извинялся, словом, делал все, чтобы вы дали паспорт, который мне очень
нужен; паспорт, который, в конце концов, послужит для вашего же блага, для
блага каждого из вас. Это Англия, и то, что произойдет с одним, случится с
каждым, будь то джордж, дракон или еще кто-нибудь!
Ну, вы меня достали! - бушевал он. - Я ждал, что вы внемлете голосу
разума, но вы не сделали этого. Я ждал слишком долго! Секох объяснил, а я
показал, что я - маг, настоящий маг. Не хотелось мне использовать магию,
но вы не оставили выбора!
Его осенило: он вспомнил, как-то раз, меньше чем год назад,
Каролинус, чтобы сообщить Джиму, куда Брайагх унес Энджи, вызывал
жука-глазастика. Тот, пропищав что-то маловразумительное, зарылся обратно
под землю и скрылся с глаз долой. Каролинус, помнится, тогда еще чем-то
грозил Джиму-Горбашу, и вот теперь его слова, правда с небольшими
изменениями, вертелись на языке у Джима.
- Итак, вы не желаете быть честными и доблестными драконами? -
закричал он. - Хорошо, драконами вы не будете! Вы будете
жуками-глазастиками!
Джим замолчал, щелкнув челюстями, и воцарилась жуткая тишина.
Драконы были так молчаливы и неподвижны, что их можно было принять за
статуи, высеченные из камней Большой Пещеры. Замерев, они не сводили с
него глаз.
Пауза затянулась. Джим понемногу остыл и успокоился. Пришло время
поразмыслить над своими словами, Угроза превратить драконов в жуков была
просто смехотворной. Он не имел ни малейшего понятия, как ее выполнить.
Конечно, в миниатюрной Энциклопедии Некромантии, болтающейся где-то в его
животе, была соответствующая формула, но она никогда не попадалась ему на
глаза, и он даже не знал, как она может выглядеть. Если драконы потребуют
сдержать слово, то Джим может продемонстрировать лишь то, что как маг он -
ноль без палочки.
Его горло на мгновение перехватило от злости на самого себя. Как
можно быть таким дураком, чтобы лгать самому себе? Похоже, его пребывание
здесь потеряло всякий смысл.
Глядя в сотни глаз неподвижных драконов, зачарованно остановившихся
на нем, он понял, что неправильно оценил ситуацию. Может, еще не все
потеряно.
Он сам, конечно, знал, что не может превратить их в
жуков-глазастиков, но драконам-то откуда об этом знать? О том, чего Джим
не умеет, у них нет никаких сведений, зато то, на что он способен, они
видели своими глазами. Джима признали практикующим магом. На их глазах он
превратился в человека и обратно в дракона. Если это делать он умеет, что
и было продемонстрировано, так что же ему не под силу?
Словом, драконы видели его искусство воочию, так что, похоже, решили,
что, если он может превратить самого себя в человека, а затем снова в
дракона, превращение всей коммуны в жуков-глазастиков окажется просто
детской забавой для такого могущественного волшебника.
Чем дольше Джим смотрел на них, тем сильнее убеждался в том, что так
оно и есть. А уверившись в этом, он куда лучше, чем когда-либо прежде,
понял драконью породу. До него дошло, что угроза была гораздо страшнее для
этих созданий, чем он полагал.
Находясь в теле дракона, он смог ощутить, что чувствует животное.
Драконы - особый род - ни птицы, ни звери, ни летающие млекопитающие, как
летучая мышь. Это могущественное, независимое и гордое племя.
Дело тут даже не в размере; конечно, драконы куда крупнее многих
других созданий; многих, но не всех: водяной змей, к примеру, гораздо
больше.
Будто из-за спины до Джима донесся голос Смргола: он беседовал с ним
перед сражением; вот-вот они схватятся со змеем, гарпиями и огром; с той
поры прошел уже почти год, но Джиму показалось, что это было только вчера.
- Помни, - мягко наставлял Смргол, - ты потомок Ортоша, и Аргтвала, и
Глингула, который убил водяную змею на отмели Серых Песков и стал
героем...
