И вот через три дня первый луч света проник во мрак их тюрьмы, и на-
конец отверстие, проделанное в стене, стало настолько велико, что они
уже могли из башни выглянуть на свет Божий.
Небо было голубое, и свежий воздух теплою струею веял им в лицо но
как же было печально все кругом!
Отцовский замок лежал в развалинах, город и окрестные деревни (нас-
колько можно было окинуть взглядом) сожжены, а поля и вширь и вдаль
опустошены...
Нигде не видать было души человеческой!
Когда им удалось настолько расширить отверстие в стене, что они уже
могли через него вылезть, то сначала спрыгнула на землю служанка, а за-
тем сама королевна Малеен. Но куда же они должны были направиться?
Враги опустошили все королевство, прогнали короля, всех жителей ист-
ребили.
Пришлось им искать приюта в другой стране, но нигде не находили они
себе надлежащего крова, нигде не встречали человека, который бы им дал
хоть кусочек хлеба, и нужда, теснившая их, была настолько велика, что
приходилось питаться даже крапивой.
Когда же наконец после долгого странствования они пришли в другую
страну, то всюду предлагали свои услуги; но где ни стучались в двери,
всюду встречали отказ и никто не хотел над ними сжалиться.
Наконец они пришли в большой город и прежде всего направились к коро-
левскому дворцу; но и там их не приняли, и только повар, сжалившись над
бедными скиталицами, оставил их при кухне судомойками работать.
Сын того короля, в стране которого они находились, и был суженым кра-
савицы Малеен. Отец же предназначил ему в невесты другую, которая так же
была дурна собою, как и зла. День свадьбы уже был назначен, и невеста
приехала, и, сознавая свое безобразие, она никому не показывалась, за-
перлась в своей комнате, и королевна Малеен должна была ей носить ку-
шанье из кухни.
Когда наступил день свадьбы и невесте предстояло идти с женихом в
кирху, то она, стыдясь своего безобразия, стала опасаться, что, если по-
кажется на улице, то ее, может быть, осмеют в толпе народа. Вот и обра-
тилась она к красавице Малеен и сказала: "Тебе предстоит большое
счастье, я себе намяла ногу и потому не могу перейти через улицу: надень
мой свадебный наряд и стань на мое место. Такой-то чести тебе и вовек не
дождаться!"
Но красавица Малеен от этой чести отказалась и сказала: "Не желаю ни-
какой чести, не подобающей мне".
Напрасно та даже и золото ей предлагала.
Наконец она сказала гневно: "Если ты меня не послушаешь, то попла-
тишься жизнью, мне стоит только слово сказать - и голова твоя падет к
твоим ногам".
Тогда Малеен должна была повиноваться и надеть свадебный наряд и убор
невесты королевича.
Когда она вступила в королевский зал, все были изумлены ее красотой,
и король сказал: "Вот невеста, которую я тебе избрал, ты ее должен вести
в церковь".
Жених был очень этим удивлен и поражен: "Она похожа на мою красавицу
Малеен, и я даже готов был бы думать, что это она сама, - но та, увы! -
уже давно сидит замурованная в башне или, может быть, даже умерла".
Он взял ее за руку и повел в кирху. По пути в кирху попался им кра-
пивный куст, и она сказала:
Крапивушка!
Крапивушка ты моя,
Что стоишь понурая?
Я, когда в беде осталась,
Лишь тобой, Крапивушка,
От голода спасалась.
"Что ты такое говоришь?" - спросил королевич. "Так, ничего. Только
вот вспоминаю о Малеен".
Он удивился тому, что она знает его милую, но смолчал.
Когда они переходили по мосточку, который вел к кирхе, Малеен опять
сказала:
Мостик мой, не обломись!
Ты, жених, не обманись!
"Что ты такое говоришь?" - спросил королевич. "Так, ничего. Вспомни-
лась мне бедная Малеен". - "Да разве ты знаешь Малеен?" - "Нет, как мне
ее знать! А так, слыхала о ней".
Подойдя к дверям кирхи, она опять проговорила:
Дверь, с петельки не сорвись!
Ты, жених, не обманись!
"Да что ты такое говоришь?" - спросил жених. "Да вот только что о
бедной Малеен вспомнила".
Тогда он вынул драгоценное ожерелье, повесил ей на шею и скрепил
кольца его цепи. Затем они вступили в кирху, священник соединил их руки
и обвенчал их.
