Она открыла коробку, взглянула коротко на стекла, стоявшие ребром, и,
закрыв крышку, возвратила их Костюковичу:
- Держите это у себя до моего возвращения. Я вернусь через десять
дней... Сивак смотрел их?
- Смотрел. Он увидел то же, что и вы. Даже несколько больше.
Она не придала значение фразе "даже несколько больше", ибо не знала,
что существует причина, по которой Костюкович произнес ее. Он же не стал
говорить дальше, потому что еще не все и не до конца знал сам.
- Мне идти с ними к главному? - спросил Костюкович.
- Воздержитесь, пока я не вернусь. Я восстановлю протокол вскрытия и
бланк гистологических исследований. Тогда мы вместе и пойдем утирать нос
нашему болвану.
- Сопли его утирать не хочу, грязные они, Сажи, потом долго руки
отмывать надо.
- Ладно, пусть утирается сам, рукавом своего накрахмаленного халата,
- засмеялась она. - А, может, все же сходите к нему. Предъявите стекла и
скажите, мол, вернется доктор Каширгова, оформит все официально.
- У меня есть еще один такой клиент - следователь прокуратуры. Как
тут быть?
- Точно так же. Суньте ему под нос стекла, а бумажки пообещайте,
когда я вернусь. Он что, роет копытом землю от нетерпения?
- Нет, весьма умеренно. Такое впечатление, что хотел бы от меня
избавиться.
- Ну и прекрасно.
- Как курсы? Что-нибудь интересное?
- Ничего особенного. Через десять дней, как только приеду, позвоню...
Домой Костюкович пришел в хорошем настроении. Сестра это заметила:
- Что это ты такой, словно под радугой прошел?
- А тебе все надо знать! - ущипнул он ее легонько за щеку.
- Я все-таки Аленушка. А ты - Иванушка-дурачок. Уводи ее от мужа и
женись.
- Не лезь не в свои дела.
- Разве я лезла?
- Прости? - он ушел в свою комнату, переоделся в джинсы и улегся на
тахту.
Много из того, что казалось ему странным, но не имевшим, как он
полагал, умысла, что было разрозненными эпизодами, внешне не связанными
между собой (а такого в жизни каждого человека немало), сейчас, после
разговора с профессором Сиваком во время просмотра стекол восстановленных
некропсий, - сейчас все это, словно намагниченные кубики, начало
сцепливаться воедино, обретало логическую последовательность, хотя и
возникали вопросы. То, что мать Зимина противилась вскрытию - объяснимо,
многие родственники умерших возражают. Но может это с чьей-то подсказки.
То, что Зимина написала жалобы главврачу и в прокуратуру, тоже объяснимо:
кто-то же виноват в смерти ее сына. Кто? В данном случае, конечно, врач.
Но слишком уж "грамотны" эти жалобы. Подо все хорошим фундаментом легла
кража из архива Каширговой. Совпадение? Или последовательность действия?
Хищение совершено квалифицированно: пропал и весь исходный материал, -
стекла некропсий, а главное - блоки!..
Было что-то еще, недавно промелькнувшее в его сознании, но не
задержавшееся, поскольку показалось случайным, вроде даже нелепым, о чем и
думать-то серьезно не следовало... Он встал и вышел на кухню. Сестра
молола мясо для котлет. Костюкович подошел сзади, обнял ее за плечи,
уткнулся лицом в ее хорошо промытые, еще пахнувшие шампунем волосы.
- Ты чего? - спросила сестра.
- Ничего, - вдруг отстранился он и вспомнил: запах стойкого лосьона!
В машине, где сидели Туровский, Алтунин и Гущин. Впервые запах этот он
ощутил в тоннеле больницы, когда ночью пошел смотреть свой автомобиль. Ну
и что?! Мало ли мужиков, которые любят кропить себя туалетной водой?!
Потом Погосов обрызгал похожим лосьоном волосы и одежду Ирины... Лосьон
ему кто-то подарил... Погосова вообще можно бы вывести за скобки...
Однако... В свете того, что говорил профессор Сивак, по-иному виделся
Погосов... В загородном ресторане, куда Погосов пригласил Ирину, были же
Гущин, Туровский, Алтунин... Кто еще? Какой-то таможенник... Что тут
связывается, как? Чем? Запахом лосьона? Чушь! Связывается ли это вообще?..