Несмотря на скупость, лень, эгоизм и прочие качества, которые можно
перечислять, говоря о драконах, до бесконечности, они все же имеют чувство
собственного достоинства. Водяной змей велик, но Глингул убил его. Огры в
два раза больше и опаснее, но Смргол в юности убил одного, а Джим в теле
Горбаша убил другого у Презренной Башни. Быть драконом - значит совершать
драконьи подвиги.
Превратиться в жука означает утратить все качества настоящего
дракона, которые дороги каждому из этих крылатых монстров, находящихся
перед ним. Дороже, чем их сокровища.
На мгновение Джим испытал чувство вины за то, что угрожал им. Затем
понял, что это было необходимо. Ему нужен паспорт. Ему надо быть драконом,
а угроза - всего лишь средство для достижения цели.
- Ну? - взревел Джим. Его голос разрушил чары, сковавшие драконов.
Они очнулись и медленно побрели, волоча ноги, прочь из амфитеатра.
Все это происходило в полной тишине. В общем, с того момента, когда Джим
выкрикнул свое "ну", и до тех пор, пока лучшие камни всех драконов не
оказались в мешке у его ног, никто и рта не раскрыл. Драгоценностей
набралось немало, и на первый взгляд могло показаться, что в мешке лежат
не сокровища драконов, а сотня фунтов картофеля. Когда последний
клиффсайдский дракон положил свой камень к ногам Великого мага, Секох взял
из рук Джеймса свою огромную жемчужину, аккуратно положил ее поверх
остальных драгоценностей, а затем завязал мешок.
- Что ж, - Джим чувствовал, что ему надо хоть что-то сказать, -
спасибо вам, клиффсайдские драконы. Я буду бережно хранить ваши
драгоценности и доставлю их обратно в целости и сохранности.
Почтенное собрание ответило ему прямым тяжелым взглядом. Все драконы,
включая Горбаша, мрачно смотрели на Джима; он с Секохом взошел на вершину
амфитеатра и вышел вслед за Секохом в туннель, которым давеча попал в
пещеру. Через несколько мгновений он уже летел по направлению к
Маленконтри, когтистой лапой прижав к чешуйчатой груди мешок с
драгоценными камнями.
Голос Секоха пробудил Джима от его дум:
- Джим!
Он повернул голову, чтобы увидеть Секоха, летящего позади него.
- Мне сюда, - сказал тот. - Паспорт у тебя есть. Я знал, что так и
будет. Ты был великолепен, когда грозился превратить их всех в жуков.
Поделом им. В любом случае, желаю удачи во Франции, Джеймс!
На этих словах Секох сделал поворот через крыло и спикировал вниз,
прочь от Джима, оставив его лететь к замку одного.
Слова водяного дракона не очень-то помогли Джиму снять тяжесть с
души. Мысль о том, что драгоценный паспорт он получил лишь посредством
дутых угроз, никак не могла отвязаться и мучила его.
Чтобы успокоить совесть, он поклялся себе, что как-нибудь с лихвой
возместит клиффсайдцам долг. Но потом Джим вдруг вспомнил, как Смргол
пытался уговорить драконов отправиться к Презренной Башне на помощь
Секоху, Каролинусу, Брайену, Дэффиду и прочим, а те отказались. Так что
можно считать, что этим паспортом драконы просто расплатились за тот
отказ.
Но, хотя это было чистой правдой, Джиму легче от этого не стало.
Опуститься на крышу башни, надстроенной над Большим Замком, в которой
и была их с Энджи спальня, оказалось минутным делом. Страж на башне,
завидев приближение дракона, взял было копье наизготовку, но, когда Джим
приземлился, предпочел отсалютовав сим грозным оружием. Все люди в замке
уже знали, что их хозяин имеет обыкновение превращаться в дракона, вот
страж и решил показать, что громадный клыкастый монстр, усевшийся на крышу
в двух шагах от него, ничуть ему не страшен.
- Молодец, - изрек Джим. - Можешь быть свободен.
Воин немедленно исчез, и с лестницы, ведущей сначала в спальню, а
затем в Большой Зал, донесся дробный стук его каблуков.
