- Да не волнуйтесь вы так,- успокаивал главпотех.- Мы из группы
прикрытия.-И шепнул Бобе на ухо фамилию генерала-габиста,
страховавшего Бобу в Шереметьеве.
- Ничего не понимаю,- затрещали от напряжения костистые уши
Бобы.
- И не надо,- позволил Главпальто.- Вы свою часть операции
выполнили, честь вам и хвала, теперь наша очередь.
- Вот записка от генерала,- предъявил вещдок главпотех,- почерк,
надеюсь, знаком? - И ткнул записку Бобе под нос.
- Я охреневаю,- застонал Боба.
- А вот это не надо,- уверенно запретил Главпальто.- Вы должны
вести себя естественным образом и выполнять свою миссию естественным
образом, согласно разработанному плану.
- Но как? - затряс головой Боба.- Здесь написано: <Подателю
записки, полковнику Крюкову, сдать посылку в самолете>,- а лично мне
генерал велел сдать ее в аэропорту человеку в красном шарфе. Пароль - мой
белый шарф.
- Мой красный шарф в кейсе,- заверил главпотех и улыбнулся.- Ход операции
изменился. Стало известно, что в Цюрихском аэропорту вас ожидают Моссад и
немецкая криминалполиция. Поэтому шарф спрятать, посылку сдать мне.
Приказ генерала.
- Как хотите, мужики, я умываю руки,- полез Боба в карман пальто.
Делал это он так резво и старательно, будто летел в личном самолете
господина Примакова.
- Тише, тише,- прикрыл его от любопытных взглядов Главпальто.-
Соблюдайте осторожность.- И через секунду коробочка с ценным грузом
очутилась в его кармане.- Вот и все. Мы как будто не знаем друг друга.
Встреча ваша отменена, а дальше действуйте по старому плану.
- Счастливого полета,- кинул два пальца ко лбу Главпальто и
оставил Бобу следом за главпотехом. - Похвастайся,- сказал он,
усаживаясь в кресло. - Проза, Главпальто, ничто не ново в старом мире. Все
те же ампулы АФП, дважды три - шесть. Сплавить мы его и без Бобы
сможем. Мадмазель,- окликнул он проходившую стюардессу.- Ту джин
энд тоник... Помянем нашего президента со товарищи...
Мы выпили, не чокнувшись, съели по обеду, подремали. Наши виллы
ждали нас и дождутся, как дождались они многих россиян: партийных,
диссидентов, хитроумных, сволочных, с секретными папками и <ноу-хау>, с
деньгами - обязательно с деньгами, СКВ, иначе виллы ждать не будут. Нас
не мучила совесть, как не мучила она тех, кто в Техасе с кольтом, в Мытищах
с кистенем, в Марселе со стилетом выходили некогда на проезжую дорогу
сколачивать свой первый миллион. Она тем более не мучила их позже, когда
биографы отмыли их лики и подрастающее поколение шло за ними такими
светлыми дорожками в большой бизнес. Кому-то везло, а чаще соискатели
первого миллиона упирались в невидимую преграду, отчаивались. Они
раздумывали над поиском философского камня и ступали на объездные
дорожки. Нет, без начального капитала в бизнесе делать нечего.
Покидая самолет, мы и не подумали попрощаться с Бобой. Где-то
через неделю мы читали о нем в газетах. Слава нашла его.
Боба вернулся в Москву и, едва прошел формальности, кинулся
звонить своему новому патрону:
- Товарищ генерал, докладываю: задание
выполнено.
- Тты-ы здесь? - словно жаром полыхнуло в телефонной мембране.
- Да, товарищ генерал...- Боба славился поздним зажиганием.
- Козел, исчезни на время, потом сами найдем,- выдохнула жар
какой-то обиды трубка.
- Понял...- неуверенно ответил Боба и ничего не понял. Он пробовал
дозвониться заново и натыкался на противное <занято>.
На последнюю пятнашку Боба звонил Луизе. Привет, девочка моя.
Почему не встретила? Здрасьте,- бархатно отвечала она.- Кто это?
