как мне еще хочется спать! - сказала соседка, Старая  Черепаха.
Она спрятала голову поглубже в свой домик. Но и  туда,  в  самый  темный
уголок, пробиралась песенка зеленого барабанщика:
   Зеленый тум!
   Зеленый бум!
   Зеленый тур-буру-бум!
   Бум! Бум! Бум!
   Старой Черепахе казалось, что палочки стучали не по барабану, нет,  а
прямо по крыше ее дома.
   И она высунула голову - а что же ей еще оставалось делать! - чтоб  уж
до конца дослушать бодрую песенку зеленого барабанщика:
   Зеленый де!
   Зеленый тра!
   Зеленый день встает...
   Ура!
   Ура! Ура!
   - Ура! - грустно сказала Старая Черепаха и пошла к  соседям  -  белым
мышкам, чтобы поделиться с ними новостью...
   - Вы знаете, маленькому Зеленому Кузнечику в день рождения папа и ма-
ма подарили барабан.
   - Ха! Какая же это новость! - сказали соседки -  белые  мышки.  -  Мы
давно не спим и слушаем его песню. Но только не можем понять, зачем  это
нам, белым мышам, слушать про какой-то зеленый день.
   - Да, - вздохнула Черепаха, - песенка его очень бодрая. Теперь уже не
заснешь.
   - Слишком бодрая, - сердито заметили мышки.
   Не успели они это сказать, как снова загремел барабан. И с  короткими
перерывами жители нашего городка слушали песенку Кузнечика  все  утро  и
весь день, даже вечером, когда пришли с работы, и на следующее утро  то-
же:
   Тра-та-та-та!
   Вставайте рань!
   Вставайте раньше,
   Вставайте раньше, раньше всех!
   И как это ни удивительно, маленький Зеленый Кузнечик не уставал. Сов-
сем не уставал. Его песенка заглушила даже журчание нашей речки Усуськи.
Не было ни одного жителя в городке, кто бы теперь не знал  наизусть  пе-
сенку Кузнечика:
   Зеленый тум!
   Зеленый бум!
   Зеленый туру-буру-бум!
   Бум! Бум! Бум!
   И хуже всего, что жители стали замечать за  собой  странную  привычку
ходить в ритме бодрого "бума" - бум-бум-бум! - и подпрыгивать.
   Подпрыгивали все - зверюшки, люди, машины, троллейбусы, автобусы.
   Зеленый де!
   Зеленый тра!
   Зеленый день встает
   Ура!
   - Никакое не "ура", - сказали мы. - Так больше нельзя. Пускай  Кузне-
чик распевает свою песенку про зеленый день где-нибудь в  другом  месте.
Например, в лесу.
   - Лучше в дремучем, - сказали белые мышки.
   - Или в поле, на - туту.
   - Да, - сказали белые мышки. - Там кругом  зелено.  Там  такая  песня
больше подходит.
   Но кто ж уговорит его! Папу и маму  Зеленый  Кузнечик  перестал  слу-
шаться. Он не хочет ни на секунду выпускать из рук палочки. Он  говорит:
"Вы же сами подарили мне барабан".
   Вот тогда мудрая Старая Черепаха сказала:
   - А может, обратиться к Подъемному Крану? Ведь он самый большой в на-
шем городе. Его Кузнечик должен послушаться.
   Так мы и решили. Попросили Подъемный Кран увести маленького  зеленого
барабанщика подальше в поле.
   Вечером Подъемный Кран пришел на улицу Белых мышат и заглянул в зеле-
ный домик с башенкой.
   - Эй, малыш! - крикнул Подъемный Кран. - Вылези на крышу.  Я  хочу  с
тобой поговорить.
   - А барабан можно взять?
   - Возьми.
   - А палочки?
   - Возьми и палочки.
   Не успел Подъемный Кран качнуться, как Кузнечик в один прыжок оказал-
ся на крыше.
   - Ну, говори скорей, что тебе надо? - И Зеленый Кузнечик опять поднял
красные палочки.
   - Подожди, не барабань, - остановил его Подъемный Кран. -  Хочешь,  я
подниму тебя еще выше над городом? Высоко-высоко. И ты раньше всех  уви-
дишь, как встает солнце.
   - И я смогу там барабанить? - спросил Кузнечик.
   - Конечно, - кивнул головой Подъемный Кран. - Только прежде мы должны
подружиться с тобой, немножко погулять вместе. Давай  завтра  отправимся
за город. Хорошо?
   - Хорошо!
   И они ударили по рукам.
   А на следующее утро, чуть свет, новые друзья - Подъемный Кран  и  ма-
ленький Кузнечик - отправились к мостику через речку Усуську.
   Тра-та-та... тра-та... - тише и тише звучал зеленый барабан.
   И скоро все смолкло за речкой.  Тогда  мы  снова  услышали:  жур-жур,
жур...
   К вечеру друзья не вернулись. Они не вернулись и на следующее утро.
   - Я не могу спать, - сказала Старая Черепаха. - Он  был  такой  весе-
лый... - И Черепаха всхлипнула.
   - Надо идти их искать, - сказали белые мышки.
   Все жители нашего городка пошли на розыски пропавших.
   Мы обшарили соседний лес, искали на болоте, прошли ржаное поле и выш-
ли к дальнему лесу.
   И там мы услышали знакомые звуки барабана. Когда мы выбежали  на  по-
лянку, то увидели такую картину. На берегу маленького озера сидел Кузне-
чик и пел свою песенку. А в самом озере по колено в воде стоял Подъемный
Кран и пытался поймать оглушенных рыбок.
   Вот, оказывается, как они проводили время. Мы очень обрадовались, что
наконец их нашли. А по дороге домой маленький зеленый барабанщик дал нам
слово, что не будет распевать свою песенку целый день. Он будет петь  ее
только рано утром, когда проснется солнце. Вот тогда Подъемный Кран под-
нимет его высоко-высоко в небо. Там он встретит солнышко песней.
   В остальное же время мама-кузнечик будет прятать  барабан  в  большой
сундук и закрывать на замок.
   Белые мышки так обрадовались, что предложили переименовать свою улицу
в честь маленького Зеленого Кузнечика.
   Но мама решительно сказала:
   - Нет! Ведь он совсем еще малюсенький и может загордиться.
 
 
   ПРИЕЗЖАЙ И ТЫ К НАМ В ГОРОДОК ЖУР-ЖУР
 
   Если повернуть с улицы Белых мышат в маленький переулок  и  пройти  к
речке... Впрочем, лучше не будем туда поворачивать. Ведь  это  переулок,
где все чихают. Туда повернешь, и сразу - апчхи!  апчхи!  апчхи!  апчхи!
апчхи! апчхи! - начнешь чихать. Это переулок Табачников. И на всех домах
в этом удивительном переулке висят таблички с такими словами: "Будь здо-
ров! Будь здоров! Будь здоров!"
   Мы пойдем другой дорогой, мы лучше пройдем чуть дальше,  мимо  булоч-
ной, мимо аптеки, мимо оранжевого дома, где  живет  собака.  На  воротах
оранжевого дома написано: "Заходите, пожалуйста! Во дворе  живет  добрая
собака".
   Что ж, давайте на минуту зайдем в оранжевый дом. Когда-то очень давно
в этом доме жил злой человек в оранжевой шляпе. Он привел с собой корич-
невого щенка пуделя по прозвищу Тигр. Злой хозяин велел пуделю сторожить
свой оранжевый дом. Но пудель, по прозвищу Тигр, не умел  сторожить.  Он
умел улыбаться, вилять хвостом, умел говорить: "Доброе утро! Как вы себя
чувствуете?" И еще знал много-много добрых слов.
   А злому хозяину нужны были злые слова. И хозяин стал учить Тигра злым
словам. Он кричал:
   - Говори: "Р-р-р! Разорву!.."
   А Тигр говорил:
   - Доброе утро!
   Хозяин кричал:
   - Скажи: "Съем! Съем!"
   - А Тигр спрашивал:
   - Зачем? Зачем?
   - Как зачем? - рычал хозяин. - Чтобы ра-р-рразорвать!..
   - Не понимаю, - качал головой Тигр и вилял хвостом.
   Однажды злой хозяин так зарычал, что, наверно, лопнул от натуги А мо-
жет быть, от злости он превратился сам в настоящего  тигра  и  убежал  в
лес? Так или иначе, но никто больше не видел его в нашем городке. И  все
о нем забыли А коричневый пудель остался жить в оранжевом  доме,  и  все
его стали называть Тигрушка-Добрушка.
   Тигрушка-Добрушка так и не научился злым словам. Он не умеет  рычать,
скалить зубы, зато он умеет радоваться всем, кто заходит в дом или  про-
ходит мимо. Он помогает старушкам носить сумки из магазина. И всем жела-
ет:
   Доброго утра!
   Счастливого дня!
   Спокойной ночи!
   И вам, ребята, Тигрушка-Добрушка желает всего хорошего.
   Потом мы с вами пойдем на улицу Веселого маляра. А эта улица  выведет
нас прямо на высокий берег Усуськи Там, на берегу, стоит маленькая зеле-
ная скамеечка. Вечерами я люблю  на  ней  сидеть,  слушать,  как  журчит
Усуська, и ждать заката. Тоща особенно красив наш  городок  Жур  Жур.  И
часто мне там вспоминается песенка нашего городка:
   Наш городок Жур-Жур -
   Как в шапке-невидимке.
   В наш городок Жур-Жур
   Нет хоженой тропинки.
   Но если в свой черед
   Ты в нем побыть захочешь,
   Он сам к тебе придет,
   Как сны приходят ночью...
 
 
   Г. Демыкина и Г. Балл
   Алошка
 
 
   Часть первая
   ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК
 
   МОЯ СКАЗКА И МОЯ БАБУШКА
 
   За высокой-высокой горюй, среди темного-темного леса, на зеленой  по-
ляне в маленьком домике ЖИЛБЫЛ Я.
   А у меня жила-была бабушка. Моя бабушка - красавица; красивей ее  нет
на всем белом свете.
   Моя бабушка сказки рассказывает.
   Мы сидим с ней в нашем маленьком домике, около маленького окошка и на
наш сад смотрим. А в саду у нас растут красные и синие  цветы  и  летают
большие бабочки с желтыми крыльями и зелеными усиками.
   А еще прилетают к нам в сад гуси-лебеди из сказочной страны  Авдотий.
Это их моя бабушка приручила. Она ведь добрая. Очень добрая. Жалеет сво-
их гусей-лебедей и кричит им вечером:
   - Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой, серый волк под горой!
   А под нашей горой живет волк Левон, а еще медведь Михаиле.
   Целый день они спят-храпят: хры-фры-брум... А  как  подступает  ночь,
надевают волк и медведь овечьи тулупы, чтоб их никто не узнал, и  шагают
к нашему домику.
   ...Нет! Нет! Нет! Нет!.. Это не наша с бабушкой, это уже тети  Верина
сказка.
 
   ТЕТЯ ВЕРА
 
   Ну, а по правде мы живем в городе, на улице Почтовой в большом  доме.
На втором этаже. С нами живет тетя Вера. Одной  рукой  тетя  Вера  может
закрыть солнце, - она сама мне показывала. Вы, наверно, думаете - почему
она мне тетя?
   Потому что она мамина сестра.
   Целый день тетя Вера на кухне сидит.
   А добрая моя бабушка с утра в магазин уходит. Мама - на работу. А па-
па совсем далеко уехал. Он уехал далеко-далеко: за высокую гору, за реч-
ку Ладогу.
   И мы всегда ждем его, даже ночью. Одна тетя Вера не  ждет.  А  только
сидит на кухне и колдует:
   Кол-дуй, ба-ба, кол-дуй, дед,
   За-кол-до-ванный обед...
   И никуда меня не пускает, потому что я часто простуживаюсь...  Гулять
не разрешает, а играть тоже не разрешает, потому что я топаю. И  если  я
тихонечко топну, тетя Вера услышит. Потому что у нее есть волшебные  оч-
ки. Это такие большие очки в черной оправе. Как наденет  их  тетя  Вера,
так на сто верст крутом все видит и все слышит.
   Эх, скорей бы приехал папа!
   Вот приедет папа и прогонит тетю Веру...
   Дорогой папа, приезжай!
   Мы все хотим, чтоб ты скорее вернулся. Одна тетя Вера не хочет.  Я-то
знаю, почему она не хочет: боится!
 
   ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ТЕМНОЙ-ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
 
   Как-то темной-темной ночью кто-то позвонил в серебряный колокольчик.
   Мама сказала:
   - Телефон звонит! Это папа.
   Тетя Вера сказала:
   - Что ты, моя дорогая сестричка, это тебе только почудилось.
   - Нет, я слышала, - сказала мама.
   А тетя Вера не хочет пустить маму к телефону и ласковым голосом гово-
рит:
   - Просто ты начиталась со своим сыном всяких сказок, вот тебе и  слы-
шатся разные звонки да колокольчики.
   И она увела маму спать. И запела ей тихонечко свою страшную баюкалку:
   Баю-баюшки-баю. Тяп-тяп-тяп!
   Не ложися на краю,
   А то серенький волчок... Тяп-тяп-тяп!..
   Схватит маму за бочок. Тяп!..
   Мама испугалась и сразу уснула. И тетя Вера тоже легла в кровать и  -
хры-фры-брум - тоже уснула.
   А я увидел: там, где телефон, зажегся СВЕТ. Я встал и тихонечко подо-
шел. А на столе вместо телефона стоял маленький домик.
   ДИНЬ-ДИНЬ-ДИНЬ! - зазвонил колокольчик в домике.
   - Хры-фры-брум, - сказала тетя Вера спросонок.
   Я замер.
   - Небыль-небыль-небылица, - забормотала тетя Вера. - Что-то мне давно
не спится! Мне не спится, не лежится! Встать, что ли? Поглядеть, что ли?
   А я зашептал:
   - Тетя Верочка, не вставай! Тетя Верочка, засыпай!
   - Ох, я красная девица, - зевнула тетя Вера. - Что-то мне и спится  и
лежится. Что-то мне вставать не хочется!
   И она не встала.
   А я заглянул в окошко. В домике был мальчик. Он  сидел  на  маленьком
стульчике за маленьким столом под зеленым абажуром. Он был зеленый,  как
кузнечик.
   - Эй, ты кто? - спросил я.
   - Эй, ты кто? - спросил он.
   - Я здесь живу, - сказал я.
   - Я здесь живу, - сказал он.
   Вдруг мальчишка засмеялся, подскочил, перевернулся  через  голову.  И
как зазвонит!
   Я увидел у него в руке МАЛЕНЬКИЙ СЕРЕБРЯНЫЙ КОЛОКОЛЬЧИК...
   - Ах, чтоб тебя, небыль-небылица! - закричала тетя Вера. - КТО-ТО на-
рочно не дает мне спатьпочивать. А снился мне добрый молодец. Добрый мо-
лодец Иван Иваныч. Эх, просыпаюсь, просыпаюсь!..
   И она проснулась.
   Я прыгнул в кровать и спрятался под одеяло. Тетя Вера в одной рубашке
подбежала к столу. А там уже не было домика, а стоял телефон.
   - Алло! Алло! Чего надо? - закричала тетя Вера.
   НИКТО НЕ ОТКЛИКНУЛСЯ.
   И я понял: это потому никто не откликнулся, что прибежала ТЕТЯ ВЕРА.
 
   МАМА ВСЕ ЗАБЫЛА. А ТЕТЯ ВЕРА МЕНЯ НАКАЗАЛА
 
   Утром я подошел к столику, где стоял телефон. И тихонечко позвал:
   Мальчик-мальчик,
   Динь-динь-динь,
   Поскорее приходи.
   Вылези в окошко
   На мою ладошку.
   Побегут ножки
   Вверх по дорожке.
   Ты маленький,
   Я большой,
   Я ХОЧУ, ЧТОБ ТЫ ПРИШЕЛ.
   А пришла бабушка. От нее пахло пирогом. От нее всегда пахнет  вкусным
и теплым.
   - Бабушка, - спросил я, - а кто это ночью звонил?
   - Это Алошка звонил, - сказала бабушка. - Спать тебе не давал.
   - Бабушка, а ты разве его знаешь?
   - Кого?
   - Алошку. Он ведь маленький. Вот такой.
   - Я всех знаю - и больших и маленьких, - сказала бабушка.  И  позвала
меня завтракать, потому что тетя Вера опять начала сердиться.
   За столом я думал про маленького мальчика, как он живет у себя в  до-
мике, спит на маленькой кроватке, а проснувшись, звонит в серебряный ко-
локольчик.
   И я нечаянно уронил чашку с молоком, и она - динь! - разбилась.
   Конечно, тетя Вера сразу поставила меня в угол, и я там плакал,  пла-
кал, плакал и все равно думал про Алошку, а еще про папу - чтоб он прие-
хал и прогнал от нас тетю Веру.
   - Если ты будешь еще баловаться, - сказала тетя Вера,  -  этой  ночью
или в какую другую ночь к нам придут медведь Михайло и волк Левон и  за-
берут тебя. Они берут с собой нехороших мальчиков.
   - По-моему, ночью КТО-ТО звонил, - сказала мама. -  Может,  это  папа
звонил?
   Тетя Вера загремела посудой. И я понял: она нарочно  загремела,  чтоб
мама все забыла. И я услышал, как тетя Вера тихонечко зашептала:
   Тары, бары, бум-бум!
   В старых дырах шум-шум!
   В старых дырах,
   В старых норах
   Шум и шорох,
   Шум и шорох
   Мыши, мыши
   Вышли в путь.
   Все, что было,
   По-за-будь!
   И моя мама забыла, все забыла. А тетя Вера громко уж о другом  крича-
ла:
   - Я у вас вроде прислужницы. Нет мне счастья в этой квартире! Одна  я
осталась! Одна. Как пенек в лесу, как поганочка!  -  И  тетя  Вера  даже
всхлипнула.
   Мама стала тетю Веру уговаривать не надрываться так,  побольше  отды-
хать да почаще ходить в кино.
   А тетя Вера ничего не ответила, повязала себе голову полотенцем.  Она
всегда так делала, когда сердилась, чтобы нам страшнее было.
   Мама тихонько надела пальто и ушла. А тетя Вера пошла слушать радио.
 
   У НАС ПИР ГОРОЙ! АЛОШКА УБЕГАЕТ
 
   В тот же вечер случилось вот что: тетю Веру пригласил в кино наш уса-
тый сосед с третьего этажа - Иван Иваныч.
   Тетя Вера надела самое прекрасное свое платье - голубое-преголубое, и
я услышал, как она прошептала:
   - Есть еще добрые молодцы на свете, - и повязала  на  голову  голубую
ленту. - Вот теперь, - сказала тетя Вера, - я голубая и  красивая,  -  и
повернулась к нам: - А вы не балуйтесь! Я мигом вернусь: одна нога  там,
а другая здесь.
   Как только за тетей Верой захлопнулась дверь, бабушка тоже начала со-
бираться. Взяла бидон и сказала:
   - Ты, победна головушка, посиди тихо, а я схожу за молоком.
   Я сразу согласился:
   - Ладно, бабушка, иди. Я с Алошкой поиграю.
   - Если кто постучит, никому не отворяй, - сказала бабушка,  -  только
мне.
   - Ладно, бабушка. Мы с Алошкой никого не  пустим.  Ты,  как  придешь,
станешь под дверью и  запоешь:  "Отопритеся,  отворитеся.  Ваша  бабушка
пришла, молочка вам принесла".
   - Верно, верно, - сказала бабушка. - Никого чужих не пускайте. Играй-
те тихонечко.
   Когда бабушка ушла, я скорее побежал к  столу,  где  телефон.  А  там
опять стоял домик. В домике горел зеленый огонек. Из окошечка  прямо  на
меня смотрел Алошка. Глаза у него круглые. А реснички черненькие.  И  он
зачопал этими ресничками:  хлоп-чоп,  хлоп-чоп!  Я  пододвинулся  совсем
близко и совсем тихонечко позвал:
   - Ало-шка. Ало...
   - Алло, - ответил он.
   - Алошенька, выходи!
   И он вышел. Вылез через окошко и колокольчик с собой взял.  И  совсем
он был не зелененький, а  просто  обыкновенный  мальчик,  -  только  ма-
ленький. На нем были коротенькие штанишки, и рубашка в клеточку,  и  но-
сочки, и ботиночки. На ботинках - галошки, а на голове - кепочка.
   - Зачем ты надел галошки? - спросил я.
   Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик!
   На ногах - галошки!
   "Глупый, - подумал я. - А все-таки хорошо, что ты у меня  есть!  Ведь
ты маленький, а я большой. И я буду тебя любить. И я буду  с  тобой  иг-
рать. И я буду тебя угощать".
   Я сделал на диване из подушек огромную гору. И я собрал на гору  свое
храброе войско - всех солдатиков. И конницу и пушки. И я сказал:
   - Эй ты, храброе мое войско! Хватит тебе под столом  валяться-лежебо-
читься, а слушай лучше Последние известия.
   И я даже стал говорить тише, чтоб тетя Вера в своих  волшебньк  очках
из кино не услышала.
   - Видите, солдатики, как стало темно. А когда наступит  ночь,  выйдут
из темного леса волк Левой и медведь Михаиле... И пойдут по  лестнице  к
нашей двери: скрип-скрип... Приоткроют дверь и спросят у тети Веры хрип-
лым голосом: "Это кто у вас сегодня разбил чашку? А как  он  спит  -  на
бочку или на спинке? А мама как спит? А бабушка?" И тетя Вера как  захо-
чет, так и ответит. Ну? Что будем делать?  -  спросил  я.  -  Как  будем
жить-быть?
   Не ответило ничего мое храброе войско: пушки стояли тихо и кони стоя-
ли тихо, а на конях тихо сидели солдатики. И вдруг у  самого  моего  уха
тоненький голосок пропищал:
   - Чи-чок, чи-чик, чи-маль, чи-чик, а я знаю, что делать.
   Алошка! Это он забрался ко мне на плечо и расселся там, точно в крес-
лице.
   - Говори скорее, что ты придумал?!
   - А вот это видел? - крикнул Алошка. И он сунул  мне  под  самый  нос
свой серебряный колокольчик.
   - Ну и что?
   - А вот что... Этой ночью я не лягу в кровать, а буду бегать по горо-
ду и звонить в серебряный колокольчик. И никому не дам спать.
   - Ну и что?..
   - Все будут гулять, как днем, - сказал Алошка. - НЕ БУДЕТ НОЧИ.
   - И тогда НЕ ПРИДУТ сюда ВОЛК ЛЕВОН И МЕДВЕДЬ МИХАЙЛО? - спросил я.
   - Конечно, не придут, - сказал Алошка. - Как же они придут,  если  не
будет ночи?
   - Ура! - крикнул я. - Да здравствует Алошка!
   И все мое войско закричало "урах". И разом запалили пушки и пулеметы.
И с дивана сами собой поднялись подушки и стали летать по комнате. И на-
чался тут пир горой! И мы хватали из вазы конфеты. И пили сок от варенья
прямо из банки.
   Потом Алошка спрыгнул с моего плеча на стол - динь! Со стола на пол -
динь! И быстро-быстро побежал по коридору - динь-динь-динь!
   Добежал до входной двери. Уцепился за щель почтового ящика. И  выско-
чил наружу...
   Он бежал по улице, запрокинув голову. Черные волосики  его  растрепа-
лись. Он смеялся и топал в своих галошках прямо по лужам,  по  лужам!  И
громко звенел серебряный колокольчик: динь-динь-динь-динь-диньдинь!
 
 
   Часть вторая
   ДВЕРЦА N ОДИН И ЧУДО N ОДИН
 
 
   МАРШ! МАРШ! ТОПАЙТЕ СИЛЬНЕЕ
 
   Только убежал Алошка, как загудела земля, распахнулась дверь и вбежа-
ла тетя Вера. Вбежала и остолбенела.
   - Что случилось? Почему в коридоре валяются подушки? - спросила  тетя
Вера.
   Потом она вошла в комнату и закричала:
   - Ты что здесь натворил, безобразный мальчишка?! Почему стулья  пере-
вернуты? Почему ваза на полу валяется?!
   - Она же не разбилась, - сказал я.
   - Не разбилась? А что вообще здесь  происходит,  в  нашей  несчастной
квартире? Я тебя спрашиваю: что?
   - У нас тут был пир горой.
   - Что? Пир? Он тут пирует, а я в кино не могу спокойно сходить?! Боже
мой! - вскричала тетя Вера.
   И неизвестно, что бы она сделала, как вдруг в дверь постучали, и  ти-
хий голосок запел:
   Отопритеся, отворитеся,
   Ваша бабушка пришла,
   Молока вам принесла.
   Тетя Вера бросилась в коридор. А я за ней.
   - "Отопритеся, отворитеся..." - пела за дверью моя бабушка.
   Тетя Вера распахнула дверь и закричала:
   - Входи! Входи, козочка! Полюбуйся, что твой козленочек натворил.
   Бабушка вошла с бидоном. А тетя Вера повязала голову полотенцем,  на-
дела слуховые очки, - и я понял, что нам с бабушкой теперь несдобровать.
   - Вера Акимовна! А, Вера Акимовна! - услышали вдруг мы.
   Тетя Вера подбежала к окошку:
   - Это вы, Иван Иваныч?
   - Я, - ответил наш усатый сосед. - Что это вы, Вера Акимовна, шумите?
   - Да я тут с малышом играю, - засмеялась тетя Вера. А нам с  бабушкой
сказала: - Быстро уберите в комнате. И не шумите. И вообще идите  спать.
А я посижу у окошка: уж больно вечер хороший.
   Бабушка помогла мне все убрать, а я прошептал тихонечко:
   - Ты меня сегодня не баюкай, бабушка. Сегодня не будет ночи.
   - Это что еще выдумал?! - закричала из своей комнаты тетя Вера -  Не-
медленно в постель марш!
   И вдруг топ-топ-топ... Это затопали под кроватью мои верные  солдати-
ки. А я им скомандовал:
   - Марш! Марш! Топайте сильнее! Пусть тетя  Вера  думает,  что  я  иду
спать.
   - Перестань! - крикнула тетя Вера, да так громко, что мои верные сол-
датики замертво повалились под кроватью А я тоже залез под кровать и там
спрятался.
   Бабушка понесла посуду в кухню, а тетя Вера в своей комнате стала зе-
вать.
   - О-о-ох... Э-э-эх! Набегалась я за день... То в кино, то домой. Нат-
рудились мои ноженьки, мои разлапушки, сниму-ка я туфельки...
   Тетя Вера грохнула туфли под кровать.
   - О-хо-хо, - опять зевнула тетя Вера. - И ты, мой  носик-востроносик,
устал, намаялся, сниму-ка я с тебя очки.
   Тетя Вера положила свои волшебные очки на стул.
   - О-о-ох! - и сама легла в постель. -  Хры-фрыбрум!  Хры-фры...  -  и
заснула...
   Тихо-тихо стало в квартире. Вдруг динь-динь-диньдинь!
   - Ах, чтоб вас! - крикнула тетя Вера да как вскочит с кровати. -  Что
за несчастная наша квартира: днем - дили-бом, и ночью - дили-бом...  Ну,
погоди!
   Но я не стал ждать, а крикнул своим солдатикам:
   - Бежим! Вперед за Алошкой, ура!
   И мы побежали на улицу...
 
