сколько греки проходят в день, остальное вычислить несложно.
- Поразительно! Ты обо всем ухитряешься подумать! - Большими
доверчивыми глазами Лиудерис напоминал Пэдуэю святого Бернарда. - Велеть
инженерам устанавливать "Брунгильду"?
- Пока не торопись. Когда зайдет солнце, мы определим расстояние до
лагеря.
- Но как это сделать, чтобы при этом нас не увидели?
- В свое время покажу. А пока проследи за тишиной и порядком.
Лиудерис нахмурился.
- Моим людям не по нраву холодный ужин, Если не стоять у них над
душой, кто-нибудь обязательно разведет костер.
Пэдуэй вздохнул. Он уже порядком намучился с темпераментными и
недисциплинированными готами. Сегодня они, словно маленькие ребятишки,
безудержно восторгаются планами Загадочного Мартинуса, как его называли, а
завтра могут бунтовать против введения строгих правил. Пэдуэй справедливо
считал, что ему самому не следует командовать, поэтому отдуваться
приходилось Лиудерису.
Византийцы быстро и умело разбили лагерь. Вот настоящие солдаты!
Готам долго еще учиться подобной слаженности. Какой, к примеру, шум
поднялся, когда Пэдуэй потребовал людей на обслуживание катапульт.
Управляться с катапультой - не мужское занятие, оно, видите ли, не к лицу
настоящему воину! .. Чтобы высокородные копейщики сражались пешими, словно
толпа рабов?!. Пэдуэй разлучил их с лошадьми хитроумным путем: он. точнее
по его наущению Лиудерис, объявил о формировании специального отряда, куда
будут приниматься только лучшие из лучших, и добавил, что впоследствии
кандидаты будут даже платить за вступление.
Темнело. В подзорную трубу едва различался генеральский штандарт над
большим шатром. Возможно, одна из фигурок около него - Велизарий. Был бы
сейчас пулемет... Но зачем зря мечтать, пулемета нет и не будет; удастся
со временем сделать заряжаемый со ствола мушкет - и то огромное
достижение.
На штандарте виднелись буквы: "СНР" - сенат и народ Рима. Армия
наемников, состоящая из гуннов, мавров и анатолийцев, под командованием
славянина, работающего на выходца из Далмации, который правит в
Константинополе и не имеет никакого отношения к Риму, - эта армия называет
себя Армией Римской Республики, и ничего странного в этом никто не видит!
Пэдуэй встал, крякнув под тяжестью плетеной кольчуги, с помощью
тригонометрии прикинул расстояние до вражеского лагеря и, мысленно
отсчитав от него четверть мили - радиус действия "Брунгильды", - определил
место для установки катапульты. Из лагеря доносились обрывки песен.
Очевидно, план Мартина - "забыть" под носом у византийских фуражиров
телегу, груженную бренди, - успешно сработал, несмотря на известную
неприязнь Велизария к пьяным солдатам.
Принесли мешки с серной пастой. Пэдуэй взглянул на часы, благополучно
извлеченные из тайника в стене, - почти полночь.
- Все готово? - спросил он. - Поджигайте первый.
Мешок положили в ложку, подожгли промасленные тряпки, и Пэдуэй лично
дернул за пусковой шнур. "Сссс-бомм!" - сказала "Брунгильда". Воздух
прочертила огненная парабола. Мартин взбежал на вершину холма, который
закрывал их позицию. Как мешок влетел в лагерь, он не видел, но пьяные
песни прекратились, а вместо них возник гул, будто кто-то потревожил
осиное гнездо. Сзади в темноте защелкали бичи, заскрипели веревки - в
систему блоков и шкивов, придуманную Пэдуэем для скорейшего взведения
рычага, впряглись лошади. "Сссс-бомм!" Тряпки погасли, и мешок ушел к
врагу невидимый и безвредный. Ничего, через несколько секунд последует
другой. "Сссс-бомм!" Гул набрал силу, стали слышны отдельные крики,
- Лиудерис! - позвал Пэдуэй. - Давай команду!