Королевич повел ее обратно, но она во все время пути не произнесла ни
слова.
По прибытии в королевский замок она поспешила в комнату невесты, сня-
ла с себя подвенечное платье и убор невесты, надела свое серое прос-
тенькое платьице и сохранила только то ожерелье на шее, которое надел на
нее королевич.
Когда наступила ночь и новобрачная должна была идти в комнату короле-
вича, то она опустила покрывало на лицо свое, дабы он не заметил обмана.
Когда они остались одни, он сказал ей: "Что же ты такое говорила, об-
ращаясь к крапивному кусту, что при дороге стоял?" - "К какому крапивно-
му кусту? - спросила она. - Никогда я ни с каким крапивным кустом не
разговаривала". - "Коли ты этого не делала, так, значит, ты не настоящая
моя невеста", - сказал он.
Тогда она не растерялась и сказала:
Я пойду к служанке, может,
Вспомнить мне она поможет.
Она вышла из комнаты и спросила у красавицы Малеен: "Ты что это кра-
пивному кусту говорила?" - "А только всего и сказала:
Крапивушка!
Крапивушка ты моя,
Что стоишь понурая?
Я, когда в беде осталась,
Лишь тобой, Крапивушка,
От голода спасалась.
Невеста, услышав это, прибежала обратно в опочивальню и сказала:
"Знаю я, что я крапивному кусту говорила!" - и повторила только что слы-
шанные ею слова.
"А что ты говорила мосточку перед кирхой, когда мы через него перехо-
дили?" - "Мосточку перед кирхой? - отвечала она. - Я никогда с мосточком
не разговаривала". - "Значит, ты не настоящая невеста".
И опять она сказала:
Я пойду к служанке, может,
Вспомнить мне она поможет.
Выбежала и опять давай красавицу Малеен расспрашивать: "Ты что там
мосточку перед кирхой сказала?" - "А только и сказала:
Мостик мой, не обломись!
Ты, жених, не обманись!
"За это ты мне жизнью поплатишься!" - воскликнула невеста и поспешила
в опочивальню королевича, и сказала: "Теперь знаю, о чем я с мосточком
говорила!" - и повторила слова Малеен.
"А что ты говорила, обращаясь к двери кирхи?" - "К двери кирхи? Да я
никогда с дверью не разговаривала". - "Ну, значит, ты не настоящая не-
веста".
Та опять вышла из опочивальни, опять стала красавицу расспрашивать:
"О чем ты там с дверью кирхи говорила?" - "А только и сказала:
Дверь, с петельки не сорвись!
Ты, жених, не обманись!
"Тебе за это шею сломить следует! - воскликнула невеста в величайшем
бешенстве, однако же поспешила в опочивальню и сказала королевичу: -
Знаю, знаю, что я двери кирхи говорила!" - и повторила слова королевны.
"Но где же у тебя то ожерелье, которое я тебе дал у дверей кирхи?" -
спросил он. "Какое ожерелье? Ты мне никакого не давал!" - "Сам я его те-
бе на шею повесил, сам и застегнул: коли ты этого не знаешь, то ты не
настоящая невеста".
Он сдернул ей покрывало с лица, и когда увидел ее ужасное безобразие,
то отскочил от нее и сказал: "Как пришла ты сюда? Кто ты?" - "Я - твоя
нареченная невеста; но так как я боялась, что люди, увидев меня, станут
надо мною смеяться, то я приказала судомойке одеться в мое подвенечное
платье и вместо меня идти с тобою в кирху". - "Где же она? - воскликнул
королевич. - Я хочу ее видеть; ступай и приведи ее ко мне!"
Та вышла и сказала слугам: "Эта судомойка - обманщица! Сведите ее во
двор и отрубите ей голову".
Слуги ухватили было красавицу Малеен, но она так громко стала призы-
вать на помощь, что королевич услышал ее голос, поспешил из своей комна-
ты и приказал слугам немедленно выпустить девушку на свободу.
Принесли свечи, и тогда он заметил у нею на шее то золотое ожерелье,
которое он надел на нее перед дверьми кирхи.
"Ты - настоящая моя невеста! - сказал королевич. - Ты со мною и в
кирху шла, приди же теперь ко мне в опочивальню".