Джим отослал стражника, поскольку не имел ни малейшего желания
вгонять в краску прислугу замка. Он превратился в человека, бережно поднял
мешок с драгоценностями и направился к лестнице, размышляя о том, что
поступил совершенно правильно: вернувшись в человеческое обличье барон де
Маленконтри-и-Ривероук оказался голым, как новорожденный младенец.
Однако в средние века люди были совершенно безразличны к наготе
ближнего. Они, похоже, знали лишь то, что одежда служит им исключительно
для тепла или удобства, вот и все. Понятие скромности пока лишь пускало
корни в их сознании. Если бы у Джима возникла привычка большую часть дня
разгуливать голышом, то никто из слуг не придал бы этому значения, решив
разве, что их господин - довольно эксцентричная персона. Но Джим понимал
эти вещи совсем иначе.
Он перенес драгоценности в спальню, положил их в угол и накрыл
несколькими шкурами, хотя был совершенно уверен, что в этой комнате они
будут в полной безопасности. Во-первых, слуги побаивались его, поскольку
для них он был магом, способным в мгновение ока обернуться злым драконом,
так что ни за что на свете они не отважились бы прикоснуться к его вещам.
Во-вторых, мешок с драгоценностями был столь велик, что, случись вору
забраться в спальню и заглянуть в мешок, он просто встал бы в тупик, не
зная, что делать с такой горой сокровищ.
Джим натянул штаны, рубашку, камзол и сапоги и поспешил вниз по
каменным ступеням винтовой лестницы, вырубленной прямо в стене, в Большой
Зал.
Он был немало удивлен, застав за столом Энджи со вторым незваным, но
не менее приятным, чем первый, гостем.
Каролинус.
- Маг! - обрадованно воскликнул он и бросился к столу, за которым,
как уже было сказано, сидели Каролинус и Энджи. Джим схватил стул и подсел
к ним. - Ты-то мне и нужен!
- Мне все известно, - пробормотал Каролинус. - Собственно говоря, я
пришел потому, что мне надо кое о чем тебя предупредить. Я уверен, что об
этом ты даже и не догадываешься.
- Каролинус пришел буквально сию секунду, - сказала Энджи.
Она грациозно склонилась к магу, одетому, как всегда, в длинный,
заляпанный какими-то пятнами красный халат и черный колпак,
контрастирующие с жидкой остроконечной белой бороденкой, над которой
свирепо сверкали голубые глаза, буравящие супругов.
- ...или лучше немного молока?
- Нет, кажется, демон язвы наконец изгнан; спасибо за твое молоко,
Джим, - сказал Каролинус. Он плеснул в свой кубок вина из кувшина,
стоявшего на столе. - Могу сказать, я рад, что избавился от него. Молоко -
самый противный продукт, который только можно выдумать. А беспомощных
младенцев еще заставляют его пить! Варварство!
- Думаю, младенцы относятся к этому иначе, чем ты или кто-нибудь
вроде тебя, маг, - резонно возразила Энджи.
- Ты еще не настолько стара, чтобы так думать, - отрезал Каролинус.
Он отхлебнул глоточек вина и поставил кубок на стол.
- О чем это я собирался тебе рассказать? - задумался волшебник. -
Что-то о твоем походе во Францию.
- Как, ты слышал об этом? - удивился Джим.
- А ты найди хоть кого-нибудь в радиусе пятидесяти миль от твоего
замка, кто еще не слышал об этом, - отозвался Каролинус. - Но я узнал о
твоем намерении не из сплетен. Весть об этом пришла ко мне в тот же миг,
как ты решил отправиться на войну. Вот мне и пришло в голову, что раз ты
собрался совершить такую глупость, то тебя следует предупредить о...
Он замолчал, раздраженно барабаня пальцем по крышке стола.
- О чем это я? - спросил он сам себя и замолчал, очевидно, озабоченно
копаясь в своей памяти.
Джим и Энджи из вежливости несколько минут сидели молча, а когда
Каролинус, видимо, окончательно запутался в своих мыслях, Энджи снова
заговорила.
- Надо полагать, ты не одобряешь поход Джима во Францию? - спросила
