его? Белый пополам с коричневым, почти розовым, очень лохматый, с
большими шлепающими лапами, как будто в комнатных шлепанцах.
Большие коричневые глаза и черный влажный нос.
Да, я видел его.
Из стеклянной кабинки над круглой комнатой.
Вчера ночью. С Джиллианной.
Он был на десерт.
Я почувствовал спазмы в желудке. О, дерьмо. Как я должен
преподнести ей это?
Марсия взглянула на меня: - Вы что-то знаете?
- Э-э, Марсия, я... э-э, не знаю, как сказать вам, но... -
Просто скажи правду, проговорил голос в моей голове. - ...э-э,
Рэнгл мертв. Он, э-э... попал под машину. Это случилось вчера
поздно ночью. Я видел. Он умер мгновенно. Я не знал, что это был
Рэнгл, пока вы не описали его.
Она покачала головой: - О, нет, это не он! Вы уверены, Джим?
- Она исследовала мое лицо в поисках знака, что я ошибаюсь.
Я с трудом сглотнул. Горло свело. Я вспомнил, что слышал в
кабинке, как пес некоторое время попрошайничал возле
интендантства. - Марсия, - сказал я, - Я уверен. Он был примерно
вот такого роста, правда?
Она медленно кивнула. Тяжело задышала, словно ей не хватало
воэдуха. Потом закрыла лицо руками. Словно враз разбилась на
тысячу кричащих кусочков и только давление рук удерживало их от
разлета.
Потом резко выпрямилась и ее лицо превратилось в маску. Когда
заговорила, голос был неживым. - Со мной все в порядке. - Пожала
плечами: - Он всего лишь пес. - Она снова превратилась в зомби.
Я пристально смотрел, как она наклонилась и подняла пакет
мясных обрезков, которые Рэнгл не будет есть. Она аккуратно
свернула бумагу, подошла к ближайшей мусорной урне и бросила
пакет туда. - Теперь мне больше не о ком заботиться.
- Марсия, с заботой все в порядке. У всех есть о ком
заботиться.
- У меня нет, - сказала она и запахнула плащ, словно
защищаясь от холода, но ночь была теплой и холода не было. Она
прошла мимо, коснувшись меня, и двинулась прочь.
- Марсия! - Она продолжала идти и я понял, что бессилен
остановить ее. Чувство бессилия разгневало меня - то же чувство,
когда отец уходил от меня навсегда. - Нет, черт побери! Я устал
от людей, уходящих от меня! - Что-то сверкнуло, как в кинокадре,
я пролетел пространство между нами и схватил ее руку. Я развернул
ее к себе: - Брось это, - рявкнул я. - Это действительно глупо! Я
уже видел, как бывало с другими! Ты начинаешь уклоняться от
жизни, потому что она ранит! Каждый раз ты делаешь по шагу, но
очень скоро это входит в привычку, автоматическую, и ты бежишь от
всего. Конечно она ранит! Ранит настолько, насколько ты
заботишься! И только это доказывает, насколько ты жива!
- Уходи! Мне не нужны проповеди!
- Правильно! Не нужны! Тебе нужен год в пробковой комнате!
Она вырвалась, глаза стали дикими. - Замолчи!, - крикнула
она. Я чувствовал ее руки-клешни.
- Почему? Потому что это может оказаться правдой? Говоришь,
что боишься быть странной, что можешь оказаться одной из этих
леди с яичницей на щеках, но никто не хочет сказать тебе? Ну, так
вот я тебе говорю! Если ты сейчас убежишь от меня, это будет
первым шагом к яичнице!
Она глядела, словно я ударил ее, мигая в сиянии уличных ламп.
Напряжение спадало по мере того, как слова проникали глубже в
сознание. Я почти видел, как они пронзали слой за слоем. - Я
останусь, - сказала она, - я не хочу возвращаться.
- Так не возвращайся. Не надо. Не возвращайся к тому, что
делает тебя безумной. Думаешь, ты только одна такая? Мы все
просто психи! Надо только оглянуться. Единственная разница, что
мы не позволяем этому остановить нас. - Я добавил: - Надолго.
- Но это больно!
- Ну и что? Пусть больно! Именно так ты преодолеешь! То, что
ты делала до сих пор, не привело к результатам, не так ли?