Во вражеском лагере заржали лошади - двуокись серы пришлась им не по
нраву. Хорошо, можно надеяться, что византийская конница будет
дезорганизована. Среди общего шума Пэдуэй различил лязг и бряцанье
выступивших готов. В лагере что-то ярко загорелось, и языки пламени
высветили подбирающихся к противнику готских солдат - рот и нос каждого
закрывала мокрая тряпка, а большие круглые щиты для распознавания были
выкрашены в белый цвет. Отблески оранжевых огоньков тлеющей серы играли на
шлемах и обнаженных мечах. Уж что-что, а напугать такое воинство могло
кого угодно.
Когда готы подошли к лагерю, шум усилился десятикратно: добавилась
симфония кузнечного перезвона мечей. Потом атакующие и обороняющиеся
смешались, и уследить за боем стало невозможно.
Один из механиков доложил, что мешки с серой кончились,
- Что нам теперь делать?
- Ждите дальнейших распоряжений, - ответил Пэдуэй.
- Но, капитан, мы хотим драться! Так ведь всю забаву прозеваем!
- Ni! Нельзя! Кроме вас никто не умеет обращаться с катапультой. Я не
могу рисковать ценными людьми.
- Ха! - раздался голос в темноте. - Не вступить в бой - что за
трусость! Пошли, ребята. Ну его к черту, этого Загадочного Мартинуса!
И не успел Пэдуэй опомниться, как двадцать специально обученных
механиков трусцой побежали к лагерю,
С досадой плюнув, Пэдуэй отправился на поиски Лиудериса. Командующий
восседал на лошади перед большим отрядом копейщиков. Далекое зарево
выхватывало из тьмы лица, шлемы и частокол вертикально поставленных копий.
Это романтическое зрелище напоминало сцену из оперы Вагнера.
- Противник вылазку не предпринимал?
- Нет.
- Значит, еще предпримет, Велизарий такой... Кто поведет этот отряд?
- поинтересовался Пэдуэй.
- Я сам поведу.
- О Господи, я же объяснял, почему командующему не следует...
- Знаю, Мартинус, - твердо произнес Лиудерис, - у тебя много
всяческих идей. Но ты молод, а я бывалый солдат. Воинская честь требует,
чтобы именно я повел своих людей. Гляди, кажется в лагере что-то
происходит!
Велизарий, несмотря на все трудности, умудрился собрать часть
кирасиров и повел их вперед, рассеивая пехоту готов. Лиудерис выкрикнул
команду. Готские рыцари, медленно набирая скорость, двинулись на
противника. Две конные массы столкнулись, и все смешалось.
Затем понемногу шум стал утихать. Пэдуэй понятия не имел, что
происходит. Сидя на лошади в четверти мили от центра событий, он
чувствовал себя довольно глупо. Теоретически, именно здесь должны
находиться резервы, артиллерия и штаб, Но резервов не было, единственная
катапульта торчала всеми брошенная где-то во тьме, а штабисты и пушкари
сражались на передовой линии.
Проклиная военную доктрину шестого века, Пэдуэй тронул лошадь.
Подъезжая к лагерю, он натолкнулся сперва на гота, мирно перевязывающего
ногу куском оторванной от тоги материи, потом на истекающего кровью
раненого, потом на труп. А немного погодя - на крупный отряд безоружных
кирасиров.
- Что вы тут делаете? - растерянно спросил он.
- Мы взяты в плен, - ответил один из византийцев. - Вообще-то нас
должны стеречь, но охрана разозлилась, что все пограбят без них, и
ускакала к лагерю.
- А где Велизарий?
- Вот. - Пленный указал на невзрачного человечка, который сидел на
земле, сжимая руками голову. - Какой-то гот ударил его по голове и
оглушил. Только-только начал приходить в себя... Что с нами будет,
господин?
- Ничего страшного, я полагаю... Вы, парни, ждите тут, пока я за вами
кого-нибудь не пришлю.
Пэдуэй поехал дальше к лагерю. Все-таки странные это люди - солдаты.
С Велизарием во главе грозные кирасиры могли бы одолеть втрое более
многочисленного противника. Но командира стукнули по голове, и они вели
себя тише воды, ниже травы.
