европеоидного антропологического типа [є113]. В XI-XII вв. здесь была
область вольнолюбивых меркитов. Вне восточнохристианского единства остались
только монголы, населявшие междуречье Онона и Керулена.
Известно, что русская православная миссионерская деятельность в Сибири,
несмотря на мощную поддержку правительства, имела чрезвычайно малый успех.
Тем более удивительны результаты, достигнутые несторианами, действовавшими
только на свой страх и риск. Очевидно, они преодолели наибольшую трудность
общения между разноязычными народами, т.е. нашли в языке местного населения
слова, передававшие адекватно сложные христианские понятия [є114].
Благодаря этому они стали для южносибирских скотоводов своими, близкими, а
их учение было усвоено органически, без применения насильственных мер, для
которых у несторианских миссионеров не имелось никаких возможностей.
Затруднения, постигшие империю Ляо в 1014 г. [є115], и консолидация
кочевников, несомненно имевшая место после принятия христианства, как и у
всех других народов (русских, франков, англосаксов) [є116], заставили
киданьское правительство умерить свои аппетиты и пожаловать вождю
кочевников (цзу-бу) Уба [є117] титул царя. После этого шага воцарился мир,
нарушенный через двенадцать лет опять киданями. Заключив в 1020 г. мир с
Кореей и установив границу с ней по реке Яду, кидани снова заинтересовались
западом. На этот раз они обратили внимание на усиление Тангута, но решили
не давать повода к ссоре, до тех пор пока они не окружат его своими
владениями [є118]. С этой целью они пытались снестись с Махмудом Газневи,
но, убедившись в бессмысленности этой затеи, двинули свои войска на уйгуров
и захватили город Ганьчжоу в 1020 г. Тангуты пришли на выручку и отразили
киданьское войско, после чего сами взяли Ганьчжоу и присоединили его к
своим владениям [є119]. Но пока киданьское войско двигалось из Маньчжурии в
Ганьсу через степи, оно, очевидно, грабило местное население, и потому
объединенные кочевники напали на отступавших киданей и нанесли им
значительный урон [є120]. Ободренные успехом, они попытались вторгнуться в
исконные киданьские земли, но тут были обращены в бегство регулярными
войсками (1027). После этого мир был восстановлен, и надолго, потому что
силы киданей были брошены на подавление восстания в Бохае (1029-1030)
[є121].
Кочевники отнюдь не стремились к войне и в очередном конфликте киданей с
тангутами в 1049 г. сами пригнали киданям коней для ремонта кавалерии. В
это время у кочевников был уже "великий царь" [є122], т.е. объединение
степи было закончено.
Весьма любопытно, что мусульманские авторы, сообщая о переходе в ислам
десяти тысяч шатров тюрок, кочевавших в современном Казахстане, отмечают,
что "неверными остались только татары и хатаи (кидани)" [є123], подтверждая
тем самым тождество цзубу и татар. Очевидно, в понятие татар входили
кераиты и басмалы, которые в отличие от карлуков не стали мусульманами. Это
значит, что этноним татар уже получил собирательное значение.
Следующее восстание кочевников, по терминологии "Ляо ши", а точнее - война
их с империей Ляо, вспыхнуло в 1069 г. [є124]. Но киданям удалось поймать
вождя кочевников и доставить его для наказания в свое северо-западное
управление.
Однако война не прекращалась до 1086 г., пока киданьский принц Елюй
Жень-сянь, командовавший западной армией, не получил распоряжения
"относиться по-дружески к вождю цзубу", после чего последний заключил с
империей Ляо мир [є125].
Последний этап войны начался в 1092 г., когда киданьский принц Елюй
Алусаогу неизвестно по какой причине напал на северных цзубу (кераитов).
Могусы, вождь всех племен кочевников, принявший власть в 1089 г., ответил
на удар ударом. Он призвал из Джунгарии басмалов, поднял приамурское племя
уги, а один из его помощников отогнал киданьский скот и табуны, пасшиеся на
западной границе (1094 г.). Но несмотря на эти энергичные действия, он не
смог предотвратить вторжения киданьской армии в пределы степи, где кидани
полонили много женщин и детей, а тангуты, ударив в тыл кочевников, победили
и вывели из войны басмалов, закончив эту операцию в 1099 г. [є126].