Она кивнула, выдохнула, потом ее глаза набухли, она
схватилась за мою рубашку, стиснула меня и начала всхлипывать. Я
обнял ее теснее и склонился над ней, словно мог защитить ее от
боли, только эта боль шла не извне, она бурлила внутри и
прорывалась через ее глаза, нос и рот: - Это не честно! Не
честно! Почему так много смерти!! Мне нужен мой пес!! О, Рэнгл,
Рэнгл! Я хочу, чтобы ты вернулся! - Она рыдала и кричала в мою
рубашку. Хватала глоток воздуха и рыдала снова. Слезы струились
по ее щекам: - Это не честно! Все, что я любила - я не хочу
любить никого больше! Я устала терять! Забота слишком сильно
ранит! Я хочу покончить с ней! Я хочу моего пса!
Я думал о людях, поймавших Рэнгла, и о том, что хотел бы
сделать с ними. Марсия была права - это было нечестно. Они убили
этого пса, а с виной и горем дело пришлось иметь мне! Почему я
должен вычищать их мерзость?! Все их мерзости?!! Мои руки на
спине Марсии сжимались в кулаки. Ее плечи приподнялись. Она
закашлялась, я разжал кулаки и начал легонько похлопывать ее. -
Все в порядке, - сказал я, - все в порядке. Все прошло, это выход
- хорошо поплакать. Это показывает, как сильно ты заботишься.
Просто выплачь все, это по женски... - Я продолжал бормотать,
пытаясь успокоить ее. Изумляло, как сильно она горевала по
собаке. Теперь она просто плакала, или она оплакивала больше чем
просто пса? Я держал ее и давал ей выплакаться. Два солдата
прошли мимо, не останавливаясь. Посчитали само собой
разумеющимся. Такие сцены стали теперь обычны.
Марсия вздохнула и подняла глаза: - Джим?
- Что?
- Теперь я в порядке. Ты можешь идти.
- О. Я извиняюсь.
- Нет. Не надо. Спасибо тебе.
- Пошли. Я провожу тебя до комнаты.
- Окей.
Мы шли в молчании. У нее была небольшая квартира во втором
здании возле интендантства. Простая, но сносная.
Войдя, она снова обняла меня и тесно прижалась: - Спасибо
тебе, - сказала она. Я обнял ее и мы стояли так некоторое время.
- Джим, - спросила она тихо, - хочешь любить меня?
Я чувствовал запах духов в ее волосах, он кружил голову. Я не
мог говорить, просто кивнул, потом склонился к ее лицу. Ее глаза
были широко открыты, она была похожа на испуганную девочку,
боящуюся, что я скажу да.
Я сказал: - Да, - и ее глаза медленно закрылись. Она положила
голову мне на грудь и я почувствовал, как ее тело расслабилось.
Она была в порядке. Наконец, она поняла, что была в порядке.
Потому что я был в порядке и сказал ей, что сказал.
Я дотронулся до ее волос. Она была... такая крошечная, такая
бледная, такая тонкая. Такая хрупкая. Такая теплая.
Можно было наговорить тысячу вещей.
Я не сказал ничего.
Немного погодя мы пошли в постель.
- Выключить свет?, - спросил я.
- Лучше оставить.
- О. Хорошо... окей.
30
Я плыл в стране После, двигаясь к стране Дремоты - пока
внезапно не подскочил и сел в холодном поту: - О, дьявол!
Марсия рядом со мной встревоженно повернулась: - Что? Что
такое?
- Мне надо идти, мне надо назад в отель! Который час? О,
боже, почти полночь! Меня точно повесят!
- Джим, ты в порядке?
- Нет, нет! - Я уже надевал брюки. - Где мои ботинки?
- Не уходи...
- Мне надо! - Я перехватил ее взгляд - болезненное, потерянное
выражение глаз - сел рядом и обнял ее. - Марсия, извини. Я хотел
бы остаться здесь с тобой, но не могу. Я... у меня приказ. Я
понимаю, выглядит, словно я бегу от тебя, но это не так.
Пожалуйста, верь мне.
- Я верю, - сказала она, но я чувствовал, как она напряглась
в моих объятьях. Она потерла глаза. - Я не сержусь. Я к этому
привыкла.
Я склонился к ее лицу и поцеловал. - Я не такой, Марсия.
- Да, понимаю. Никто не такой, только все убегают.