   НОЧИ НЕТ. МЫ ИГРАЕМ НА УЛИЦЕ
 
   А на улице - ой-ей-ей!
   А на улице - ай-яй-яй!
   На улице ночи нет, горят фонари. Светло как днем. Народу  полным-пол-
но. Ребята бегают и кричат:
   - Хорошо, что день! И ночью день! И вечно день!
   Папы и мамы бегают за ними:
   - Не день, не день!
   А колокольчик:
   Динь-динь-динь.
   А ребята:
   - День-день-день!
   И поют песенку, чтобы солнышко вызвать, чтоб еще светлее стало:
   Солнышко, солнышко,
   Полное ведрышко,
   Для брусники сладкий сок.
   Для орешка ядрышко,
   Гори ясно,
   Чтобы не погасло,
   Ты свети - не уходи,
   Ты ходи - не упади,
   Сол-ныш-ко!
   И вышло солнышко. Тут все ребята увидели, что я вывел на улицу солда-
тиков. И тоже побежали за своими - у нас собралось большое войско. А де-
вочки вынесли кукол. А кто-то выкатил из комнаты кровать на колесиках  -
зачем она теперь, ведь ночи все равно нет!
   И мы взобрались на эту кровать, и она поехала по мостовой, как  маши-
на:
   Мы вытащим кровати,
   Кровати,
   Кровати,
   Им хватит-хватит-хватит
   По комнатам стоять.
   Садитесь на подушки!
   Поехали гулять!
   Сначала мы поехали на кровати мимо большого желтого дома с балконами,
мимо детского сада. В окнах детского сада мы увидели флажки  и  игрушки.
Около углового магазина с синей вывеской опять повернули к нашему  дому.
А за нашим домом, за нашей улицей все время бегал Алошка и прогонял ночь
серебряным колокольчиком: динь-динь-динь-динь!
   Вышла на улицу моя бабушка.
   - Бабушка! - крикнул я. - Иди к нам.
   А моя бабушка сказала:
   - Вставайте скорее в круг, будем хоровод водить.
   Мы взялись за руки. И куклы и солдатики тоже взялись за руки и закру-
жились. А моя бабушка запела:
   Хожу я, гуляю
   Вокруг хоровода,
   Заинька беленький!
   Гляжу я, смотрю
   По всему народу,
   Заинька беленький!
   Вдруг открылось окно, и тетя Вера закричала:
   - Это какой-сякой заинька спать не дает? Кто это звенит на  весь  го-
род? - И крикнула на третий этаж Иван Иванычу: -  Наведи  порядок,  Иван
Иваныч, найди поскорее того, кто шумит-звонит, спать не дает! -  и  зас-
меялась. - Ну, теперь кто-то попадется в лапы  к  доброму  молодцу  Иван
Иванычу.
 
   Я ОЧУТИЛСЯ ДОМА, ПОД КРОВАТЬЮ
 
   - Ты как сюда попал? Вылезай! - услышал я мамин голос.
   И я увидел моих солдатиков на полу и ножки от кровати. Мама  загляды-
вала под кровать, тянула меня за руку и спрашивала:
   - Ты что ж, так здесь и заснул?
   Мама раздела меня и уложила в постель.
   - Что ж ты там делал, мой маленький? - спросила мама.
   Мама всегда думает, будто я маленький. А я большой,  это  Алошка  ма-
ленький.
   - Почему ты не лег в кровать?
   - Не знаю, мама. Просто мы хотели помочь Алошке - я и мои солдатики.
   - Кому-кому? - не поняла мама. Она потому не поняла,  что  ничего  не
знала про Алошку.
   И я рассказал маме про моего дружка, про Алошку, какой он  веселый  и
забавный и как он захотел сделать из ночи день.
   - Зачем же день из ночи? - удивилась мама.
   - Чтобы из темного леса не пришли волк Левон  и  медведь  Михайло,  -
сказал я.
   - Что за ерунда? Какой еще медведь? - Мама засмеялась и  спутала  мне
все волосы на макушке. А потом укрыла одеялом до самого носа и  сказала:
- Спи. Спокойной ночи! Не придут волк Левон и медведь Михайло.
   Я их прогоню.
   А сама собралась уходить.
   - Мамочка, ну посиди со мной, - попросил я. - Ты никогда  не  сидишь.
Посиди, мам!
   - Тихо, сынок, а то тетю Веру разбудишь.
   - Не хочу тихо, - сказал я. - Тетя Вера мне целый день - все тихо  да
тихо. Днем играть не разрешает, ночью тоже не разрешает.
   -  Ночью  надо  спать,  -  сказала  мама   и   запела   тихонько:   -
Баю-баю-шки-баю, неложися на краю...
   - Не надо, мама! Эта песенка страшная, ее тетя Вера поет. Ты мне луч-
ше расскажи сказку. Я ни одной твоей сказки не знаю, - только бабушкины.
Расскажи, мама, а что было бы, если бы и ночью был день...  И  никто  не
ложился спать.
   - Что было, то уже было, - сказала мама своим обычным голосом.
   Но я понял, я сразу догадался - это началась мамина сказка.
 
   МАМИНА СКАЗКА
 
   Что было, то уже было,
   Чего не было, то еще будет.
   В одном далеком городе
   Сговорились люди:
   Каждый делает,
   Что ему нравится.
   Кто хочет - на улице кувыркается,
   Кто хочет - хохочет,
   Кто хочет - топочет.
   И многие стали шуметь даже ночью.
   А те, которым хотелось спать, Начали их унимать:
   - Тише! Тише! Тише!
   Не пой!
   Не шуми!
   Не играй!
   Иначе запрячем в сарай.
   В темный сарай с мышами,
   Сторожить его будем мы сами!
 
   * * *
 
   И вот уж весь город не спит,
   Двигается,
   Шумит.
   В городе ночи нет,
   В городе ночью свет.
   Для поддержания тишины
   Ходят специальные крикуны:
   - Кому перековать звонкий голосок:
   На тихий басок?! -
   Идут крикуны улицей ночной,
   Следят за тишиной:
   - Люди, когда вы спите,
   Матрацами не скрипите!
   Тромбоны и барабаны -
   Убрать в чемоданы!
   Летучие мыши,
   Летайте тише,
   Следите за пешими мышами,
   Чтоб не шуршали ушами!
   Тише! -
   Идут крикуны вдоль улиц ночных,
   Никому не укрыться от них:
   Чуть зазвонит трамвай,
   Сразу: - А ну, давай! -
   И тащат его в сарай!
   А трамвай-то трамваится,
   Упирается,
   Цепляется за провода:
   "Не пойду никуда!"
   Лошадь стукнет подковой. -
   Готово:
   Тащат ее в сарай.
   А она с перепугу: "Му-у-у!
   Почему-у-у?!"
   Ей кричат:
   - Ты не думаешь о тишине!
   А она им:
   "Топнула я во сне,
   Как вышло, сама не пойму! -
   И опять по ошибке: - Му-у!"
   Крикуны с мычащей лошадью
   Скрываются где-то за площадью.
   Но выходят новые крикуны:
   - Люди, смотрите тихие сны!
   Мама засмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала:
   - И ты, сынок, смотри тихие сны...
   - А дальше, мамочка, - попросил я.
   Но мама приложила палец к губам:
   - Тише! Тетю Веру разбудишь, - и на цыпочках вышла из комнаты. И свет
погасила.
   Я приоткрыл штору. На улице было совсем темно. А  откуда-то  издалека
доносилось: динь-динь-динь!
   Это бегал по городу мой Алошка. Он все еще хотел прогнать ночь  своим
серебряным колокольчиком.
   Я спустил ноги с кровати, побыстрее оделся и тихонечко вышел на  ули-
цу.
 
   Я СПАСАЮ АЛОШКУ
 
   На улице никого не было. Холодный ветер дул на лужи, будто  сдувал  с
них пенку, фонари качались. И желтые круги от фонарей на  асфальте  тоже
качались. И где-то очень далеко звенел звоночек - Алошкин серебряный ко-
локольчик.
   "Надо скорее разыскать его и притащить домой!" - подумал я про  Алош-
ку. Вдруг мимо меня прошагал в огромных, может быть, даже в семимильных,
сапогах добрый молодец Иван Иваныч. Он крутил свои рыжие усы и  разбойно
пел тети Верину песню:
   Тары-бары-бум-бум,
   В старых дырах шум, шум.
   В старых дырах,
   В старых норах
   Шум и шорох,
   Шум и шорох...
   И я сразу понял: он шел выполнять тети Верино задание. Меня  он  даже
не заметил.
   Вот прошел Иван Иваныч мимо большого желтого дома с  балконами,  мимо
детского сада, где в окнах флажки и игрушки, мимо деревьев, мимо магази-
на с синей вывеской... И пропал за углом.
   Иван Иваныч смотрел вверх. Он, наверно, думал -  это  кто-то  большой
звонит, тете Вере спать не дает.
   Он думал, кто-то большой, а это вовсе не большой. И я  стал  смотреть
вниз: я знаю, куда смотреть.
   Прошмыгнула кошка по мостовой. Я загляделся на нее,  а  меня  в  ногу
кто-то - толк-толк.
   - Алошка?!
   Нет, это толстый голубь. Он просто шел пешком.
   - Где ты, Алошка?
   Я завернул за угол. Там по тротуару вперед-назад ходил добрый молодец
Иван Иваныч в своих семимильных сапогах. И все распевал:
   Тары-бары-бум-бум,
   В старых дьфах шум, шум...
   Вдруг рядом ОЧЕНЬ ГРОМКО ЗАЗВОНИЛО. Иван Иваныча не стало слышно.
   Прямо навстречу доброму молодцу бежал Алошка.
   А на улице - никого. А фонари горят.
   Что делать?
   Я как подпрыгну! Как побегу!
   Как обгоню доброго молодца Иван Иваныча.
   И схватил Алошку.
   А он из кулака вывертывается. И тут меня нагнал Иван Иваныч.
   - Ах ты удалец-сорванец, кого поймал-изловил? - Это Иван Иваныч спра-
шивает.
   - Я птичку изловил, - говорю.
   - Почто не щебечет?
   - У нее крылышко болит, - говорю.
   - Почто не полечишь?
   - Я, - говорю, - дома вылечу.
   - Ну ладно, - сказал Иван Иваныч, - Передай низкий поклон  Вере  Аки-
мовне.
   - Передам, - сказал я и побежал изо всех сил с Алошкой к нашему дому.
   А он притих в кулаке, как воробышек. Разжал я пальцы, поглядел: а  он
спит. Устал, наверно. Набегался.
   - Эй, Алошка!
   - Ну что? - И глазки открыл.
   - Это ведь тебя Иван Иваныч искал. Знаешь, как я за тебя испугался.
   Он сел на моей ладони и колокольчик рядом  поставил.  Ножки  вытянул,
ручками за мой большой палец ухватился: ручки холодные.
   - Апчхи! - А потом говорит: - ЧиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ!
   - Что?.. Что?
   - Домой, - говорит, - хочу. Замерз. Вот что.
   - А зачем ты так говоришь: "Чи-чи, чи-чи"?
   - А это мой тайный язык.
   - А меня научишь?
   - ЧиНАчиУчиЧу! Научу!
   Я накрыл его другой рукой, чтоб теплее было.
   - Давай-ка я тебя побаюкаю. - И я запел, как моя бабушка поет:
   Спи-тко, усни,
   Мое дитятко,
   Спи-тко, усни
   Малешенько.
   Бай да люли!
   Бай да люли!
   А он там, в руке, тихонько засмеялся и ногой по звоночку - бум! -  но
не очень громко. Так мы и пришли домой.
 
   ТЕТЯ ВЕРА ЗАСКУЧАЛА
 
   Динь-дон, дон-динь, динь-дон, дань! Наступил новый день.  Алошка  еще
спит в своей маленькой кроватке. А я хожу на цыпочках, чтоб его не  раз-
будить.
   Мама ушла на работу, бабушка - в магазин. А тетя Вера никуда не  ухо-
дит. Вот никуда не уходит! Села у окна и стала громко-громко скучать.
   - Ой, я бедная девица, Вера Акимовна - сказала тетя Вера. И  вздохну-
ла. - Какая у меня на сердце тоскакручина. Ой! Ни  словами  сказать,  ни
пером описать. Никто, ну никто меня больше в кино не зовет. Видать,  ни-
кому не нужна красота моя ужасная.
   Тетя Вера отошла от окна, включила пылесос  и  так  махнула  железной
трубкой, что пыль столбом.
   - Эх! - крикнула тетя Вера. - Сива-грива растрах - нется, тоска  рас-
падется. Уходи, - говорит, - не мешайся здесь. Видишь, я уборку делаю.
   И я скорее побежал к домику, к моему хорошему Алошке.
   - Алошка, - крикнул я в самое оконце, - выходи!
   А он не ответил.
   - ЧиАчиЛОчиШКА! - позвал я его на нашем тайном языке. И  вдруг  тихо-
нечко из-под стола что-то пискнуло.
   Я поскорее полез под стол и там, в самом уголочке,  нашел  Алошку  Он
был весь в пыли: и волосы, и рубашка, и штанишки А нос прямо черный.
   - Ты что гам делал, дурачок? - спросил я.
   - Тес! - зашептал Алошка. - Когда тетя  Вера  машет  этой  штукой,  я
всегда прячусь: а вдруг и меня затянет?!
   Я поставил Алошку на стол, он стряхнул со штанишек пыль.
   - А ну-ка пошли мыться, - сказал я.
   - ЧиНЕ чиХочиЧУ! - закричал Алошка и как спрыгнет на пол. И побежал.
   Но я сразу догнал и потащил его, чумазого в ванную...
   И пока я его тер, мыл, полоскал, Алошка, не переставая, пищал:  "ЧиНЕ
чиХОчиЧУ! ЧиНЕ чиХОчиЧУ!.."
   - Не плачь, Алошенька, - сказал я. - Меня тетя Вера еще не так мочал-
кой натирает.
   Алошка перестал плакать. Он залез ко мне на плечо и погладил ухо.  Но
тут опять по квартире разнеслось тети Верино пенье-скучанье:
   О, где ты? Где ты, добрый молодец Иван Иваныч?
   Целый день ты на счетах пощелкиваешь,
   Уж скорей бы ты вышел на пенсию!
   У Алошки руки задрожали, он отпустил мое ухо.
   - Слышал? - спросил я.
   - Ата, - сказал Алошка.
   - Это еще что, - похвалился я. - А когда тетя Вера меня  ругает,  так
на соседней улице слышно.
   - Она сердитая, - сказал Алошка.
   - Тес! Она... - прошептал я, - злая волшебница.
   - Настоящая?! - удивился Алошка. И спросил шепотом: - А что она может
сделать?
   - Что хочешь. Может волка и медведя позвать. Они тебя за бочок  схва-
тят.
   - Я не хочу, - сказал Алошка и задумался. А потом и говорит:  -  Ведь
как хорошо нам было, когда тетя Вера ходила в кино. У нас пир горой был.
   - Верно, - говорю.
   - А что ж она так редко ходит? - спрашивает Алошка.
   - Добрый молодец Иван Иваныч не зовет.
   - Почему не зовет?
   - Наверно, работы у него много.
   А тетя Вера точно услышала и запела-заголосила:
   Что ж ты, добрый молодец,
   Все на счетах пощелкиваешь,
   В гости к нам не захаживаешь?
   Никто здесь меня понимать - не понимает.
   А ты, Иван Иваныч,
   Из чужой квартиры,
   С третьего этажа.
   А понимать - понимаешь.
   Ох, скорей бы ты вышел на пенсию!..
   - А может, правда, - прошептал Алошка. - Пускай Иван Иваныч выйдет на
пенсию.
   И он спрыгнул на пол и побежал к двери.
   - Куда ты, Алошка?!
   - К Иван Иванычу на работу.
   - Подожди! - остановил я его и повязал Алошке на шею тети Верину  го-
лубую ленту.
   Сразу Алошка сделался голубой и красивый.
 
   НО СЛУЧИЛАСЬ БЕДА
 
   Только Алошка выбежал на улицу, как подул холодный ветер.
   Ветер закружил и поднял Алошку высоко-высоко над улицей, над  домами,
над городом. Алошка испугался и зазвонил  в  серебряный  колокольчик.  А
все, кто был внизу, удивлялись:
   - Смотрите! Смотрите! Какие  чудеса  -  днем  загорелась  голубенькая
звездочка, и она звенит.
   - Разве это звездочка? - говорили другие. - Какая же  это  звездочка?
Просто на орбиту вышел новый спутник.
   И никто не догадывался, что это летит мой Алошка. А ветер кружит его,
задувает под рубашку, переворачивает вниз головой.
   Алошка одной рукой держит кепочку, а другой -  колокольчик.  И  коло-
кольчик звенит без перерыва: диньдинь-динь-динь!
   Понемножку ветер начал стихать. Алошка в последний раз перекувырнулся
и сел на тротуар.
   Толстый голубь, который любил ходить пешком, подошел  к  Алошке  и  с
уважением сказал:
   - Оказывается, ты умеешь летать?
   Алошка встал, отряхнулся и вздохнул.
   И тут полил сильный дождь - настоящий ливень.  По  крышам  домов  так
загрохотало, точно поехал тяжелый поезд.. И он ехал все быстрее и  быст-
рее...
   Алошка надвинул покрепче кепочку, чтоб не слышать страшного стука,  и
зашагал по мостовой.
   - Эй! - крикнул голубь. - Оказывается, ты любишь ходить пешком!
   Алошка быстро наклонился, схватил щепку и запустил ее в голубя:
   - Надоел, толстун! - И побежал.
   Он бежал по пустой улице, и дождь хлестал его по щекам, по  курточке,
по ногам.
   - А я все равно не простужусь! - кричал Алошка. - У меня на ногах га-
лошки. Э-э!
   И чтоб подразнить дождик, он даже запел:
   Дождик-дождик, пуще!
   Дам тебе гущи...
   И дождик так припустил, что по улицам потекли ручейки и  речки.  Один
ручеек подхватил Алошку и понес..
 
   СОЛНЫШКО! СОЛНЫШКО! ПОЛНОЕ ВЕДРЫШКО!
 
   Я позвал бабушку:
   - Беда! Алошку ручей унес!
   Бабушка подошла к окну и обняла меня. А за окном  -  чернее  ночи.  И
дождь все сильней и сильней.
   - Что же делать, бабушка?
   - Надо солнышко звать, - сказала бабушка. - Открывай окошко.
   Я открыл окно. И ворвался дождь. Я не испугался и крикнул:
   - Эй, солнышко, выходи! А ты, дождик, перестань.
   А солнышко не выходит, дождик не перестает.
   - Что ты?! Что ты?! - замахала руками бабушка. -
   Позови солнышко ласково.
   Я высунулся в окно и ласково позвал:
   Солнышко, солнышко,
   Полное ведрышко,
   Для брусники сладкий сок,
   Для орешка ядрышко,
   Гори ясно,
   Чтобы не погасло...
   А тучи не расходятся, солнышко не выглядывает.
   - Бабушка, ты мне помоги, - попросил я.
   И моя бабушка тоже запела:
   Солнышко, солнышко,
   Полное ведрышко,
   Ты свети - не уходи,
   Ты ходи - не упади,
   Сол-ныш-ко.
   Дождик сразу перестал, и выглянуло солнышко.
   Только и остались от дождя ручейки да речки.
   На тротуаре стояли ребята.
   - Ух ты! Гляди-ка, ух ты! - кричали они  и  показывали  пальцами:  по
мостовой на другую сторону улицы перебирался вплавь мой Алошка.
 
   УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОМ. АЛОШКА НАУЧИЛ НАЧАЛЬНИКА ТАЙНОМУ ЯЗЫКУ
 
   Кто знает, куда по утрам уходят взрослые люди? Все знают  на  работу.
Им разрешают идти и в мороз и в дождь. Потому что они - взрослые.
   А кто знает, что они гам делают, на своей работе? Это знают не все.
   Но Иван Иваныч - добрый молодец - щелкает там на счетах. Это уж  точ-
но.
   Алошка так и спросил:
   - Где здесь работа, на которой щелкают счетами?
   Ему сразу показали:
   - Вот она.
   И Алошка вошел в дом, огромный и удивительный. В  этом  доме  повсюду
были счеты: на столах, на стульях, на полу. И на каждых кто-нибудь  счи-
тал: щелк-крак! Щелккрак!
   Возле  окна  сидел  Начальник  и  щелкал  на  самых  больших  счетах:
крак-крак!
   Алошка позвонил в свой серебряный колокольчик: динъ-динъ-динь!
   Начальник поднял голову и сказал:
   - Алло! Алло, в чем дело?
   Алошка быстро взобрался по его ноге, потом пробежал по руке и уцепил-
ся за ухо.
   - Он, щекотно! - сказал Начальник. - Ой, мокро!
   - Это я под дождь попал, - сказал Алошка.
   - Что? Что?
   - Я бежал под дождем. Я весь чиПРОчиМОК.
   - Чего, чего? - удивился Начальник.
   - Промок, вот чего.
   - А почему ты так говоришь - чи-чи, чи-чи.
   - Это такой тайный язык.
   - А меня научишь?
   - ЧиНачиУчиЧУ, научу. Это очень просто: прибавляйте "чи", да и все.
   - ЧИздоровоЧИ, - сказал Начальник.
   - Не так, не так! - закричал Алошка. - Надо сказать чиЗДОчиРОчиВО!
   - Ух ты! А как будет на тайном языке "мама"? - спросил Начальник.
   - ЧиМАчиМА, - сказал Алошка.
   - ЧиМАчиМА! - повторил Начальник. - А папа? ЧиПачиПА?
   Конечно, Начальник очень обрадовался, что научился нашему  с  Алошкой
тайному языку, и сказал:
   - Ну спасибо, Алошка. Проси теперь, чего пожелаешь.
   Алошка прижался к самому уху Начальника и прошептал:
   - За то, что я вас научил тайному языку, отпустите нашего Ивана  Ива-
ныча чиНа чиПЕНчиСИчиЮ.
   - Ах ты хитрец маленький, - засмеялся Начальник. - Мы и  так  собира-
лись проводить нашего дорогого Иван Иваныча на пенсию.
   - ЧиЗДОчиРОчиВО! - крикнул Алошка. И с плеча Начальника прыгнул прямо
на пол.
   - ЧиДОчиСВИчиДАчиНИчиЯ, - сказал Начальник.
   - До свидания, - замахал рукой Алошка.
   Динь-динь-динь! - зазвенел его колокольчик уже около дверей.
   - Алло! - крикнул вдогонку Начальник. - Только ты  пока,  Алошка,  не
звони, не раззванивай. Мы сюрприз сделаем!
 
   АЛОШКА УВИДАЛ ТОЛПУ НАРОДА
 
   Когда Алошка вышел от Начальника, улицы были полны народа  и  светило
солнышко. Бежит Алошка по городу, а колокольчик его так и сверкает,  так
и сверкает. А голубая ленточка за спиной как флажок.
   И все сразу заметили Алошку. У Цветного бульвара дорогу ему загородил
толстяк в большущих ботинках:
   - Послушай, малыш, эй, алло! Сбегай-ка  узнай,  что  сегодня  в  кино
идет!
   Мой Алошка не стал спорить. Ему так и хочется побегать! Ему так и хо-
чется для кого-нибудь узнать, что там в кино идет!
   И узнал!
   И сразу же его увидела старая женщина с сумкой:
   - Алло! Алло! Алошенька! Спроси, дружок, что в магазине есть. Я  тебя
здесь, на скамеечке, подожду.
   Ну, в магазин Алошке не так хотелось идти. Но все же пошел. Почему не
сходить? А чтоб не было скучно, стал сочинять песенку:
   И все зовут Алошку -
   Алло! Алло!
   Друг к другу шлют Алошку -
   Алло! Алло!
   Я всем сегодня нужен,
   Алло! Алло!
   По лужам, так по лужам.
   Алло! Алло!
   Прибежал обратно, а рядом со старой женщиной на скамейке сидят  ребя-
тишки: две девочки и маленький мальчик.
   - Алошка! - крикнули девочки. - Узнай, открыт зоопарк или нет.
   А мальчик еще попросил:
   - Узнай, проснулся ли слон?
   - Сбегать в зоопарк?! - Алошка даже через голову перевернулся от  ра-
дости. - Я мигом!
   И он побежал в зоопарк, по дороге напевая такую песенку:
   И все зовут Алошку -
   Алло! Алло!
   Друг к другу шлют Алошку -
   Алло! Алло!..
   Куда сейчас бегу я -
   К слону, к слону!
   Во львиную, тигриную,
   Звериную страну!
   Алошка стал спрашивать:
   - А где слон? Как пройти к слону?
   Потом Алошка смотрел, как слон спит. Слон вздыхал во сне и  покачивал
хоботом. Наверно, ему снилась Африка.
   Алошка долго смотрел на слона. Совсем забыл и про ребят, что остались
в саду на скамейке, и про нас с бабушкой.
   А мы его все ждем и ждем...
   - Что же это выходит, - сказал я бабушке. - Как же так?  Ведь  Алошка
мой дружок, а вот бегает по чужим делам.
   - Разве его удержишь, - сказала бабушка.
   - Не хочу я так! Не хочу!
   - Ну, прогони его, непутевого, - засмеялась бабушка.
   - Как ты так говоришь, бабушка! - Я прямо чуть не заплакал. - Как  ты
так говоришь! Я теперь без Алошки не могу. Только у меня с ним покоя нет
- чего он домой не приходит? Он такой маленький, а город такой большой.
   А в это время Алошка был недалеко от дома. Он немножко устал и потому
шел медленно, а песенку, которую сам сочинил, пел тихонечко:
   И все зовут Алошку -
   Алло! Алло!
   Друг к другу шлют Алошку -
   Алло! Алло!
   Я слышу днем и ночью -
   Алло! Алло!
   Я маленький Алошка,
   А мне не тяжело...
   Алошка шел медленно и покачивал головой, как ходят слоны по Африке. И
еще тихонечко вздыхал:
   - Ох! Ох! Ноги устали. Ведь у меня на ногах галошки. Эй вы! -  сказал
он своим галошкам. - Брошу я вас.
   Вдруг он остановился: на улице, возле нашего дома, да, совсем рядом с
нашим домом, - не пройти и не проехать, толпа народу.
   Алошка закричал:
   - Пустите! Пустите!
   Но как он ни вертел головой, ничего, кроме ног, не видел.
   - Пустите! Пустите! - кричал Алошка. - Что случилось?
   Но никто его не слушал.
   И тогда  Алошка  поднял  над  головой  свой  серебряный  колокольчик:
динь-динь-динь...
 
   ТЕТЯ ВЕРА ОПЯТЬ СЕРДИТСЯ. АЛОШКА СООБЩАЕТ ВАЖНОЕ ИЗВЕСТИЕ
 
   - Вроде Алошка зазвонил, - сказала бабушка.
   - Какой еще Алошка? - сказала тетя Вера из своей комнаты. -  Никакого
Алошки нет и быть не может.
   - Как - нет? - удивилась бабушка. - Ведь есть.
   И я закричал:
   - Есть Алошка!
   А тетя Вера опять рассердилась, пошла на кухню,  схватила  полотенце,
чтоб им голову завернуть и нас с бабушкой напугать.
   - Тары-бары-бум, - пробормотала тетя Вера. - Вы технически  неграмот-
ная волшебница. Куда это вы лезете! В наше-то время с гусями-лебедями да
алошками - смешно слушать!
   - И не слушай, - сказала бабушка. - Я уж сама. - И бабушка подошла  к
телефону. Сняла трубку. - Алошка, ты, что ли? - спросила бабушка.
   - Я, - ответил Алошка. - ЧиИчиВАН чиИчиВАчиНЫЧ чиВЫчиШЕЛ чиНА  чиПЕН-
чиСИчиЮ!
   - Что? Что? - удивилась бабушка.
   - Это Алошка на тайном языке говорит! - закричал я. - Он сказал: ИВАН
ИВАНЫЧ ВЫШРЛ НА ПЕНСИЮ!
   - На пенсию? А я в таком виде, - ахнула тетя Вера и стала скорей-ско-
рей разматывать полотенце с головы.
   А мы с бабушкой бросились к окну. Глядим: по улице впереди толпы  ша-
гает добрый молодец Иван Иваныч. Удалые усы его  по  ветру  развеваются,
правой рукой он на счетах пощелкивает, а левой рукой ящичком поигрывает.
Не маленьким, не большим: весом в сто кило.
   И со всех сторон несется:
   - Слава пенсионеру! Слава!
   Перешагивая через три ступеньки, Иван Иваныч стал подниматься на свой
третий этаж.
   А за ним по ступеням
   Домуправ дядя Сеня,
   Из газеты - газетчик,
   Из буфета - буфетчик,
   Из оркестра - бас-фагот
   И огромный серый кот,
   Истопник-пенсионер,
   Даже милиционер,
   Вот!
   И мы тоже с бабушкой и тетей Верой пошли на третий этаж к Иван Иваны-
чу. И, конечно, нам было очень интересно узнать: а что там у Иван Иваны-
ча в ящичке?
 
