кто в исполнение приводит, тут, Антон Трофимович, я без понятия, кумекайте
сами, больно уж мастеровито сработано, без шума. Это не просто "заказные",
хотя сперва я подумал про Артура.
- А кто это Артур?
- У вас связь электронная, всякая техника, у нас попроще, - с языка
на язык, с воли в зону, из зоны на волю, но тоже быстро и надежно. Так и
прошел у нас слушок про какого-то Артура, что принимает "заказы". Только
достать вам его трудно будет - в Риге он живет... Просьба у меня к вам,
Антон Трофимович: про то, что исповедовался вам...
- Не беспокойтесь, все останется между нами.
- Все же своей смертью помереть хочу.
- Я понял...
Зуйков уходил по больничному коридору к лифту и думал об услышанном
от Оленича. Кое-что он и сам понял еще до встречи с ним. Тот лишь
подтвердил некоторые предположения. Убивали не "воров в законе", а
бандитских "авторитетов". Первые презирали вторых, как сказал Оленич,
"вылупившихся из рэкета", за кровавый след, тянувшийся за ними, за
пренебрежение законами воровского мира, кои сложились за многие
десятилетия. И когда Оленич произнес "тут политика", Зуйков понял: это
действительно не "разборки", просто начался стратегический отстрел
"незаконнорожденных", полезших без позволения "во дворянство", не имевших
ни наследственных прав на государство, ни первородства; а проще: высшие
мафиозные кланы номенклатуры - бывшей, но сохранившей власть и при новой
власти - решили загнать "авторитетов" обратно в их "резервацию", поставить
на место, поскольку те потянулись к жирным государственным кускам, а это -
табу, ибо тут политика, под которую нужны сотни миллиардов. Но кто
исполнитель? Интуитивно (а интуиция считал Зуйков - это неосознанный опыт)
он теперь мог предположить: работали профессионалы, скорее всего ушедшие в
запас офицеры из разных групп особого назначения - аккуратные, спокойные,
надежные; умевшие все парни из бывшего КГБ и ГРУ. Другим бы не доверили.
Понимал Зуйков масштабы и уровень затеи, находившейся, возможно, под
полулегитимным прикрытием "небожителей", начавших убирать с дороги
возникшую вдруг помеху, раздражавшую, как комары на рыбалке в самый разгар
клева, когда только и надо, что подсекать...
Придя к такому выводу, уразумел Зуйков, что сообщать генералу этого
не будет, дабы не ставить его в неловкое положение, поскольку тот не
посмеет пойти к самому шефу, который лишь недовольно поморщится, понимая,
что для вторжения на этот уровень необходимо осведомить премьера и
президента, имена-то могут "выскочить" очень громкие, что по каким-то
высшим государственным соображениям окажется нежелательным. Получение
такой информации поставит и их в щекотливое положение, вызовет раздражение
человеком, преподнесшим им "подарок", и потому неизвестно как может
сказаться на его карьере. Тем более, что никаких персонажей Зуйков не
знал, зацепиться не за кого и не за что, получались общие слова...
Сочинив эту формулу, Зуйков сказал себе: "Держи это, Антон, в дальнем
закутке памяти. Может когда-нибудь пригодится, а не пригодится - черт с
ним! Все это, слава Богу, за пределами твоей компетенции. Вот когда
умирает странной смертью высокий государственный чин, убивают банкира из
солидного банка, члена Госдумы, или, упаси Господь, - исчезают твеллы с
подлодки в Североморске, - тут, Антон, начальство само, не дожидаясь твоей
самодеятельности, так тебя взнуздает и заторопит, что не только ты, - сейф
твой в кабинете вспотеет..."
О вышел на улицу, сел в машину, спросил у шофера:
- От меня, наверное, больницей воняет... Там брат, такие запахи...
- Нет, ничего, Антон Трофимович, - ответил шофер...
6. ВЫТЕКШИЙ ТОСОЛ. МОСКВА. СЕГОДНЯ
Очень не хотелось Перфильеву лететь в Новороссийск. Настроение было
плохое: весть, сообщенная Желтовским об аресте Кнорре, не давала покоя,
как и вопрос: почему вдруг Желтовскому прислали факс именно об этом... В
Новороссийске надо получить груз - машины от "Катерпиллера". В эту пору
года, когда дуют несносные ветры, штормит, сыро, Новороссийск будет
особенно неуютен... Но, что поделать...
