- В каком смысле? - выпучил глаза Маттер.
- В прямом. Могут ли их внутренние императивы - равнодушие и
агрессивность - возобладать в их поведении? Превратить их в злобных,
не знающих жалости и доброты существ?
Эксперт покачал головой.
- Тут я пас. Их внутренние мотивы для нас пока - черный ящик,
ларец за семью печатями. Сами знаете пословицу: чужая душа - потемки,
а тут речь идет о "душе" негуманоида...
- Понятно. Спасибо за консультацию.
Оставив озадаченного толстяка-эксперта в лаборатории, Ромашин лишь
по дороге к метро вспомнил, что забыл спросить Маттера об Орилоухе:
почему ученый приравнял маатан и орилоунов? Невооруженным глазом
видно, что "черные люди" отличаются от неуловимых орилоунов, как
журавль от крокодила. Что имел в виду эксперт?
- Послушайте, Игнат, - сказал негромко Лондон, останавливаясь
перед дверью в свою квартиру, дверь утратила твердость, свернулась
валиком вверх, хозяин пропустил гостя в прихожую. - Мне кажется, ваше
участие в деле Шаламова не ограничивается рамками теперешнего
служебного положения. Как эксперт отдела вы можете только
консультировать оперативников, но ни в коем случае не решать проблемы
сами.
Ромашин прошел в гостиную, огляделся, не пряча любопытства, как
обычно.
Майкл Лондон жил в стандартном этажно-ступенчатом модульном доме
типа "гроздь винограда" с прихотливым расположением
квартир-"виноградин"; квартира Лондона венчала "гроздь" на
головокружительной высоте в триста метров и была открыта всем ветрам и
горизонтам. Дом стоял на окраине Колорадо-Спрингс, в центре древнего
экопарка, и с его "крыши" можно было целый день любоваться живописным
пейзажем, включающим в себя реки, скальные ансамбли, величественные
каньоны, прерии и дикие леса.
Квартира нового начальника отдела безопасности состояла из четырех
комнат, жил он с женой и дочерью, уже взрослой самостоятельной особой,
хотя самому ему пошел всего тридцать восьмой год.
Из "глубоких ниш" великолепных стереофотографий, которыми были
увешаны стены гостиной, смотрели на гостя дикие звери: волки,
медведь-гризли, барс, гиена, росомаха, тигры и львы. Причем все они
стояли к фотографу анфас, а некоторые - рассерженные, с угрожающим
оскалом - явно готовились к прыжку. Мастерство фотографа было
очевидным: хищники казались живыми.
Лондон принес по бокалу прозрачного, янтарного напитка, протянул
один Ромашину, отпил глоток.
- Нравится?
- Отменно! - пробормотал Игнат, пригубив. - Кто фотограф?
Хозяин сел в кресло, выдолбленное из целого пня секвойи, отпил
напитка, ткнул себя пальцем в грудь.
- Увлекаюсь с детства.
- Инцидентов не было?
Лондон задрал рукав рубашки, обнажив мускулистую руку с
несколькими беловатыми зажившими шрамами.
- Таких украшений у меня много. Но вы же знаете: охота пуще
неволи. Так все-таки, Игнат, вы не ответили на вопрос. Почему вас так
волнует судьба Шаламова?
Ромашин, не отвечая, выцедил напиток, поднял брови.
- Черт возьми, это же сбитень [Сбитень - древнерусский напиток из
меда, мяты и хмеля.]!
- Совершенно верно, сбитень, рецепт родителей жены. С
удовольствием пьет вся семья. Итак?
Ромашин покрутил в пальцах бокал и поднял на хозяина спокойные
глаза:
- Он опасен, Майкл. Проанализируйте весь объем информации, случаи
с экипажем угнанного им спейсера, с Джумой Ханом, с Мальгиным, а
главное, поговорите с ксенопсихологами, изучающими маатан. Шаламов -
на половину "черный человек", психика его расщеплена, и этот
процесс...
Лондон поднял ладонь, Ромашин замолчал.
- Я все это уже анализировал, Игнат, и не только я - крупнейшие
эфаналитики отдела и погранслужбы, и наши мнения совпали: да, Шаламов
может стать оборотнем, химерой, соединяющей в себе черты "черного
человека" и землянина, но он не может стать нашим врагом - нет причин.