   ОДНУ РУЧКУ ПОВЕРНЕШЬ - СИНИМ СВЕТОМ ВСЕ ЗАЛЬЕШЬ. ТЕТЯ ВЕРА ВСЕХ ПРОГ-
НАЛА
 
   Открыл Иван Иваныч ящик. Снял крышку, и мы  все  увидели:  стоит  те-
рем-теремок, не низок, а высок. Очень высок!
   - Настоящий дворец-телевизор, - сказал Иван Иваныч. - Техническая но-
винка: восемь башенок, сто окошек, двадцать пять винтиков, три  ручки  и
одна кнопка.
   - Ведь это чудо! - ахнула тетя Вера. -  Чудо  телевизионной  техники.
Насовсем дали или в кредит?
   - Насовсем, - отвечает Иван Иваныч. - Коллектив со своего плеча пожа-
ловал.
   - Поздравляю, - сказал истопник-пенсионер. - А ведь мне  только  часы
подарили.
   И он пожал могучую руку Иван Иваныча. И мы  все  стали  подходить,  и
поздравлять, и пожимать могучую руку Иван Иваныча. Газетчик даже  что-то
записал. А тетя Вера вытащила платок и будто заплакала.
   - Чего вы расстроились, Вера Акимовна, почему вы так громко  сморкае-
тесь? - спросил Иван Иваныч.
   - Это я от радости сморкаюсь, - сказала тетя Вера.
   - Ну, тогда, - сказал Иван Иваныч, - прочитайте инструкцию.
   И он дал тете Вере синюю книжечку,  на  которой  был  нарисован  дво-
рец-телевизор.
   - Тары-бары-бум! - закричала от радости тетя Вера. - Хры-фры-брум.
   - Что это вы только фрыкаете да брумкаете? Вы читайте, - сказал  Иван
Иваныч.
   Тетя Вера убрала платок, надела слуховые очки и прочитала:
   Раз, два, три, четыре,
   Телевизор в новом стиле.
   Если в мире чуда нету,
   Как назвать новинку эту?
   Скоро вы поймете сами -
   Это ж ЧУДО перед вами!
   - Что? Что? - спросил Иван Иваныч.
   - Это была присказка, - сказала тетя Вера. - А вот и сама инструкция.
   Одну ручку повернешь - синим светом все зальешь?
   А другую повернешь - три программы найдешь:
   Первая - лекция,
   Вторая - лекция,
   А третья пока не работает.
   - Ну что ж, - сказал милиционер, - хороший телевизор.
   - Это еще не все, - сказала тетя Вера, - дальше послушайте:
   Нажмите кнопку номер один,
   Откроется дверца номер один,
   Начнется чудо номер один.
   И мы, конечно, сразу захотели нажать на кнопку, чтоб открылась дверца
и началось чудо. Но тетя Вера строго сказала:
   - Это вам не игрушка. Ясно? Посмотрите, что на ящике написано: РУКАМИ
НЕ ТРОГАТЬ, НЕ ДЫШАТЬ, НЕ ИГРАТЬ, А ВЕСТИ СЕБЯ ТИХО, ОЧЕНЬ ТИХО!  И  ЕЩЕ
ТИШЕ! А теперь уходите! Иван Иваныч устал - он ведь на пенсии.
   Так всех и прогнала, - даже милиционера.
   А когда мы пришли домой, у Алошки горел огонек. Ох, как я  обрадовал-
ся! И Алошка тоже обрадовался.
   - Я тебя давно жду, - сказал он. - Давай играть.
   И мы стали ГРОМКО, ГРОМКО играть. Я опять сделал на диване из подушек
огромную-преогромную гору, собрал на гору все свое храброе войско, и МБ!
открыли страшную пальбу.
   Но вот из-за высокой горы стала подниматься темная-темная ночь. И  мы
услышали, как на третьем этаже в квартире Иван  Иваныча  вдруг  заиграла
тихая музыка. Замолчали мои пушки, притихли мои верные солдатики и стали
слушать. Но кто-то дернул меня за ухо.
   - Ты какой-то невеселый, - пропищал Алошка. - Разве ты не рад? Теперь
Иван Иваныч всегда будет на пенсии.
   - Конечно, рад. Молодец, Алошка, я ведь знаю, что это ты все устроил.
А Иван Иваныч и тетя Вера не знают.
   - Ну и пусть, - сказал Алошка, - чиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ.
   Он уцепился покрепче за мое ухо, чтоб не упасть, и я услышал, как  он
громко, громко дышит - заснул. Устал за целый день, набегался. Так он  и
поехал на моем плече к своему домику.
   Я сам открыл дверцу домика, положил Алошку  на  кроватку.  Укрыл  ма-
леньким одеяльцем:
   - Спокойной ночи, Алошка! Ты теперь от меня не убегай. Ты мое чудо. И
я совсем не хочу смотреть их телевизор. И я теперь  всегда  буду  ГРОМКО
ДЫШАТЬ, ГРОМКО ИГРАТЬ И ВЕСТИ СЕБЯ ГРОМКО!
 
 
   Часть третья
   ЧЕРЕЗ ГОРЫ И ЛЕСА
 
 
   ТЕТЯ ВЕРА ХОЧЕТ ЗАКОЛДОВАТЬ МЕНЯ И БАБУШКУ
 
   Наступила зима. Завыл под окном холодный ветер: УУ-УУ!
   И кто ходит без галош, того гонит домой. И кто ходит в галошах,  того
тоже гонит домой.
   И опять меня тетя Вера не пускает на улицу. Хорошо, что у меня, отку-
да ни возьмись, появился друг. И хорошо, что он живет в маленьком  доми-
ке. И я ему сказал:
   - Алошка, не выходи на улицу без галошек. И вообще не выходи.
   - ЧиПОчиЧЕчиМУ?
   - Слышишь, как ревет ветер: у-у-у-у-у!
   - А у меня на ногах чиГАчиЛОчиШКИ - галошки!
   - Глупый ты, глупый! - сказал я. - На улице насморк, на улице грипп.
   - Зачем ты ругаешься?
   И он заплакал. Вот какой чудак - заплакал. Слезки  у  него:  кал-кал,
кап-кап. Маленькие слезки.
   - Дай мне, - говорит он сквозь слезы, - чиПИчиРОГ...
   - Чего? - спрашиваю.
   - Пирог с орехами - вот чего.
   - А-а-а!
   - "А-а"! - передразнил Алошка.
   Только я ничуточки не обиделся, а скорее побежал к бабушке на кухню и
попросил пирожок с орехами.
   - Это, бабушка, не для меня, - шепнул я ей, - а для Алошки.  Оказыва-
ется, он тоже любит твои пирожки с орехами.
   - Тары-бары-бум, балуешь дите, - сердито сказала тетя Вера  на  своем
сказочном языке.
   А бабушка ей отвечает на своем:
   - Люшеньки-люли. Какое ваше дело?
   - А я вот возьму да заколдую тебя с дитем, - пригрозила тетя Вера.
   - Ах, матушка колдунья, - вздохнула бабушка.  -  Я  раньше  тебя  гу-
сей-лебедей заманивала. И теперь тебя переколдую!
   Тете Вере это не понравилось. У нее опять случилась тоска-печаль. А я
схватил пирожок и скорее побежал к Алошке.
   Ну конечно, Алошка обрадовался - ухватился за пирожок обеими  руками!
Первый пирожок он съел очень быстро, второй  помедленнее,  а  с  третьим
принялся играть, шалить и даже безобразничать. Бросал  пирожок  вверх  -
ух! Бегал с ним, как с ружьем, садился на него, как на стульчик,  и  бил
ногой, как футбольный мяч.
   - Тары-бары-бум! - закричал я голосом тети Веры. -  Что  ты  делаешь,
озорник?
   И вдруг вошла сама тетя Вера. Алошка разбежался да как стукнет по пи-
рожку. Пирожок как полетит да как трахнет по волшебным  очкам:  ТРАХ-ТА-
РА-РАХ!
   И сразу в комнате все стало зеленым, как перед грозой.
   - ОН РАЗБИЛ МОИ ОЧКИ! - крикнула тетя Вера ужасным голосом.
 
   ТЕТЯ ВЕРА СРАЖАЕТСЯ С БАБУШКОЙ
 
   Алошка испугался и юркнул в свой домик, а я замер. Я тоже  испугался:
я знал, что сейчас тетя Вера будет долго кричать. И она правда начала:
   - О, мой носик-востроносик, без очков остался, без волшебных.  Теперь
ты, мой нос, точно конь гнедой без седелышка... Тяп-тяп-тяп...
   - Что это у вас тут стряслось? - спросила бабушка. Она  прибежала  на
шум.
   - Это Алошка расшалился, - прошептал я бабушке.
   - Ох, опять этот Алошка, - покачала головой бабушка. - Ну и озорник!
   А я сказал:
   - Он больше не будет озорничать, я с ним хорошенько потолкую!
   Я поднял тети Верины очки - они не разбились. И я хотел попросить  за
Алошку прощения. А тетя Вера как надела на нос свои волшебные очки,  как
посмотрела на нас с бабушкой, так и сказала:
   - Ну теперь, тары-бары-бум, я вас заколдую!
   - За что? - спросила бабушка. - За что же ты нас заколдуешь?
   - А за то, что приближается праздник Новый год, - отвечает тетя Вера.
- И хочу я, красная девица, быть хозяйкою, пригласить на  праздник  Иван
Иваныча и чтоб у него по усам вино текло.
   Так сказала тетя Вера и запела свою страшную волшебную песню:
   Лежит волчище да на пузище,
   Ого-го!
   Раскинул хвост да на сто верст,
   Страшно!
   - Бабушка, - прошептал я, - а ты начинай свою добрую волшебную песню.
Мы ее переколдуем.
   - Стара я, - отвечает бабушка. - Раньше много хороших песен знала, да
теперь забыла.
   - Бабушка, скорее вспоминай!
   - Эх, разве что эту. - И бабушка тихонько запела:
   - Капки по капки,
   Где были?
   - У бабки.
   - Что ели, капки,
   Что пили, капки?
   И замолчала.
   - Бабушка, а что ели капки? - спросил я.
   - Не помню, внучек.
   - Бабушка, а что пили капки?
   - Забыла, внучек.
   - Ха-ха-ха! ЗАБЫЛА, - засмеялась тетя Вера. - А я не забыла.
   И она громким голосом запела наизусть свою страшную волшебную песню:
   Лежит волчище,
   Да поперек года,
   Серым днем,
   И вся людская
   Беда-невзгода
   В нем, в нем!..
   А я как махну рукой -
   Так и сбудется,
   Так и сбудется - не минуется.
   Ну что, сдаетесь?
   - Нет, нет, - крикнули мы с бабушкой. - Не сдаемся!
   - Ах так! - сказала тетя Вера и посмотрела на нас сквозь свои волшеб-
ные очки. - Ах так! Тогда замрите! НЕ БЕГАЙТЕ, НЕ ПРЫГАЙТЕ,  НЕ  ЖАРЬТЕ,
НЕ ВАРИТЕ, ПОКА НЕ ПРИДЕТ С РАБОТЫ МАМА.
   - Эх, - прошептал я бабушке, - был бы сейчас папа! Тогда...
   И больше я ничего не успел сказать, потому что замер. И бабушка  тоже
замерла.
 
   ТЕТЯ ВЕРА ИСПЕКЛА ВОЛШЕБНОЕ ПЕЧЕНЬЕ, А МАМА ЕГО СЪЕЛА
 
   Пока мы с бабушкой не бегали, не прыгали, не жарили, не варили,  тетя
Вера тихонечко подошла к шкафу, открыла дверцу... И - раз, два! - доста-
ла с полки свою волшебную книжку "О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ", подошла  к
плите и начала колдовать над обедом.
   - Колдуй, баба, колдуй, дед, заколдованный обед, - зашептала тетя Ве-
ра.
   Сразу над плитой что-то закипело, зашипело, забулькало. И я  услышал,
как тетя Вера прошептала:
   - Тары-бары-бум. Раз, два... Раз, два... Первое-второе, горе - не бе-
да! А вот страница двадцать пять... Как приготовить  волшебное  печенье,
под названием "Пальчики оближешь".
   Взять муки два мешка,
   Два горшка молока,
   Яблоки моченые,
   Огурцы соленые,
   Три желтка
   Без белка,
   Два белка
   Без желтка.
   Перцу - таз,
   Соли - таз, -
   Это будет в самый раз!
   А когда пришла мама, тетя Вера закружилась и запела ласковым голосом:
   Любимая сестрица,
   Прошу за стол садиться,
   Сейчас, сейчас получишь ты
   Обед волшебной вкусноты.
   А еще печенье, под названием "Пальчики оближешь".
   "Первое-второе, горе - не беда, - подумал я. - Съем за маму  всю  та-
релку. А вот печенье. Что сделается с мамой, если она попробует это вол-
шебное печенье?.." И стал я хватать из вазы, чтоб спасти  маму  (только,
чтоб спасти маму), стал хватать это ужасное печенье.
   - Ты что делаешь?! - закричала тетя Вера. - Пускай мама попробует.  -
А сама одной рукой на меня показывает, а другой пододвигает к маме  вазу
с печеньем ближе, ближе... И потихонечку сказку начинает:  -  Жилбыл  на
свете медвежонок, по прозвищу Шалун. А у него жила-была  тетя-медведица,
по прозвищу Хорошая, и бабушка-медведица, по прозвищу Копашушка. И  этот
медвежонок, по прозвищу Шалун, обижал тетю-медведицу, по прозвищу  Хоро-
шая. Он не вел себя тихо, а громко шумел.
   - Ай-яй-яй! - сказала мама и посмотрела на мою бабушку.
   - А бабушка-медведица, по прозвищу Копашушка, - сказала тетя Вера,  -
целый день играла да шалила вместе с медвежонком.
   - Ай-яй-яй! - сказала мама и протянула руку к вазе  с  волшебным  пе-
ченьем.
   - И вот однажды дело дошло до того, что этот Шалун медвежонок чуть не
разбил тетины прекрасные очки. А тетя-медведица Хорошая ничего не сказа-
ла, а только покачала своей хорошей головой.
   - Ай-яй-яй! - сказала мама и откусила кусочек печенья. - Не  нравятся
мне такие медвежата-шалуны.
   - Мамочка, - закричал я, - не ешь печенья! Тетя Вера нас  с  бабушкой
заколдовала и тебя заколдует!
   Но мама уже съела это ужасно соленое печенье. И  сразу  глаза  у  нее
сделались недобрые.
   - Все это мне очень не нравится, - сказала мама. - Пока я на  работе,
тетя Вера о вас печется-заботится.
   - Да, заботится, - сказала бабушка, - целый час продержала нас в  уг-
лу, носом к стенке.
   - Ха-ха-ха! Продержала! - засмеялась тетя Вера. - И еще продержу. - И
она схватила маму за руку и повела в другую комнату.
   А там, в другой комнате, тетя Вера стала рассказывать  маме  страшную
историю про бурого медведя Михаиле и серого волка Левона. Как обули мед-
ведь да волк овечьи валенки, надели полушубки овечьи и пошли по  темному
лесу. Никто их узнать не может. Идут медведь с волком, репу жуют, а  под
валенками снег скрип-скрип-скрип... И хватают они за бочок всех, кто  не
спит, не спит, не спит...
   Мама быстро легла в кровать и уснула. А тетя Вера ушла в свою комнату
и тоже: "Фыррр... фыррр" - уснула.
   А мы с бабушкой не можем уснуть. Слышу я, как бабушка вздыхает  да  с
боку на бок поворачивается.
   - Бабушка-ладушка, это почему ты не спишь? - спросил  я.  -  Думаешь,
как тетю Веру победить, да?
   - Нет, просто я старенькая. Вот мне и не спится.
   - Ладушка ты, ладушка, старенькая бабушка. Как же нам быть?
   - Не знаю, внучек.
   - Бабушка-ладушка, а я знаю. Надо скорее позвать папу.
   - Да как позовешь? Ведь папа-то далеко - за  горами,  за  лесами,  за
речкой Ладогой.
   - Ну ничего, - сказал я. - Знаешь, бабушка, утро вечера мудренее.  Ты
спи. Только с боку на бок не поворачивайся, а я буду тебя охранять.
   Я взял свое ружье и стал охранять...
   Я охранял, охранял... и ПРО ПАПУ ВСПОМНИЛ.
 
   НАШЕ С ПАПОЙ ТАЙНОЕ СЛОВО
 
   Скрип-скрип-скрип... Ходят по снегу скрипучему волк да медведь. А па-
па их не боится. ПАПА НИКОГО НЕ БОИТСЯ.
   Потому что он сильный: он может подбросить меня до потолка: ух! А по-
том поймать. Я знаю, мой папа сейчас ходит по берегу речки Ладоги и  ПРО
МЕНЯ ДУМАЕТ. А речка Ладога под лед ушла. Там, подо льдом, как под стек-
лом, рыбы плавают. Позовет папа рыбину и скажет:
   - Плыви, рыбина, до речки Яузы, там, у Яузы, мой сынок живет. Передай
ему наше тайное слово.
   Поплывет рыбина, а только у речки  Яузы  уже  ждет  ее  тетя  Вера  с
большой черной сумкой. Поймает рыбину тетя Вера, в сумку положит и домой
принесет.
   - Смотрите, - говорит, - какую рыбину я для вас достала. Живая еще.
   Рыба только рот открывает, а сказать уже ничего не может.
   А папа все ходит по берегу речки Ладоги, все ходит.
   У него-то в кармане
   Снежок скрипит
   У него под ногами
   Зайчонок спит.
   Разбудит он зайчонка:
   - Беги, дружок, через леса и поля до города Москвы.  Там,  в  Москве,
мой сынок живет. Передай ему наше тайное слово.
   Скачет заяц по лесам и полям, доскачет до самого города.
   Тут ею тетя Вера и поймает. Положит в черную сумку и отнесет  доброму
молодцу Иван Иванычу.
   - Сшей, - скажет, - добрый молодец, себе теплый воротник.
   А папа все ждет-ждет... Когда приплывет рыба,  когда  прибежит  заяц,
когда вернется к нему наше тайное слово.
   А у нас есть тайное слово,
   Наше с папой тайное слово,
   Вы не слыхали такого,
   Никогда не слыхали такого.
   И по этому слову, я знаю,
   Я сейчас же папку узнаю!
   Прозвенит в коридоре звонок.
   Войдет человек и скажет:
   - Сынок! -
   А еще он скажет - знаете что?
   - Ты мой ПУРЗЯ! -
   Вот какое тайное слово:
   Пурзя!
   Вы не слыхали такого?
   Пурзя!
   Это папка, мой папка
   Придумал его.
   Я по этому слову узнаю его.
   Приезжай поскорее, папа!
 
   МЫ СОБИРАЕМ АЛОШКУ В ДОРОГУ
 
   Утром мы с бабушкой подошли к Алошкиному домику, и я крикнул:
   - Алошка, надо сбегать к папе на речку Ладогу. Передай, пускай скорее
приезжает. Мы ждем его на Новый год.
   - Ладно, - сказал Алошка и быстро надел  свои  коротенькие  штанишки,
рубашку в клеточку, носочки и ботиночки. Потом сел на стул и сам завязал
шнурки.
   - Я готов, - сказал он.
   - Эх ты, кузнечик, - засмеялась бабушка. - Куда же ты через  леса  да
поля зимою в такой одежке?
   "Ой, правда, - подумал я, - ведь там темный лес, там ветер и снег".
   - Как же быть? - спросил я. - Как же горю пособить?
   - Это горе - вполгоря. Пускай вылезает, снимем мерку, сошью ему  шубу
и шапку.
   Алошка вылез из домика.  И  мы  его  обмерили:  шапка  -  с  ноготок,
пальтишко - четыре ноготка, валенки - два. Бабушка села за  швейную  ма-
шинку. Я отдал свои старые зеленые варежки. Из моих варежек сшили Алошке
шубку. А из маминого воротника бабушка скроила рыжую шапку-ушанку, а еще
меховые сапожки, называются пимы.
   Потом я посадил Алошку на ладонь. Стала бабушка ему шубку  примерять,
а я рыжую шапку, и мы вместе натянули ему на ноги сапожки-пимы. Я поднес
Алошку к зеркалу:
   - Посмотри, какой ты теперь.
   Алошка засмеялся, сдвинул шапку на одно ухо и выставил вперед  правую
ножку в сапожке. Потом - прыг! - правую убрал, левую выставил.
   - Хватит прыгать на моей ладони, - сказал я. - Пора, Алошенька, соби-
раться в дорогу.
   И тут в комнату вошла тетя Вера.
   - Что это у тебя рыженькое в кулаке? - спросила она.
   Я быстро спрятал руки за спину и сказал:
   - Это просто так. Я рыжую белочку поймал.
   - А-а, - сказала тетя Вера, - пойду-ка к себе, надену  свои  слуховые
очки. Мне сразу все виднее станет.
   И она ушла.
   Я спустил Алошку на пол.
   - Беги, Алошка! Беги!
   - Сейчас, - сказал Алошка, - только надену чиГАчиЛОчиШКИ.
   - Ну чего ж ты, Алошенька? Тетя Вера сейчас вернется.
   - Не лезут, - вздохнул Алошка. - Не лезут галошки - вот чего.
   - Садись, помогу, - сказала бабушка.
   Она взяла маленькие Алошкины галошки, а я побежал к двери  -  посмот-
реть, не идет ли тетя Вера.
   И когда тетя Вера снова открыла дверь, в комнате были только мы с ба-
бушкой. А в домике Алошки погас зеленый огонек.
 
   СТРАНА АВДОТИЯ
 
   У меня был друг Алошка. Он жил в маленьком домике. Спал на  маленькой
кроватке, сидел за маленьким столиком. А на столике горела лампа с зеле-
ным абажуром. Только теперь огонек никто не зажигает Совсем темный, пус-
той домик стоит на столе.
   Очень скучно без моего дружка, без маленького Алошки.  Некому  теперь
со мной играть, некого мне спать в домике укладывать.
   Стадо пусто в нашей квартире, никто не шумит, все  ведут  себя  тихо,
очень тихо и еще тише... Валяются под  кроватью  мои  верные  солдатики,
сабли их затупились, в пушки набилась пыль, а у меня  горло  перевязано,
потому что я где-то простудился.
   Скучно мне, скучно. Позвал я бабушку.
   - Бабушка-ладушка, - попросил я, - расскажи мне  про  свою  волшебную
страну, про Авдотию. Она далеко, да? Она за горами?
   - За горами.
   - За лесами?
   - За лесами. И не очень чтоб большая, всего-то  дворов  четырнадцать.
Да земля уж больно у нас хорошая. Золотая землица.
   - Золотая? Вот здорово! Ты мне, бабушка, не говорила, что золотая.  А
речка серебряная?
   - Речка серебряная, - говорит бабушка. - Так и  играет  на  солнышке.
Речку нашу Добрушей зовут. А через речку - мостик,  три  дощечки,  а  за
речкой - лужок, а за ним - лес большой.
   - Бабушка, а где ж гуси-лебеди?
   - Да на лужке, тут рядом, возле дома пасутся. А домик мой на угорышке
стоит, а перед домом большая калина. Громким голосом меня зовет, оклика-
ет:
   Ты, милая, воротися,
   Воротися, милая, оглянися,
   Здесь поклажи не забыта,
   Поклажица немалая:
   Тебя матушка тут растила,
   Русу косу заплетала...
   - Бабушка, ты чего плачешь?
   - Это я так, вспомнилось чего-то, да забылось... эх!
   - Бабушка, а ты правда волшебница? А ты можешь сделать так,  чтоб  мы
Алошку увидели?
   - Раньше могла, - вздохнула бабушка. - А теперь нет,  стала  забывать
родные волшебные-то песни. Да и как его увидишь? Бежит он  маленький  по
широкому полю да по темному лесу... Нет, не увидишь...
   - Бабушка-ладушка, а я знаю как! Пойдем скорее! - И я схватил бабушку
за руку.
 
   СКАЗКА БОЛЬШОГО ЛЕСА
 
   Мы пошли на третий этаж к Иван Иванычу. Ведь он теперь на  счетах  не
щелкает, а сидит целый день на хорошей пенсии против чудо-техники, теле-
визора новой конструкции.
   - Давай поглядим, - сказал Иван Иваныч, - а что  сегодня  на  голубых
экранах?
   Он одной рукой ручку повернул - и получилась лекция. Еще раз повернул
- опять лекция...
   - А мы с бабушкой хотели Алошку поглядеть, - сказал я.
   Иван Иваныч не рассердился, что мы лекции  не  захотели  смотреть,  а
улыбнулся. Он улыбнулся в свои большие рыжие усы и  нажал  на  волшебную
кнопку N 1... Сейчас же открылась дверца N 1. И началось чудо N 1: детс-
кая передача "Сказка большого леса".
   Мы увидели большой-пребольшой лес. И настоящая метель закружилась над
лесом. И так громко завыл ветер, что мне стало чуточку холодно и  страш-
но.
   - Что это у вас тут происходит? - услышал я голос тети Веры.
   - Детскую передачу смотрим, Вера Акимовна, - отвечает Иван Иваныч.  -
Новая интересная программа для маленьких.  Называется  "Сказка  большого
леса".
   - Обожаю сказки... - сказала тетя Вера. - Особенно страшные.  Я  тоже
посмотрю эту новую программу: может, она будет страшненькой.
   Тетя Вера взяла стул и села рядом с дверцей N 1, поближе к чуду N 1.
   - Смотрите! - закричал я. - Белочка в снегу барахтается! - Мне  пока-
залось, что это белочка.
   - Где? - спросила тетя Вера и надела свои слуховые очки.
   - Да вот же, вот! - кричу я.
   - Не белочка это! - говорит тетя Вера.
   - А кто же? - спрашиваю.
   А тетя Вера велит Иван Иванычу:
   - Приблизь изображение.
   Он что-то чуть-чуть крутнул, и вдруг видим: да это же Алошка!  Совсем
рядом! Весь в снегу.
   - Алошенька! - кричу я. - Алошка!
   - Ах, вон он где! - засмеялась тетя Вера. - Далеко ли собрался?
   Но Алошка все глядит и глядит на нас. А нас почемуто не слышит  и  не
видит. Может, потому, что метель и ветер гудит?
   Потом он побежал по узенькой тропинке через темный лес. А кругом - ни
души, только ели да сосны...
   Вдруг навстречу ему выходит Неизвестно Кто.
   "Здравствуй", - сказал Неизвестно Кто и облизнулся.
   "Здравствуйте", - пропищал Алошка.
   "Далеко ли собрался?" - спросил  Неизвестно  Кто  и  сдвинул  на  лоб
овечью шапку. А из-под шапки показались два острых серых уха.
   "Я бегу к папе одного мальчика, за речку Ладогу".
   "А тебя как зовут?" - спросил Неизвестно Кто и протянул к Алошке  се-
рую лапу с когтями.
   "Алошка, - сказал Алошка и шагнул назад. - А вас как?"
   "А меня Левон. Да ты не бойся, маленький. Я здесь сторож. -  И  Левон
расстегнул ворот овечьего  тулупа,  а  из-под  тулупа  проглянула  серая
шерсть. - Я здесь лес сторожу".
   "Но ведь вы... - тихо-тихо сказал Алошка, - но ведь вы не человек".
   "Ну, я почти человек. Вот и овчину выдали. И репы целый мешок, да ка-
кая это еда - репа! Послушай, маленький, идем за мной, я  тебя  из  леса
выведу".
   "Спасибо, - сказал Алошка. - А то я чуть не заблудился". - И он пошел
за сторожем.
   - Алошка, - крикнул я, - не ходи за ним! Это не сторож, это волк  Ле-
вон!
   Но тут завыл ветер, и Алошка опять не услышал.
   Повел волк Левон моего Алошку по звериной тропе. Идет и все оглядыва-
ется - не отстал бы. Подошли они к берлоге.
   "Вот здесь отдохнем, - сказал волк Левон. - Ты  -  маленький,  иди  в
дом".
   "Мне некогда отдыхать, - сказал Алошка. - Ведь  мне  еще  далеко,  за
речку Ладогу".
   "Иди, когда говорят!" - рявкнул вояк. И втолкнул Алошку в берлогу.  А
сам на снегу уселся, хвостом дверь припирает, чтоб Алошка не убежал.
   - Ждет кого-то, - прошептал я бабушке.
   Стало совсем смеркаться. Иван Иваныч еще крутанул ручку там, где было
написано "чудо N 1 ", и вдруг мы услышали:  скрип-скрип,  скрип-скрип...
Идет из темноты медведь, а на спине мешок несет. Увидал волка и  говорит
грубым голосом:
   "Ставь, брат Левон, чугуны, я репу несу на ужин".
   "Брось мешок, Михаиле, - говорит волк. - Я повкуснее ужин нашел. Пой-
мал одного малыша и в берлоге закрыл. Давай, брат Михаиле, его съедим".
   "Неудобно, Левонушко, время еще не приспело. Пускай он заснет, на бо-
чок ляжет, а мы его тогда-.. Ха-ха-ха!.."
   "Ха-ха-ха!" - засмеялся Левон.
   "А пока, Левон - длинный хвост, отдохнем, - говорит  Михаиле.  -  Еще
рано нам в обход идти, еще Последние известия не передавали". -  И  мед-
ведь сел рядом с волком, к большой сосне привалился.
   "Э-э-ээх, - зевнул волк Левон, - спать охота".
   "Э-э-ээх! - зевнул Михаиле. - Ходим все, ходим, детей  беспокоим,  за
бочок их тяпаем, а самим поспать некогда".
   "Такое уж наше дело - звериное, - сказал волк. - Кто к чему  пристав-
лен. Нам бы, Михаиле, вот что: кроме этой репы проклятой, молока бы  по-
лагалось, а? Ведь без воскресений работаем. Каждую ночку по лесу шатаем-
ся".
   "Эх, Левон, похлопотать за нас некому. Старые-то сказки забывать ста-
ли".
   "Сказки сказками, - сказал волк, - а ты, Михаиле, пойди послушай,  не
заснул ли наш малыш. Детям спать самое время, а нам ужинать".
   Медведь Михайло встал и кряхтя подошел к двери.
 