- Боба, кто еще? Твой карлик с длинным носом.
- Я вас не знаю.
- Но ты-то мне лапшу на уши не вешай! - загорячился Боба.-
Скажи еще, мы с тобой не подсыпали?
- Может быть, но это не повод для такого бесцеремонного
знакомства. Я замужняя женщина, мой муж на кухне. Позвать?
- Какой муж?! Я твой муж! - заорал Боба, привлекая внимание
сшивающихся в Шереметьеве-2 таксистов и частников.
- Хороший мой, зачем вы так? Я в законном браке десять лет и своего
мужа ни с кем не перепутаю. Не надо грубо шутить...
И опять болезненно противное <занято>. Пятнашек больше не
завалялось в карманах. Да и телефонов что-то в памяти не было.
- Охреневаю,- подытожил Боба и помотал головой. Наваждение не
исчезло. И никаких десантников с автоматами. Ухмылялись таксисты и
частники. Отработанный материал, из этого малого зеленых не вытрясти.
Сиротой он выбрался из аэропорта. А ведь как мечталось в самолете!
Прилетает, черная <Волга> с антеннами ближней и дальней связи у трапа, под
ручки берут, усаживают, везут. Спасибо тебе, Борис свет Иванович, низкий
поклон от всего ГКЧП! Бежит черная <Волга> в Кремль мимо колонн танков.
На Красной площади счастливый народ, на лобном месте Ельцин,
Тимурывокоманда, кто-то еще, вылитый Бурбулис и прочие иже с ними.
Доигрались, псы? - плюет в их сторону Боба.- Страну, холопы, продать
хотели? Не дал вам народ державу бесчестить! Да, да, гудит народ, пусть им
первый поэт России правду-матку покажет! Давай стихи, Борис свет
Иванович, тебя хотим послушать! Память шевелит закрома, есть там кое-что,
но по другому случаю писано, к другим событиям... Э-э, была не была, на
мотив <Варяга>, толпа эта не врубится: <Вставай, подымайся, собачий народ,
намордники тесные сдерни, иначе собачья жизнь не пройдет, иначе грядет
живодерня!>
- Куда прешь, мудила! - обрывает мечты какой-то нувориш из
<вольво>.- Проезжая часть для тебя, что ли, потап немытый?
<О Боже! - ужаснулся Боба.- Ни хрена в этой стране измениться не
может. Как жить дальше, куда податься...>
Взлетали самолеты из международного аэропорта, унося в своем чреве
миллионеров и желающих стать таковыми, из иллюминаторов ничего
заслуживающего внимания не видно. Ничего особого не видно и ближе к
земле. По трассам катят <Волги> и <жигулята> вперемешку с иномарками,
дорожники кладут асфальтовые нашлепки прямо на тающий снег, подымается
парок от их кипучей деятельности, кое-где дымки из заводских труб, у
винных лавок копится народ, в аэропорту за серебристым контейнером
грузчики потрошат чемодан с иностранными лейблами, а над всем этим
смиренным безобразием висит серое унылое небо. Падает серый снежок.
Никаких танков. Подъедут если, ничего не изменится. Россия словно
пропитана серым цветом.
Зарезали Бобу в подворотне. Не поделил с алкашами пустую
поллитровку. Поллитровку об угол - бамс, по горлу - чик, и невысказанные
слова клокотали в горле до самого приезда <Скорой помощи>. А там длинная
труба и космос куда стремилась душа поэта.
Газета <Тень> откликнулась на следующий день <Ушел из жизни еще
один талантливый российский поэт тонкий знаток русского слога. Идет
следствие, но без него ясно кому мешал худенький человечек с большой
душой непобедимого росса - жидомасонской мафии, прихлебателям
империалистического капитала. Доколе? - спрашиваем мы и скорбим>
Мы прочитали эту заметку, сидя в кафе у Женевского озера.
Главпальто покупает и читает все русские газеты подряд.
Мы смотрим в небо и силимся среди лазурной чистоты уловить запах
серенького российского дымка. Маленький бы такой теплый, как рукавичка.