Регулярная, хорошо обученная армия всегда сильнее ополчений, даже
укомплектованных природными стрелками и наездниками. В военном деле, как и
всюду, профессионализм мощнее дилетантизма. Поэтому не мудрено, что в 1097
г. вожди разных кочевых племен, находившихся в пределах досягаемости войск
Елюя Алусаогу, просили мира и возвращения территории, захваченной киданями.
В начале 1100 г. Могусы, покинутый своим народом, был захвачен в плен,
отвезен в Среднюю столицу империи Ляо и там, на рыночной площади, при
скоплении народа, праздновавшего победу, разрублен на куски.
И эту кровавую эпоху китайский источник характеризует так: "Этот период
пользуется славою спокойствия. Как на севере, так и на юге забыты были
брани; все заботились только о сохранении своей власти внутри и об
уничтожении раздоров, происходящих от разделения; старались выказать свои
доблести в привлечении иностранцев ласками и в подражании качествам
предков, которых ставят в разряд мудрых. Можно сказать, что в то время
кидани достигли известного совершенства" [є127].
Нет, здесь нет сознательного обмана! Хронист именно так воспринимал эпоху,
а что касалось кочевников, тоскующих в плену, умирающих от ран в степях, их
семей, лишенных стад и юрт, и вождя, замученного на глазах у всех, так ведь
в каждом из нас достаточно сил, чтобы перенести страдания ближнего [*84].
Историк, воспитанный на китайской классической историографии, искренне
рассматривал войну с кераитами как охоту на диких зверей. Но мы-то видим в
них людей и поэтому можем констатировать, что в окитаенной империи Ляо сила
права уступила место праву силы. Кидани наконец одержали победу, но она
досталась им слишком дорого. Упадок династии, проводившей политику
китаизации страны и подавления местных традиций, стал очевидным.
Объединение кочевых племен распалось, но малая война продолжалась до 1119
г., т.е. после того, как империя Ляо зашаталась под ударами чжурчжэней,
восставших в 1114 г.
Перипетии этой войны не относятся к нашей теме и описаны А.П.Окладниковым
обстоятельно и живо [є128], поэтому ограничимся краткой, но патетичной
цитатой из источника по истории династии Ляо, содержащей ретроспективный
анализ происшедших событий: "Как сильны были кидани, когда они владели всей
провинцией Янь и когда им покорствовали все иностранцы! Как слабы оказались
они при малолетнем и безумном государе Тянь-цзо (1101-1125), когда нючжисцы
(чжурчжэни, - Л.Г.) свободно проникли внутрь их владений и от одного их
крика распалось здание их монархии! Не забудем однако же, что война есть
злополучное орудие и что промыслом неба, видно, назначено, чтобы все
переходило из одного состояния в другое; а когда дойдут до совершенного
благополучия, то начинается период умаления; это общий закон для всех.
Таким образом, сколь громко было возвышение киданей, столь же внезапно
совершалось и их падение. Как это жалко!" [є129]
Действительно, расшатанная внутренними смутами империя Ляо, династия
которой оторвалась от традиций своего народа, оказала чжурчжэням слабое
сопротивление и пала в 1125 г., поставив уже разрозненных кочевников перед
лицом нового, сильного врага.
ПРООБРАЗ ИОАННОВА ЦАРСТВА
Мы проследили историю кочевого объединения цзубу, или татар, не зря. Ведь
это было именно то зерно, из которого выросла легенда о
царе-первосвященнике Иоанне. Все совпадает- и ничто не похоже: вместо
могучей империи, грозной для всех врагов христианской веры, - кучка
кочевников, героически отстаивающая свободу и свой образ жизни; вместо
изобилия даров природы - окраина пустыни; и самое главное: никому из
европейцев от таких единоверцев никакого проку. Вот ответ на вопрос: почему
до середины XII в. в Европе, как католической, так и православной, не
возникло никакого интереса к Дальнему Востоку? А ведь получить
исчерпывающие сведения было нетрудно. Караваны из Китая до Багдада и оттуда
до Константинополя ходили регулярно. Мусульманские купцы добирались до
Сибири, несторианские - держали в своих руках торговлю Средней Азии с
Китаем. Обмен сведениями был возможен, но интереса к ним у практичных и
сметливых европейцев не возникало. Им хватало по горло собственных
неурядиц.
