- Я. Тебе повезло, парень, потому что в этом я очень
разбираюсь. Хорошо, что ты шагнул назад перед тем, как он упал на
тебя, иначе я не подобралась бы к твоему лицу с маской, а к груди
с тампером. Только всемером смогли откатить кторра. Хотели сжечь
его, но я не дала. Поблагодаришь меня потом. Они не очень
обрадовались этому. Однако, кто так сердит на тебя? Я никогда не
видела так много злых людей с факелами. Но я не бросаю своих
пациентов. Кстати, мне кажется, одно сломанное ребро - мое. Не
спрашивай. Я не могла быть кроткой. О, у тебя еще разбита
коленная чашечка. Ты был на столе пять часов. - Она поколебалась,
потом проговорила одними губами: - Нарочно.
- Что?
Она склонилась надо мной взбить подушку и прошептала мне в
ухо: - Кто-то не хотел, чтобы мы спасли тебя.
- Что?
- Извини, - сказала она в голос. - Сейчас я взобью получше. -
И снова зашептала: - Хотели, чтобы ты умер на столе. Но здесь ты
под защитой медицины и никому не позволено видеть тебя без
сиделки. То есть, без меня.
- Э-э... - Я закрыл рот.
Снова присев, она сказала: - Кстати, наверное, ты - герой. В
том зале некоторые двери оказались заперты. Не говори, сколько
людей эта тварь могла убить, если б ты не остановил ее перед тем,
как появилась остальная кавалерия.
- О. - Я припомнил, как кторр повернулся и ринулся на меня, и
внезапно мне стало тошно...
Динни бросила тревожный взгляд на мое лицо и мигом была рядом
с тазиком. Мой желудок накренился, горло свело и холодные
железные когти впились в грудь...
- Вот!, - она сунула мне в руки подушку и повернула меня так,
что я повалился на подушку животом. - Наклонись сюда.
... ничего не получилось. Я дергался от приступов тошноты.
Каждый раз боль терзала меня заново.
- Не беспокойся о швах - тебя хорошо заклеили. Я сделала это
сама. Ты не разорвешься.
Тошнота, однако, прошла. Боль все стерла.
Я взглянул на Динни. Она улыбнулась в ответ. И в этот момент
я снова вознегодовал не нее. За такую фамильярность. А потом
почувствовал вину за то, что требовал от нее так много. А потом
вознегодовал за то, что из-за нее чувствовал вину.
- Как чувствуешь теперь?
Я произвел инвентаризацию: - Как дерьмо.
- Правильно. Ты и выглядишь так. - Она встала, подошла к
двери и посвистела: - Эй, Фидо!...
Больничный робот РОВЕР вкатился и подъехал к постели. Она
вытащила пригоршню датчиков из корзинки сверху - они выглядели,
как покерные фишки - и начала прикреплять их к разным точкам моей
груди, ко лбу, к шее и рукам. - Три для ЭКГ, три для ЭЭГ, два для
давления и пульса, два для паталогоанатома, один для больничного
счета и еще один на счастье, - сказала она, повторяя считалку
медсестер.
- Для счета?, - спросил я.
- Конечно. Твой кредит автоматически проверяется, когда ты
ложишься сюда, так что мы знаем, сколько записывать.
- А, ну конечно.
Она повернулась к РОВЕРу и изучила экран: - Ну, что ж, плохие
новости для твоих врагов. Ты будешь жить. Но маленький совет: в
следующий раз, когда ты захочешь трахаться с кторром, будь
мужчиной. Сверху ты будешь гораздо сохраннее.
Она повыдергала датчики и бросила в корзинку: - Теперь я тебя
покину. Сможешь уснуть сам или включить жужжалку?
Я покачал головой.
- Ужас. Я вернусь с завтраком.
И я снова остался один. С моими мыслями. Мне следовало
подумать о многом. Но я заснул прежде, чем смог рассортировать
темы.
36
Я снова оказался в классе Уайтлоу.
Я был в панике. Я не подготовился к экзамену даже не знал,
что он будет. А это - последний экзамен!
Я огляделся. Здесь сидели люди, которых я не знал, но
вглядевшись в их лица, я понял, что они мне знакомы. Шоти, Дюк,
Тед, Лизард, Марсия, полковник Валлачстейн, японская леди,
смуглый парень, Динни, доктор Фромкин, Пол Джастроу, Мэгги, Тим,
Марк - и папа. И еще множество людей, которых я не узнал.