   БАБУШКИНА БАЮКАЛКА
 
   Тетя Вера нас с бабушкой тоже погнала спать. А мы сказали:
   - Нет. Пока до конца не досмотрим, не уйдем.
   Тут уж Иван Иваныч за нас вступился. Он еще раз крутнул ручку "чуда N
1", и мы опять услышали голоса.
   "Пока он не заснул, - сказал волк, - я сам лягу спать. У меня ноги не
казенные. А ты, Михаиле, меня побаюкай".
   Мы с бабушкой к самому "чуду N 1" подвинулись, чтобы  послушать,  как
медведь волка баюкать станет.
   А волк полушубок - долой! Валенки - долой! Валенки под  голову  поло-
жил. Медведь его полушубком накрыл, а хвост - наружу. Огромный  серый  -
на сто верст. И глаза не закрывает, глядит.
   "Пой, - говорит волк, - пой, Михаиле".
   Михаиле затянул:
   Э-э-э-э,
   Ле-е-тя-ят у-у-утки...
   И два гу-у-уся!..
   "Что ты! - закричал Левон. - И так натощак лег, а ты про уток. Другую
какую..."
   Завозился волк под овчинным тулупом, защелкал сердито зубами и  хвос-
том об дверь - трух-трух... А из-за двери Алошка  выглянул.  И  тогда  я
прошептал:
   - Бабушка, вспомни скорее свою волшебную баюкалку.
   - Про капки, что ли? - спросила бабушка.
   - Про каяки, бабушка.
   И бабушка запела в самое "чудо N 1":
   - Капки по капки,
   Где были?
   - У бабки.
   - Что ели, капки?
   Что пили, капки?
   И показалось мне или правда - волк Левон положил морду на лапы и зак-
рыл один глаз.
   - Ой, бабушка, только не забудь, только допой до конца!
   А бабушка молчит.
   - Ну, бабушка-ладушка, что ели капки?
   - Что ели капки? - Бабушка опять запела:
   - Ели-то кашку.
   Волк Левон и другой глаз закрыл.
   - Пили-то бражку.
   Бражка-то сладенька,
   Бабушка добренька!
   Гляжу - медведь на волка голову положил и тоже глаза заводит. А потом
и захрапел: хры-фры-брум.
   - Вот и оба готовы, - сказала бабушка, - от старой баюкалки никто  не
устоит.
   А я крикнул:
   - Беги, Алошка, дорога свободна!
   И Алошка выскочил из берлоги и побежал что есть мочи.
   - Что-то вы все разговариваете да поете, - сказал Иван Иваныч. -  Мо-
жет, лучше послушаем лекцию?
   - Лекцию! Лекцию! - закричала тетя Вера. - Надоели всякие  там  капки
по капки! Мы все же взрослые люди!
   Тоща Иван Иваныч - трык! - и закрыл дверцу N 1.
   И сразу кончилось "чудо N 1" - пропал лес, а на голубом экране  пока-
зался человек с большими ушами.
   Он стал говорить, как выводит кур в инкубаторе. И мы с бабушкой пошли
домой - так и не узнали, что стало с Алошкой.
 
   ТЕТЯ ВЕРА ЗОВЕТ АЛОШКУ
 
   Подошел праздник Новый год. Тетя Вера с утра включила пылесос,  чтобы
не слышно было, что передают по радио. Тогда бабушка  повесила  на  окна
белые занавески, и сделалось светло.
   А тетя Вера вынесла в ванную комнату все три горшка  с  цветами  -  и
стало как-то лысо.
   - А мы просо сеяли-сеяли, - тихонько пропела бабушка, ну  прямо  себе
под нос.
   А тетя Вера хоть и без слуховых очков, а сразу услыхала.
   - А мы просо вытопчем-вытопчем! - рявкнула она. -  Ни  травиночки  не
будет, ни былиночки! Ух, пропади все пропадом!
   Да как трахнет об пол тарелку с моей недоеденной котлетой...
   Мне стало обидно, и я побежал в свою комнату.
   - Что? Телефон зазвонил? - спросила тетя Вера и побежала за мной.
   Она схватила трубку:
   - Алло! Иван Иваныч! Алло!
   А что зря звать Алошки-то нет.
   - Где ваш Алошка? - рассердилась тетя Вера. - Когда он  нужен  -  нет
его.
   - Раньше то не очень вы его жаловали, - вздохнула бабушка.
   - Да если б я прежде знала... - захныкала тетя Вера. - Эх,  бедная  я
сиротинушка! А может, он вернулся?
   Потом я увидел, как тетя Вера на цыпочках  подкралась  к  телефону  и
стала звать шепотом:
   - Алоша! Не бойся, Алоша! Я добрая, я хорошая.
   Но никто не отзывался. Тетя Вера зашептала еще громче:
   Алоша-чи, Алоша-чи,
   Выйди на минутку-чи.
   Но у нее ничего не получилось, потому что она не знала НАШЕГО С АЛОШ-
КОЙ ТАЙНОГО ЯЗЫКА.
   Да если бы и знала, все равно Алошки не было.
   И тогда тетя Вера заскучала громким голосом:
   Каждый день мне стал
   Понедельником.
   Поросла моя жизнь
   Темным ельником!
   А за ельником - опушка,
   За опушкою - избушка,
   У избушки -
   Курьи ножки,
   К той избушке
   Нет дорожки,
   Я бы - шу-шу-шу полетела, -
   Кабы не добрый молодец
   Иван Иваныч
   Со своей технической новинкою.
   Тут уж бабушка не выдержала, говорит:
   - Иди чай пить, бедная ты, злая волшебница, Вера Ахимовна.
   - Не хочу я вашего чаю несчастного! - крикнула  тетя  Вера.  -  Лучше
приклейте мне бороду! Пойду, как Дед Мороз, за елкой. Без меня никто  не
принесет.
   Надела пальто и ушла.
 
 
   Часть четвертая
   КОГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ ЛЮДИ
 
 
   МЫ ГОТОВИМСЯ К НОВОМУ ГОДУ
 
   Тетя Вера принесла большую елку, до самого потолка.
   - Обкололась через вас, - говорит, - надоели вы мне. Вот сейчас  сде-
лаю себе маску, вы меня не узнаете...
   - Да и мы сделаем, - отвечает бабушка, - и ты нас не различишь.
   Мы начали наряжать елку, а тетя Вера пошла к себе в комнату  и  давай
щелкать ножницами.
   - Щелк-щелк, мои ушки!
   - Она ушки делает, - говорю я бабушке.
   А бабушка:
   - И мы сделаем.
   - Щелк-щелк, мои ножки!
   - Она ножки делает, - говорю.
   А тетя Вера опять:
   - Щелк-щелк, мои зубки.
   - Слышишь, бабушка?!
   - Ничего. Мы охотничками нарядимся, - говорит бабушка.
   Но я больше хотел нарядиться медвежонком, потому что я люблю их, этих
медвежат. Они коричневые.
   - Ну и что ж, - сказала бабушка, - у меня как раз есть  белый  мешок,
будешь белым медведем.
   - Бабушка, - сказал я, - пускай даже белым. Даже зеленым.  Но  давай,
давай мы Алошке что-нибудь на веточку повесим пониже, чтобы он достал.
   Бабушка ничего не ответила. И я понял, что она уже не ждет Алошку.
   Алошка, маленький Алошка, разве найти тебе папу, когда снег и ветер и
черный лес... А если бы ты и нашел, как вам вернуться  через  этот  лес?
Ведь там медведь - Михаиле" и волк - Левон, а у волчищи - хвост  на  сто
верст...
   - Щелк-щелк, мои когти, - пела за стеной тетя Вера.
   И тут вошла мама.
   Как увидела мама елку, обрадовалась.
   - Ну что ж, - сказала мама, - давайте делать праздник. Наряжаться бу-
дем?
   - Будем, будем! - закричал я.
   И вдруг из соседней комнаты:
   - Щелк-щелк, мой хвостик!
   Мама прислушалась и пошла к тети Вериной двери. А я закричал:
   - Мамочка не ходи! Она целый день щелкает!
   Но мама засмеялась и вошла. Она меня не слушает.
   Вот папу послушала бы, а меня нет.
   И тетя Вера ее понемножку заколдовывает.
   - Щекл-щелк, мой животик!
 
   ГУСИ-ЛЕБЕДИ
 
   - Чего ты не веселый какой? -  спросила  меня  бабушка.  -  Гляди-ка,
елочка зажглась!
   Среди елкиных  иголок,  как  среди  темного  леса,  горели  маленькие
огоньки: желтые, оранжевые и зеленые. Под ними качались  голубые  снегу-
рочки, красные лисы, желтые олени. Но это все были игрушки. А там, у ме-
ня в домике с зеленым огоньком, жил НАСТОЯЩИЙ, ЖИВОЙ маленький Алошка.
   Я подошел к домику. Нет, не было там Алошки. Сразу видно -  дом  пус-
той.
   - Надевай - К.П, голубчик, - сказала бабушка и подала мне костюм  Это
был медвежачий костюм. И я стал совсем белым медведем.
   - А мама не испугается? - спросил я у бабушки.
   - Уж не знаю, - ответила она и поступала в тети Верину дверь: - Выхо-
дите! Мы готовы!
   Из комнаты вышли два довольно больших зайчика. Я прямо даже растерял-
ся. Где мама? Где тетя Вера?
   Один зайчик погладил меня лапой по голове. Кто этот зайчик?
   А другой подскочил к столу, оглядел блюда с пирогами да  конфетами  и
сказал:
   - Наготовили как на маланьину свадьбу, а народу нет никого.
   Кто этот зайчик? Ну, это я немного догадался. Вот если бы был папа, -
подумал я, - кем бы он нарядился?"
   Может, тоже медведем? Были бы мы с ним два белых мишки.  А  маленький
Алошка сидел бы у меня на плече кии и макушке:
   Мальчик, мальчик,
   Динь-динь-динь,
   Поскорее выходи...
   И вдруг - дцнь-дань! - тихонько зазвонило.
   Оба зайчика побежали к телефону, схватили трубку в две правые лапы...
   - Алло! - крикнул один тоненьким голосом.
   - Алло! Эй! - крикнул другой голосом грубым.
   Никто не отозвался.
   А когти! - оба зайчика ушли, я на цыпочках подошел к домику. И  сразу
понял: домик не пустой. Там КТО-ТО ЕСТЬ. Я просунул руку в окошко, зажег
зеленую лампочку и увидел: на кроватке, прямо в шубе, шапке и  валенках,
лежал Алошка. Он спал. А на полу валялся звоночек.
   Наверно, Алошка выронил его во сне - вот и зазвонило.
   - Алошка, - позвал я. - Алошка, проснись.
   Но Алошка не просыпался. Я начал тормошить его:
   - Ты скажи, где папа, а потом спи сколько хочешь.
   Тихонько подошла бабушка, погладила меня по голове.
   - Нашелся, значит, наш маленький, - вздохнула бабушка. - Ох, какие-то
вести принес?
   Бабушка обняла меня за плечи, и мы стояли и глядели, как спит Алошка.
Вы подумаете, почему она мне бабушка? Потому что мой папа  -  ее  сынок.
Вот почему.
   Мы с бабушкой решили никому пока про Алошку не говорить.
   Я погасил свет, и мы вышли на кухню. Огонь  там  не  горел,  но  было
светло от чужих окон.
   - Ничего, - сказала бабушка и запела тихонько:
   Ты заря ли, вечерняя зоренька,
   Ты заря ли, вечерняя, меня застигала.
   Я гусей стадо заганивала,
   Я серых заворачивала...
   Вдруг поднялся ветер. Не такой сильный и холодный, а  теплый,  ласко-
вый.
   - Бабушка, - сказал я, - погляди в окошко, что на улице делается
   Бабушка кивнула:
   - Знаю, знаю.
   - Бабушка, гляди: над городом гуси-лебеди летят!..
   Они летели тихо да стройно. И все, что было в городе, перестало  спе-
шить. Остановилось. И все подняли вверх головы, потому что не каждый  же
день такое случается.
   Над трамваями и над автобусами, маленькими домами  и  над  высотными,
среди проводов и антенн - разве бывает такое? - летели гуси-лебеди!
   Вдруг они развернулись и стали кружить над нашим окном.
   - Бабушка! Они к нам летят! - крикнул я.
   Бабушка высунулась в форточку:
   - Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой! Нечего вам тут, летите домой, в Ав-
дотию...
   Гуси-лебеди махнули крыльями и стали подниматься все выше и выше.
   В Авдотию, в Авдотию,
   На зеленую травушку,
   Там бабушка Авдотья.
   Бабушка-ладушка,
   Хорошая моя,
   Старая моя,
   Добрая моя
   Волшебница.
   Вот и скрылись гуси-лебеди. Улетели.
   И тогда я заметил: по улице шагает человек. Очень высокий и очень мне
знакомый. Он шел прямо к нашему подъезду.
   Я побежал через  коридор  в  комнату,  и  вдруг  за  входной  дверью:
тук-тук-тук!
   Все так и повскакивали с мест.
   Все так и побежали к двери. И закричали:
   - Кто там?
   И вошел человек.
   Он был очень высокий - выше мамы, выше бабушки и  даже  немного  выше
тети Веры.
   - Мама! - крикнул он и приподнял над полом... бабушку. И поцеловал ее
в седые волосы.
   Но я пока не верил.
   - Любушка! - сказал он и снял с одного из зайцев маску.
   Он не гадал, где какой заяц: под маской была мама. Он поцеловал ее  в
нос, а мама заплакала.
   Но я еще не верил.
   Потом этот человек подошел ко мне. Я ничему еще не верил.
   Человек нагнулся, и вдруг я полетел вверх, к самому  потолку,  и  все
закружилось, поплыло - и пальтовая вешалка, и шкаф, и пыль на шкафу.
   - Сынок! - говорил он. - Медвежонок! Большущий мой! Милый мой ПУРЗЯ.
   - Папка! - закричал я.
   Я знал... Теперь я точно знал - это папа!
   И, вместо того чтобы обрадоваться, засмеяться, я почему-то тоже  зап-
лакал.
 
   ПАПА
 
   Когда возвращаются люди
   Домой из далеких стран,
   Когда возвращаются люди,
   Громко гремит барабан:
   Там-барабам-ба рабам!
   Громко гремит барабан!
   Я притащил папе мой барабан, и мы тихонечко побарабанили.
   - А где твоя погремушка с попугаем? - спросил папа.
   Я нашел погремушку. Я уже давно в нее не играю, но раз папе  так  хо-
чется...
   - А где лошадка-качалка, Любушка, ты помнишь...
   Папа и мама что-то такое помнили, чего я не знал даже. И как это папа
все помнил?
   Когда возвращаются люди
   Туда, где их очень ждут,
   Кажется, будто люди
   Всегда-всегда были тут.
   И тогда не гремит барабан.
   Мы сели за стол, я прижался к папиному боку...
   И как это мы жили без папы?
   Папа рассказывал, как он там работал на своей речке Ладоге, а  может,
и не на Ладоге. Папа скучал без нас.
   А потом папа сказал, что он очень обрадовался, когда прибежал Алошка.
   - Как он тут живет? - спросил папа.
   - Нет нашего Алошки, - ответила мама. - Нет его.
   - Как же так? - Папа даже вскочил со стула. - Как же так? - Он  очень
заволновался: - Ведь Алошка давно ушел от меня. И  я  просил  его  пере-
дать...
   В комнате стало тихо, как будто это не был веселыйпревеселый праздник
Новый год. А тетя Вера скорее погасила елку. Взяла и огоньки все задула.
В комнате стало совсем темно. Тут мы с бабушкой как закричим:
   - Есть! Есть Алошка!
   И все увидели: там, в Алошкином домике, горит ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК.
 
   АЛОШКА СНОВА ЗАПЕЛ СВОЮ ПЕСЕНКУ
 
   Все побежали к Алошке, а он выскочил из домика и как  бросится...  вы
думали к кому? Прямо ко мне! Обхватил меня за шею и смеется! А у него  в
руке колокольчик.
   - Алошка! - говорю. - Где же ты пропадал, милый Алошка?
   А он ткнулся носом мне в плечо и все смеется:
   - ЧиПОчиТОМ, чиПОчиТОМ чиРАСчиСКАчиЖУ.
   - Эй, эй, Алоха, - говорит папа. - Это что засекреть!?
   - Папка, ведь ты еще ничего не знаешь, у нас с  Алошкой  есть  тайный
язык!
   - А меня научите? - спросил папа.
   - ЧиНАчиУчиЧИМ! - крикнули мы с Алошкой. - Научим. - И мы сразу нача-
ли учить папу нашему тайному языку. Но вдруг все услышали:
   Эх, превратилась бы я
   В лебедь черную.
   Эх, улетела бы я куда-нибудь
   На третий этаж...
   Это громко скучала тетя Вера.
   - Друзья мои, - сказал папа. - А помнится мне, у нас на третьем этаже
жил такой человек с усами - Иван
   Иваныч. Где он?
   - Он на пенсии сидит, - сказала бабушка.
   - Он, наверно, у чуда-телевизора сидит, - сказал я.
   - Тары-бары-бум, - заворчала тетя Вера. - Он ОДИН  сидит,  и  позвать
его некому... И зачем я - щелкщелк - делала этот хвостик... И зачем  мне
- щелкщелк - эти ушки. - Она сняла свою заячью маску, надела очки, повя-
зала голову полотенцем.
   Вдруг мы услышали: динь-динь-динь!
   - Ты что, Алошка!
   А он быстро-быстро зашептал мне на ухо:
   - ЧиЯ чиСБЕчиГАчиЮ.
   - Куда сбегаешь? - не понял я.
   - ЧиЗА чиНИМ.
   - А, за Иваном Иванычем? Ну, давай!
   Алошка спрыгнул на пол, побежал по коридору, снова пролез в щель поч-
тового ящика, и вот уже на лестнице зазвучал его голосок:
   И все зовут Алошку -
   Алло! Алло!
   Друг к другу шлют Алошку -
   Алло! Алло!
   Сидишь ты и вздыхаешь
   Один, один.
   Приду я, прибегу я -
   И ты уж не один!
 
   ВСЕ ВМЕСТЕ
 
   Как пришел Иван Иваныч с третьего этажа. Ох! Как улыбнулся он в  свои
рыжие усы... так сразу нам стало видно: добрый он и молодец!
   - Ну, с Новым годом! С Новым счастьем! - сказал Иван Иваныч.
   И он взял тетю Веру за руку и меня за руку, а я бабушку, а бабушка  -
маму, а мама - папу. А папа потянул нас к елке. А маленький Алошка  заб-
рался ко мне на плечо и держался за мое ухо.
   Мы прыгали вокруг елки и шалили, сильно расшалилась тетя Вера -  ведь
она целый год тихо себя вела: не смеялась, не прыгала, не бегала. А  те-
перь зато... она прыгала и пела:
   Ой ли, ой люди,
   Я капусту посажу,
   Ладушки, ладушки,
   Всю кочашенькую...
   - Да как же вы, Вера Акимовна, - засмеялся Иван Иваныч, -  зимой  ка-
пусту сажать станете?
   - А я все  могу!  -  крикнула  тетя  Вера.  -  Я  ведь  волшебница...
Ха-ха-ха!
   - Не верю, - сказал Иван Иваныч.
   - Каких же вы хотите доказательств? - спросила тетя Вера.
   - А можете ли вы, уважаемая Вера Акимовна, сделать так, чтобы белочка
с елки схватила бы ваши страшные стуховые очки и унесла бы их в лес?
   - Пожалуйста, - сказала тетя Вера и забормотала:
   Белочка, белочка,
   Рыженькая белочка,
   Прыгни мне на носик,
   На широкий дворик,
   Схвати очки,
   Припустись в скачки!
   И рыженькая белочка прыгнула с елки прямо тете Вере на носик, схвати-
ла страшные слуховые очки, выскочила в окошко и убежала в лес...
   - Как же я теперь найду свои слуховые очки?! - закричала тетя Вера.
   - Вы так добрее, - сказал Иван Иваныч.
   - Какая же я теперь волшебница без своих слуховых очков?
   - Чего печалиться, - сказала бабушка.  -  Может,  доброй  волшебницей
станешь. Вместе будем гусей-лебедей домой загонять, вместе будем  сказки
рассказывать.
   - А ведь я люблю добрых волшебниц, - сказал добрый молодец Иван  Ива-
ныч и улыбнулся мне.
   Тетя Вера тоже улыбнулась. А потом засмеялась. А потом крикнула:
   - Эх, да что там! Уж хватит мне сердиться да хмуриться. Буду я танце-
вать и веселиться. И вы, комарики-сударики мои, пошли плясать!
   И мы опять стали прыгать, танцевать, КАК ВДРУГ...
   Динь-динь-динь... Зазвонил серебряный колокольчик.
   - Алошка, Алошенька! Где ты?
   А он сидит в своем маленьком домике и смотрит на нас в окошко.
   - ЧиХОчиЧУ чиБАчиЮчиШКИ!
   - Алошка хочет спать, - сказал я. - Он ведь устал.
   Мы собрались вместе около Алошкиного домика.. Я попросил бабушку  по-
баюкать. И она запела:
   Бай да убай,
   Наше дитятко.
   Спи-тко усни
   Малешенько. И мы тихонечко начали подпевать:
   Бай да люди,
   Бай да люди,
   Спи да усни,
   Спи да усни... ТИШЕ! АЛОШКА ЗАСНУЛ.
 
 
 
   Г. Демыкина
   Потерялась девочка
 
   КТО ЖИВЕТ В ЭТОЙ КНИЖКЕ
 
   Здесь живет девочка с косичками. Ее зовут Зоя. Она очень любит  рисо-
вать. У нее в кармане всегда лежит блокнот и  карандаш,  а  на  столе  -
альбом и краски.
   Еще живет Зоина мама и Зоина тетя - Янина. Она - в очках. Но надевает
их не всегда, а только когда волнуется. Сейчас надела,  чтоб  вы  ее  не
спутали с мамой.
   Есть здесь и стриженая девочка Люба Вилкина. Постарайтесь  ее  запом-
нить, это пригодится.
   Вот пока и все.
   Остальные появятся дальше.
   Начинается все очень просто.
 
 
   Глава 1
   КАК ПРОСТО ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ
 
   Зоя, и ее мама, и ее тетя Янина переехали в новую  квартиру.  Сначала
впустили туда кошку - так велела их прежняя соседка. Она и кошку дала. И
сказала: "Можете не возвращать". Но мама ответила: "Что вы, такая  прек-
расная кошка". Соседка не сдавалась: "Вы не смотрите, что у нее одно ухо
откусано, это в драке, потому что она - кот. А  вообще-то  ей,  то  есть
ему, цены нет!"
   Как только открыли дверь новой квартиры, бесценный кот кинулся в кух-
ню и спрятался под плиту. Там ему было неудобно, но он, как и его  преж-
няя хозяйка, никогда не сдавался и громко кричал. Под этот  крик  внесли
вещи, расставили их и стали вбивать гвозди и ввинчивать шурупы для зана-
весок, зеркала и картин. Это была тяжелая и шумная работа!  Хорошо,  что
мама все умела.
   Самую прекрасную картину она повесила в свою комнату. Картина  эта  и
раньше висела у мамы, и тетя Янина, когда показывала ее кому-нибудь, го-
ворила тихо и почтительно:
   - Это картина Тадеуша.
   На картине был зеленый куст. Он разросся, задичал и напирал на  полу-
поваленный старый забор, испещренный темными дырочками-норками жуков-ко-
роедов. Вдоль забора чуть прикрытая рамой картины вилась тропинка.
   Ее протоптали. Ее кто-то протоптал. Зое всегда хотелось  побежать  по
ней, сесть возле нагретого солнышком забора, вдохнуть запах веток и тра-
вы. И еще глянуть, что там белеет за забором. Там было что-то  белое,  а
что - не рассмотреть.
   Из Зоиной комнаты донесся стук - это  мама  приколачивала  гвоздиками
Зоины рисунки к стене. Мама думала, что дочке будет приятно  жить  среди
этих картинок. Но Зоя все бы их отдала за ту картину, что у мамы в  ком-
нате.
   - Зоя! - крикнула мама. - Иди помоги мне.
   Зоя пришла.
   - Принеси со стола рисунки, я не дотянусь.
   Зоя принесла.
   - Мам, я бы их все отдала за твою картину! - сказала она.
   Мама засмеялась, но она держала гвоздь во рту, и поэтому  смех  полу-
чился как-то на одну сторону:
   - Фы-фы-фы...
   Вынув изо рта гвоздик, мама улыбнулась:
   - Еще бы! - Потом добавила:  -  Конечно,  дядюшка  Тадеуш  нам  очень
дальний родственник, но он знаменитый и прекрасный  художник.  И  вполне
мог бы передать тебе свой дар.
   - Мам, а что такое "дар"?
   - Это талант.
   Зоя не поняла и немного помолчала. Потом опять спросила:
   - Мам, а что такое талант?
   - Это дар, - не задумываясь, ответила мама.
   - Как так? - не поняла Зоя.
   - А вот так! То, что подарено природой. Понятно?
   - И что бы тогда? - спросила Зоя.
   - Когда?
   - Если бы дядюшка передал?
   - Ты бы хорошо рисовала.
   Зое вдруг стало обидно. Значит, маме не нравится, как она рисует?
   - Ты все назло говоришь! - крикнула она. - Дар - это талант, а талант
- это дар?! Да? И сперва должен был дать дядюшка, а теперь природа?!
   В это время мама как раз нацелилась стукнуть по гвоздю, но от Зоиного
крика промахнулась и попала по пальцу и ужасно рассердилась:
   - А тебе не все равно, кто тебе чего-нибудь  не  дал.  Ну,  например,
конфету - я или тетя Янина? Конфетыто у тебя нет!
   - А у тебя есть? - живо спросила Зоя, но мама  усмехнулась,  покачала
головой и вышла из комнаты.
   И тут только Зоя поняла: как-то так получилось, что ей  никто  ничего
не дал. И очень загрустила. Она вынула  из  портфеля  краски,  альбом  и
книжку, в которой непонятными буквами было написано про дядюшку Тадеуша.
Вообще-то Зоя умела читать, но этих букв не знала.
   В книжке были еще и картинки - такие, какие рисовал сам дядюшка Таде-
уш, только уменьшенные. Зое особенно нравились там двое ребятишек. У них
были круглые рожицы с круглыми глазами и почти по самые  глаза  нахлобу-
ченные островерхие колпачки. Как будто это вовсе не мальчики, а грибы. У
одного тускло-оранжевая шапочка, у другого - тускло-розовая.
   Зоя в альбоме нарисовала точно таких ребятишек,  только  колпачки  им
раскрасила поярче. Получилось очень красиво, может, даже  лучше,  чем  у
художника, - так показалось Зое. Да, намного лучше! "Что же это такое  -
талант? - думала Зоя, водя кисточкой по бумаге. - И  почему  дядюшка  не
оставил его мне? Забыл или пожалел?"
   - Мам, а где теперь дядюшка Тадеуш? - крикнула через комнату Зоя, за-
быв, что обиделась.
   Мама открыла дверь, остановилась на пороге:
   - Тетя Яня зовет нас лить чай.
   Она говорила так, будто не слышала Зоиного вопроса. Но она ведь  слы-
шала, отлично слышала!
   - Нет, мам, правда, где дядюшка?
   - Какая разница? - суховато ответила мама.
   - Но он жив?
   - Запомни, Зоя... - Мамин голос звучал строго и торжественно.  -  За-
помни, пожалуйста: художник всегда живет в своих картинах. Понятно?
   Вот оно что! Зоя так и ахнула:
   - В каких? - шепотом спросила она.
   - Во всех.
   - И в твоей?
   - Ну разумеется.
   Мама ушла, не закрыв дверь. По дороге она снова вбила какой-то  гвоз-
дик - маме хотелось, чтобы поскорей все вещи стояли, лежали и висели  на
своих местах. Из кухни долетал теплый запах только что  испеченного  ка-
пустного пирога. А Зоя все сидела за столом и думала, думала...
   Вот что получается!.. Вот как все оборачивается! Видно, не  зря  тетя
Янина, рассказывая о дядюшке Тадеуше, вздыхала: "Он, когда работал, весь
уходил в свои картины!"
   Зоя еще раз поглядела на ребятишек в своем  альбоме.  Теперь  они  ей
понравились меньше.
   А может, дядюшка все же этот дар для нее оставил, только  не  сказал,
куда положил? Надо спросить у тети Янины.
   Зоя захлопнула альбом и побежала на кухню, как вдруг...
 
