языков. Здесь, кстати, лишний раз подтверждается известный
тезис Алексея Федоровича Лосева (1893 -- 1988),
сформулированный в его классическом труде "Диалектика мифа":
всякая наука сопровождается и питается мифологией, черпая из
нее свои исходные интуиции17. С точки зрения единых
закономерностей выражения действительности через символы и
постижения действительности через символы современная наука
столь же мифологична, сколь научна всякая мифология.
Современные естественно-математические науки, включающие
космологию и ее ответвления, ничто без упорядоченных
математических символов. Посредством этих символов создается
научная картина мира, с их помощью она и прочитывается. Убрать
символы -- и останется одна пустота, ничто. Следовательно, и
тайна космического мышления кроется в символах. Познай их -- и
ты познаешь все.
Приятно это кому бы то ни было или неприятно, но следует
набраться мужества и признать: человек, познавая
действительность, практически никогда не имеет дел
непосредственно с этой действительностью, но лишь с набором
некоторых символов и кодов, включая собственные ощущения, более
чем опосредованно данную действительность отражающими. И
безразлично, в какой именно форме искажается объективная
действительность, представая в мозгу то в виде мифологических
картин и сцен, то в виде поэтических или фантастических
образов, то в виде метафизических схем, то в виде
математических формул.
Таким образом, каналы символизации и алгоритмы кодировки
глубинного смысла бытия и его закономерностей одинаковы как для
науки, так и для мифологии. Типичны и возможные искажения при
обоих способах осмысления действительности. В результате
свободного оперирования символами, знаками, образами,
словесными догмами, математическими формулами и теоретическими
моделями сплошь и рядом возникают некоторые спекулятивные
конструкции, настолько далеко отступающие от отображенной в них
реальности, что превращаются в прямую противоположность
объективной истине. Гете называл это "ложным светом знаний". "Я
проклял знаний ложный свет", -- так перевел соответствующую
строку из "Фауста" Пушкин. Не менее определенно высказался
Байрон в "Манфреде": наука -- "обмен одних незнаний на другие"
(перевод Ивана Бунина). Густав Шпет перевел эти слова еще
резче:
Наука вся -- невежества обмен
На новый вид невежества другого.
Столь же безапелляционно высказался о сути псевдонаучного
теоретизирования Максимилиан Волошин: "Я призрак истин сплавил
в стройный бред".
Другими словами, то, что в общественном мнении считается
наукой, на самом деле представляет собой сумму более или менее
верных взглядов на определенный фрагмент действительности,
событие или проблему. Группа интерпретаторов объявляет
собственное видение вопроса истиной в последней инстанции и,
обладая монополией на владение и распространение информации,
всеми доступными средствами старается утвердить в общественном
мнении только свою (а не какую-то другую) точку зрения. Однако
в процессе естественной смены поколений (в том числе и ученых)
ранее господствовавшая парадигма (то есть некоторая
теоретическая модель, объявленная эталоном), как правило,
претерпевает существенные изменения, а то и отбрасывается
вообще. Это хорошо видно на примере разного рода учебников и
справочников: казалось бы, именно в них сосредоточена
квинтэссенция последнего слова науки. Но нет -- сегодня никто
не учится по учебникам, написанным несколько десятилетий назад
и тем более -- в прошлом или позапрошлом веке. Точно так же
спустя некоторое время и на лучшие нынешние учебники (а равно
-- энциклопедии и справочники) будут глядеть, как на допотопный
анахронизм.
Безусловно, как существуют научные факты и истины, так
были, есть и всегда будут их правильные истолкования, а также
новые эпохальные открытия -- все, что составляет гордость
человеческой цивилизации и обеспечивает ее непрерывный
социальный и научно-технический прогресс. Тем не менее общее
количество незыблемых истин, отвоеванных человеком у
бесконечно-неведомой природы, более чем ограничено, и обретение
их никогда не завершится. В этом, собственно, и состоит суть и
смысл научного познания. Все остальное -- мифы, беллетристика и
околонаучные легенды.
Таким образом, всякий миф, фольклорный образ, имеют под
собой такое же реальное основание, как и научный факт. И
заложенный в обычных мифах первоначальный смысл поддается
строго научному анализу и реконструкции. Итальянский
фольклорист Джузеппе Питре (1843 -- 1916) проницательно
напутствовал всех, кто прикасается к неисчерпаемой сокровищнице
народного творчества и народной памяти: "Философ, законодатель,
историк -- всякий, кто хочет понять свой народ до конца, должен
присматриваться к его песням, пословицам, сказкам, а также к
его поговоркам, отдельным выражениям и словам. За словом всегда
стоит его значение, за буквенным смыслом -- смысл тайный,
аллегорический, под странным пестрым одеянием сказки кроется
история и религия народов и наций"18. Все сказанное относится и
к закодированным в мифологических сюжетах и образах сведениям о
реальных событиях далекого прошлого, о стародавних общественных
отношениях и нормах поведения, об устройстве мироздания, его
происхождении и законах, о катастрофах и великих переселениях
народов. Рассмотрению этого как раз и посвящена настоящая
книга.
ЧАСТЬ 1
Как не любить свой край северный,
Много ведь чудности в нем, много прелестей:
Зимой-то у нас стоят снежочки белые,
На земле блестят, будто светлы звездочки,
А льды наши зимние блестят, будто браманты,
Морозы выигрывают, будто струны серебряные,
А ночное сияние очень чудное, очень дивное,
Уж мы любим нашу зимушку морозную, студеную.
