с таким упрямством!.. Разве стремление к свободе не является мечтой каждой
рабыни?
Он рассмеялся.
- В этом вы вся! Как я об этом не задумался раньше! Я же знаю вас,
знаю ваш пыл, вашу неустрашимость перед любыми препятствиями! А тогда вы
были для меня загадкой, и я не сумел разгадать ее в то время, когда мы
расстались. Я хотел излечиться от любви, которая беспредельно мной
завладела. Но я ошибался, принимая вас за легкомысленную и бесчувственную
женщину. И был наказан.
Он поцеловал ее руку. Они улыбались. Они были так счастливы, что не
могли выразить словами то, что испытывали.
Он смотрел на мелкие серебристые волны Сен-Лоран, которые плескались
у борта корабля. Анжелика стояла рядом, и время от времени они целовались.
Изредка они чувствовали себя такими умиротворенными, что могли отодвинуть
завесу своих воспоминаний, и сейчас был такой момент. Возвращение к
прошлому порой было для них тягостно, порой оно ранило.
- Вы правы, любовь моя, - сказала она. - Я искала вас. Но тогда мы
еще не заслужили этой встречи. Мы были полны подозрительности.
Она провела пальцами вдоль шрамов на его лице, которое она так
любила.
- Как я сразу не разгадала вас, несмотря на маскарад под свирепых
пиратов, несмотря на ваше появление на невольничьем рынке, куда вы пришли
за очередной игрушкой. Как я не разглядела вас настоящего, обманувшись
вашим видом - бородой, маской, походкой?.. Я была встревожена. Я тоже
виновата. Я должна была бы вас узнать по взгляду, по манере прикасаться ко
мне. Сегодня мне кажется стыдным, что имеется столько доказательств моей
слепоты. Но почему вы не назвали себя сразу же?
- Там? Перед этим морским разбойником, или богачами-мусульманами,
которые пришли покупать женщин на рынок Канлии!.. Нет, на такое я не смог
решиться! И кроме того, по правде говоря, больше всего я боялся вас. Я
боялся первого взгляда, которым мы обменяемся, я оттягивал момент
осознания, что потерял вас навсегда, что вы любите кого-то другого,
короля, может быть, да, короля, мне казалось, что ваш муж должен быть либо
мертв, либо изгнан в глазах церковных властей и версальского двора. Вы
были женщиной необъяснимой и непонятной, которая все время менялась. Вы
были далеки от меня. Вас не было рядом.
В расцвете красоты, гордая и отважная, вы мало напоминали того
ребенка, которого я узнал в Тулузе, хотя я был покорен этой нежной
хрупкостью, которую выставили напоказ на рынке Кандии. Но все проходит. Я
расстался с вами, когда вы были так молоды, а когда встретил вновь, то
распознал в вас - величественной даме - ветреную и забывчивую супругу,
которая носит имя другого.
- Да, такой я была, но только не по отношению к вам. Вы навсегда
пленили мое сердце. Но, сомневаясь в других женщинах, вы стали сомневаться
и во мне. Вы даже не захотели поверить, что я предприняла это безумное
путешествие, против воли самого короля, только с той целью, чтобы найти
вас. Мое нетерпение не знало предела, и я пустилась в странствия навстречу
опасностям, очертя голову. Это было безумием - отправиться на розыски
человека, якобы назначенного консулом Кандии.
- Мог ли я мечтать о подобной любви?
- Вот где ваше больное место, несмотря на то, что вы искушены в
искусстве любви как трубадур. Вам еще многому нужно научиться, мессир...
Известно ли вам, что вы стали для меня всем, после Тулузы?
- Думаю, что мне не хватило времени в этом разобраться и в этом
убедиться. Страсть - это взрыв. Верность - это нелепость. Любовь, ее суть,
- не подлежит заключению в клетку, пусть и золоченую. И ее течение день
ото дня, на протяжении всей жизни так мало похоже на наши хлопоты, чтобы
угодить сильным мира всего или облегчить участь бедняков и отверженных. Вы
отличались от других женщин тем, что когда я вас потерял, то понял, что
потерял нечто большее, чем просто подругу.