 
   Глава 2
   ЛЮБА ВИЛКИНА
 
   ...Как вдруг громко позвонили в дверь. Зоя, и мама, и тетя Янина  ки-
нулись открывать. За дверью стояла маленькая, очень сердитая девочка.
   - От вашего шума, - сказала девочка, - у нас у всех головная боль.
   - А ты кто? - спросила мама.
   - Я Люба Вилкина. Мы здесь живем за стеной. Меня мама послала.
   - Но, милое дитя, - заговорила тетя Янина, - мы только что переехали.
   Люба очень удивилась, что она - милое дитя, и стала осматривать  сте-
ны.
   - Небось гвозди загоняли молотком, - сказала она.  -  А  надо  сперва
электродрелью дырочки сделать... - Но не договорила, а посмотрела на ма-
мины ноли и тихо проворчала. - По квартире на каблуках! Срам какой!
   Потом Люба увидела на столе пирог и спросила так же строго:
   - Дадите пирога?
   Тетя дала ей большой ломоть.
   Люба Вилкина отъела кусок и поинтересовалась:
   - Из чего печете?
   Тетя Янина начала было объяснять, но тут Люба заметила Зою. И обрадо-
валась:
   - Тебя как зовут?
   Зоя сказала, что Зоя.
   Тогда Люба позвала:
   - Пошли через веревочку?
   И Зоя пошла за ней по лестнице во двор.
   Дорогой  Люба  Вилкина  достала  из   фартучного   кармашка   конфету
"Кис-кис", развернула и положила в рот, а полупрозрачную бумажку - серую
с черной кошкой, похожей на кляксу, -  бросила  прямо  под  ноги.  Потом
спросила:
   - Вы зачем столько картинок привезли? Вы,  что  ли,  художники?  -  И
вдруг громко крикнула: - Эй, Нинка, Нинка, не уходи, сейчас прыгать  бу-
дем! - и достала из кармана прыгалки с двумя деревянными ручками.
   Вообще-то Зоя хорошо прыгала через веревочку. В кармане ее платья бы-
ли такие же прыгалки. Но тут у нее не получалось, потому что Люба  очень
даже заметно подсекала, гак что веревка не доставала до земли. А Зое бы-
ло неудобно сказать. И потому она и лохматая  девочка  Нинка  все  время
крутили, держась за деревянные ручки, а Люба скакала.
   Когда Люба вдоволь наскакалась, она сунула в рот еще одну  конфету  и
позвала Зою:
   - Пойдем к тебе!
   А лохматую Нинку не позвала. И Зоя не решилась.  Бумажку  от  конфеты
поднять тоже постеснялась. И они пошли.
   Люба сказала:
   - Давай дружить?
   Зое не очень хотелось дружить с Любой Вилкиной. Но здесь  она  никого
не знала. И согласилась.
   Когда девочки вернулись, мама и тетя Янина очень обрадовались: им как
раз надо было выйти за покупками. Мама ушла в свою комнату, и через отк-
рытую дверь было видно, как она сбросила туфли и надела другие - тоже на
каблуках.
   Она что-то напевала под строгим взглядом Любы Вилкиной.
   Когда девочки остались одни, Люба сказала:
   - Давай у них чего-нибудь утащим?
   - У кого? - не поняла Зоя.
   - У твоих. У вас есть варенье?
   - Есть. Но мне и так разрешают брать.
   - Вот и возьми.
   Зоя нашла банку с вишневым вареньем, разложила в блюдечки. Люба  ела,
а сама все вертелась, осматривалась.
   - У вас сколько комнат?
   - Две.
   - И у нас две. Ты с мамой?
   - Нет, мне дали целую комнату, потому что я рисую.
   - Покажи!
   Люба Вилкина вошла в Зоину комнату. Она сразу  углядела  на  тумбочке
возле кровати резную черную шкатулку, которую подарила тетя Янина.
   - Копилка? - быстро спросила Люба.
   - Нет, - строго ответила Зоя и поставила шкатулку наместо.
   Шкатулка была очень давняя, "еще дядюшкина", сказала тогда тетя  Яни-
на. Шкатулка не открывалась - ключик потерялся, - но в ней, если потряс-
ти, что-то шуршало и перекатывалось, и так хотелось знать - что.
   А Люба уже ходила по комнате и разглядывала картинки.
   - Это кто ж таких страхолюдов нарисовал?
   Зое сразу расхотелось говорить, кто. Но она все же ответила:
   - Я. Я их называю пурзи.
   И Зоя раскрыла альбом, в который только что срисовала двух пурзей  из
книжки о пане Тадеуше.
   Нет, они, конечно, не очень получились. Но все же можно было  понять,
что один помладше и такой лопоухонький - каждый его обидит! А  другой  -
строже и вроде бы защищает маленького. Нет, не защищает, а помогает  ему
- ведь малыша и так никто не обижает. И не  обижал  никогда.  Это  сразу
видно.
   И одежки на них смешные: какие-то накидушки без рукавов поверх корот-
ких штанишек, нескладные деревянные башмаки...
   И мордочки под  колпаками  совсем  безобидные.  Почему  Люба  говорит
"страхолюды"?
   Люба долго рассматривала рисунок.
   - Ну и кто это? - недовольно спросила она. - Таких не бывает.  И  все
красками, красками! А краски-то денежек стоят! - И она  провела  пальцем
по шершавому от акварели листу.
   - У дядюшки художника тоже такие, - обиделась Зоя. - Ну не  такие,  а
похожие.
   - Какой еще "дядюшка"? Что мне твой дядюшка! - начала задираться  Лю-
ба. - Я и знать-то его не знаю.
   Может, его и нет совсем.
   - А вот и есть, вот и есть! - заспорила Зоя. - Хочешь, покажу?
   И она открыла книжку на странице, где был портрет художника: на дево-
чек внимательно и немного грустно смотрел человек с узким длинным лицом.
Глаза были коричневые, яркие, усы и брови тоже темные, на голове  черный
берет, у ворота бант. Рядом с ним сидела коричнево-красная птица.  Такая
нахохленная птица на тонких лапах. Немного сонная.
   - Ну и что? - хмыкнула Люба. - Подумаешь - берет! У меня  тоже  есть!
Может, он и не рисовал ничего, а только и делал, что кормил свою птицу!
   - Ах, не рисовал? - рассердилась Зоя. - Ну тогда пошли!
   Она повела Любу в мамину комнату, усадила на кушетку и задернула  за-
навески. Зоя задернула их, чтобы Люба не начала  бродить  по  комнате  и
рассматривать безделушки и флаконы на мамином столике.
   Но лучше бы она этого не делала!
 
 
   Глава 3
   ПОЧЕМУ НЕ НУЖНО БЫЛО ТАК ДЕЛАТЬ
 
   Как только Зоя задернула занавески, а Люба притихла, сразу стало  яс-
но, что главное в комнате - картина. И вся она  открылась  широко.  Даже
вглубь стало видно. Но только сейчас - Зоя это сразу заметила - в карти-
не был синий свет. И от этого и листья, и тропинка, и небо казались сов-
сем темными, а белое пятно позади забора проступило  отчетливей.  Теперь
Зоя была почти уверена, что это цветок, большой белый цветок. И еще  она
увидела то, чего не замечала прежде: в правом углу картины  -  вероятно,
очень далеко - белел дом. Издалека он казался  игрушечным.  Одно  окошко
его светилось. "Как странно, - подумала Зоя, - еще утром здесь все  было
залито солнцем! Интересно, при свете дом будет виден?"
   Она хотела было встать, зажечь свет, но вдруг... Вдруг ветки куста на
картине зашевелились от ветра, и позади забора кто-то пробежал.
   Зое стало не по себе.
   - Люба! - позвала она и оглянулась.
   Люба сидела на краешке дивана. Она сбросила свои красные  полуботинки
с какими-то забавными квадратными каблуками.  А  сама  примеряла  мамины
туфли. Ей было в самый раз.
   - Во я какую лапу отрастила! - сказала Люба и засмеялась.
   - Люба, ты видела? - И Зоя показала на картину.
   - Чего? - удивилась Люба.
   - Ты не видела, как они... ну... как кто-то ходит там?
   - Врать-то! - выдохнула Люба и уставилась на картину. В кустах  опять
что-то завозилось. Люба подалась вперед.
   - Ага! Ага! - зашептала она, а потом как закричит: - Эй, эй, вы, там!
Уходите! Брысь отсюда!..
   Стало тихо-тихо. И вдруг совсем близко послышалось фырканье, а  потом
истошный вой:
   - Мя-аа!
   Люба схватила Зою за руку и бросилась к двери.
 
 
   Глава 4
   ЧТО БЫЛО В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
 
   Девочки вбежали на кухню и, хотя еще не было темно, зажгли свет. И  в
кухне зажгли, и в прихожей. И так сидели долго. Потом Зоя сказала:
   - Ты зря испугалась. Это кот. Он здесь. Под плитой.
   Подошли, посмотрели: кота что-то не было видно.
   - Все равно это он орал. Я его голос узнала.
   - А на картине тоже кот? - вдруг злым и напористым  шепотом  спросила
Люба.
   - Почему кот?
   - Ну так и молчи. У меня глаза - дай бог! Я его сразу разглядела.
   - Кого?
   - Страхолюда этого. Он за кустом сидел. Как глянет на  нас!  А  потом
спрятался.
   - Да, да, Люб, мне тоже показалось, что кто-то смотрел.
   Люба передернула плечами:
   - Жуть прямо! Ты не ходи в ту комнату. - И только тут  заметила,  что
на ногах у нее туфли на высоких каблуках. И значит, красные  полуботинки
остались около дивана.
   - Ничего, сказала Зоя. - Мы их щеткой вытащим.
   Зое было приятно, что она храбрее Любы. Она  взяла  щетку  с  длинной
ручкой и, не глядя на картину, подтянула Любины туфли.
   - Ну вот и все, - сказала она.
   Люба немного успокоилась, переобулась и спросила:
   - У вас пирог еще есть?
   И они принялись за пирог. Люба вдруг вспомнила:
   - Как я его: "Кыш отсюда!" А он: "Мя-аа!"
   И они засмеялись.
   - Эти там перепугались, знаешь как!  -  выкрикнула  Люба,  и  девочки
опять расхохотались - А тот, который ближе, он - "мя-аа!".
   Было уже не смешно, а они все смеялись, смеялись...
   Но стукнула входная дверь, послышалась частая дробь маминых каблуков.
   Зоя выбежала в прихожую.
   - Я пошла, - сказала Люба. До свидания.
   Мама подала Зое сверток.
   - Держи и носи на здоровье.
   Там были красные полуботинки с чудными квадратными каблуками -  такие
же, как у Любы! Был еще костюм: брюки и курточка. Зоя надела его - очень
красиво! И в кармане курточки отлично уместился блокнот и карандаш.  Тем
временем мама что-то написала на листочке и подала Зое:
   - Тут в брюках есть внутренний кармашек, - сказала мама. - Спрячь ту-
да записку. Это наш новый адрес. Если заблудишься, покажи кому-нибудь из
взрослых, и тебя доведут до дому.
   Так сказала мама. И очень хорошо, что она положила Зое записку.
   Но об этом будет рассказано позже.
 
 
   Глава 5
   ИГРА "НАЙДИ СВОЙ ДОМ"
 
   Приходилось ли вам играть в такую гору? Нег,  наверное,  не  приходи-
лось, потому что ее придумала Зоя. Придумала еще в старом доме И  теперь
научила Любу:
   - Я зажмуриваю глаза, ты перекруживаешь меня несколько раз,  чтобы  я
уже не понимала, где дом, где что А потом  ведешь,  ведешь  куда-нибудь,
останавливаешь, прячешься и кричишь: "Раз-два-три!" Я открываю глаза и -
представляешь? - ничего не узнаю.
   - Почему не узнаешь? - удивилась Люба. - Я сразу узнаю.
   - А вот и нет! Пока тебя ведут, думаешь, что идешь в одну сторону,  а
оказывается - совсем в другую. Из-за этого и место кажется незнакомым!
   - А что дальше? - спросила Люба. Она любила знать все точно.
   - Дальше надо найти свои дом.
   - Подумаешь, делов-то! Ну ты ищешь, а я чего?
   - Ты сидишь спрятанная и не подсказываешь.
   - А кто выиграл? - опять спросила толковая Люба.
   - Кто?.. - Зоя задумалась. - Мы в старом дворе не играли на  кто  ко-
го... Там хорошо было играть: все дома разные, и дворы были, и  закоулки
всякие...
   - А выиграл-то кто?
   - Наверное, кто быстрее найдет. Да, да, кто быстрей.
   - Чур, я первая зажмурюсь! - быстро сказала Люба.
   Чур-ра,
   Чур-чура,
   Начинается игра!
   Зоя согласилась Она сразу придумала, куда повести Любу:  на  пустырь!
Они еще там ни разу не бывали.
   Зоя перекрутила подружку и вместе с ней обогнула их многоэтажный жел-
товатый дом, еще два точно таких же и свернула с асфальта на узкую  тро-
пинку. Тут не было домов - старые деревянные  снесли,  а  новые  еще  не
построили В высокой траве валялись кирпичи, доски, кое-где  торчали  ос-
татки садовых изгородей и поломанные деревца.
   - Повыше поднимай ноги! - сказала Зоя.
   Люба и так ступала на удивление уверенно: обычно ребята с зажмуренны-
ми глазами упираются, а Люба - ничуточку!
   Зоя повела Любу к полуповаленному забору, за которым прежде был  дом,
а теперь остались только кусты смородины да яблоневое деревце.
   Чур-ра, чур-чура!
   Есть игра и не игра,
   И не правда и не ложь,
   Потеряешь и найдешь!
   А найдешь не пятачок,
   А ежиный пиджачок,
   Щучью пе-сен-ку,
   Птичью ле-сен-ку, -
   Если с песенкой той
   Вверх по лесенке крутой...
   Тут игра и не игра,
   Чур-ра, чур-чура!
   Налетел ветер, растрепал темно-зеленые листья.  Зое  показалось,  что
она уже бывала здесь когда-то. Но ведь не была же!
   - Стоп! - сказала она Любе. - Не открывай глаза. - А сама забежала за
куст, спряталась в траве и крикнула: - Раз-два-три!
   Так здорово было сидеть тут  затаясь!  Смородинная  листва  оказалась
густой и шершавой, так что из-за нее едва  проступали  плашки  забора  -
теплые от солнца, старые-престарые, с разводами сучков, с  дырочкаминор-
ками жуков-короедов.
   И снова Зое показалось, что она знает эти, именно эти вот доски с  их
древесными узорами. И даже вспомнила, где она видела их.  "Да,  но  ведь
так не бывает, - подумала Зоя. - Я на пустыре, недалеко  от  дома;  если
хорошенько крикнуть, мой голос услышит мама; рядом на тропинке  Люба  и,
наверное, не может понять, куда это я ее завела".
   Зоя выглянула из-за куста. Любы не было.
   Она поднялась во весь рост. Не было и асфальтовой дорожки  за  пусты-
рем. И многоэтажные дома... они тоже куда-то исчезли. Был  только  куст,
который напирал всеми своими сучками и ветками на полуповаленный  забор.
Куст был рядом, забор - подальше. "Ах, вот как!  -  подумала  Зоя,  чуть
сердясь, будто над ней кто-то подшутил. - Ах, вот как! Стало быть, я - с
другой стороны куста. Но тогда здесь должно быть то белое...  ну...  тот
цветок. А его нет. Значит, и всего этого быть не может!"
   Она уже хотела выскочить из-за куста и  побежать  домой.  Но  увидела
среди травы толстый шершавый стебель без листьев. Кое-где на нем выбива-
лись мохнатые почки, а на верхушке сидел плотный бутон - закрытая  зеле-
ная коробочка. Вот створки ее шевельнулись, начали расходиться.  Показа-
лись кончики белых лепестков. Лепестки давили  изнутри,  выпрастывались;
широкие, чуть розоватые, они шевелились,  будто  дышали:  выбирались  на
свободу, радовались, источали сладкий дурманящий запах...
   И как только раскрылся цветок, послышалась странная музыка, не  похо-
жая на ту, которую Зоя слышала раньше. Воздух стал фиолетовым, и  оттого
доски забора, листья, трава, тропинка, деревья вдоль тропы - все окраси-
лось иначе.
   Зоя поглядела вверх и увидела лиловое небо. Кое-где оно было  розова-
тым - наверное, от облаков. Зоя никогда не видела такого.  Но  это  было
даже красивее, чем обычно, потому что на лиловом резко и черно прочерчи-
вались большие ветки, и малые веточки, и крохотные  сучки  деревьев.  Их
было много - деревьев, - и каждый листок, казалось, обведен лиловым.  Но
не только там, и вблизи тоже все окрасилось иначе.  Даже  вокруг  белого
цветка клубился лиловый пар. И воздух был лиловым. "Как же так? -  опять
подумала Зоя. - Такого вообще не бывает".
   И она поняла: с ней случилось то, чего не бывает.
   В кустах послышался шорох.
 
 
   Глава 6
   ЛИЛОВЫЙ ПУРЗЯ
 
   Зоя стояла не шевелясь и боялась. И ждала: вот сейчас  кто-то  выйдет
из кустов.
   Кто?
   Было трудно дышать от страха. А мысли так и прыгали: "Что делать? Ма-
мочка! Я здесь пропаду. Где Люба? Где мой дом? Зачем я придумала эту иг-
ру?"
   Вдруг что-то коснулось ее плеча.
   - Ай! - закричала Зоя и быстро оглянулась.
   Рядом стоял мальчик одного с ней роста. Только странный. Он был похож
на ребят, которых она перерисовывала из альбома  дядюшки  Тадеуша.  Люба
Вилкина сказала бы про него "страхолюд". Но в нем не было ничего  страш-
ного. Вот и лиловая шапочка съехала на лоб, будто у гриба. Глаза  и  рот
улыбались - нет, смеялись, радовались. Так бывает, когда на тебя  глядит
и радуется какой-нибудь симпатичный зверушка - котенок или щенок.  Потом
мальчик обеими руками погладил Зою по щекам. И это тоже было не страшно:
руки у него были теплые, очень сухие, даже немного шершавые.
   - Ты кто? - спросила Зоя шепотом. И сама ответила: - Пурзя!  Ты  ведь
Пурзя!
   - Пурзя?! - не то удивился, не то подтвердил мальчик.  Голос  у  него
был медленный, как у дудочки из орехового прута. Мальчик кивнул ей. -  А
ты - Зося. Я знаю.
   Он взял Зою за руку и повел за собой по тропинке.  Вот,  оказывается,
кто протоптал эту тропинку! Зоя не решалась спросить, куда ее ведут.  Но
ей стало немного спокойнее. Сразу стало  спокойней,  когда  она  увидела
Пурзю и как он радуется ей. Но потом снова заволновалась: куда все же он
ее ведет? И окликнула:
   - Пурзя!
   Мальчик тотчас обернулся. Глаза его казались очень большими, ни  рес-
ниц, ни бровей не было видно. А лицо - грубоватое, с маленьким  носом  и
круглым ртом. И лицо это было внимательное, встревоженное.
   - Зося! - проговорил он, - ты еще боишься?!
   И было видно: он огорчен, что ей плохо.
   - Нет, я уже не так боюсь. Но я не знаю, куда мы идем.
   - Мы идем домой, - ответил мальчик. - Это близко.
   Они были еще на тропе возле забора. Теперь, вблизи, Зоя видела переп-
летенные ветки, мясистые листья, слышала, как зелено и свежо пахнет вок-
руг. Все здесь жило буйно, душисто, сочно.
   И Зоя обрадовалась, как не радовалась никогда. "Начинается!" - пело в
ней.
   Начинается, начинается!
   Чего нет - то придет и узнается,
   Чего быть не может - окажется,
   Расхрабриться бы да отважиться!
   Пусть!
   Пусть!
   Пусть!
   Не боюсь!
   Не боюсь!..
   Вверху, на сухой ветке, четко проступила темная птица - длинное узкое
туловище с подобранными крыльями, длинный  хвост.  Птица  наклонила  ма-
ленькую голову, глянула прозрачными с желтинкой глазами. Зоя сжала  руку
Пурзи.
   Пурзя обернулся. Лицо у него было счастливое.
   - Здорово, да?
   И Зоя удивилась: ведь он второй раз угадал, о чем она думает.
   - Да, хорошо, хорошо, Пурзя! - зашептала она. - Просто отлично!
   Еще одна птица сорвалась с ветки и медленно полетела вдаль,  в  лило-
вое.
   - Хочешь, я подзову ее? - спросил Пурзя.
   - Нет, пусть летит, - ответила Зоя. Ей все нравилось так, как есть.
   - Ну и молодец, - похвалил Пурзя.
   - А если б я попросила... Разве птица тебя послушается?
   - Да.
   - Почему?
   - Сегодня, Зося, мой день.
   - Какой день?
   - Мой. Видишь, какая у меня шапочка?
   - Смешная.
   - Разве?.. - растерялся Пурзя. - Я думал, она красивая. И - лиловая.
   - Да, да. Красивая и лиловая.
   - Ну вот. Значит, сегодня мой день.
   Зоя не совсем поняла и переспросила тихонько:
   - Как это?
   - Я сегодня все могу.
   - А что можешь?
   - Ослика хочешь? Сейчас придет ослик.
   Мальчик, сблизив ладошки с растопыренными  пальцами,  гулко  хлопнул.
Послышался шорох, потом треск, потом стук копыт, и на  тропинку  выбежал
светло-серый ослик. Шерстка его матово светилась, а глаза казались  сов-
сем черными. Зоя кинулась к нему, обняла за  шею.  Это  был  самый-самый
прекрасный ослик на свете, хотя бы потому, что других она не видела.
   - А можно на нем покататься? - спросила Зоя. И вдруг  смутилась:  как
это ей могло взбрести в голову?!
   Пурзя ничего не ответил - Зоя была ему так благодарна за это! - и они
пошли втроем по тропинке.
   Первым шел Пурзя, потом Зоя, а за нею - ослик. И Зоя ощущала его теп-
лое дыхание на своей руке.
   Тропинка стала шире. Теперь они все втроем шли рядом. Пурзя и Зоя об-
няли с двух сторон ослика, а он, ласково опустив голову, семенил, посту-
кивая копытцами - ток-ток, токи-ток...
   И опять в  Зое  звучало:  "Начинается,  начинается!  Пусть!  Пусть!..
Пусть!"
   Пурзя кивнул в сторону деревьев:
   - Гляди, вот он, наш дом.
   Дом стоял среди темных стволов. И похож был на детский кубик.  Только
с низенькой дверкой. И без окошек. А треугольная крыша - ну будто Пурзи-
на шапочка-колпачок! Ослик поглядел на ребятишек, покивал им и  потрусил
дальше по тропе. А Пурзя и Зоя свернули к дому.
   - Входи, - сказал мальчик и распахнул дверцу.
   В доме было темно, оттуда пахнуло теплом. Зоя пригнулась и вошла. Но-
ги утонули в пушистом, мягком: весь пол был выстлан пухом. "Как в  гнез-
де", - подумала Зоя.
   Послышались голоса, будто зашелестело много деревьев и кустов -  каж-
дый на свой лад: "Пришла!", "Зося пришла!", "Я же говорил!..", "Да, но с
ней была еще одна девочка..."
   Вспыхнул огонек - обычный желтый огонек свечи, - и он был  в  лиловом
воздухе обведен лиловым. И при свете Зоя увидела: в углу дома,  от  пола
до потолка и дальше, сквозь крышу тянуло толстый ствол кряжистое дерево.
И одна ветка его уходила под потолок. А на полу, зарывшись  в  пух,  как
птенцы в гнезде, сидели такие же вот пурзи, только шапочки  у  них  были
разных цветов. Недалеко от огня прислонился к деревянной стене старик  с
большим носом, похожим на сучок, и большими круглыми глазами.
   - Вот и Зося с нами, - сказал старик, будто был давно знаком с Зоей и
ждал ее. Голос его прозвучал как дудочка на басовых нотах. Потом он под-
нял с пола смычок и поднес его к стволу дерева, вросшего в дом.
   Все затихли. Старик несколько раз провел смычком, и полилась  музыка.
Странная музыка, какая-то древесная. А пурзи начали раскачиваться и  ти-
хонько петь, не раскрывая ртов. Все они глядели на Зою круглыми счастли-
выми глазами, и у нее у самой стали круглиться и  счастливеть  глаза,  и
она тоже начала покачиваться, и ей показалось, будто  один  общий  ветер
приподнял их всех и легко закружил, и все они стали чем-то одним.
   Когда старик оборвал песню, ветер  перестал  держать  их.  Тогда  Зоя
разглядела хорошенько: пурзей было шесть или семь - Пурзя в Красной  ша-
почке, Пурзя в Желтой, в Зеленой, в Голубой... Зое все они показались на
одно лицо, только самый младший из них - в Розовом колпачке - смешно та-
ращил глаза, раскрыв от любопытства рот. Его можно было отличить в любую
секунду. И еще была девочка - Рыжая Пурзя-в-Платке. Голос ее звучал неж-
нее и звонче, чем у остальных.
   Они все чуточку посидели тихо - послушали в себе музыку, а потом  за-
гомонили, запрыгали: кто-то зарылся в пух, кто-то перевернулся через го-
лову, а первый Пурзя - тот, в Лиловой шапочке, - схватил Зою за обе  ру-
ки, и они стали кружиться. И все остальные - тоже. Вместе с ними  закру-
жился пух - целый вихрь пуха! И Зоя поняла: она здесь своя.
   Потом Зоя услышала мерные звуки, будто птица  хлопала  крыльями.  Это
Дедушка бил в ладоши.
   - Спать, спать! - звал он. - Давно пора в  пуховые  постельки!  Белый
цветок уже раскрылся, Песня Смены Дня спета. Спать, спать!
   "Какие непонятные вещи он говорит", - мелькнуло в голове у Зои.
   Пурзи не унимались. Особенно расшалилась  Рыжая  Пурзя.  Она  бегала,
всех толкала, платок ее свалился, волосы растрепались.
   "Толкнет она меня или нет?" - думала Зоя. -  Если  толкнет,  я  здесь
совсем своя.
   Вот Рыженькая стащила с одного из пурзей колпачок. У  того  оказались
длинные, до ушей, прямые волосы, как из пакли. Он погнался за  девочкой,
она спряталась за Лилового Пурзю, потом за Розового... Рядом  была  Зоя.
"Пробежит мимо или нет? - волновалась она. - Спрячься, спрячься за меня,
Рыженькая!" - молча просила Зоя. И та подбежала к Зое, обхватила поперек
туловища:
   - Держи! - и побежала дальше.
   У Зои в руках оказался смешной желтый колпачок, и Желтый Пурзя, строя
гримасы и подпрыгивая выше, чем нужно, теперь мчался к ней. Зоя могла бы
удрать - ведь она отлично бегала! - но она подкинула колпачок, и он  сея
прямо на макушку Пурзе. Все рассмеялись, окружили Зою.
   - Спать, спать! - хлопал в ладоши Дедушка.
   А Рыжая Пурзя кружилась возле и кричала:
   - Дедка Нос, не будем спать! Дедка Нос, не будем спать!
   Тогда Дедушка Музыкант медленно провел смычком по ветке, которая под-
держивала потолок. Это была совсем другая музыка. От нее  делалось  спо-
койно, тихая усталость разливалась по телу. Мелодия сплеталась с лиловым
воздухом, с ветками деревьев, глядевших в открытую дверь... Сплеталась с
тишиной, с ласковыми словами, со сном:
   Спать, спать,
   Видеть сны,
   Сны березы,
   И сосны,
   И речного бережка,
   И травы, и камешка.
   Птица спит.
   Ослик спит.
   Все, что будет после, - спит...
   Наступила тишина. Все разбежались по своим местам, зарылись в пух.  И
Зое Дедушка указал место. Было так приятно и  странно:  сверху  и  снизу
пух, а ты - будто птенец, птичий ребенок.
   - Тебе нравится у нас, Зося?  -  шепотом  спросил  Лиловый  Пурзя  из
дальнего угла.
   - Да, очень, - ответила Зоя.
   Дедушка Музыкант задул огонек. Стало темно, уютно, тихо. Зоя положила
левую ладошку на правую, а на сложенные ладошки -  голову  и  тотчас  же
заснула. Ведь она так устала...
 