Марфа Крюкова
Вопрос о глубинных корнях русского народа, других народов
Земли всегда волновал русские умы. С него, собственно, и
начинается Несторова летопись. Здесь явственно обозначена
начальная точка отсчета нового витка истории человечества,
последовавшего после глобальной мировой катастрофы, и резкого
изменения лика планеты (в Библии данный вселенский катаклизм
кратко именуется "потопом"). "По потопе, -- сообщает летописец,
-- трое сыновей Ноя разделили землю, Сим, Хам, Иафет"19. В те
времена, как особо подчеркивается в Лаврентьевском и других
русских летописных сводах, "был единый народ". Эти
знаменательные слова Начальной летописи по существу
представляют собой формулу одного из исходных тезисов настоящей
книги, опирающейся на концепцию единого происхождения языков и
народов мира.
В дальнейшем, согласно древнейшему летописному своду --
"Повести временных лет", Иафет стал родоначальником основной
массы европейских народов, включая славяно-русские племена.
Данная точка зрения, однако, не является единственной. По-иному
излагается предыстория человечества в популярном и достаточно
распространенном в средневековой Руси апокрифе, кратко
именуемом "Откровение Мефодия Патарского о Мунте сыне Ноевом".
Хотя Мефодий епископ Патарский является одним из
канонизированных Отцов церкви, принадлежность ему
неканонической версии древнейшей истории ортодоксальными
богословами отрицается, а само "Откровение о Мунте" включено в
индекс отреченных (запрещенных) книг.
Как известно, в Библии ничего не говорится о четвертом
сыне Ноя, поименованном Мунтом (в некоторых списках апокрифа он
назван внуком). Но так как первоисточники библейских текстов
давно утрачены, а сами они неоднократно переделывались, --
вполне вероятно, что истинный автор Сказания о Мунте, которое
впоследствии Мефодий Патарский включил в свое Откровение,
опирался на недошедший до нас первоисточник. В нем весьма
логично представлено послепотопное разделение Земли по четырем
странам света: Симу досталась "восточная страна земля"
(Восток), Хаму -- "полуденная страна земля" (Юг), Яфету
(Иафету) -- "западная страна земля" (Запад), Мунту --
"полунощная страна земля" (Север)20.
По апокрифической версии, именно Мунт и был перво-предком
всех северных народов, включая и славяно-русские. Иафет же на
каком-то этапе присылал к братцу людей для оказания помощи в
строительстве северной град-столицы21. Но Мунт был не только
прапредком северных народов и устроителем северных земель.
Согласно апокрифу, он стал еще и основателем астрономии как
науки и основоположником "острономейной мудрости", то есть, по
существу, -- космической философии. "Мунт живяше на полунощной
стране, и прият дар много и милость от Бога и мудрость
острономейную обрете". Первая книга по астрономии также
принадлежит Мунту. А составил "сию книгу острономию" Мунт
вопреки предостережениям Архангела Михаила22, бросив вызов
Божьему посланнику и самим небесам. Тем самым он уравнял силу
человеческого разума с космическими силами и положил начало
мировому космизму.
От древних мифологических сказаний и апокрифов
отталкивался в своей концепции Прародины человечества и великий
русский космист Н.Ф.Федоров. Эта тема красной нитью проходит
через всю его "Философию общего дела". Федоров выделял два
центра мировых цивилизаций: 1) вселенский -- полярная гора Меру
-- ось мира; 2) духовный -- Памир -- "могила праотца" и бывший
рай (Эдем), куда, согласно апокрифическим преданиям, Ной во
время потопа вывез тело (или прах?) первочеловека Адама и где
"покоятся забытые предки всех арийских и анарийских племен
(Иафета, Сима и Хама)"23. Оба топонима -- Меру и Памир -- имеют
один и тот же доиндоевропейский корень mr, от него
образовано и однозвучное русское слово "мир", означающее
одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, и
справедливость -- "меру".
Символ Полярной Отчизны -- золотая гора Меру, по
древнеарийским и доарийским представлениям, возвышалась на
Северном полюсе, окруженная семью небесами, где пребывали
Небожители и царил "золотой век" (отсюда, кстати, русская
поговорка: "На седьмом небе" -- синоним высшего блаженства).
Гора Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса,
вокруг нее как мировой оси вращались созвездие Медведицы,
Солнце, Луна, планеты и сонмы звезд. В древнерусских
апокрифических текстах вселенская гора прозывалась "столпом в
Окияне до небес". Апокриф ХIV века "О всей твари" так и гласит:
"В Окияне стоит столп, зовется адамантин. Ему же глава до
небеси".24 В полном соответствии с общемировой традицией
вселенская гора здесь поименована алмазной (адамант -- алмаз, в
конечном счете это -- коррелят льда: фольклорная стеклянная,
хрустальная или алмазная гора означает гору изо льда или
покрытую льдом).
От доиндоевропейского названия вселенской горы Меру и
произошло понятие "мир" в его главном и первоначальном смысле
"Вселенная" (понятие "Космос" греческого происхождения и в
русский обиход вошло сравнительно недавно). Священная гора --
обитель всех верховных Богов индоевропейцев (рис.14, 15). Среди
них -- Митра, один из Солнцебогов (рис.16), чье имя созвучно с
названием горы Меру. Из верований древних ариев культ Митры
переместился в религию Ирана, а оттуда был заимствован
эллинистической и римской культурами. Миротворческая роль Митры
