другие профессионалы.
- И все из института? Из нашего?
- Нет, разумеется, из других институтов тоже.
- Целая лаборатория! Остановись, Погос, остановись!
- Скоро остановлюсь: я уже не Погос, а погост. Здесь, - он потер
ладонью свой огромный лоб, - уже началось торможение, Ира. Жизнь вошла в
плотные слои атмосферы, не за горами склероз.
- Пей больше! - она махнула рукой и быстро вышла...
- Ты был прав, - сказала сестра. - Погос снабжал их своим анаболиком.
- Ты говорила с ним? - спросил Костюкович.
- Да.
- Как он объясняет свое участие? Как выглядел?
- В общем жалко... Это что, уголовно наказуемо?
- Не знаю.
Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:
- Слушаю... Да, Володя... Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж,
зайдите... Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть... - Положив трубку,
Костюкович сказал сестре: - Ко мне сейчас придет один пловец, Володя
Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.
- Я буду мешать?
- Ну что ты!..
Покатило явился минут через пятнадцать.
- Быстро вы, - сказал Костюкович, открыв дверь.
- Меня знакомый подвез.
- Проходите.
- Вы один дома? - спросил Покатило, когда вошли в комнату.
- И сестра. Она у себя. Но у меня от нее секретов нет, - ответил
Костюкович, гадая, что привело парня.
- Ну хорошо, - Покатило сел. - Доктор, вы точно знаете, от чего умер
Юра Зимин?
- Я-то знаю. Точно знаю.
- От чего?
- У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.
- Что такое васкулит?
- Поражение стенок кровеносных сосудов.
- А отчего оно бывает?
- Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное, почему это
случилось у Зимина?
- Да.
- Он принимал анаболические стероиды.
- Это что, опасно? Они ядовитые?
- Это очень хорошее лекарство, Володя. Но если его принимать
длительно и в неумеренных дозах, стероиды из лечебных препаратов
превращаются в убийц, - старался попроще объяснить Костюкович. - Почему
тебя это заинтересовало вдруг?
- Больно они суетились в этой истории.
- Кто?
- Гущин, Туровский, Алтунин... У нас кто хорошо плавает? Тот, у кого
в кармане аптека.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?
- Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.
- С чего вы поняли?
- Один умный человек объяснил.
- Спортсмен?
- Нет, профессор... У Зимина был бурсит.
- Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.
- А потому же: у того, кто долго принимает стероиды, травмы очень
плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже свищ образовался... Ты
тоже сидишь на допинг-препаратах? - Костюкович в упор посмотрел на
Покатило.
- Туровский мне балду гнал, мол, пей, это витамины. Название не
говорил. Но я спер одну коробочку, показал знакомому аптекарю, там
по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе: "Все,
Володя, теперь ты допинговый мастер".
- Все спортсмены сидят на стероидных допингах?
- Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем -
лидеры. Многие олимпийцы, сборники.
- Значит, Гущин и Туровский...
- Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих дальних
городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому что
и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.
- Смотри, как поставлено! - удивился Костюкович.
- А вы думали!
- Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?
- А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете.
Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с собой этот
блокнотик.
- И много они платят продавцам за допинговые анаболики?
- Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш
на престижных соревнованиях - это шмотки фирмовые, видики, музыкальные
центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо золотить мохнатые
лапы на самом верху.
- Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?
- Горит на этом в основном середняк. Наш Туровский такие графики
лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист. Во всяком
случае у него и Гущина не было ни одного прокола. Тут даже на денек
ошибиться нельзя - влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок
Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить "химией", но по
графику, так, чтобы к началу Европы я уже был "чистый". А в Будапеште
соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения на
"химии", значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль. Теперь,
когда они решили, что на Европу я не тяну, "химию" мне не дают, могу,
значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают мои возможности,
знают, что в Будапеште я и без "химии" справлюсь. Там сильных соперников
не будет. До сборной я ведь был вообще "чистый". Одно из условий, чтоб
стать сборником - быть "чистым".
Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый
мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что
только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.
- А что у вас делает Алтунин? - спросил Костюкович.
- Это - "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить
пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он
мастер с помощью катетера "выкачивать" мочу спортсмена, а "закачивать"
чистую, донорскую. Все - за пять минут в раздевалке, и - пожалуйста,
берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они
привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.
- А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!
- Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной
икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все,
что везется оттуда - фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А если
уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть,
могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут со
дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в
спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те
киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные
соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки
нужны! И берут они "на лапу" густо.
- Откуда вы подробности эти знаете, Володя? - спросил терпеливо
слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец,
не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему
выговориться.
- Давно верчусь в этом казане... Насмотрелся, наслушался от
олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых... В них только и
разговору - про все это да про "химию"... Вот она наша "аптечная" сила, -
он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого
металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие
таблетки.
- Это дал вам Туровский?
- Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать!
Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел
он... Это новинка.
- Я знаю, - сказал Костюкович.
- Откуда?
- В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они
взяли этот анаболик, Володя?
- У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью
как-то достали... То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока
не вернусь из Будапешта.
- А потом?
- Потом делайте, что хотите.
- Они же вас выгонят, Володя.
- Плевать. Уйду. Я уже решил!
- Куда? Чем станете заниматься?
- Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам
бабки - возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется.
Ну, вот, все, доктор, - он встал. - Заговорил я вас.
- Ничего, Володя, спасибо...
После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем
крикнул сестре:
- Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.
- Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, - отозвалась сестра из другой
комнаты...
На звонок открыл сын Левина Виталик.
- Отец дома? - спросил Костюкович.
- Дома. Заходи.
Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и
вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков
и стоял пузырек с клеем.
- Садись, Марк, - поверх очков глянул Левин на Костюковича.
- Чем это вы заняты? - спросил Костюкович.
- Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но
моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция
дурацкая, а внук требует, - он отложил ножницы, снял очки. - Чем кончилась
история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?
- Да. Обошлось, все в порядке.
- Ну и слава Богу.
- Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды
пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате - поражение стенок
кровеносных сосудов, а в итоге - смерть от инсульта, скажите, это
подсудное дело?
- В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень
веские доказательства... Что они давали спортсмену, какой допинг?
- Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных
дозах и определенный срок, оговоренный врачами, - Костюкович рассказал
все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. - Я хочу
обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?
- Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой
врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим
неповадно было. Но... Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, -
Левин поскреб щеку.
- Почему? Тут все ясно!
- Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные
заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал.
Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить.
Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в
ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И
хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не
преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может
получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.
- Знаю. Вот это. Узнаете? - Костюкович вынул из кармана зеленый
маленький туб.
- Где ты его взял? - удивился Левин.
- Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с
помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.
- Ягныш?! - подхватился Левин. - Это ты мне приятную новость принес!
Ну-ка посиди, - он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону,
завертел диск.
- Иван? Это я, - сказал Левин. - Чем занят?
- Пылесосю ковер, - отозвался Михальченко.
- Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А
Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".
- Чего это вы вдруг решили?
- А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно,
есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты
начальника таможни Борового знаешь?
- Кима Петровича? Конечно, знаю!
- Позвони ему, может, он еще на работе, а нет - домой. Попроси, чтоб
он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что
это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.