Трубадуры никогда ничего не договаривают и не объясняют до конца. Они
дают понять, что суть - невыразима.
Вот чему меня научили скитания изгнанника, которые делали
бессмысленными все предыдущие истории, но не могли возвратить вас.
- Но это не помешало вам прекрасно обойтись без меня на островах,
перебираясь с одного на другой и наслаждаясь жизнью в цветочных дворцах на
восточных оттоманках...
- Я присягаю, что это было длительное и опасное путешествие с
неожиданными поворотами и бурями. Я думал вначале, что не нуждаюсь в
большом отрезке времени, чтобы излечиться от болезни к вам, и никогда не
признал бы, что не смогу избавиться от этой страсти, что рана, нанесенная
вашим взглядом, никогда не затянется. Когда же я это понял? Правда
открылась мне в несколько приемов. Например, когда Меццо-Морте в Алжире
предложил мне открыть место вашего пребывания в обмен на отказ от
соперничества в Средиземном море. Или позже, в Мекнесе, когда мне пришлось
выдумать вашу смерть и окончательный разрыв с вами, пусть даже во сне...
Итак, я был уверен, что наихудшим из всех мучений было никогда не
увидеть вас. "Какая женщина, друг мой!.." - говаривал Мулей Исмаил,
раздираемый бешенством, восхищением и сожалением одновременно. Мы были
господами, властелинами стран Берберии и Ливана, а над ними кружил призрак
женщины-рабыни с незабываемыми глазами, умершей на дорогах пустыни.
Временами мы переглядывались и понимали, что оба не верим в эту смерть.
"Аллах велик", - говорил мне он. Мы не принимали приговор, потому что
чувствовали себя слабыми и пострадавшими.
Анжелика слушала его и улыбалась, настолько ей забавно было
представить Жоффрея в обществе Мулея Исмаила, удрученных. Итак они
смеялись и целовались, еще под впечатлением счастья от того, что были в
объятиях друг друга, переполненные радостью, благодеяниями, имея детей,
богатство и успех. Далеко от театра, где развивались эти трагические
события, среди декораций природы на мрачной реке Севера, ее отдаленных
берегов с холмами, покрытыми густым лесом, ее постоянных спутников -
свинцовых туч, несущих завесы дождя, или бегущих от порывов ветра, в кругу
друзей они вспоминали солнечное средиземноморье. Оно казалось им
дружественным, ободряющим и подтверждало их уверенность найти друг друга и
быть вместе.
8
Анжелика хотела бы, чтобы путешествие длилось вечно, и она
наслаждалась вкусом каждого мгновения. Плаванье по Сен-Лорану было
спокойным. Изредка им встречались корабли, но хоть и нельзя было сказать,
что они находились в безбрежной пустыне моря, это не походило также на
оживление вблизи берега. Время остановилось, они не знали - плывут они
несколько дней или недель. С судами, которые встречались на пути они
обменивались издалека приветствиями. Одни держали курс на Тадуссак, где
начиналась новая жизнь Канады, другие плыли навстречу, чтобы достичь Новой
Земли.
Но путешествие по Сен-Лорану вовсе не было безопасным. Разыгрывались
бури, корабли терпели крушения, пассажиры могли заболеть цингой и умереть
на дне трюма.
Однако с каждым днем передвижение по реке становилось все шире и
оживленнее. У каждого, кто хоть раз совершил путешествие через него,
оставались яркие впечатления. Путь связывал два мира: прошлое и будущее.
То, что могло пройти на этой реке вызывало удивление, она была так широка,
что, казалось, корабли отплывают в никуда, а с одного берега зачастую не
был виден другой.
Находясь на борту, Анжелика всегда спала глубоким и счастливым сном.
Покачивание корабля и спокойная величественность ночи, не потревоженная
шумом с берега, погружала ее в настоящую летаргию, что не мешало ей,
однако, несколько раз просыпаться, чтобы вновь ощутить радость жизни и
уснуть, прижавшись к нему.