 
   Глава 7
   ОРАНЖЕВЫЙ ДЕНЬ
 
   Зоя проснулась от яркого света. "Какое солнышко!" - подумала  она.  И
ошиблась. Дело было совсем не в солнце. Зоя села, стала снимать  с  кур-
точки пух, вспомнила, как перед сном было весело.  Но  теперь  почему-то
прежней радости не было. Почему? Зоя стала быстро перебирать в уме,  что
же случилось? Что было? Она всегда так делала, когда приходила  тревога.
И вспомнила: попала к пурзям, они ей понравились. Хорошо; пурзи были ра-
ды. Все рады ей. Отлично; было красиво от лилового неба;  потом  весело;
потом уютно в пуховом гнезде.
   Так что же?..
   И вдруг поняла: мама. Мама, наверное, волнуется. Надо поскорее  сооб-
щить ей, что все в порядке. Зоя вскочила и сразу села снова: как же  она
это сделает? Разве она знает обратную дорогу?
   Зоя огляделась. От теплого света комната, похожая на гнездо, казалась
еще уютней. В ней теперь был только старик. Старик с носом,  похожим  на
сучок, с круглыми лилово-синими глазами. Он, как вчера,  сидел  в  углу,
будто и не спал вовсе. А пурзи что-то не показывались - лишь  иногда  то
здесь, то там шевелился пух.
   - Доброе утро, Дедушка, - робко сказала Зоя.
   - Сегодня оранжевым дышим, В оранжевом свете живем! -  проговорил  он
вместо приветствия и кивнул Зое. Но потом вдруг склонил голову набок:  -
Милая Зося! Разве мы тебя чем-нибудь обидели?
   - Нет... - залепетала Зоя. - Нет, меня... никто...
   - Но тогда почему же ты плачешь?
   - Я не плачу... Я только хотела заплакать.
   - Это все равно, - сказал Дедушка Музыкант.
   Он прикрыл круглые глаза и долго сидел молча. Зоя  все  ждала,  когда
снова зазвучит его странный голос - голос басовитой дудочки. Вот Дедушка
Музыкант опять поглядел на нее:
   - Так чего же ты плакала?
   - Я подумала о маме. Она беспокоится... Дедушка, который теперь час?
   Старик удивился:
   - Видишь ли, я... я не знаю, о чем ты спрашиваешь.
   И по его круглым глазам было понятно, что он говорит  правду.  Всегда
говорит правду.
   - Часы, часы! - пыталась объяснить Зоя.
   - Часы?
   - Да. Вот... на руке бывают, на стене...
   Дедушка поглядел на свои руки, на стены, покачал головой:
   - Нет, не знаю.
   - Ну, а дни?
   Старик оживился:
   - Да, да, дни! Синие, зеленые, красные...
   - У вас здесь каждый день другого цвета?
   - Да, конечно, Зося. А у вас?
   - У нас не так. А сколько часов в вашем дне?
   Старик опять пожал плечами - ведь он ничего не знал про часы!
   Зоя чуть не рассмеялась - таких простых вещей не знает! - и  поскорее
спросила про другое:
   - А сегодня, Дедушка, какой день?
   - Сегодня оранжевый. Вот сейчас проснутся мои пострелята, и вы пойде-
те гулять. Оранжевый день - самый лучший.
   - От солнышка?
   Старый Музыкант удивленно задумался. Похоже, он и про солнышко слышал
впервые.
   В углу под пухом что-то завозилось, и вылез Пурзя в оранжевой  шапоч-
ке. Зоя легко узнала: это его она перерисовала в свой  альбом  вместе  с
Розовым Пурзей. Да, да, он был побольше и как будто защищал меньшого,  а
вернее, помогал ему.
   - Сегодня оранжевым дышим! - выкрикнул он гортанно и улыбнулся.
   - В оранжевом свете живем, - спокойно, на низких нотах отозвался  Де-
душка.
   И Зоя поняла: так они говорят друг другу "доброе утро". А Дедушка Му-
зыкант, когда она поздоровалась, нарочно не поправил ее, чтобы она  сама
поняла. И Зоя ответила теперь уверенно:
   - В оранжевом свете живем.
   Оранжевый Пурзя встряхнулся, как это делают птицы, пушинки  осыпались
с курточки и штанишек.
   Зоя подошла к Дедушке Музыканту:
   - Дедушка! Когда оранжевый день, Оранжевый Пурзя все может?
   - Да, это так.
   - А маме... то я здесь?.. А?
   - Я попрошу его, Зося. Надеюсь, мама поймет наш Дедушка Музыкант  по-
дозвал Оранжевого Пурзю, сказал что-то, тот кивнул серьезно и тотчас вы-
бежал из дома. И Зоя сразу же успокоилась.
   Тут тачали выпрыгивать из-под пуха и остальные. Они так же встряхива-
лись по-птичьи и так же широко улыбались Зое.
   Последней оказалась Рыжая Пурзя-в-Платке. Она выскочила  из-под  пуха
как ужаленная:
   - Я потеряла платок! Я потеряла платок!
   - Он у тебя на голове. Рыженькая! - кивнул ей Лиловый Пурзя.
   - Я перед сном повесила его на дерево. Где дерево?
   - На прежнем месте, - засмеялся Желтый Пурзя. - Возле  Дедушки  Музы-
канта.
   - Пускай он отдает мой платок!
   - Но там его нет!
   - Кого нет? Дедушки Музыканта нет? - закричала Рыжая  Пурзя,  налетая
на Дедушку. - Но ведь он был, был!
   - Я и теперь здесь, детка! - мягко придержал ее старик. -  Может,  ты
во сне потеряла платок?
   - Вот видите! - остановилась Рыжая Пурзя и засмеялась. - Если  бы  не
было Дедушки Музыканта, кто бы тогда услышит весь этот вздор?!
   - Но ведь ты искала свой платок, - напомнил Желтый Пурзя. -  А  он  у
тебя на голове.
   - Так чего же его искать, если он на голове! -  совсем  развеселилась
Рыжая Пурзя. Она схватила за руки Зою и Анлогого Пурзю, и вместе они вы-
бежали из дома. Остальные выскочили вслед.
   В дверях Зоя остановилась - так ее удивило увиденное. Никакого солнца
не было, но все было залито теплым светом - будто смотришь сквозь  оран-
жевое стекло: на ярко-оранжевом небе  облака  казались  желтыми;  влажно
поблескивали листья и травинки; песок стал густо-кирпичного цвета. И  от
всего этого было кругом удивительно тепло и весело.
   - Нравится? - спросил Лиловый Пурзя. - А? Зося?
   - Да, - ответила она. - Почему-то очень легко!
   - Когда оранжевый день, всегда так!
   В это время на тропинке появился Оранжевый Пурзя. Он кивнул Зое:  по-
ручение, мол, выполнено. И хлопнул в ладоши:
   - Все, все ко мне!
 
 
   Глава 8
   МАСКАРАД
 
   Оранжевый Пурзя хлопнул в ладоши, заговорил, и все подбежали к нему.
   - Я был возле Белого Цветка. Ему душно: мы то спим, то бегаем, а  чем
ему жить?
   - Вы забыли полить цветок? - шепотом спросила Зоя у  Лилового  Пурзи,
стоявшего рядом.
   - Что ты, Зося! Ему надо совсем другое.
   И вдруг закричал радостно:
   - Я придумал! Попросим Зосю - может, она споет песенку.
   Зоя удивилась: при чем тут ее песенка? Но пурзи вздохнули облегченно,
запрыгали:
   - Верно! Верно! Зося, пожалуйста!!! Зося, спой песенку!!
   И Зое сразу захотелось спеть для них. Она знала много песен,  но  тут
растерялась, ничего не могла припомнить. И тогда ей пришлось придумывать
самой. Она и прежде так делала, но сейчас даже лучше получалось,  потому
что пурзи подхватывали и повторяли строчки так,  что  у  Зои  оставалось
время подумать, как там дальше.
   Денек был веселый, сочинялось легко, а вышло неожиданно вот что.
   Поет Зоя:
   Ах, была б я бельчонком -
   Поскакала по веткам,
   В белкин домик забилась,
   В рыжий пух закопалась.
   Пурзи подхватили:
   В теплый беличий домик,
   В рыжий пух с головою!
   Поет Зоя:
   Стала б я муравьишкой -
   Принесла бы иголку
   В свой родной муравейник,
   Все меня бы хвалили!
   Пурзи помогли песне:
   Хорошо муравьишке:
   У него - муравейник! Поет Зоя:
   А была бы я мамой -
   Ни за что б не сердилась
   На пропавшую дочку:
   Ведь она потерялась...
   Тут Зоя запнулась, немного сбилась, пропела строчку по-другому:
   Ведь она не нарочно...
   Но и так не совсем получилось, и Зоя досказала шепотом:
   - Ведь я потерялась нечаянно!
   Пурзи молчали. И Зоя почувствовала, что ее жалеют, и от этого  глазам
сделалось горячо. И чтобы никто ничего не заметил, она отвернулась.
   Чья-то рука коснулась ее волос. Зоя знала, кто это, но все же глянула
искоса. Так и есть: Лиловый Пурзя смотрел на нее печальными глазами.
   - Зося, Зося! - говорил он и гладил Зою по голове, как маленькую.
   Остальные столпились  тут  же  и  тоже  сочувственно  поглядывали  на
гостью. А Рыжая Пурзя просто плакала, уткнув покрасневший нос в ладошки.
   - Это что ж такое - не могут развеселить девочку! - всхлипывала она.
   Зое было неудобно, что из-за нее так получилось.
   Но тут вперед вышел Оранжевый Пурзя. Он хлопнул в ладоши:
   - Все ко мне!
   Головы повернулись к нему. Только Лиловый Пурзя так и не  отвел  глаз
от Зои, и она кивнула ему благодарно.
   - Давайте устроим маскарад! - предложил Оранжевый Пурзя. - Согласны?
   - Да! Да! - закричали все. И побежали в дом. И Зою потащили за руку.
   - Идем! Идем! Может, тебе достанется маска цветка!
   - Или серого ослика!
   - Или самый длинный нос!
   Дедушка Музыкант молча откопал из-под пуха низенький деревянный  сун-
дучок, раскрыл, отвернулся и опустил в него руку.
   - Кому?
   - Зосе! - отозвалось несколько голосов.
   И Дедушка Музыкант подал ей маленький сверточек из  домотканой  мате-
рии.
   - Спрячься за куст и оденься, чтоб тебя никто не узнал, - шепнул он.
   Зоя так и сделала. И вот на ней оказался высокий колпак с  узором  из
разноцветных треугольников, высокий воротник закрыл почти  все  лицо,  а
просторный балахон оказался таким длинным, что даже носки красных  туфе-
лек не были видны.
   Зоя огляделась: за соседними кустами мелькали яркие колпаки и  маски,
и вскоре уже нельзя было различить, где Желтый Пурзя, где  Красный,  где
Лиловый или Голубой. Только малыша Розового Пурзю было легко узнать, хо-
тя ему достался высоченный колпак, квадратный  нос,  и  он  подпрыгивал,
чтобы быть повыше. И тут вдруг Зоя испугалась: она потеряла из виду  Ли-
лового Пурзю! Он был самый милый пурзя... или нет, не так - самый  свой,
самый ее пурзя... Как же теперь они узнают друг друга? Ведь и Зоя не по-
хожа на себя.
   Пурзи выбежали на поляну.
   Кто-то взял ее за руку. Зоя оглянулась. Перед ней была маска  -  цве-
ток. Шапочка из синих, розовых и желтых лепестков спускалась  до  самого
носа, для глаз были оставлены дырочка. И вдруг глаза  заметались,  Зоина
рука была опущена.
   - Ой! - услышала Зоя из-под лепестков. - Ой, ой! Я, наверное, остави-
ла его в кустах!
   И Рыжая Пурзя - а это, конечно, была она - помчалась к кустам и  при-
тащила оттуда смычок.
   - Я буду играть Белому Цветку! - шепотом сообщила она Зое.
   Зоя не очень понимала про Белый Цветок, но ей хотелось послушать, как
играет ее новая подружка. А пурзи между тем бежали, слегка  подпрыгивая,
по поляне.
   - А почему мы остались? - удивилась Рыжая Пурзя.
   - Может, надо догнать их? - подсказала Зоя.
   - О, верно! - обрадовалась Рыженькая. - Ты ведь Зося, да? Я так и по-
думала: у тебя очень мягкая рука. И голос какой-то другой.
   "Вот и хорошо, - подумала Зоя. - Я и хочу, чтобы узнали!"
   Они догнали ребятишек. Теперь все брели медленно среди  травы  и  ка-
ких-то незнакомых, тоже невысоких стеблей с  мелкими  цветами.  От  этих
цветов в оранжевом воздухе было душисто. Душисто и весело.  "Но  где  же
Лиловый Пурзя? - думала Зоя. - А вдруг он не пошел? Тоща все это не  так
интересно". И как будто услыхав ее, один из пурзей оглянулся.  И  кивнул
ей. Он был одет в зеленый балахон, а длинный острый нос совершенно менял
лицо. Никогда бы не узнала! Зоя засмеялась про себя. Она очень обрадова-
лась Лиловому Пурзе.
   И Лиловый Пурзя успокоился, побежал дальше, немного подпрыгивая.  Они
все двигались легко, а когда спешили - чуть-чуть подпрыгивали.
   - Подходим к Белому Цветку, - шепнула Рыжая Пурзя.
   И Зоя заметила, что та волнуется.
   В свете оранжевого дня среди травы толстый  шершавый  стебель  Цветка
был сразу заметен, стал еще выше, плотнее, будто набрал соки. "Зря Оран-
жевый Пурзя волновался, что Цветок вянет", - подумала Зоя.  И  тотчас  к
ней обернулся мальчик в зеленом балахоне:
   - Это твоя песенка помогла, - сказал он.
   Зоя опять не поняла, пожала плечами. И придержала Лилового  Пурзю  за
руку, чтобы он не убегал.
   Мягко ступая, пурзи стали приближаться к Цветку, и как-то все  разом,
подогнув колени, сели в траву. Зоя тоже села. Стебли, листья, цветы сра-
зу отделили ее от остальных. Теперь она видела только оранжевое  небо  и
Белый Цветок с сомкнутыми лепестками. Вдруг он опять будет  открываться,
как тогда? Зоя, сама не зная почему, ждала этого, как ждут  большой  ра-
дости - праздника или новой куклы.
   Она не отрывала глаз от Цветка. И вдруг услышала тихую музыку. Музыка
звучала как бы шепотом и лилась откуда-то снизу.
   Откуда?
   Рядом согнулись травинки, закачались шапки пушистых  мелких  цветков:
это Рыжая Пурзя проводила смычком по стеблям. Потом она поднялась и  по-
бежала вдоль поляны, задевая смычком стволы деревьев, ветки кустов, цве-
ты, листья. Показалось, что звучит целый оркестр.  В  траве  закружились
голубые, красные, желтые пятнышки. Они были прозрачны, похожи на солнеч-
ных зайчиков. Пурзи вскочили, стали ловить их своими нескладными  ладош-
ками. И Зоя тоже побежала, а зайчик ускользал, прятался под листьями,  в
траве. Эти цветные пятнышки будто танцевали, и Зоя и  пурзи  стали  дви-
гаться в такт музыке, и Зоя почувствовала, как ее раскачивает - то  под-
нимает над землей, то снова опускает, и она развела руки, чтобы  удобнее
было кружиться. И тогда цветной зайчик сам сел к ней на ладонь  и  долго
оставался на ней теплым пятнышком. Зоя поднесла ладонь к лицу и услышала
тихий звон. Будто звучал тоненький колокольчик: ля-ла-ле-ло!
   Потом музыкальное пятнышко слетело, танец-полет кончился. Рыжая Пурзя
опустила смычок.
   И тогда встрепенулся на своем толстом стебле Белый Цветок. Вздрогнула
его зеленая чашечка, и разжались цепкие зеленые лапки.
   Распрямляясь, вбирая невидимые соки, вышел на свет и закачался в  го-
рячем оранжевом воздухе прекрасный Белый Цветок.
   Теперь Зоя видела только его. А себя она ощущала то ли травинкой,  то
ли веткой куста, а может, птицей, глядящей с древесного сучка прозрачны-
ми желтыми глазами.
   Сбывается, сбывается, - звучало в ней.
   Закрытое раскрывается.
   Запретное разрешается.
   Что-то нежное совершается.
   Что-то ласковое...
 
 
   Глава 9
   ТЯЖЕЛЫЙ ДЕНЬ
 
   Зоя проснулась от Дедушкиного голоса:
   - Желтому дню наш привет.
   И тотчас с разных сторон подхватили:
   - Пусть он быстрее пройдет!
   Зоя удивилась: зачем же торопить день? Может, он будет такой же хоро-
ший, как оранжевый. Но, взглянув из своей пуховой постельки  на  пурзей,
поняла, что это не так: все были бледными, вялыми - будто заболели. Под-
нимались медленно, никто не смеялся, не пел. Рыжая  Пурзя  снова  искала
платок, но на этот раз молча, а маленький Пурзя в розовой  шапочке  даже
хныкал, уткнув голову в колени Дедушки Музыканта.
   Зоя не могла понять, что происходит. Ей стало жаль таких  беззащитных
пурзей, и она тоже притихла. И конечно, тотчас же  ее  услышал  каким-то
своим странным слухом Лиловый Пурзя. Он подошел, присел на корточки.
   - Тебе тяжело? - спросил он.
   - Нет, - ответила Зоя.
   - Грустно?
   - Нет. Мне только непонятно, почему вы все такие... ну... чудные.
   - Видишь ли, Зося, желтый день - тяжелый.
   - Почему?
   - Не знаю, как объяснить... - Лиловый Пурзя опустил глаза. - Мы поче-
му-то зависим от цвета. Может, так захотел пан Художник.
   Зоя погладила Пурзину грубоватую руку:
   - Как же теперь будет?
   - Потом настанет зеленый день. Он легкий.
   - Откуда ты знаешь?
   - Так бывает всегда.
   - Странно у вас все-таки... - проговорила Зоя. И почувствовала, что и
ей как-то не по себе. Только не сразу поняла, в чем дело. Лиловый  Пурзя
тоже заметил:
   - Видишь, и на тебя действует желтый день.
   - Нет, Пурзинька, нет, постой...  Ты  знаешь,  я...  ужасно  голодна.
Просто ужасно!
   - Ой, верно! - выкрикнул он. - Ах я бестолковый!
   Я совсем забыл! Дедушка Музыкант говорил  мне,  что  это  может  слу-
читься.
   - Что может случиться?
   - Что ты захочешь есть.
   - А вы разве... не едите?
   - Мы едим, но можем и не есть. А ты не можешь.
   Сейчас я принесу ягоды розовой травы.
   Лиловый Пурзя поплелся по дорожке к лесу и притащил целую горсть  ро-
зовых круглых и твердых плодов, похожих на орехи.
   Зоя взяла в рот один, надкусила. Сразу к небу  будто  прилипла  вата.
Зоя прямо не знала, что делать - проглотить невозможно, плюнуть неловко.
   - Не нравится? - удивился Лиловый Пурзя. - Совсем не нравится? А чего
ты хочешь?
   - Я люблю груши, - сказала Зоя. - Или клубнику.
   Я хлеба хочу, вот что! Хлеба!
   Лиловый Пурзя растерялся:
   - Я не знаю, что это такое. У нас этого нет. И не бывает.
   - Что случилось? - подошел к ним Желтый Пурзя.
   - Она хочет... как его?.. хлеба. И... чего еще?.. толбу- лубо...
   - Клубнику! - поправила Зоя.
   - А что это?
   - Не знаю, как объяснить, - растерялась Зоя. - Это такая ягода.
   - Нарисуй! - сказал желтый Пурзя. - Ведь ты умеешь рисовать, верно?
   - Но ведь я никому про это не говорила...
   - А вот я знаю. - Желтый Пурзя подбоченился, выставил вперед ногу и с
шутливой важностью добавил: - Желтый день - мой, и я в этот  день  очень
все понимаю и все знаю.
   Он и правда был бодрее всех. Зоя улыбнулась, но спорить не стала. Она
вытащила из кармана блокнот и карандаш и нарисовала клубничинку,  такую,
какую видела на переводной картинке.
   - И тебе хотелось бы ее съесть? - спросил Желтый Пурзя.
   - Ее? Именно вот ее? Нет... - покачала головой Зоя. - Но вообще я хо-
чу клубнику или грушу".
   - От "вообще" ничего не получится, - строго сказал  Желтый  Пурзя.  -
Тебя кто-нибудь учил рисовать?
   - Я... я сама. Но больше всего я хочу рисовать, как дядюшка Тадеуш...
- И Зоя покраснела: ведь это очень стыдно - хвалиться знаменитой родней.
   Пурзи промолчали,  будто  не  заметили.  Потом  Желтый  Пурзя  сказал
серьезно, но очень мягко, чтобы не обидеть:
   - Пан Художник создал все, что ты видишь вокруг. Ты не  сможешь  сде-
лать так же, и никто не сможет. Тебе надо иначе.
   - А как? - спросила Зоя.
   - Я не знаю. - И он вдруг улыбнулся виновато: - Не знаю.
   Желтый Пурзя долго думал, прежде чем заговорил:
   - Давай попробуем так. Сделай, будто она, эта... лбу- тлу...
   - Клубника! - опять подсказала Зоя.
   - Да, да, клубника, будто она вкусная и что ее так и хочется съесть.
   - И что спелая? - уточнила Зоя, проглотив слюнки. - И сочная?
   - Конечно.
   - И что тогда?
   - Тогда снимешь с листа, и все.
   Зоя удивленно поглядела на Желтого Пурзю, потом на Лилового, и по  их
глазам поняла, что они не обманывают.
   - Пусть Зося рисует, - сказал Лиловый Пурзя, и они вышли из дома.
   А Зоя нарисовала еще одну клубничнику. На мякоти ее были хорошо видны
точки, был у нее стебелек и широкий лист. Но и тут что-то не вышло,  по-
тому что, если бы даже ягоду можно было снять с листа, есть ее все равно
было бы неприятно. Даже такому голодному человеку, как Зоя.  Она  приня-
лась рисовать хлеб. Это оказалось еще труднее, хотя все было похоже. Вот
честное слово, очень похоже!
   Тоща она вышла из дома. Вокруг было тихо, безветренно и как-то пусто.
Как-то ни горячо ни холодно.
   "Скорее бы проходил этот день", - подумала Зоя и вспомнила слова  ут-
реннего приветствия: "Желтому дню наш привет". Да, да, пусть  он  скорее
пройдет! Она побрела по тропинке и вдруг услышала разговор.  Голоса  она
уже научилась различать. Говорил Желтый Пурзя:
   - Это правда, что она, если не будет есть, упадет и останется лежать?
   - Да. Так сказал Дедушка Музыкант, - ответил Лиловый Пурзя,  и  голос
его задрожал от тревоги. - Неужели ничего нельзя сделать?  Сегодня  твой
день! Ну подумай! Помоги!
   - Она должна сама, - ответил Желтый Пурзя. - Я не сумею помочь.
   - Зосенька! - позвал ее Лиловый Пурзя так, будто  она  маленькая  или
больная. - Зосенька!
   Но Зоя отбежала. Она спряталась в кусты и закрыла лицо руками. Что же
теперь будет? Что будет? Неужели она погибнет от голода и никогда больше
не увидит маму?
   И тетю Янину... И даже Любу Вилкину. Может, не зря тетя Янина  беспо-
коилась и всплескивала руками: "Как наша девочка будет жить на  свете?!"
Тетя говорила так потому, что Зоя не решалась сходить за хлебом  -  боя-
лась, что ей не дадут; и стеснялась выйти во  двор  в  новых  брючках  и
куртке. Но рисовать Зоя умела. Она всегда думала:  "Зато  я  умею  рисо-
вать". И вдруг получается, что не очень-то умеет...
   "Как это не умею? - спрашивала себя Зоя. - Неужели я не нарисую  свою
руку?"
   И рисовала.
   "А вот этот лист?"
   И тоже рисовала.
   "А вон то дерево?" "Пурзин дом?" "Мой дом?"
   Зоя изрисовала почти весь блокнот, и выходило все лучше и лучше. "Ни-
чего не умею, да?" - угрюмо спрашивала она тетю Янину и Лилового  Пурзю.
И рисовала комнату. Это была мамина комната - с диваном, картиной,  сто-
ликом возле окна. На столе стояла ваза. В вазе появился  прекрасный  ду-
шистый апельсин, какой она ела прошлой зимой. А рядом лежала груша.  Она
лежала неуклюже, потому что была неровной. Так захотела Зоя.
   А пирог? Будто Зоя не знает, что такое капустный пирог и  как  сверху
украсить его перышками лука! Вот, вот, пожалуйста! А если  рядом  поста-
вить еще одну вазу с цветами  -  всякими  там  ромашками-дурашками,  ва-
сильками-кисельками, лютиками-прутиками, а на стул посадить драного  со-
седского кота!.. Впрочем, нет, кота не надо, он непременно стащит пирог.
Он же не знает, что внутри капуста!
   И Зоя засмеялась. А засмеявшись, не заметила, как груша упала из вазы
на стол, а потом к ней на колени. Зоя схватила грушу.
   - Есть! Есть! - крикнула она, да так громко, что Рыжая Пурзя, которая
проходила мимо, подскочила на ходу и помчалась обратно.  Она  влетела  в
дом и там набросилась на Лилового Пурзю:
   - Девочка просит есть! Неужели ничего нельзя придумать, чтобы не  му-
чить девочку! Вы ленитесь, вы совсем не думаете!..
   - Да я... Да мы... - заволновался Лиловый Пурзя.
   А Зоя уже гордо шла к ним, неся в руке прекрасную, душистую грушу.
   - Есть! Получилось... Попробуйте, попробуйте все! - говорила она, за-
быв о голоде.
   Лиловый Пурзя откусил кусочек и замер. Выплюнуть ему было неловко,  а
есть... Нет уж, пусть ест Зоя, если ей это нравится.
   Зоя очень удивилась несходству вкусов. Она так и вонзила зубы в  соч-
ную мякоть груши.
   Зоя ела грушу, сок стекал по щекам и подбородку.
   Она была рада, что теперь не умрет с голоду, рада, что научилась  на-
конец рисовать... Но что-то мешало ей радоваться.  Что-то  тревожило.  А
что? Если сказать, это может показаться странным:
   Зое казалось, что на нее глядят.
   Конечно, пурзи и сам Дедушка Музыкант нет-нет да  и  глянут  на  нее,
улыбнутся ей, кивнут.
   Дело было не в этом.
   Зое казалось, что на нее тайно глядят. Исподтишка.
   Но она потрясла головой: "Глупости! Глупости!"
   Как только долетел сладковатый, острый  запах  Белого  Цветка,  пурзи
забрались в дом, закопались в пух. Дедушка Музыкант  провел  смычком  по
ветке домашнего дерева:
   Спать, спать,
   Видеть сны,
   Сны березы
   И сосны,
   Сны речного бережка,
   И травы, и камешка!..
   Птица
   Спит,
   Ослик
   Спит,
   Все, что будет после, -
   Спит.
   Спит - чего не знаем мы,
   Спит - во что сыграем мы,
   И не надо
   Знать, знать,
   Надо, надо
   Спать, спать!.. Все быстро уснули.
 