Понимаете? Нет ни объективных, ни субъективных причин. Ведь даже
настоящие "черные люди" не являются врагами людей.
Ромашин покачал головой.
- Вы не учитываете нюансы, Майкл. Конечно, Шаламов не враг нам, ни
вообще, ни кому-нибудь конкретно, но... он не всегда способен
контролировать свои поступки, как раньше, до катастрофы. Что бы ни
утверждали врачи, психика его нарушена серьезно, восприятие им
действительности не может быть адекватным, он уже в большей степени
начинает мыслить категориями маатан, а много мы знаем о "черных" - что
они считают для себя нормальным поведением? Может быть, для них смерть
землянина - нормальное явление, исключительно полезное с точки зрения
энтропийного равновесия. Именно поэтому Шаламов должен быть
изолирован, хотя бы на время изучения его возможностей и попыток
лечения.
Лондон улыбнулся, и Ромашин, как Мальгин когда-то, оценил эту
улыбку, отражавшую вторую, скрытую во время официальных деловых
разговоров и напряженной служебной деятельности натуру начальника
отдела: мягкую, деликатную, великодушную и тактичную. Ромашин
признался в душе, что по внутренним качествам в чем-то уступает этому
человеку, не признающему за собой особых достоинств и не претендующему
на исключительность. И вместе с тем мягкость Лондона хорошо сочеталась
в нем с высокой требовательностью и упорством. Во всяком случае,
убеждений своих он не менял и если уж решил что-то по-своему, то
решил.
- Хотите еще сбитня? Предпочитаю его остальным фирменным напиткам,
хотя люблю и кока-колу, и солинт. Хмель и мяту собирала дочь в прошлом
году, а делает напиток жена, она у меня русская, Катя.
- А дочь как назвали?
- Акулина. Жена настояла. - Лондон вздохнул.
Ромашин засмеялся.
- Вы предлагали другое имя?
- Вообще-то я хотел сына, хотя уже знал, что будет дочь. Но
поверите, все теплилась надежда, что медики ошибаются. Кстати, вы
осведомлены, что предложил врач "Скорой" Джума Хан?
Ромашин замялся на мгновение, а у Лондона собрались вокруг глаз
веселые морщинки.
- Да.
- Результатов еще нет?
- Просчитаны обе Америки, Южная и Северная, Австралия и Африка,
остались Европа и Азия. Вряд ли орилоунский трансгресс отыщется на
территории Европы, слишком уж хорошо она изучена, остается Азия. Ждем.
Что вы еще хотели у меня спросить?
Ромашин помолчал немного. Было воскресенье, выходной день. Лондон,
конечно, удивился, когда Игнат попросил его встретиться, но виду не
подал. Жена и дочь, очевидно, не обрадовались тому, что супруг и отец
остается дома, но привыкли ко всему. Зря пришел сегодня, подумал
Ромашин, мог бы потерпеть до понедельника, человек и так отдыхает
редко...
- Майкл, вы верите в интуицию?
Лондон снова прищурился, изучающе глядя на гостя.
- Верю.
- Тогда установите наблюдение за женой Шаламова. У меня нехорошее
предчувствие, что Даниил вот-вот появится на Земле.
Хозяин посмотрел на окно сквозь бокал красного стекла, встал и
принес еще напитка. Сказал стоя:
- Игнат, вы на двадцать лет старше меня и намного опытней, я
всегда уважал вас и прислушивался к вашему мнению, когда мы работали
вместе - вы в службе Б, я в погранслужбе, - но не все то, что подходит
вам, подходит мне. Извините. - Лондон с сожалением развел руками. - Я
слеплен из другого теста и чту принципы, заложенные в меня с детства.
К тому же вы сами, да и СЭКОН в первую голову, не дадите мне санкции
на наблюдение. Нет причин.
Игнат полузакрыл глаза.
- Принцип у нас один: безопасность людей.
- Да, вы правы, и все же...
- Я понял.
- Извините еще раз, обидеть вас я не хотел, просто так думаю. Но
мы сделаем все, что следует сделать в создавшемся положении. Обещаю
советоваться с вами по каждому... - Начальник отдела не договорил, с
панели "домового" - домашнего координатора, декорированного под
древнеафриканскую маску, кузнечиком прострекотал вызов.