Или это мое больное воображение?..
- Ира, у меня к тебе просьба, - все же сказал он.
- Какая, братец? Ты не хочешь котлет? Ты не любишь молотое мясо, ты
любишь цельное. Это я знаю: бифштекс из вырезки или хороший кусок свинины.
Но в доме нет такого ассортимента.
- Я не о мясе. Ты не могла бы деликатно выяснить, кто подарил
Погосову тот лосьон, которым он тебя поливал, и как он называется?
- Зачем тебе это? - удивилась сестра.
- Мне нужно, - упрямо произнес он. - Придет время, объясню.
- Как хочешь, - она пожала плечами. - Название я тебе могу сейчас
сказать, запомнила: "Шанель "Эгоист".
- Симпатично! - засмеялся Костюкович. - Не волнуйся, котлеты я буду
есть. А что на гарнир?
- Я сбалансирую: нелюбимые котлеты и твоя любимая жареная картошка...
23
Туровский и Гущин стояли у бровки бассейна, наблюдая, как по дорожке
плывет Володя Покатило. Гущин держал в руке секундомер. Лицо у Гущина было
мрачное.
- Плохо дело, Олег. Он топчется на месте. Стабильные результаты, но
не те, что мне нужны. Старт у него не идет. И, боюсь, он никогда "не
поймает" скорость.
- А может, еще наберет?
- Когда? Он как мокрая фанера. Ты его кормишь?
- Еще бы! Но он начал нос воротить. Я говорю ему: "Дурачок, возьмешь
Европу, будешь по всему миру ездить, деньжат к тридцати годам накопишь". А
он мне отвечает: "Накоплю, на лекарства".
- Не дала ему природа - вот и все! А Зимину дала!
- Ты уже все-таки решил, куда поедем на тренировочные сборы осенью?
- Куда теперь поедешь? Раньше раз-два - и укатили в ГДР. Нет уже
ГДР...
За их спинами защелкал гравий и на дорожку, ведущую к бассейну, из-за
ровно подстриженных кустов вышел Ягныш.
- Чего он, мудило, в форме ходит, сегодня же выходной день! -
недовольно произнес Гущин. - В общем, с Володей Покатило повозимся еще
месяц. Если он застынет на этих результатах, - пусть едет в Будапешт, -
сказал Гущин.
- А кого на Европу?
- Есть у меня на примете одно "свежее мясо". В "Трудрезервах"...
Подробности потом, - он умолк. К ним подошел Ягныш.
- Привет, мужики, - поздоровался он.
- Что это ты при параде, Федя? Сегодня никак день отдыха трудящихся,
суббота? - спросил Гущин.
- Мы, таможенники, христиане, у нас и в субботу совещания случаются.
- Понятно.
- Поплавать пришел? - спросил Туровский.
- Нет. Был здесь недалеко, шел мимо, решил заглянуть.
- Потерпи, сейчас закончим, зайдем ко мне пивка попьем, - сказал
Гущин.
- Спасибо, но я спешу, обещал сына на аттракцион сводить... Как
клиенты? Рассчитались?
- Быстрый ты, Федя, - сказал Гущин. - Погодить маленько надо. Не
нужно им сюда скопом ездить.
- А тебе, что не терпится? Ты же знаешь, мы фирма солидная, слово
держим, - сказал Туровский.
- Это я знаю. Просто сейчас некоторые обстоятельства прижали: долги,
и дачу надо успеть до осени закончить.
- Успеешь, - сказал Туровский.
- Тихо, вы! - оборвал их Гущин, заметив приближавшегося Володю
Покатило, вылезшего из бассейна.
- Ты пройдись с Федей, Олег, а я с Володей поговорю... Извини, Федя,
работа, - отходя от них, произнес Гущин...
24
Михальченко приехал к Рудько к началу рабочего дня. Поняли друг друга
быстро, через несколько слов были на "ты", выяснилось, что много общих
знакомых, что Рудько слышал историю, как бандит стрелял в Михальченко...
- Так как разыграем, Богдан? - спросил Михальченко.
- Я пригласил Дугаева сюда.
- Как его по отчеству?
- Равиль Гилемдарович... Скажу ему, что по старому делу открылись
новые обстоятельства.
- А что за дело? Судили?