 
   Глава 10
   НА ОСТРОВЕ
 
   В зеленом свете дня, под зеленым небом они бежали по узенькой тропин-
ке, протоптанной в траве. Было весело, легко. Зоя  удивлялась,  что  она
тоже стала зависеть от цвета. Но это было приятно. Они бежали, а над ни-
ми нависали и сплетались ветки с крупными плотными листьями.  Один  лист
оторвался, покружил в воздухе и упал на дорожку.  Зоя  подняла.  Черенок
был толст, поверхность глянцевита, и по ней во все стороны шли  жилки  и
сосудики, как на руке человека. "Может, вообще оно живое, это дерево?  -
подумала Зоя. - Может, оно видит и слышит? Или даже  говорит,  только  я
ничегоничего не понимаю?.."
   - Ты устала? - услышала Зоя. Рядом с ней оказался Лиловый Пурзя.
   - Я подумала... - кивнула она в сторону дерева, - я подумала:  может,
оно живое?
   Лиловый Пурзя поглядел удивленно.
   - Нет, глупости, - смутилась Зоя.
   - Как это глупости? - снова удивился Лиловый Пурзя - Разве ты не зна-
ешь, что они живые?
   - Как? - Зоя даже остановилась.
   - Очень просто. Им бывает холодно, душно, больно, приятно.  Они  рас-
тут. Они умирают.
   - А говорить они могут?
   - Да. Конечно.
   - Ну поговори с кем-нибудь из них! Пурзинька, пожалуйста!
   Мальчик замялся, а потом ответил очень-очень вежливо, чтобы  не  оби-
деть.
   - Зоя, я этого не могу сделать.
   - Не умеешь?
   - Умею. Мы разговариваем, когда бывает  оченьочень  нужно.  А  просто
так, для забавы - нельзя. Ведь им это трудно.
   Зоя так привыкла, что Лиловый Пурзя во всем подчиняется ей.  И  вдруг
почему-то заупрямился! Было ужасно обидно. Просто до слез. И она  запла-
кала. А Пурзя не принялся, как обычно, гладить ее по волосам и  утешать,
а стоял и молча смотрел. Потом сказал мягко и опять очень вежливо.
   - Прости меня, Зося, но, по-моему, ты сейчас поступаешь плохо.
   - И ничего не плохо! - прохлюпала она, закрыв лицо  ладонями  -  Чего
тут плохого?
   - Ты видишь ведь, что я не хочу, а раз не хочу - значит, нельзя. Все,
что можно, я сделаю для тебя и так, даже без твоей просьбы.
   - А почему нельзя? - спросила Зоя уже  не  так  настойчиво,  хотя  ей
очень интересно было послушать, как это он будет говорить с деревом.
   - Потому что дереву трудно. Даже больно. Ну вот если заставить  птицу
не лететь, а ходить по земле...
   - Но ведь она может!
   - Да. Но ей тяжело. А зачем заставлять делать то, что тяжело, да  еще
просто так, для забавы.
   Зоя вспомнила дрессированных животных в цирке. Их  же  заставляют!  И
вдруг подумала, что и ей всегда было жалко этих ученых медведей,  тигров
и слонов - как будто их обидели, унизили..
   - Ага, - нагнула она голову. - Конечно, не надо. - И теперь сама пре-
данно и просительно заглянула в глаза Лиловому Пурзе: - Ты не сердишься?
   Нет, Лиловый Пурзя не сердился. Может, он и сердиться вовсе не  умел.
Зоя была так рада этому!
   Они стояли как раз возле того куста, под которым Зоя вчера  сняла  со
страницы блокнота грушу. Она заглянула под  куст  Страничка  еще  лежала
там. На ней была нарисована мамина комната, стол, ваза и в ней апельсин.
Но пирога... пирога не было. А в траве валялся маленький его огрызочек.
   - Ой! - вскрикнула Зоя.
   - Чего ты? - не понял Лиловый Пурзя.
   Но она не смогла бы толком объяснить, в чем дело: Зоя огорчилась, по-
том обрадовалась и после снова огорчилась.
   Сначала ее огорчило, что съели пирог. Он бы ей сейчас очень пригодил-
ся.
   Потом она сообразила, что, раз его съели, значит, он сделался настоя-
щим и, стало быть, она хорошо нарисовала. Как тут не обрадоваться!
   А снова огорчилась потому, что прежде была уверена: пурзи никогда ни-
чего не возьмут без спросу.
   - Скажи, у вас здесь кто-нибудь может взять без  спросу?  -  спросила
она.
   - Ни-ко-гда, - четко ответил Пурзя. И по его круглым глазам было  по-
нятно: он говорит правду.
   - Но тут был... - И Зоя замолчала. Потому что  Лиловый  Пурзя  и  сам
увидал кусок чего-то ему не знакомого. Он поднес пирог к носу, потом от-
вернулся и чихнул. - Нет, Зося, этого у нас никто не мог бы съесть.
   И снова Зое показалось, что кто-то тайно поглядел на  нее  из-за  де-
ревьев.
   Но Лиловый Пурзя взял ее за руку, и они пошли дальше.
   Тропинка обрывалась, а внизу, под крутым песчаным откосом, была  реч-
ка. К ней не вело ни ступенек, ни тропинки. "Как же они  спускаются?"  -
подумала Зоя. И тут увидела удивительное: Зеленый Пурзя встал  на  самый
край обрыва, как-то смешно сложил согнутые в локтях руки, присел и вдруг
прыгнул! Он летел легко, как кузнечик. Вот он уже над речкой, а вот - на
островке. Только сейчас Зоя заметила, что посредине речки был  островок,
поросший кустами.
   Остальные Пурзи прыгнули следом за Зеленым. Но прекрасней всех  взмыл
в воздух Пурзя в розовой шапочке: он недавно научился и хотел  показать,
какой он молодец. Рядом с Зоей осталась только  Рыжая  Пурзя.  Она  тоже
прижала руки к бокам, но тут оказалось, что в руках у нее смычок.
   - Я боюсь сломать смычок, если прыгну.
   - Тогда оставь его здесь.
   - Но что ему тут делать без меня?! -  удивилась  Рыжая  Пурзя.  Потом
махнула рукой: - Пусть прыгает сам, если захочет!
   - Разве он умеет прыгать? - не поверила своим ушам Зоя.
   - Кто? Смычок? - возмутилась Рыжая Пурзя. - Ты что? Смычок - прыгать?
- И засмеялась: - Ха! Ха! Ха! Скажет тоже!  Чтобы  смычок  прыгал...  Уж
лучше я сама прыгну!
   Она положила смычок в траву и легко перемахнула через реку.
   - Зося! Иди сюда! - услышала Зоя ее голос снизу.
   - Я не умею! - ответила Зоя.
   Тоща Рыжая Пурзя стала кричать остальным:
   - Вы что? Чем заняты ваши головы? Девочка осталась  на  берегу  из-за
моего смычка, чтобы его не унесло ветром, а вы бегаете здесь как  угоре-
лые и не поможете ей спуститься! Оставить без купания такой смычок... то
есть такой ветер... то есть такую девочку!
   - Ты опять все перепугала. Рыженькая! - засмеялся  Желтый  Пурзя.  Он
чуть-чуть разбежался, поднял руки кверху, присел и... и вот он уже  доп-
рыгнул до высокого берега.
   Лиловый Пурзя сделал так же. Потом они схватили Зою  один  за  правую
руку, другой за левую, и она легко полетела с ними над рекой.
   - Ой! - закричала Зоя. - Я боюсь!
   Но страх уже прошел, хотя прямо под ней была  вода,  -  ведь  ее  так
крепко держали! Это был прекрасный прыжок и  очень  точный,  потому  что
опустились они как раз посреди острова. Там уже собрались все  пурзи.  И
теперь подбежали к Зое.
   - Смотри, что у нас здесь! - закричал Розовый Пурзя.
   Он хотел чем-то похвастаться, но Зоя, кроме  густыхпрегустых  кустов,
не видела ничего. И удивленно поглядела на Пурзю. Он все-таки был совсем
маленький, этот Розовый. И глаза у него были круглые и  озорные.  Теперь
Зоя различала пурзей не только по цвету  шапочек.  Это  лишь  с  первого
взгляда могло показаться, будто они на одно лицо. А они все были разные.
Похожие, но разные.
   Розового Пурзю Зое хотелось называть как-нибудь ласково.
   - Пурзинька, - сказала она, - Пурзинька, я что-то ничего не пойму.
   - Сейчас, сейчас увидишь! - радуясь, замахал он руками. -  Пробирайся
сюда! - И он повел ее сквозь заросли. И тут Зоя увидала  шалаш.  Густой,
зеленый, душистый. Чтобы сплести его, ветки не срезали, их  пригнули.  А
что? Очень просто: ветки трех кустов соединили  над  полянкой  и  вверху
заплели. Ни топора не понадобилось, ни ножа, ни веревки. После разговора
с Лиловым Пурзей Зоя знала, почему поступают так.
   В шалаше свет был еще зеленее от листьев. Здесь было прохладно. Пурзи
притих, только круглые глаза их светились.
   Тихонько раздвинув листья, просунул голову Серый Ослик.
   - Иди к нам, - позвал его Зеленый Пурзя.
   И Ослик вошел.
   - Он здесь живет, на острове, - сказал Зое Оранжевый Пурзя.
   - И умеет плавать?
   - Конечно. Он зовет нас купаться.
   Ослик положил свою теплую мягкую мордочку Зое на плечо.
   Зоя гладила Ослика, и что-то в ней ласково поворачивалось, пелось...
   Когда в незнакомое ты войдешь,
   Смотри, осторожней будь:
   Не поломай, не потревожь,
   Не обидь кого-нибудь...
   "Никогда, никогда вас не обижу, не огорчу ничем..." - думала Зоя.
   Пурзи сидели откинувшись, опираясь ладошками о землю и вытянув  ноги.
Они были одного с Зоей роста, но совсем другие: они не умели  даже  сер-
диться. И Зоя вдруг почувствовала себя взрослой рядом с  ними:  "Никогда
вас не обижу"...
   - Побежали купаться! - позвал всех Зеленый Пурзя.
 
 
   Глава 11
   СТРАННАЯ НАХОДКА
 
   Купание - дело веселое. Особенно если это не просто купание, а еще  -
ныряние, догоняние, брызгание и визжание. Пурзи прыгали в речку прямо  в
своих одеждах и колпачках, и - ах, как они прекрасно плавали! А Зоя сов-
сем почти не умела - так только, немножечко! Поэтому она  раньше  других
выбралась на берег, достала свой блокнот и карандаш  и  принялась  рисо-
вать.
   Сегодня, в бодром и ясном свете зеленого  дня,  ей  не  так  хотелось
есть. А рисовать было легко. Она наготовила себе яблок, груш,  еще  один
пирог и все это положила под куст, чтобы  взять  с  собой,  когда  будет
возвращаться.
   Зоя грызла яблоко и смотрела, как плавают, брызгаются, смеются пурзи.
Серый Ослик был тоже тут, только он купался чуть подальше от  берега,  а
потом - Зоя даже не заметила, когда -  он  вышел  из  воды  и  спрятался
где-то в кустах. Она стала искать взглядом Ослика и вдруг увидала:  реч-
ной волной к берегу прибило веревку. Как раз такую, через какую они пры-
гали с Любой и лохматой девочкой Нинкой. Веревка лежала на песке, и один
конец ее с деревянной ручкой покачивался в воде.
   Люба сейчас же закричала бы: "Чур на одного!" - схватила бы эту  ска-
калку и унесла домой или спрятала бы в карман. Но Зоя никогда так не де-
лала. Вот и теперь она предложила пурзям:
   - Попрыгаем?
   Желтый Пурзя выбежал на берег,  отряхнулся,  начал  подскакивать,  да
так, что доставал ногами до верхних веток кустарника!
   Другие пурзи тоже запрыгали. Но без веревочки.
   Зоя взяла прыгалки, стала ловко скакать, взбивая мокрый песок.  Потом
дала другой конец Рыжей Пурзе и показала, как крутить, вбегать  и  выбе-
гать.
   Лиловый Пурзя первый вбежал в вертящийся круг. Он прыгнул так высоко,
что Зоя и Рыжая Пурзя успели прокрутить веревку три раза, прежде чем  он
опустился на землю. Зоя никогда не сумела бы так. Но зато и они не умели
так четко, как Зоя.
   - Я тоже, я тоже хочу! - крикнул Розовый Пурзя.
   - Давай, Пурзинька! - позвала Зоя.
   И он тоже очень высоко прыгнул.
   - И я! - попросила Рыжая Пурзя.
   Она подпрыгнула, держась за конец веревки, веревка натянулась, дерну-
ла Рыжую Пурзю вниз, и она свалилась на песок.
   - Вот удивительно, - сказала она, отряхиваясь. - Я даже  без  веревки
прыгаю выше всех, а тут что-то мешает. - Она очень огорчилась.
   - Рыженькая, ты лучшая прыгунья, - сказал ей Желтый Пурзя. -  И  если
бы не путала...
   - Я никогда ничего не путаю, - ответила Рыжая Пурзя.  -  Это  веревка
для высокого прыжка.
   Зоя слушала и удивлялась, наконец спросила:
   - Разве вы раньше не прыгали через веревочку?
   - Нет, - ответил Лиловый Пурзя. - Никогда.
   - Откуда же у вас прыгалки?
   - У нас? - удивились все. - Разве это не ты их принесла?
   Нет, Зоя их не приносила. Впрочем, может, они лежали у нее в  кармане
и выпали, когда она вместе с пурзями перелетала через реку?
 
 
   Глава 12
   ТРЕВОГА
 
   В кубике-доме было тихо. Дедушка Музыкант готовился играть Песню Сме-
ны Дня, уставшие пурзи, присмирев, ждали.
   Но что-то слишком долго не начинает старик.
   Что-то резки его движения. И тревожен взгляд.
   И Зое тоже стало беспокойно. Неизвестно почему.  Но  все  молчали,  и
молчала она.
   - Рыженькая, где смычок? - вдруг спросил Дедушка Музыкант.
   - Здесь... То есть там... Ой! Я, кажется, забыла его на берегу!
   По дому пробежал тревожный шепот. Еще бы! Ведь должна быть Песня Сме-
ны Дня.
   - Не беда, - мягко сказал дедушка. - Если случилось только это  -  не
беда!
   "А что еще?" - хотела спросить Зоя. Она же чувствовала - есть  что-то
еще!
   Желтый Пурзя и Рыженькая побежали к реке.
   - Я тоже! - вскочил Розовый Пурзя.
   - Нет, - строго сказал Дедушка. Даже, пожалуй, слишком строго.
   Издалека донесся пряный запах Белого Цветка. Он был слабее и  не  та-
кой, как всегда. Как будто с горчинкой. Почему?
   Зоя видела, что Дедушка Музыкант поднял глаза,  о  чем-то  размышляя.
Пурзи притихли, как притихают деревья и травы перед грозой.
   Как же это они забыли смычок? Зоя  отлично  помнила,  что  Зеленый  и
Оранжевый пурзи прыгнули вместе с ней с острова на высокий берег  и  что
Рыжая Пурзя была тут же. Но они так устали от купания и прыгания! Только
возле дома Зоя сказала Лиловому Пурзе:
   - Я забыла на острове всю свою еду - и груши, и яблоки, и пирог!
   Я принесу, - ответил Лиловый Пурзя.
   А про смычок Зоя не вспомнила. Вот тебе и старшая!
   И тут в дом вбежала Рыжая  Пурзя.  Она  потеряла  платок,  волосы  ее
взлохматились.
   - Нет! - задохнулась она. - Нет смычка!
   Следом примчался Желтый Пурзя:
   - На острове кто-то кричит.
   Пурзи повскакивали с мест, побежали к реке, стуча своими  деревянными
башмачками.
   - Да, да, я чувствовал, - шептал Дедушка Музыкант. (Зоя бежала  радом
с ним, так ей было спокойнее.) - Такого еще никогда не бывало,  -  качал
он головой. - Ни-ко-гда!
   И тут они услышали крик. Он шея откуда-то снизу. Зоя сразу узнала го-
лос. Это был Лиловый Пурзя. Он устал и охрип, а может, ему было  больно,
а может, он...
   - Может, он тонет? - спросила Зоя, которая, если говорить честно, бо-
ялась воды.
   - Мы никогда не тонем, - быстро ответил ей Дедушка Музыкант. Они  те-
перь стояли на высоком берегу.
   Желтый Пурзя прыгнул первым.
   - Здесь! - крикнул он снизу. - Его кто-то привязал к дереву!
   - Что он говорит? - не поняла  Рыженькая.  -  Разве  можно  привязать
мальчика?
   Зоя ничего не ответила, но почему-то вспомнила о прыгалках - ведь они
тоже остались на острове.
 
 
   Глава 13
   КАК ВСЕ БЫЛО
 
   Да, да, так оно и было! Лиловый Пурзя сам рассказал, когда все собра-
лись на острове и уселись там, чтобы немного передохнуть и  успокоиться.
Так все и было.
   Он вернулся к реке за Зоиными  припасами.  Когда  собрался  прыгнуть,
кто-то схватил его сзади, зажал руками глаза, повис на его спине:
   - Прыгай! Прыгай же!
   Этот кто-то был тяжелый, Пурзя прыгнул и не долетел до острова,  упал
в воду. Он испугался и удивился - ведь такого с ним  не  бывало.  Он  не
закричал, и не попытался сопротивляться, и вот поплыл по реке, а на  его
спине сидел кто-то и командовал:
   - Левей! Левей! Немного правее!..
   Глаза его теперь чем-то завязали, и он совсем ничего не видел.
   Когда Пурзя оказался на острове, его притащили к дереву и  привязали.
Прыгалками. И еще сказали:
   - Сиди тут и молчи. А то небось сразу побежишь жаловаться.  Ябеда.  И
не бойся, никто тебя бить не будет. - Потом этот кто-то стал  шарить  по
кустам, а потом есть - жевать, чавкать.
   - Что же он ел? - спросил Дедушка Музыкант. - Ведь на острове нет ро-
зовой травы.
   - Я там оставила яблоки, - ответила Зоя. - Яблоки и клубнику.  И  пи-
рог.
   - Что-что? - переспросил Оранжевый Пурзя.
   Но в это время из кустов выскочил Розовый Пурзя.
   - Куда-то девался Ослик! Он ведь всегда спит на острове, когда  смена
дня. Верно, Дедушка?
   Стали искать, звать. Ослика не было. Рыжая Пурзя вдруг горько  запла-
кала. Она вытирала слезы концами платка, а они все текли и текли.
   - Это что же! - причитала она. - Привязали! Увели! Унесли! Разве  так
бывает вообще?!
   - Поищи смычок, - сказал Дедушка Музыкант.  Он  медленно  поднялся  и
приготовился к прыжку. - Немедленно поищи.
   Он все как-то тревожно озирался, приглядывался к небу,  вдыхал  запах
Белого Цветка,  который  здесь  почему-то  был  более  сильным  и  более
горьким.
   - Я помню, где я его оставила! - вытерла слезы Рыжая Пурзя  и  первая
прыгнула на берег.
   - А я знаю, где Ослик, - тихо, будто про себя, сказал Лиловый  Пурзя.
- Тот... ну, который... утащил меня... наверное, он переплыл  на  Ослике
обратно, - он не умеет плавать.
   - А почему же он не прыгнул? - спросил Зеленый Пурзя.
   - Он и прыгать... - начал Лиловый Пурзя и боязливо огляделся.
   - Как? Совсем?!
   - Так не бывает! - заговорили остальные.
   Желтый и Оранжевый пурзи подхватили Зою - ведь она тоже не умела пры-
гать, - и вскоре все оказались наверху.
   Лиловый Пурзя едва долетел до берега. Он весь дрожал и старался ни на
кого не смотреть, - вобрал голову в плечи, будто был в чем-то виноват.
   Подошел Дедушка Музыкант, обнял Пурзю, прижал его к себе.
   - Мальчик узнал, что такое страх, - сказал он, обращаясь к Зое, будто
она была старшей. - Это очень опасно и дурно. - И заглянул в глаза Лило-
вому Пурзе: - Я... Я и Зося - мы сделаем все, чтобы ты его забыл.
   И тут раздался крик. Так мог кричать зверь, попавший  в  калкан,  или
птица, схваченная хищником...
   Но это был не зверь и не птица. Кричала Рыжая Пурзя. Она стояла  поо-
даль на коленях, пригнувшись к земле, и раскачивалась из стороны в  сто-
рону.
   - Сломался смычок?! - предположил Дедушка Музыкант и заспешил  к  де-
вочке: - Не плачь, не плачь! Я сделаю нов... - И замолчал.
   На песке лежал Белый Цветок. У самой головки он был придавлен камнем,
а остальная часть стебля вилась вниз по откосу, не дотягиваясь до  воды.
Тонкие лепестки уже немного подсохли, они издавали горьковатый  залах  и
были хрупки. А рядом, на песчаной поляне, виднелась цепочка следов.  Тут
прошли туфли с квадратными каблучками.
   Зоя стояла, забыв выдохнуть: это были следы ее туфель.
   - Я здесь оставила смычок... - плакала Рыжая Пурзя. -  А  вместо  не-
го... вот...
   Пурзи молчали. Дедушка Музыкант нагнулся над Цветком, поднял его ник-
нущую головку:
   - Может, отнести Цветок на его поляну? - спросил кто-то.
   - Или спеть ему?
   - Может, он еще...
   - Его не спасешь... - сказал Дедушка Музыкант тихо, но все  услышали.
Он выпрямился, глаза его потеряли доверчивое выражение.  -  Я  хотел  бы
знать, - проговорил он еще тише, - я хотел бы знать, кто это сделал.
   Пурзи переглянулись.
   - И я придумал, как быть. Все встанут у края поляны и отпечатают след
своей ноги на песке.
   Пурзи тотчас так и сделали. Когда Зоя занесла ногу, Лиловый Пурзя ти-
хонько потянул ее назад:
   - Не надо, Зося.
   - Почему?
   - Не надо! - опять попросил Лиловый Пурзя.
   И Зоя вдруг поняла.
   - Ты что же, думаешь, это я сорвала? Да? Да?
   И она изо всех сил наступила на песок, вдавила в него свой квадратный
каблук. Потом закрыла лицо руками и отбежала.
   Пурзи стояли молча.
   Неловко согнув нога в коленях, рядом с ней опустился на землю Лиловый
Пурзя. Он, он один глядел на Зою, глядел прямо в глаза ей добрым и  пре-
данным взглядом.
   - Я же знаю, знаю, что это не ты, -  проговорил  он.  -  Но  мне  так
больно здесь. - И он прижал руку к груди. - Мне так больно!
   - Я не виновата, - сказала Зоя. - Мне тоже больно.
   - Да? И тебе? - отозвался Лиловый Пурзя. - Это потому, что  ты  стала
как мы. А мы не можем жить без Белого Цветка.
   - Я не виновата, - повторила Зоя. И совсем тихо  добавила:  -  Только
кто мне поверит?
   А пурзи все стояли и молчали, потом медленно побрели к дому.  Впереди
шел Дедушка.
   Никто не сказал Зое ни слова, но никто и не позвал ее. Ни ее, ни  Ли-
лового Пурзю.
 
 
   Глава 14
   КАК ВСЕ НАРУШИЛОСЬ
 
   Вдруг стало темно. Потом темнота сменилась яркожелтым светом...  Нет,
не совсем так. Не темнота сменилась, а из темноты протянуло желтые ветки
желтое дерево, и небо вокруг него, и трава под ним, и река -  все  стало
желтым. После так же все стало синим: река, дерево, трава... Потом точно
так же - зеленым. И все быстрей, быстрей... Начало мелькать, как  в  ис-
порченном цветном телевизоре. А вместо музыки, которая звучала при смене
дня, слышалось сухое пощелкивание. Зоя зажмурила глаза, надеясь, что  ей
показалось и что это пройдет. Но нет, нет, все было именно так..
   Лиловый Пурзя схватил Зою за руку и потащил к  дому.  Они  бежали,  а
вокруг, будто молнии, мелькали разные цвета: цок!  -  голубая  тропинка,
голубой песок, голубая трава;  цок!  -  красный  куст,  красное  дерево;
цок!..
   - Если бы Дедушка мог сыграть... - задыхаясь, сказал  Пурзя.  -  Ведь
они вместе - цвет и музыка...
   Но говорить было не о чем. Дедушка ничего не мог сыграть без  смычка.
А мелькание все убыстрялось.
   Цок! Цок! - оранжевое дерево, оранжевый кубикдом. Цок! Цок! - зеленая
дверь...
   И вдруг возле самой двери Зоя увидела смычок. Он стоял,  прислоненный
к стенке дома. Кто-то принес и поставил его. Вернул.
   Девочка схватила его и со смычком в руках вбежала в дом.
   В пуховом гнезде лежали пурзи лицами вниз. Старик сидел, прикрыв гла-
за негнущимися пальцами. Зоя вложила ему в руку  смычок.  Старик  глянул
рассеянно и поднес его к стволу дерева. Послышался одинокий грустный, но
мягкий звук. Он как-то заглушил, погасил щелканье. Мелькать  стало  чуть
реже, цвета потеряли резкость. Зоя вздохнула. Она подсела к старику, она
прижалась к его сухому жесткому плечу, заглядывая в круглые, широко отк-
рытые глаза.
   - Дедушка! - взмолилась она. - Дедушка, я не  рвала  Цветка!  Ну  по-
верьте...
   Старик ответил, не переставая играть:
   - Мы попали в беду, Зося. А тебе я верю.
   Зоя понимала: он говорит так от доброты. И опять зашептала:
   - Но почему же тогда там были следы моих туфель? А? Ведь это были мои
туфли с квадратными каблуками.
   Дедушка Музыкант отложил смычок, задумался.
   - Да. Это были твои следы. И все-таки я тебе верю.
   Цок! - вспыхнул ярко-голубой свет, и все стало голубым.  Цок!  -  яр-
ко-красный. Цок! Цок!
   Это потому, что Дедушка перестал играть.
   Он снова поднес смычок к дереву, и опять утихли краски. Лиловый Пурзя
знаком подозвал Желтого, и они вместе вышли.
   - Дедушка, - между тем шептала Зоя, - но что же делать?  Ты  ведь  не
можешь без конца играть! Я хочу помочь. Давай придумаем что-нибудь!
   Старик грустно пожал плечами.
   В это время, толкаясь, в дом вбежали Желтый и Лиловый пурзи.
   - Это не те следы! - крикнул Лиловый Пурзя.
   И Желтый повторил:
   - Это не те, не Зосины следы!..
   Потом немного успокоился и объяснил:
   - Мы сравнили: где Зося наступила рядом с нами  -  там  следочек  ма-
ленький. А те - похожие, но большие. Они много больше!
   - А еще мы нашли вот это, - сказал Лиловый Пурзя и разжал кулак.
   Все кинулись смотреть, что там.
   - Это жучье крылышко, - сказал один из пурзей.
   - Шелушинка от шишки! - заспорил второй.
   - Засохший листок! - крикнул третий.
   Зоя тоже посмотрела. На шершавой ладошке лежало что-то очень знакомом
- полупрозрачное, серое, с черной кляксой, похожей на кошку.
   Зоя шагнула поближе. Она взяла с Пурзиной ладони  полупрозрачную  бу-
мажку и при вспыхнувшем свете прочитала знакомые буквы: "Кис-кис".
 