Полет из Риги в Москву прошел благополучно. Их встречал на "уазике"
человек, имени и фамилии которого они не знали, никогда прежде не видели.
Но он сразу подошел к ним, сказал:
- Звонил Артур. Как долетели?
- Нормально, - ответил Мартин Виксне.
- Поселитесь там же, где и в прошлый раз. Не забыли? Вот ключ.
- Не забыли, - ответил Сергей Лащев. - Далековато.
- А ты что хотел, в "Президент-отеле"? - человек бросил на него косой
взгляд. - В этом пакете стволы. Снаряжены, - сказал он, передавая пакет.
Затем протянул бумажку: - Это его постоянные маршруты, график: когда
выходит, когда приходит. Фамилию и имя помните?
- Да, - ответил Виксне.
- Я довезу вас до Киевского вокзала. Оттуда поедете электричкой.
Сделать все нужно за два-три дня. Обратные билеты есть?
- Есть. На самолет. Резервные - на поезд, - кивнул Виксне.
- Когда закончите, стволы оставите в тайнике, где и в прошлый раз. Их
потом заберем. Туда же сунете и ключ от квартиры...
Он довез их до вокзала. Электричкой было ехать всего ничего - до
платформы "Матвеевская" пять минут. Жить они будут в однокомнатной
квартире некоей Насти, сорокапятилетней бабы с синюшным от пьянства лицом.
Квартиру эту она сдавала на сколько требовалось человеку, приезжавшему в
нужный момент из Москвы. Он платил ей хорошие деньги вперед, и Настя тут
же исчезала из своей квартиры надолго - было что пропивать.
Три дня, как волки, ждущие на знакомых тропах свою жертву, они
выслеживали человека, зная, когда и где он должен появиться, стерегли его
утренний выход из дома, вечернее возвращение. Но ни разу он не попал в их
поле зрения. Они занервничали, позвонили ему из автомата на дачу. Никто не
ответил, позвонили на городскую квартиру, трубку сняла женщина. "Он в
отъезде, - сказала, - в командировке". - "А когда вернется?" - спросил
Лащев. - "Возможно, дней через десять. А кто спрашивает?" - Но Лащев
повесил трубку.
Они занервничали, засуетились, зная нрав и правила Артура. Позвонили
в Ригу доложить. Человек, выслушав их, сказал: "Артур в больнице.
Позвоните через три дня..."
- Билеты обратные у нас пропадут, - сказал рябой Лащев.
- За хорошие бабки достанем новые. Не в этом дело, - ответил Виксне,
задумавшись.
- Сука!
- Кто?
- "Клиент" наш. Куда же он умотал?!
- И не доложил тебе?
- Что если нам прошвырнуться в Ростов? "Снимем" тут хорошую "тачку",
как в прошлый раз в Новгороде. Загоним ее армянину в Ростове.
- До звонка Артуру?
- Нам звонить ему, как сказано, через три дня. "Возьмем" тачку, и
пока "Колбаса" сделает новые номера и техпаспорт, как раз и пройдет три
дня. И еще остается целая неделя, покуда наш "клиент" вернется. За эту
неделю сгоняем в Ростов.
- А если Артур узнает? Ты забыл, что в прошлый раз было?
- Как он узнает?..
- А тогда, как узнал? Кто-то из его псов настучал. Он тогда орал по
телефону: "За самоволку солдата - на губу. В нашем деле за самоволку -
пуля в затылок".
- Тварь он.
- А ты ему это скажи.
- Ага, скажешь... Так как решим?
- Ладно, "берем" тачку...
Прапорщик клял людей, делавших машину, за рулем которой сейчас сидел.
Взял отпуск, гнал из Астрахани в Вологду. Остановился на заправочной,
открыл капот и увидел, что в бачке почти нет тосола, вытек. Купил с рук
литр тосола за сумасшедшие деньги. Дотянуть бы до Москвы.