Я начал искать рубашку. - Я убегаю не "от", я убегаю "к".
Если бы ты знала...
- Да, да. У тебя секретная миссия. Как у всех. - Она
откинулась в постель и закатилась под одеяло, положив подушку на
голову. - Просто уйди, Джим. Окей?
Я присел рядом, натягивая ботинки. - Слушай, я вернусь,
хорошо? Если я не опоздал. А хотел бы.
- Не беспокойся, - невнятно проговорила она из-под подушки.
- Марсия, пожалуйста, не злись на меня. Я хотел бы
рассказать, но не могу. - Я наклонился поцеловать ее, но она не
дала убрать подушку с головы. - Хорошо, будь по твоему.
Я поехал в отель, чувствуя, как что-то пробивается из-под
камней. Черт, чем сильнее я пытаюсь быть честным, тем хуже себя
чувствую. Почему бы мне не быть просто дерьмом, вроде Теда, чтобы
каждый переступал через меня?
Единственный ответ, который я смог придумать: я не знал, как
стать дерьмом. Я был обречен идти по жизни, все время пытаясь
быть хорошим. Всегда пытаясь быть рациональным. Всегда пытаясь
понять.
Я со злостью включил автотерминал и врубил пятнадцатый канал.
Шел повтор одной из сессий свободного форума конференции, но
послушав, я стал еще злее. Зачем они вообще передают эту чепуху?
Если эти люди хотят быть глупыми, это их дело - но сколько
невинных будет в опасности, если поверят в то, что услышат по
сети? Я почти трясся от ярости, когда наконец подъехал к
подземному гаражу отеля.
Я съехал в бетонные внутренности здания. На одном из боксов
стояла надпись "Служебный" и я въехал в него. Робот проверил
карточку, посмотрел мне в лицо и открыл без вопросов. Лифт тоже
удостоверил мою личность, прежде чем доставил на тринадцатый
этаж.
Когда двери лифта разошлись, не было никаких вооруженных
охранников, поджидающих меня. Я выдохнул воздух, который
задерживал весь путь наверх.
Я прошел в комнату, назначенную мне, и набрал на терминале:
"Жду инструкций".
Экран опустел, потом появилось: "Пожалуйста, ждите дальнейших
указаний на этом месте".
Что это значило?
Я сел перед терминалом и начал ждать, уставившись на экран.
Сколько?
Вдруг Валлачстейн и другие уже встретились и решили мою
судьбу? Пока меня не было, чтобы говорить за себя?
Я пошел на кухню и достал томатного сока, потом вернулся к
клавиатуре и снова уселся. Пока ничего. Я подумал о Марсии. Я еще
чувствовал теплый медовый запах ее волос. Он заставил меня
ощутить внутренний жар - пока я не вспомнил горечь своего
внезапного ухода. Удивлюсь, если она простит меня.
Ну, может, я успею сделать что-нибудь, пока жду. Я сбросил
экран и вызвал библиотечную службу. Экран замигал: "Извините,
терминал заблокирован".
Что?
Я попытался еще раз. Тот же ответ.
Я вытащил карту из щели считывания и направился к двери.
Она не открылась. "Неверный пароль."
Я вернулся в комнату, постоял в центре и осмотрелся в поисках
другого выхода. Балкон?
Я открыл скользящую дверь, вышел и перегнулся через перила,
посмотреть, высоко ли. Слишком высоко. Тринадцатый этаж. Опасно
было не само падение, а резкая остановка в конце.
А если перебраться по перилам на соседний балкон? Невозможно.
Балконы изолированы. Еще одна предосторожность подозрительного
Мариотта.
Я снова глянул вниз, потом вернулся в комнату и сделал
мысленную опись обстановки. Две простыни, кингсайз. Два одеяла,
кингсайз. Недостаточно. Даже с занавесями мне, наверное, не будет
хватать четыре этажа.
Я снова сел перед терминалом и начал пить свой томатный сок.
Он был кислым. Даже закололо в гландах. Мне следует найти другое
решение?
Я не мог придумать никакого.
Почему я вообще хочу выбраться?
Потому что меня заперли.
А почему меня заперли?
Потому что боятся, что я попытаюсь сбежать.
И что это подразумевает? Что они приняли решение? Что они
запланировали для меня что-то такое, что может мне не