- Нет. Кто-то отмазал. Видно, и свидетелям сунули - отказались от
показаний. А был у него странный наезд. То ли сбить хотел, то ли попугать.
Это возле таможенного перехода в Польшу. Пострадавший - поляк. Он побежал
из туалета к своему "BMW" через шоссе. Тут Дугаев и зацепил его своим
"рафиком".
- Живой остался?
- Живой. Переломы тазобедренного, ребер, ключицы. У поляка нашли
восемь тысяч "зеленых", две иконки и царских "рыжих" тридцать штук
пятерками.
- Ты - следователь ГАИ. Для каждого водилы это звучит. А в какой роли
я буду? - спросил Михальченко.
- Это не его ума дело. Раз ты тут, - пусть гадает, кто ты и зачем,
пусть понервничает. А скажу я Дугаеву еще вот что: в связи с угонами и
раскурочиванием машин проверяли гаражи, хотели бы посмотреть и его гараж,
тем более что там на пустыре нашли на прошлой неделе распотрошенную
"семерку".
- Годится, - согласился Михальченко. - А по ходу разговора будет
видно, когда и как мне включиться...
Прошло полчаса. Дугаев, приглашенный к девяти, не появлялся. Ждали
его еще минут сорок, наконец Рудько сказал:
- В прежние времени он бы за полчаса до назначенного времени маялся
бы уже перед моей дверью.
- Богдан, чего нам терять время? Давай на всякий случай смотаемся к
его гаражу. Вдруг он там что-нибудь химичит. Дежурного предупреди:
появится, - пусть ждет, сука.
- Поехали! - согласился Рудько.
Машину Стасик остановил там же, наверху, где и в прошлый раз, когда
следили за Дугаевым.
- Смотри, дым, - обратился Михальченко к Рудько.
- Тут недалеко городская свалка, всегда что-нибудь горит, - отозвался
Рудько. - Где его гараж?
- Вон, металлический, слева, - вытянул руку Михальченко. - Ну что,
спустимся?
- Пошли.
Они вылезли из машины и двинулись в низину.
Гараж Дугаева был заперт на три висячих замка. Михальченко пытался
найти какую-нибудь щель меж створками ворот, но не смог - все было плотно
подогнано. Лишь на земле у входа валялось несколько белых комочков.
Михальченко присел, поднял один.
- Это гранулы из похищенных мешков. Просыпал, когда привез.
- А может, когда вывозил в другое место? - сказал Рудько.
- Тоже справедливо.
- Едем к Дугаеву домой, - решительно сказал Рудько.
- Ты что, знаешь, где он живет?
- У меня в блокнотике все что нужно про него...
Жена Дугаева открыла им сразу.
- Храбро открываете, так нельзя, - сказал Рудько.
- Я в "глазок" увидела, что милиционер... Что-нибудь с мужем
случилось? - взволнованно спросила она.
- Вроде ничего. А что с ним могло случиться?
- Знаете, за рулем всяко бывает.
- Нет, мы по другому делу. Возле вашего гаража нашли угнанную машину.
Мы хотели поговорить с ним, может он чего заметил... У вас что в гараже?
Машина?
- Старый мотоцикл мужа. Машину мы в позапрошлом году продали.
Собирались новую покупать. Муж хотел гаражную коробку на хороший фундамент
поставить, утеплить...
Пока Рудько разговаривал, Михальченко молча и осторожно разглядывал
хозяйку и комнату, в которую она их привела. Невысокая полная женщина лет
сорока в длинном синем шелковом халате с большими розовыми цветами и
широкими раструбами рукавов. В комнате много ковров - на полу и на стенах,
и много посуды в двух сервантах: фаянс, фарфор, хрусталь. В общем ничего
особенного...
- ...Нет, не сказал, знаю, что сегодня утром собирался к вам в ГАИ, -
ответила женщина на вопросы Рудько. - А на рассвете срочно уехал.
- Куда?
- В командировку, на Волынь сказал.
- Надолго?
- На два-три дня... Нет, вы что-то скрываете, что-то с мужем
случилось, - она обвела вопрошающим взглядом обоих.
- Что с ним могло случиться? - неопределенно ответил Рудько. - А с
чего бы такая срочность ехать на Волынь?
- Ей богу не знаю. В нашей семье не принято, чтоб женщина вникала в