Когда они остались наедине, он сказал ей: "Ты в то время, как мы шли
к кирхе, упоминала о красавице Малеен, моей нареченной невесте; если бы
я думал, что это возможно, то я готов был бы верить, что она стоит пере-
до мною: так поразительно ты на нее похожа".
И она отвечала: "Ты и точно видишь перед собою невесту Малеен, кото-
рая из-за тебя семь лет просидела во мраке темницы, голод и жажду вынес-
ла и долго-долго жила в нужде и бедности; но сегодня и на меня просияло
солнышко красное. Я с тобой в кирхе повенчана, я тебе законная супруга".
Они поцеловались и счастливо стали поживать до конца дней своих.
А ложной невесте за ее коварство отрубили голову.
А башня, в которой сидела девица Малеен, стояла еще долго-долго, и
проходившие мимо дети пели:
Дин-дон, дин-дон!
Кто в той башне заключен?
Это дочка короля,
К ней войти никак нельзя.
Этих стен не сокрушить,
Камни эти не свернуть,
Милый Гансик, только ты
Проведешь меня туда.
Гансль-Игрок
Жил когда-то человек; он только и знал, что в карты играть, и прозва-
ли его потому ГансльИгрок; а так как он не переставая играл, то проиграл
и свой дом, и все, что у него было. И вот, как раз в последний день,
когда заимодавцы хотели забрать у него и дом, явился к нему Господь Бог,
а с ним вместе Святой Петр, и попросились к нему на ночлег.
Гансль-Игрок и говорит: "Хотите, оставайтесь ночевать, но дать вам
постель и накормить вас я не могу".
Тогда Господь Бог сказал, что пусть он только их на ночлег пустит, а
еды они уж сами себе купят. Гансль на это согласился.
Вот дал ему Святой Петр три геллера, чтоб пошел Гансль к булочнику
купить хлеба. Пошел Гансль-Игрок, но проходил мимо дома, где обычно вся-
кие игроки-шулера собирались, которые у него все и повыигрывали; они по-
дозвали его и стали ему кричать: "Гансль, поди-ка сюда!" - "Да, - гово-
рит он им, - вы хотите у меня и эти три геллера выиграть". Но они его не
отпустили. Вошел он к ним и проиграл эти три геллера. А Святой Петр и
Господь Бог все ждут его, дожидаются, а он назад не возвращается. Вышли
они тогда к нему навстречу.
Приходит Гансль-Игрок и говорит, что деньги, мол, у него из кармана в
дыру проскочили и он все время лазил да их разыскивал. Но Господь Бог
уже знал, что тот их проиграл.
Дал ему Святой Петр еще три геллера. Ну, уж теперь Гансль не дал себя
ввести в соблазн и принес Святому Петру хлеба. Вот, спрашивает Господь
Бог Гансля, не найдется ли, мол, у него вина, а Гансль-Игрок говорит:
"Нет, сударь, бочки все у меня порожние".
Говорит тогда Господь Бог, чтоб спустился он в подвал: "Там теперь
самое лучшее вино стоит".
Долго не хотел Гансль-Игрок этому верить, но, наконец, сказал: "Лад-
но, схожу в подвал, но я-то ведь знаю, что вина там нету".
Начал он нацеживать из бочки, и вдруг потекло из нее самое лучшее ви-
но.
Принес он Господу Богу вина, и остались они у него ночевать.
На другой день рано на рассвете говорит Господь Бог Ганслю-Игроку,
чтобы выпросил он у него для себя три награды. Думал Господь, что тот
будет просить, чтоб пустил он его в рай, но Гансль-Игрок попросил у него
карты, которыми можно было бы всегда выигрывать, такую же игральную
кость и дерево, на котором росли бы разные плоды и овощи, и если бы кто
на то дерево взобрался, то спуститься оттуда назад не мог бы, пока он
сам ему не прикажет. И дал ему Господь Бог все, что он попросил, а затем
ушел вместе со Святым Петром.
Только теперь и начал Гансль-Игрок играть по-настоящему и в скором
времени выиграл целых полсвета.
Говорит тогда Святой Петр Господу Богу: "Дело не к добру клонится,
этак в конце концов он весь свет выиграет. Надо бы нам послать к нему
Смерть".
И они послали к нему Смерть. Приходит Смерть, а Гансль-Игрок как раз
в это время сидел за игорным столом. Вот Смерть и говорит: "Гансль, вый-