 
   Глава 15
   ЛОВУШКА
 
   Теперь Зоя знала, что делать Она уселась возле двери, положила на ко-
лени блокнот и начала рисовать.
   Лиловый Пурзя заглянул через плечо, удивился:
   - Ты хочешь есть, Зося?
   Девочка не ответила. Она нарисовала грушу, яблоко и пирог, сняла их с
листа и быстро вышла из дома. Она спешила к реке На песчаной поляне  уже
не было Цветка. Вероятно, пурзи, уходя, взяли его с собой Но следы оста-
лись. Вот деревянные башмачки пурзей, вот ее, Зоин, след, а рядом, у об-
рыва, ходила, придавливала камнем Белый Цветок Люба Вилкина. "У, против-
ная! - думала о ней Зоя. - Все тебе надо сломать да испортить! Зачем те-
бе Цветок, а? Зачем? Да еще камнем его!" Зоя вспомнила, как свисал  сте-
белек над песчаным обрывом, далеко не доставая до воды. И вдруг  поняла:
да ведь Люба хотела перебраться на остров. Зачем? Как же зачем?! Там Зоя
оставила еду. Ведь Люба не умеет рисовать - где же ей  взять?  Это  она,
она, конечно, съела тогда пирог И Пурзю украла, чтобы  переправиться  на
остров. Увидела, что по стеблю не спуститься, и утянула Лилового  Пурзю.
И про Ослика понятно: на нем после уплыла с острова. И смычок  схватила,
а потом, когда стало мелькать, вернула: ведь ей  и  самой  плохо,  когда
мелькает! Только зачем ей понадобился? Может, хотела  научиться  играть,
как Рыженькая?
   "Противная Любка! - думала Зоя. - Ну ладно! Больше ты не сможешь  ни-
кому повредить!"
   И Зоя принялась разгребать мягкий приречный песок - копать яму.
   Копать было сначала совсем легко, а потом совсем трудно,  потому  что
внизу песок слежался и не поддавался пальцам. И все  же  яма  получилась
довольно глубокая. Хорошо, что Зоя догадалась заранее  подтянуть  к  яме
длинную ветку куста. Эту ветку она пригнула к земле и присыпала  песком,
чтобы та не распрямилась и не убежала.
   Когда работа была кончена, Зоя, держась за ветку, вылезла из  ямы,  а
ветку отвела в другую сторону. И тогда только огляделась. Воздух был ро-
зоватый, иногда набегали другие цвета - лиловый, синий, оранжевый, -  но
сменялись они не резко. Издалека долетала музыка, и Зоя узнала  мелодию:
ее играла Рыжая Пурзя в день карнавала. Значит, Рыженькая сменила Дедуш-
ку Музыканта. Но долго ли они так выдержат?
   И Зоя заторопилась. Она бросила на дно ямы всю еду: яблоко,  грушу  и
пирог. Кушай, Любочка! Любочка спрыгнет, а вылезти не сможет. Вот и весь
разговор!
   Но это еще не все. Потому что сколько бы Люба не сидела на дне ямы  -
хоть сто лет, - Белый Цветок от этого не оживет. А как оживить  его,  не
знают ни пурзи, ни сам Дедушка Музыкант. А Зоя... Зоя попробует.
 
 
   Глава 16
   ПОПЫТКА
 
   "Нас привел сюда пан Художник. И нас, и все, что ты видишь вокруг", -
сказал как-то Желтый Пурзя.
   "Художник живет в своих картинах", - говорила мама.
   "И в этой?" - спросила тогда Зоя.
   "Конечно".
   А вечером, при задернутых шторах, Зоя сама видела, отлично видела,  в
правом углу картины - вероятно, очень далеко - белел  дом.  Издалека  он
казался игрушечным. Одно окошко его светилось.
   Зоя захлопала в ладоши.
   - Ослик! - позвала она. И знала, что Ослик придет, потому что  теперь
был ее день, хотя никакой палочки на ней не было Просто сегодня она была
сильнее всех остальных.
   И верно: в кустах зашуршало, потом послышался треск и стук  копыт,  и
на поляну вышел Серый Ослик. Он поглядел знакомо и потянулся к  Зое  до-
верчивой мордой.
   - Помоги мне, Ослик, - попросила она. - Помоги мне перебраться на тот
берег. Ведь я не умею прыгать, как пурзи, и не умею плавать.
   Ослик потерся боком о Зоин бок. Может он и не понимал  слов,  но  Зоя
знала, что он доверяет ей. Зоя забралась к нему на спину, он  припал  на
задние ноги, прыгнул и легко понесся над рекой. Зоя даже не думала,  что
он умеет так отлично прыгать!
   И почему она вообразила, будто он не понял ее  слов?  Отлично  понял,
иначе не приземлился бы, как всегда, на острове. Теперь же они оказались
на другом берегу реки. Зоя обняла Ослика, поцеловала его в теплую  серую
мордочку.
   - Спасибо, Ослик, милый!
   - И, не оборачиваясь, пошла по тропинке, протоптанной в траве.
   Дорога полого подымалась в гору. Чем дальше от реки, тем ниже  стано-
вилась трава. Кроме этой травы, ничего  не  было  видно.  Зоя  шла,  шла
вверх, стала уставать. Неужели она ошиблась и здесь нет никакого  белого
дома? Что же тогда делать?
   И вдруг из-за холма выступили верхушки деревьев.  Зоя  так  обрадова-
лась, что побежала Но быстро задохнулась и пошла медленней.
   Деревья приближались, и вот за ними открылся взгляду  белый  дом.  Он
стоял на поляне и был обнесен белым забором с воротами.
   "Только бы застать его! - шептала Зоя, пересекая поляну. - Только  бы
застать и суметь объяснить все".
 
 
   Глава 17
   У ДЯДЮШКИ ТАДЕУША
 
   Белые ворота оказались незапертыми. Зоя толкнула створку и  вошла  во
двор, поросший ровной зеленой травой. Дом за воротами  был  двухэтажный,
узкий, с верандой вдоль всего первого этажа.  А  на  ступеньках  веранды
стоял дядюшка Художник. Он был точно такой, каким когда-то нарисовал се-
бя: узколицый, в темном бархатном берете и платке, заправленном под  от-
ложной воротник белой рубашки. А на плече сидела большая  коричневокрас-
ная птица.
   - Дя... - проговорила Зоя и запнулась.
   - Здравствуй, Зося! - ласково, как своей, улыбнулся он. Поцеловал  ее
в макушку, обнял за плечи и повел в дом.
   За высокой белой дверью с медным витым кольцом сразу начиналась дере-
вянная лесенка - узкая, домашняя; окошко было прорезано высоко, а на по-
доконнике стояли горшки с цветами. Зое показалось, что она  когдато  уже
поднималась по такой лестнице.
   Художник распахнул высокую коричневую дверь. Зоя почувствовала  запах
красок.
   - Входи, входи, Зося, - пригласил дядюшка. - Тебе будет интересно.
   Здесь была мастерская. По стенам стояли и висели  картины,  на  грубо
сколоченном столе у окна были разложены краски, из высокого стакана тор-
чали кисти. И тут же стояла резная черная шкатулка - точно такая,  какую
тетя Янина подарила Зое в день рождения. Зоя подошла, притронулась к ней
пальцами.
   - Нравится? - спросил дядюшка Тадеуш.
   У меня есть такая же, - тихонько ответила Зоя. - Только она не откры-
вается.
   - Не может быть! - И дядюшка поднес шкатулку к глазам. - Эту тоже так
просто не откроешь; во всех этих старинных вещицах есть свой  секрет.  -
Он передал Зое шкатулку. - Попробуй, открой.
   Зоя не знала, как начать говорить о главном, и, чтобы не обидеть  дя-
дюшку, попыталась разъять ящичек. Ничего не получилось.
   - А посмотри-ка на нее внимательно: может, что и заметишь.
   Зоя, продолжая думать о своем, стала вертеть вещицу,  вглядываться  в
резной рисунок с матово блестящими кусочками  перламутра.  На  нем  были
изображены женщины в длинных платьях, и каждая держала в руках по веточ-
ке. Все точно так же, как на Зоиной шкатулке. И тут на одной из  веточек
Зоя увидела бутон цветка - он был более выпуклым, чем все другие цветы и
ветки. Зоя оглянулась на дядюшку, тот едва заметно кивнул.
   - Просто нажмешь, - сказал он, - но сейчас не надо.
   И он так это сказал, что Зоя поняла: настало время.  И  голос  у  нее
дрогнул.
   - Дядюшка... - начала Зоя. - Дядюшка Тадеуш... У  пурзей  больше  нет
Белого Цветка. И они без него не могут жить.
   Художник нахмурился, пожал плечами:
   - Что я могу сделать? Надо было беречь.
   - Но они не виноваты! Это я, я! Все из-за меня! -  И  Зоя  заплакала.
Она не ожидала, что дядюшка так холодно примет эту весть.
   А он отвернулся, стал перебирать краски на столе, и Зоя увидела: руки
его дрожат.
   - Что за глупости! - сказал он резко. - При чем здесь ты? Я ведь  все
знаю.
   - Дядюшка, милый, я показала ей картину и пурзей... И потом она вошла
за мной...
   - И тебе тоже нечего было тут делать, - проворчал художник.  -  Разве
так учатся?!
   Зоя видела, что он сердится, ну и пусть, пусть, лишь бы помог пурзям!
Она подбежала к Художнику, прижалась к его руке:
   - Дядюшка, ну сделайте что-нибудь! Ведь  они  такие  тихие,  такие...
беспомощные!
   - Я знаю, какие они, Зося, - гораздо мягче ответил Дядюшка  Тадеуш  и
погладил ее по голове. - И рад, что ты полюбила их. Я даже попытался на-
рисовать, но... - Он поднял и поставил на мольберт картину, которая была
повернута к стене. - Вот смотри!
   На картине был цветок, свежий, сочный, очень похожий на тот, на  нас-
тоящий Белый Цветок.
   - Почти такой же... - проговорила Зоя робко.
   - Да. Почти. Похож, да не тот. И я не знаю, удастся ли... -  Художник
еще раз оглядел картину и остался недоволен. - Нет, два раза  не  бывает
одинаково. Впрочем... Почему обязательно такой же, а, Зося? Лишь  бы  он
жил, перекликался с цветом, с музыкой картины, что ли, верно  ведь?  Как
ты считаешь?
   Зоя не знала, не могла ответить, но  была  рада,  что  дядюшка  снова
взялся за работу А он уже схватил кисть, он свободно менял форму лепест-
ков, удлинял стебель.
   - Как ты называешь их? - работая, весело спрашивал он Зою.  -  Пурзи?
Почему пурзи!
   - Так... Не знаю...
   - Очень смешно. А они и правда милые Когда я впервые нарисовал такого
"пурзю"... Видишь ли, Зося, я жил тогда в чужой стране, тосковал по  ро-
дине. И вдруг у меня появились они. Эти существа. Я придумал их  Понима-
ешь - сам! Я тогда почувствовал себя счастливым! - И вдруг добавил непо-
нятное - Ты когданибудь тоже найдешь своих пурзей.
 
 
   Глава 18
   ВОЗВРАЩЕНИЕ
 
   Зоя не поняла о чем говорит дядюшка, но ей тоже хотелось иметь  своих
пурзей.
   - А как? - шепотом спросила Зоя. - Как их найти?
   - Прежде всего, - ответил Художник, - рисуй то, что  тебе  интересно.
Очень интересно. То, что ты очень любишь или очень не любишь -  И  вдруг
велел - Возьми-ка бумагу, садись вот сюда за стол. И меня  отвлекать  не
будешь. Работай, работай - И больше уже не глядел на нее.
   О, теперь Зоя прекрасно поняла, что, а вернее, кого она не любит. Она
нарисовала стриженную девочку с конфетой в руке. А  потом  сделала  так,
так и вот так - зачертила! И сама вдруг почувствовала получилось  как-то
нехошо. Через руку и плечо девочки прошли черные полосы,  как  следы  от
кнута, и ей, наверное, больно.
   Зоя оглянулась на дядюшку.
   - Конечно, больно, - сказал он. - За что ты ее?
   Зоя нагнула голову и промолчала. Но она-то знала, за что: да за все!
   И за пурзей - им ведь так тяжело, когда дни мелькают; и  за  то,  что
она все жилит, эта Любка, такая противная, даже  играть  по-честному  не
может: прыгалки подсекает, глаза не зажмурила, когда Зоя вела ее, -  вот
и пролезла в картину! И Лилового Пурзю напугала, и про Белый Цветок  ни-
чего не поняла, веревку из него сделала, и конфеты свои ест одна  -  ни-
когда никого не угостит!
   И Зоя еще раз черканула по рисунку.
   - Ого, Зося! - удивился дядюшка. - Ты, оказывается, не такая добрая.
   - Ну и пусть, - ответила Зоя, не поднимая головы. - Это же рисунок.
   - Но ты забыла про яму! Ведь ты хотела, чтобы твоя подружка...
   - Какая она мне подружка?!
   - Ну, а если просто девочка?
   - Плохая девочка, - заспорила Зоя. Она еще никогда ни с  кем  так  не
разговаривала, а тут прямо что-то нашло на нее. -  Она  плохая  девочка,
дядюшка, поверьте мне!
   - Довольно обычная. Ведь она была голодна.
   Зоя промолчала, потому что в этом дядюшка был прав. Но он  ничего  не
знал о прыгалках, о конфетах "Кис-кис", да и голод... Можно ли так  пос-
тупать из-за голода?
   Только объяснить все это Зоя не могла и потому едва слышно  проворча-
ла:
   - Она вообще такая.
   - А если, пока ты здесь, она попала в твою ловушку и сломала ногу?  -
продолжал Художник. - Или вдруг никто не придет к реке и она  не  сможет
выбраться? Ты понимаешь, что может случиться?
   - Да.
   - Ты этого хотела?
   Нет, Зоя этого совсем не хотела, даже не подумала об этом.  И  теперь
заволновалась:
   - Дядюшка, как же...
   - Вот видишь, Зося. Если говорить честно, мне совсем не  понравилось,
как ты поступила.
   Зое теперь и самой не нравилось. Ей было стыдно и  грустно.  И  хоте-
лось, чтоб кто-нибудь все исправил и успокоил  и  пожалел  ее,  как  это
всегда делала мама. И вообще она так соскучилась, так  давно  не  видела
маму. И Зоя вдруг закрыла бумагу руками, положила на них голову и запла-
кала.
   - Полно, полно, Зося. - Легкая рука Художника коснулась ее волос.
   - Я хочу к маме! - плакала Зоя. - Я не злая, не злая!
   - Я помогу тебе вернуться, - ласково проговорил дядюшка.
   - А Любе?
   - И ей. Посмотри, какой получился цветок.
   Зоя глянула, но из-за слез он расплылся. И все  же  было  видно,  что
цветок не очень похож. Лепестки, чуть собранные в бутон, шире и плотней,
они, наверное, не смогут так раскрываться. И даже цвет иной:  не  совсем
белый - с красными и лиловыми расплывчатыми пятнами на кончиках.
   Зоя вытерла глаза получше, всмотрелась:
   - Он получился немножко другой...
   - Конечно.
   - Ну и как же?
   - Значит, и жизнь там пойдет немножко другая.
   - Хуже?
   - Этого, Зося, я пока сам не знаю. Просто другая.
   "Из-за меня, - опять подумала Зоя. - А потом поправила себя:  -  Нет,
из-за Любки! Все ей надо."
   - А как же с Любой? - спросила Зоя.
   - Твоя подружка должна уйти, - ответил Художник,  и  Зое  показалось,
что он опять сердится. - Но без тебя ей не выбраться. - И дядюшка  подал
Зое руку: - Пойдем, девочка.
   Рука была теплая, добрая. Нет, он не сердился. На Зою во всяком  слу-
чае.
   Они вышли из мастерской. На пороге Зоя оглянулась на картину. И заме-
тила: сочные лепестки цветка потеснили зеленую коробочку, открылись  ши-
ре, а сквозь запах краски явственно пробился сильный сладковатый аромат,
так что немного закружилась голова. Цветок начинал оживать!..
   Они шли, шли, спускались по неосвещенной лестнице; за высоким окошком
было темно. Зоя совсем забыла, что так бывает: день, потом вечер, темно-
та. Она уже не различала ступенек, не понимала, куда идет. Это было  по-
хоже на игру "Найди свой дом", только ее никто не перекружил.  И  вообще
это была не игра.
   Чур-ра, Чур-чура,
   Тут игра
   И не игра,
   И не правда
   И не ложь,
   Потеряешь
   И найдешь,
   А найдешь
   Не пятачок,
   А ежиный
   Пиджачок...
   Вдруг Зоя почувствовала свежий ветер, впитавший в себя  запах  земли,
травы, кустов и деревьев. Вот сейчас они выйдут из дома  Художника...  И
она забеспокоилась.
   - Дядюшка! - едва слышно позвала Зоя. - Дядюшка, теперь вы никогда не
передадите мне свой дар?
   - Зося, глупенькая, - в темноте улыбнулся он. - А  как  бы  иначе  ты
смогла жить здесь, у нас, и подружиться со всеми? - И  поцеловал  Зою  в
макушку. - Теперь иди. И не бойся. Тут нет дорожки, придется  на  ощупь.
Найдешь?
   Зоя кивнула. Хотела еще спросить, но сразу же забыла  о  чем,  потому
что издалека услышала знакомый голос:
   - Зоя! Зоя!
   - Это мама! - крикнула она и побежала.  Зоя  спешила,  спотыкалась  о
камни, или, может, это были клумбы. И все ждала, когда снова долетит ма-
мин голос. Но было тихо. Девочка остановилась.
   Вокруг колыхались под ветром кусты.
   Невдалеке в темное небо тянулся высоченный дом. Окна его были разноц-
ветно освещены. Зоя сразу поняла, что это городской дом. Она вышла из-за
кустов, ступила на асфальт.
   Глаза понемногу привыкли к темноте, и Зоя видела теперь деревце ябло-
ни - оно ей знакомо! "Если так, - подумала Зоя, -  если  все  обернулось
так, то здесь должен быть поваленный забор..."
   И он тоже был. И кирпичи, и бревна, и доски  от  снесенных  домов.  И
все-таки Зоя не знала, куда идти, - ведь она ни разу не бывала на пусты-
ре ночью. Она пошарила в кармане брюк. Там лежала  порядком  потрепанная
бумажка. Зоя подошла к фонарю - его она тоже не  замечала  днем,  -  при
тусклом свете прочитала слова, выведенные четким маминым почерком: "Виш-
невый переулок, дом 7. квартира 101"  По  асфальтовой  дорожке  медленно
прогуливалась женщина, держа на поводке здоровенного бульдога. Зоя  шаг-
нула к ним.
   - Вы не скажете, где Вишневый переулок?
   - Придется обойти, девочка, - ответила женщина. - Тут  стройка,  -  и
подробно объяснила Зое, как найти ее дом.
   Зоя совсем не узнавала улицы. Да это и неудивительно - ведь  она  так
мало жила здесь! Хорошо, ах, как хорошо, что мама положила ей в кармашек
записку с адресом!
 
 
   Глава 19
   ДОМА
 
   Наконец Зоя нашла подъезд, поднялась в лифте на пятый этаж  и  нажала
кнопку звонка. И услышала поспешные шаги. Это была мама! Конечно, мама -
только она ходила дома на высоких каблуках.
   Открылась дверь. Зоя увидела  испуганные  мамины  глаза,  потом  мама
отошла на два шага назад. И вдруг бросилась, обняла Зою, заплакала. Ког-
да она наплакалась, стала искать по карманам платок, а Зою  все  еще  не
отпускала. Но платка не было, и мама вытерла мокрое лицо  концом  Зоиной
косички.
   - Яня! - закричала она. - Янина! Иди сюда!
   - Что? Что случи... - и тетя Янина замерла.
   Потом вынула из кармана очки, надела их и на цыпочках подошла к  Зое,
будто боялась ее спугнуть.
   - Милое дитя? - шепотом спросила тетя Янина и  незаметно  дотронулась
до Зоиной руки. Затем так же шепотом ответила себе: - Милое дитя!
   И только тогда заплакала.
   Зоя не совсем понимала, почему они так дружно плачут, она была  рада,
что вернулась, и еще была рада, что у тети Янины нашелся платок,  потому
что Зоиных косичек не хватило бы, чтоб вытереть все пролитые в этот  ве-
чер слезы.
   Вдруг что-то живое, теплое прижалось к Зоиным ногам Не  отрывая  глаз
от плачущих женщин, Зоя нагнулась и погладила нежную шерстку бывшею  со-
седского кота.
   Я не стану рассказывать, как были зажжены все лампы в доме, как  были
открыты лучшие банки с вареньем и какой отличный пирог испекла тетя Яни-
на, - гораздо лучше того, который так понравился когда-то Любе Вилкиной.
Зоя отломила кусочек, опустила руку под стол, позвала:
   - Кис-кис-кис!
   И тут в дверь позвонили. И Зоя уже знала, кто это.  И  сама  побежала
открывать. Это была Люба. Живая. Здоровая. Ноги ее не были сломаны,  они
были обуты в запыленные, ободранные на носках красные туфли с квадратны-
ми каблуками. А по платью, пересекая правую руку, шла едва заметная  по-
лоса, похожая на шрам.
   Тетя Янина вышла следом за Зоей:
   - Любочка, и ты тоже нашлась!
   Люба Вилкина вежливо поклонилась ей, потом сказала с удивлением:
   - Мама волновалась обо мне, даже плакала. И отец тоже. А всегда гово-
рили, что я никуда не денусь!
   Зоя разглядывала полосу на Любиной руке.
   - Где ты поцарапалась, Любочка? - спросила тетя Янина.
   - А, пустяки, - ответила Люба. - Я уже почти все стерла.
   Она провела ладонью по коже, размазала темную полосу и вдруг погляде-
ла на Зою исподлобья.
   - В другой раз ты... - начала Люба и не договорила.
   Дядюшка Тадеуш был, конечно, прав, когда просил Зою больше не  делать
так, и Зоя хотела сразу сказать Любе, что она не будет.  Но  подумала  и
промолчала: она еще сама не знала, как поступит в другой раз.
   - Девочки, девочки, идите пить чай с пирогом! - позвала из кухни  ма-
ма.
 
 
   Глава 20 ДАР ДЯДЮШКИ ТАДЕУША
 
   Девочки молча сели к столу.
   - Милые дети! - волновалась тетя Янина. - Кушайте пирог! Он вкусный!
   - Очень даже, - вежливо кивнула Люба и наклонилась к Зое, проворчала:
- Ее пирог лучше, чем твой... нарисованный. Да твой еще весь в песке!
   - Что-что? - удивилась мама.
   - Это мы так, мамочка. - И тихо Любе: - А ты бы могла выйти, как  че-
ловек. А то прячется, подглядывает...
   - Чего я не видела у этих страхолюдов?
   - Зачем тогда полезла к ним?
   - Что ж, все тебе одной?!
   - Девочки, девочки, о чем вы там шепчетесь? - подошла к ним мама.
   - Давно не виделась, - буркнула Люба.
   Она протянула руку тете Янине:
   - Спасибо за пирог.
   И - Зоиной маме:
   - Спасибо на добром слове.
   И ушла домой. А мама и тетя Янина отвели Зою в ее комнату и уложили в
постель. Когда мама и тетя, пожелав Зое спокойной ночи, ушли, она встала
с кровати. В комнате все было так, будто без  нее  сюда  и  не  входили,
только пыль была стерта со стола, с подоконника, со всех полок На столе,
возле альбома с рисунками, лежал глянцевитый древесный лист; от толстого
черенка по всей его поверхности расходились жилки и  сосудики.  И  опять
Зое показался этот лист похожим на руку человека. Стоп, стоп! Но  откуда
он здесь? Прямо в ночной рубашке Зоя выбежала в  соседнюю  комнату.  Там
мама и тетя Янина убирали со стола.
   - Ты что, девочка? Что, милое мое дитя? - спросила тетя.
   - Откуда это? - Зоя протянула им лист.
   - О, это странная история, - улыбнулась мама. - Когда я хватилась те-
бя и стала искать по квартире - я ведь думала, ты где-нибудь здесь, -  я
вошла в свою комнату, а там на полу вот это.
   - Под картиной? - замирая, спросила Зоя.
   - Да, кажется. В общем, на  полу.  Я  удивилась:  у  нас  ведь  таких
листьев нет. Начала рассматривать и - веришь ли?  -  понемногу  успокои-
лась. Вот тетя Яня подтвердит. Очень странно, конечно.
   Зоя улыбнулась. Ей было грустно и тепло от памяти оранжевого дня, ми-
лых пурзей, их безобидности, их доброты. Зоя поцеловала маму и тетю Яни-
ну и тихонечко пошла к себе. Зажгла настольную лампу. Открыла альбом.
   Она рассматривала человечков в треугольных колпачках, которых рисова-
ла тогда, давно. Как похожи были они на пурзей и как не похожи!  Так  на
новогоднюю елку вешают яблоки из раскрашенной ваты. Похоже, да не то.
   Случайно взгляд ее упал на тумбочку возле кровати. Там, на этой  тум-
бочке, стояла черная резная шкатулка Девочка взяла в руки эту  старинную
вещицу, потрясла возле уха. Там, как и прежде, что-то шуршало  перекаты-
валось. А с гладкой  поверхности  крышки  улыбались  женщины  в  длинных
платьях, и у каждой в руке была ветка. И на одной...  Ну  да,  на  одной
ветке бутон цветка был выпуклым. Зоя нажала на  него.  Что-то  дрогнуло,
звякнуло, и черная крышка распахнулась.
   Зоя с волнением заглянула внутрь. Сомнений не было. Там, в  шкатулке,
в шкатулке знаменитого художника дядюшки Тадеуша, лежали...  просто  две
кисточки, старые, с вытертым волосом, и еще огрызок карандаша.
   Если бы Зоя была Любой Вилкиной, она бы, наверное, презрительно скри-
вила рот и сказала бы: "Подумаешь, есть что хранить!"
   Но Зоя была Зоей, и она хотела стать  настоящим  художником.  Поэтому
она ничего такого не сказала, только бережно дотронулась до вещей,  хра-
нивших дыхание большого труда.
   Зоя поставила шкатулку возле себя, снова взялась за краски и  кисточ-
ку. И тогда в верхней части листа появилось сероватое  небо.  Потом  оно
чуть порозовело. После проступило дерево - может  быть,  дуб.  И  черные
ветки-загогулины прорезали небо, и Зоя поняла, что на это можно смотреть
долго. И она смотрела. И еще появилась  трава  -  два  коричневато-серых
стебля. А на дереве дупло. И оттуда подслеповато глянула проснувшаяся от
близости вечера сова. И шевельнулись ветки, качнулась  трава,  на  песке
обозначились едва заметные чьито следы. Зажила,  задышала  картина.  Она
ничем не была похожа на то, что рисовал дядюшка Тадеуш, и все-таки, если
захотеть, если сделать шаг...
   Мама, кажется, окликнула Зою. Зоя, кажется, не услышала. Мама  загля-
нула в комнату: девочка сидела над листом бумаги. Мама покачала головой,
но ничего не сказала, успокоилась. На самом же  деле  все  было  не  так
просто. Все было не так просто, потому что Зоя могла уйти туда, к  этому
дереву, дуплу и встретить там... нет, это пока неизвестно - кого. Но она
могла уйти туда почти в любое время.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (2)