- Включай, - скомандовал Лондон автомату.
Панель превратилась в окно виома, из которого выглянул дежурный
североамериканского СПАС-центра:
- Майкл, вам "две семерки" по треку [Трек - тревожный канал; "две
семерки" - вызов по тревоге общей степени, когда счет идет на
секунды.].
- Причина?
- Разве ваши мудрецы сообщат? Но я понял, что речь идет о какой-то
жутко необычной находке.
Лондон оглянулся на Ромашина, тот встал.
- Орилоун?
- Похоже на то. Где именно, Джо?
- Русский север, полуостров Таймыр. Больше ничего не знаю.
- И на том спасибо. Идемте, Игнат. Кажется, интуиция вас не
подвела. Да и моя меня тоже, иначе я не остался бы дома.
Обменявшись понимающими полуулыбками, они вышли из квартиры и
поднялись к причалу дежурных машин, где Лондона всегда ждал скоростной
куттер.
Глава 3
Сложена была Карой великолепно. В своем таитянском парео,
загорелая до бронзового свечения, она казалась Мальгину Алкменой,
дочерью царя Электриона, чья исключительная красота заставила даже
Зевса обратить на нее внимание.
Плавала она бесшумно и надолго уходила в глубины заводи, словно
поддразнивая хирурга, пугая его своей смелостью. Мальгин лежал на
берегу, покусывая травинку, и думал о том, что наряд женщин не должен
быть вызывающим, намек на тайну всегда интереснее и привлекательнее;
полное откровение всегда интимно и редко не возбуждает самого
примитивного желания, но Карой и в парео не вызывала у Мальгина
вожделения, лишь восхищение и невольное легкое волнение.
Они позавтракали у костра вместе с отцом Клима, выпили по кружке
вкусного чая, пахнущего дымком, малиной и чабрецом, потом
Мальгин-старший отбыл на лодке вниз по течению, скрылся за излучиной
реки. Карой предложила искупаться и позагорать, и Мальгин, в душе
забавляясь непосредственностью женщины, своей растерянностью и
ожиданием неизвестных, но приятных событий, первым полез в воду.
Говорили они мало, ограничиваясь в основном междометиями и
малозначащими замечаниями. Клим испытал мимолетное разочарование,
когда вместо Купавы увидел на берегу Карой. Но теперь уже не жалел,
что его одиночество - отец не в счет - получило пробоину.
- Что вы на меня так смотрите? - спросила девушка, выходя на
песчаную отмель и стряхивая с волос капли воды.
Мальгин отвел взгляд от ее точеной загорелой груди с маленькими
темными сосками и подвинулся на махровой простыне. Карой села. Потом
легла навзничь, зажмурясь и подставляя лицо солнцу.
- Господи, как хорошо!
Мальгин тихо засмеялся.
Карой открыла глаза.
- Что вы смеетесь?
- Просто так. Рад, что вы нашли меня... хотя час назад готов был
убить на месте всякого, кто пожелал бы нарушить мой покой.
- Я это заметила. И все-таки вы не ответили на вопрос. Когда я
выходила на берег, вы смотрели на меня, как...
- Бальзак.
- Нет.
- Македонский.
- Я не то хотела сказать, а вы, кстати, Клим Мальгин, и им
останетесь, хотя что-то от Македонского в вас, пожалуй, есть. - Карой
оценивающим взглядом окинула поджарую фигуру хирурга. - Нет-нет, не
напрягайте мышцы, я уже поняла, чем вы похожи - шрамами на груди.
Мальгин снова засмеялся, с удовольствием.
- Благодарю за столь лестное сравнение, но есть еще одна вещь,
которая объединяет меня с великим Александром: упрямство. Знаете, о
чем я подумал, глядя на вас?
- Честно?
- Вполне. Вы - копия Алкмены, жены Амфитриона, красота которой
опьянила Зевса до такой степени, что он три дня и три ночи...
- Не продолжайте. - Карой задумчиво разглядывала лицо Мальгина. -
В результате их встречи родился Геракл, так? Я хорошо помню эти мифы,