Подгадал так, что к станции техобслуживания подкатил за час до
рабочего дня, стал в очередь. Затем оформил у диспетчера бумаги, отыскал
слесаря-моториста, которого ему назвали - Брустина Мишу, - и, дождавшись,
загнал свою белую "семерку" в модуль. Тут уже было полно машин, одни
стояли на подъемниках, другие с толстыми шлангами на глушителях,
уходившими куда-то в подземелье, третьи над ямами, где меняли масло в
мосту и коробке передач. Шум от работы двигателей и звона металла висел
под высокими сводами модуля.
- Что у вас? - спросил Брустин, вытирая ветошью руки.
- Радиатор подтекает. Как останавливаюсь, так тосол и капает.
- Сколько лет машине?
- Да всего год! Намаялся с нею с самого начала: два тахометра
поменял, все время летели предохранители зажигалки, на пятисотом километре
полетел генератор.
- Сколько прошла?
- Восемнадцать тысяч.
- Вы не единственный страдалец, - сказал Миша. - Они все время брак
гонят, а мы мудохаемся... Откройте капот, заведите...
Расстелив большую белую тряпку на крыле, Миша склонился над
двигателем. Прапорщик стоял рядом. Мотор работал на холостых.
- Это не радиатор течет, - наконец сказал Миша, вытаскивая голову
из-под капота. - Наклонитесь, послушайте, - позвал он.
- Ничего не слышу, - признался в своем невежестве прапорщик.
- Подшипник помпы свистит, а тосол гонит через его сальник. Понятно?
Менять надо.
- А отчего так? Новая ведь!
- На шкив гляньте. Восьмерит, вон как бьет! Шкив погнут, бракованный
на заводе воткнули. Вот он и долбал помпу.
- Что же делать? - растерянно спросил прапорщик.
- И шкив менять. Прежде всего.
- Мне же в Вологду сегодня выехать надо! - посетовал прапорщик. -
Постарайся, сделай, браток.
- Как повезет, - пожал плечами Миша, оглядывая салон машины, отмечая,
что все там прибрано, ничего лишнего, красивые итальянские чехлы из
искусственного велюра, красные с черными полосами, один чехол, правда,
высоко на спинке переднего сиденья явно прожжен - темнела дырка размером с
три копейки, обведенная спекшейся тканью. "Курильщик какой-нибудь", -
подумал Миша.
Прапорщик тем временем вторыми ключами, висевшими на элегантном
фиатовском брелке, открыл багажник, достал разбухший целлофановый пакет,
сказал:
- Браток, сделай до обеда... Возьми, - протянул Мише пакет, - лещ
копченый... Ты мастери, а я побегу. К сватам заскочить надо, потом сюда
вернуться, а перед отъездом еще в "Детский мир", в ЦУМ поспеть, жена
долгий список дала... Я ведь чего в Вологду? Дочка там живет, родила
внука. Без подарков не явишься. - Он положил пакет с рыбой на заднее
сиденье.
- Ладно, иди выписывай заказ-наряд, - сказал Миша.
Пока прапорщик оформлял заказ-наряд, Миша засунул под машину большое
корыто, куда обычно сливал тосол и увидел, что погнут "фартук". Вернулся
прапорщик.
- На, - отдал он Мише бумаги.
- Где "фартук"-то погнул? - спросил Миша, сидя на корточках перед
корытом.
- Кусок рельса торчал, я не заметил, зацепил... Так я побегу? Когда
мне быть?
- К трем... Ключи оставь.
- Они в замке. А вторые у меня...
С "семеркой" прапорщика Миша управился к обеду. Отогнал ее в закуток,
запер, сунул ключи в карман и после обеда принялся за другую машину.
Прапорщик вернулся не к трем, а около четырех, запыхавшийся, взмокший.
- Ну что?! - спросил он Мишу.
- Готова. Можешь ехать.
В это время по громкой связи объявили:
- Механик Брустин, зайдите к начальнику смены, вас к телефону.
- Побегу, - сказал Миша.
- Ты надолго? - спросил прапорщик.
- Не знаю.
- Ждать не могу... Спасибо, браток!..
Миша вышел из цеха, направился в каморку начальника смены. На столе
лежала телефонная трубка.
- Тебя, - сказал начальник смены. - Ким Валеев.
- Привет, Ким, - придерживая трубку плечом, Миша стал закуривать. -
Что стряслось?
- Слушай, Мишок, отработай завтра и в субботу и мою смену. Понимаешь,