На Западе норманны захватили часть Франции, потом Англию и Южную Италию. В
Священной Римской империи император то ходил в Каноссу на поклон к папе, то
выгонял папу из Вечного города и заменял его своим ставленником, которого
не хотели признавать феодалы - обладатели фактической власти. Византия
одерживала победу за победой. Она справилась с Болгарией при помощи Руси, с
Русью - при содействии печенегов. Присоединила к себе Сербию, Армению и
Грузию, увенчав военные успехи крещением Руси, чем положила предел
распространению латинства на восток и приобщила творческую, расцветающую
страну к своему культурному облику. Идеологическое проникновение оказалось
гораздо дешевле и куда эффективнее военных захватов.
В XI в. православие проникло в Среднюю Азию: в Мерве находился православный
митрополит, а неподалеку, в Самарканде, сидел митрополит несторианский.
По-видимому, какое-то количество православных появилось и в Хорезме, потому
что там 4 июня в церковь приносили розы в память того, что Мария поднесла в
этот день розу матери Иоанна Крестителя [є130]. Между православными и
несторианами, видимо, шла холодная война. В 1142 г. яковиты примкнули к
несторианам, причем единственным моментом, объединявшим эти два
исповедания, была ненависть к византийской ортодоксии.
Арабы, естественно, приняли сторону несториан, католикос которых с 987 г.
утверждался халифом. В 1062-1072 гг. халиф постановил, чтобы настоятели
монастырей яковитов (монофизитов) и мелькитов (православных) подчинялись
несторианскому католикосу. При войне с греками арабы рассматривали
несториан как своих союзников и требовали, чтобы те возносили молитвы за их
победу [є131]. Долгое время европейцы не считали азиатских христиан за
серьезную силу. О несторианах знали только, что они пособники арабов в
войне против христиан, но маломощные и не заслуживающие внимания.
Однако несторианство распространялось, и к началу XII в. оно составляло уже
культурный массив, хотя и разрозненный политически. Победа чжурчжэней и
образование империи Кинь (совр. чтение Цзинь) были для кочевников тяжелым
ударом, но главные силы их врагов оттянул Китай, и в начале XII в.
чжурчжэни вели себя по отношению к степи довольно пассивно. Только в 1135
г. они объявили войну кочевникам, которых на этот раз возглавили монголы. В
1139 г. они нанесли чжурчжэням поражение у горы Хайлинь, чем заставили
последних прекратить наступление в Китае и перебросить часть войск на
северную границу. Впрочем, это не спасло империю Сун, которая в 1141 г.
признала себя вассалом империи Кинь. После победы над китайцами чжурчжэни
возобновили войну с монголами, длившуюся до 1147 г. и закончившуюся победой
монголов, отстоявших Великую степь, в которой расцвела и укрепилась
несторианская церковь.
ОПЫТ ЭТНОЛОГИЧЕСКОГО ОБОБЩЕНИЯ
А теперь бросим взгляд на события, протекшие за тот же период в Европе. Это
будет именно взгляд с птичьего полета, потому что для нашей темы важно
уловить генеральное направление разворота событий, т.е. принять ту степень
приближения, при которой детали взаимно компенсируются. При этом нас
интересует только одно явление: этно-культурная дивергенция европейского
этнического массива, выразившаяся в расколе церкви и в появлении новой
суперэтнической целостности с романо-германским наполнением.
Мы покинули Восточную Европу в момент торжество иудейской Хазарии,
захватившей там гегемонию. Русь тяготилась сложившейся ситуацией, искала
союзников, и в 961 г. в Киев прибыл посол Оттона I, епископ Адальберт
[є132]. Он был принят княгиней Ольгой, но его проповедь не имела успеха.