Многовато.
Уайтлоу на преподавательском месте произносил какие-то звуки.
Они не имели смысла. Я встал и сказал это. Он посмотрел на меня.
Они все посмотрели на меня. Я стоял на преподавательском месте, а
Уайтлоу сидел в моем кресле.
Девочка в коричневом платье сидела в переднем ряду. Рядом с
ней вздымался гигантский оранжево-красный кторр. Он обратил
черноглазый взгляд на меня и, казалось, устраивался слушать.
- Давай, Джим!, - проревел Уайтлоу. - Мы ждем!
Я злился. Не зная, почему. - Хорошо, - сказал я. - Слушайте,
я знаю, что я зануда и дурак. Это очевидно. Но, глядите, все, что
я сделал - только предполагал, что остальные не таковы. Я имею в
виду, что слушаю здесь, как вы шумите, словно делаете что-то
полезное, а я-то верю вам! Какой дурак! Истина в том, что вы
вообще не знаете, что делаете, не более, чем я, так что я говорю
вам: мой опыт так же важен, или неважен, как и ваш. Но как бы то
ни было, это мой опыт, и я - тот, кто отвечает за него.
Они зааплодировали. Уайтлоу поднял руку. Я кивнул ему. Он
встал: - Уже время, - сказал он. И сел.
- Вы - хуже всех, Уайтлоу!, - сказал я. - Вы весьма
преуспели, накачивая вашу чепуху в головы других людей, и она
болтается там годы спустя. Я имею в виду, что вы дали всем нам
великую систему убеждений, как прожить наши жизни, а когда мы
пытаемся следовать им - они не работают. Они только приводят к
неадекватному поведению.
Уайтлоу сказал: - Тебе лучше знать. Я никогда не давал тебе
систему убеждений. Я дал только способность быть независимым от
системы убеждений, поэтому ты можешь управляться с фактами, как
они тебе кажутся.
- Да? Поэтому каждый раз, когда я пытаюсь это делать, вы
приходите и читаете мне очередную лекцию?
Уайтлоу сказал: - Если ты приглашаешь меня в свою голову и
позволяешь читать мне лекцию, то это твоя ошибка. Не я делаю это,
а ты. Ты сам читаешь себе лекции. Я умер, Джим. Я мертв уже два
года. Ты знаешь это. Поэтому перестань просить у меня совета. Ты
живешь в мире, о котором я ничего не знаю. Перестань просить
моего совета и тебе станет чертовски лучше. Или спроси совет,
если совета ты хочешь - и если он не годиться, забудь его. Пойми,
дурак: совет это не приказ, это всего лишь еще один выбор для
личности. Он предполагает только расширение перспективного
взгляда на вещи. Так и относись к нему. Но не обвиняй меня в том,
что ты не умеешь слушать.
- Наверное, вы всегда правы?, - спросил я. - Иногда это
страшно надоедает.
Уайтлоу пожал плечами: - Прости, сынок. Таким способом ты
продолжаешь творить меня.
Он был прав. Снова. Он всегда был прав. Потому что именно так
я всегда буду творить его.
Другие руки не поднимались. - Теперь мы чисты? Я могу начать
жить заново? Хорошо.
Я посмотрел на девочку в коричневом платье. У нее не было
лица. Потом оно появилось. Это было лицо Марсии... лицо
Джиллианны... лицо Лизард...
Я повернулся к кторру: - У меня несколько вопросов к вам, -
сказал я.
Он кивнул глазами, потом снова посмотрел мне в лицо.
- Кто вы?, - спросил я.
Кторр заговорил голосом, похожим на шепот : - Я не знаю, -
сказал он. - Пока.
- Какие вы? Вы разумны? Или какие? Вы захватчики? Или ударные
части?
Кторр снова сказал: - Я не знаю.
- А как насчет купола? Почему внутри был четвертый кторр?
Кторр поводи глазами туда-сюда, кторров эквивалент
покачивания головой. - Я не знаю, - сказал он и его голос стал
громче. Словно ветер.
- Как вы очутились здесь? Где ваши корабли?
- Я не знаю, - сказал он. Теперь он рычал.
- Как мы можем говорить с вами?...
- Я НЕ ЗНАЮ! - И он стал вздыматься передо мной, словно
готовясь к атаке...
- Я ЗДЕСЬ НА СЛУЖБЕ!, - рявкнул я в ответ, - И МНЕ НУЖНЫ
ОТВЕТЫ!