Ближе к лагерю раненых и убитых попадалось все больше; тут же на
траве паслись лошади. В самом лагере маленькими тесными кучками тут и там
стояли византийские солдаты, для спасения от смрада прижимая к носам
обрывки ткани. Между ними в поисках ценного движимого имущества сновали
готы,
Пэдуэй спешился и, остановив группку грабителей, спросил, где
Лиудерис. Те сказали, что не знают, и поспешили по своим делам. Потом
Мартин увидел знакомого офицера по имени Гайна. Гайна сидел на корточках
возле трупа и рыдал.
- Лиудерис погиб, - наконец выдавил он. - Его убили, когда мы сошлись
с греческой конницей.
- А это кто? - Пэдуэй указал на труп.
- Мой младший брат.
- Мне очень жаль... Однако нужно браться за дело. В лагере больше
сотни кирасиров, и никто их не охраняет, Если они придут в себя, то
прорвутся...
- Нет, я останусь со своим братом. Ты ступай, Мартинус, ступай... -
Гайна вновь ударился в слезы.
Пэдуэй бродил в темноте, пока не наткнулся на другого офицера,
Гударета, который вроде бы немного соображал, что к чему. По крайней мере,
он пытался сколотить отряд для охраны сдавшихся византийцев; увы, стоило
ему повернуться к солдатам спиной, как те растворялись во всеобщей
сутолоке.
Пэдуэй схватил его за руку.
- Брось, сейчас не это главное. Лиудерис погиб, я слышал, но
Велизарий жив, Если он ускользнет...
Ценой неимоверных усилий им удалось привести в чувство несколько
готов и заставить их сторожить генерала. Потом больше часа ушло на то,
чтобы собрать солдат и пленных, и установить некое подобие порядка.
Гударет, низенький бодрый толстячок, без умолку сыпал словами:
- Вот это была атака! Мы ударили им во фланг. Ничего подобного я не
видел даже на Дунае, во время сражения с гепидами. Греческий генерал бился
как лев, пока я не стукнул его по голове. Сломал меч, между прочим. Мой
лучший удар, клянусь! Помню, лет пять назад я вот таким ударом срубил
голову болгарскому гунну. 0, я убил сотни врагов! Даже тысячи. Честно
говоря, мне их жаль, этих поганцев, я человек не кровожадный, но тогда
пусть не мешаются под ногами!.. Кстати, где ты был во время атаки?
- Предполагалось, что я командую артиллерией, однако мои люди убежали
драться. А когда я подоспел, все уже кончилось.
- Ах, какая досада! .. У меня тоже был такой случай, во время битвы с
бургундцами. Чуть не опоздал! Разумеется, потом я убил по меньшей мере
двадцать...
Колонна войск и пленных растянулась по Латинской дороге. Пэдуэй,
ехавший в головной части, все никак не мог прийти в себя после. того, как
оказался командующим готской армией. Лучшие всегда погибают первыми,
печально думал он, вспоминая честного преданного Лиудериса и невольно
сравнивая его с жадным и коварным старикашкой-королем, с которым ему
придется иметь дело по возвращении в Рим.
Велизарий, плетущийся рядом с лошадью Пэдуэя, пребывал в еще более
мрачном расположении духа. Византийский генерал, на удивление молодой -
лет тридцати пяти, - с вьющейся каштановой бородкой и серыми глазами, был
высок и строен; его славянское происхождение проявлялось в широких скулах.
- Превосходный Мартинус, - произнес он угрюмо, - я должен
поблагодарить тебя за внимание и заботу о моей супруге. Ты сделал все,
чтобы облегчить ей это печальное путешествие.
- Пустяки, достославный Велизарий. Быть может, как-нибудь позже и я
окажусь у тебя в плену.
- После столь сокрушительного поражения? Вряд ли. Между прочим,
позволь поинтересоваться: кто ты такой? Я слышал, тебя называют Загадочным
Мартинусом. Судя по произношению, ты не гот и не итальянец...
Пэдуэй уже по привычке выдал расплывчатую версию о далекой стране
Америке.
- Должно быть, искусные воины эти американцы. Я сразу понял, что имею
дело не с обычным варваром. Такая согласованность действий, такой расчет!
Фу, наверное, мне никогда не забыть мерзкую вонь серы!
