го по внутренней трансляции они были предупреждены комендантом здания,
успели кое-как собрать манатки - главным образом то личное, что храни-
лось в столах и сейфах, - и с сумками, целлофановыми пакетами двину-
лись к выходу, на улицу, на тротуар, провожаемые недружелюбными взгля-
дами и выкриками разношерстной толпы. У Екатерины Дмитриевны остались
в кабинете туфли-лодочки, хранившиеся для парадных выходов, она вспом-
нила о них, уже ступив на тротуар, попробовала вернуться, но поздно -
назад не впускали. Туфли так и остались там навсегда. Жалко и против-
но.
Месяц спустя судьба Екатерины Дмитриевны сделала новый и опять нео-
жиданный виток. Кто-то где-то вспомнил все ту же историю с человеком,
свалившим за бугор, и как таскали за это либеральную Екатерину Дмитри-
евну... Одним словом, Екатерине Дмитриевне был снова предложен каби-
нет, на этот раз в учреждении под названием мэрия. Что-то старомод-
но-французское, уютно-провинциальное мнилось при этом слове, какой-ни-
будь городишко Сан-Поль-де-Ванс на Лазурном берегу, кирпичная ратуша с
часами. Здесь же было что-то совсем другое, похожее скорее на прежнюю
службу Екатерины Дмитриевны, много тех же знакомых лиц - или, по край-
ней мере, казавшихся знакомыми - в лифтах и коридорах.
Так она с этого дня там и работает.
А Лев Яковлевич взялся за новый роман. Будем надеяться, что он не
потребует стольких же лет, как первый... Вечерами они смотрят вдвоем
"Вести", и Лев ругает почем зря новую власть, подкупленное ею телеви-
дение, коррупционеров, чиновников и всех прочих. Он сделался совсем
седым, это очень идет к вечному его загару, и Катя время от времени
останавливается, любуясь мужем.