- Я НЕ ЗНАЮ!!, - пронзительно завопил кторр - и взорвался,
разлетевшись на тысячу пылающих кусков, уничтожив себя, уничтожив
меня, уничтожив девочку рядом с ним, классную комнату, Уайтлоу,
Шоти, всех присутствующих, бросив все во тьму.
37
Тед сидел в кресле, глядя на меня. Голова была перевязана.
- Он тебя тоже достал?, - спросил я.
- Кто меня достал?
- Кторр. Голова перевязана - кторр достал тебя тоже?
Он улыбнулся: - Джим, сегодня среда. Просто сегодня утром мне
сделали операцию. Они не разрешили проведать тебя до того.
- Какую операцию? - И потом я вспомнил: - О!, - и проснулся.
- Среда? - Я начал садиться, не смог, и снова упал на постель. -
Среда? Действительно?
- Ага.
- Я был без сознания три дня?
- Не больше обычного, - сказал Тед. - Знаешь, с тобой трудно
говорить о чем-либо. - Потом, увидев мое выражение, добавил: - Ты
парил туда-сюда. Тебя искололи снотворными. Как и большинство
других. У них так много пациентов, что они просто привязали
каждого к койке и подключили к аппаратам. Ты один из первых, кто
проснулся. Мне пришлось подергать за веревочки, чтобы устроить
это. Я хотел получить шанс повидаться с тобой - сказать гудбай.
- Гудбай?
Он потрогал повязку на голове: - Видишь? Мне сделали
операцию. Пересадку. Теперь я в Корпусе Телепатии. Перевод стал
официальным, когда имплантант заработал.
- Он работает? Ты принимаешь?
Тед покачал головой: - Нет. Пока нет. Вначале мне надо пройти
двухнедельную подготовку, чтобы научиться чувствовать сильнее. Но
я уже передаю. Они постоянно записывают меня, калибруют мои
соединения и запоминают мое самоощущение, чтобы я не забыл, кто я
есть на самом деле, в общем, все такое. Это очень сложно.
Тренировка предназначена для реабилитации способности ощущать. Ты
знаешь, что мы проводим большую часть жизни бессознательно, Джим?
Перед тем, как стать телепатом, надо пробудиться, это похоже на
пригоршню ледяной воды, брошенной в лицо. Но это невероятно!
- Я вижу, - осторожно сказал я. Его глаза блестели. Лицо
сияло. Он выглядел как человек, одержимый видениями.
Потом он засмеялся - над собой: - Я понимаю, это звучит
странно. Быть телепатом - дерзкоt приключение, Джим, надо
включаться в сеть. Но это открывает целый новый мир!
- Ты уже работал на прием?
- Чуть-чуть. Только чтобы они убедились, что связи
включились. Джим, я знаю, это звучит глупо, но я делаю самые
чудесные вещи! Я пробую ванильное мороженое! То есть кто-то
другой его пробует, но я пробую вместе с ней. И я целую рыжую. И
нюхаю цветок. Глажу котенка. Кубик льда! Ты когда-нибудь ощущал
по-настоящему, что такое холод?
Я покачал головой. Я был поражен изменениями в Теде. Что они
сделали с ним? - Э-э, почему? В чем причина?
- Чтобы убедиться, что я могу чувствовать вещи, - объяснил
он. Он сказал это спокойно. - Знаешь, пробуем давление, жару,
холод, тактильное ощущение, вкус, зрение - все такое. Как только
они убедятся, что входные цепи работают удовлетворительно, тогда
попробуем широковещание. Только вначале мне надо потренировать
естественную способность ощущать живых. Vне нельзя передавать
ложные сообщения, если я почувствую себя разболтанно, это должно
сказаться на моем восприятии. Поэтому мне надо это преодолеть.
Боже, это ужасно! Я люблю это! - Он остановился и посмотрел на
меня: - Вот так, Джим. А что у тебя нового?
Я не смог удержаться. И начал хихикать.
- Ну, я убил кторра. Еще одного.
- Да. Я слышал. Видел записи. Они прошли по всем каналам
новостей. Ты не поверишь, что началось! Большего гама я еще не
видел.
- В самом деле?
- Блеск! Самый забавный политический цирк после того, как
вице-президент был найден в постели с генеральным прокурором. Все
бегают и вопят, что небеса рушатся, и почему никто ничего не