Однажды утром она проснулась и ощутила, что корабль не движется, хотя
солнце давно встало. Запах дыма от костров, на которых коптилась рыба,
проникал через открытое окно.
Она откинулась на подушку и заметила, что на ней лежит какой-то
маленький предмет. Это был футлярчик из тонкой кожи, отделанной золотом,
и, открыв его, она обнаружила внутри часики очень тонкой работы. Она еще
никогда не видела подобного изящества. Стрелки были выполнены в виде двух
цветов лилии, а корпус, покрытый голубой эмалью, украшали золотые цветки.
Лента из голубого шелка позволяла носить их на шее. Такова была
новинка парижской моды.
Она поднялась и вышла на балкон.
"Радуга" находилась у входа в пролив, вокруг острых скал которого
клубился туман. Небо было пасмурным, и весь пейзаж напоминал мрачную
иллюстрацию к кораблекрушениям или скитаниям пиратов, с высокими утесами и
шумными птицами, мечущимися над ними.
Но для Анжелики не существовало ни плохой погоды, ни неуютных мест.
Жоффрей был на мостике.
- В честь какого события вы осчастливили меня сегодня утром этим
прелестным подарком? - спросила она.
- Напоминание о мрачных событиях. Я никогда не забуду, как в этих
самых краях, темной и ненастной ночью, вы, внезапно появившись, сделали
мне самый драгоценный подарок: сохранили мою жизнь, которая была в
опасности. Враги покушались на меня. Успев вовремя, вы уничтожили самого
страшного - графа де Варанж.
- Теперь я вспомнила: Крест де ля Мерси!
- Так это было здесь? - спросил она с любопытством глядя на берег, на
который вступила только ночью.
Местечко сохранило свой мрачный вид. На песке, однако, наблюдалось
оживление.
Индейские каноэ ожидали, наполовину вытащенные из воды, некоторые
были привязаны к корням деревьев и покачивались на волнах.
Матросы, прибывшие из Франции, отправились к источнику, чтобы
пополнить запас пресной воды. Немного дальше виднелся домик, у которого
толпились индейцы, они разговаривали с хозяином. По всей длине реки полным
ходом шла торговля мехами.
Они находились на границе суровой страны Лабрадора, с его темными
густыми лесами, откуда тянулись ленты тумана, покрывающие реки.
Хуже всего здесь приходилось племенам монтанье, которые часто
появлялись в окрестностях быстрых холодных речек, окутанные облаками из
черных назойливых мошек. Они прорубали при помощи мачете проходы в
зарослях, где было сумрачно, разве что блестит золотой головкой лютик.
Даже само приближение к этим местам вызывало в сердце тревогу.
Когда-то здесь построили первую контору и первую часовню, о которых
сегодня уже позабыли. Там-то граф де Варанж, преследуемый видением
Дьяволицы, назначил встречу де Пейраку, чтобы его убить.
Анжелика взяла его под руку. По невероятной случайности она успела
вовремя. Если бы с этим местом не были бы связаны такие страшные события,
она нашла бы его даже красивым в его суровости. Но случай показался ей
выгодным, чтобы рассказать о недавнем разговоре с лейтенантом полиции
Квебека.
- Гарро д'Антремон продолжает раскапывать это дело об исчезновении
Варанжа. Согласно распоряжениям новой полиции он разыскивает труп, это
важно для него, пусть речь идет даже о низком пособнике Сатаны.
Они прошлись по мостику.
Рука об руку с ним и под его защитой она чувствовала, что огорчения и
тревоги Квебека исчезают, становятся незначительными. Она предпочитала
вообще не говорить с мужем о неприятностях, потому что иногда слова
воплощаются в реальные вещи.
В ходе их стоянки в заливе Де ля Мерси, где раньше находились контора
и часовня, и где витал дух Варанжа, последнего посланца Дьяволицы,
посланного, чтобы их остановить, она рассказала Жоффрею о ходе развития
