и рискнуть.
- Ты так же силен, как всегда, - сказал Озмод. - Ты бы убил его. И это
было бы лучше для всех нас.
- Думаю, что убил бы его, - согласился Бранд. - Это был всего лишь
петух на своей навозной куче. Но когда у человека душа уходит в пятки,
происходят самые странные вещи. Я знавал великих воинов, у которых моча
струилась по штанам, и они смирно ждали, пока их зарежут. Они застыли -
Валькирии, дочери Одина, Вестницы смерти, набросили на них свои путы
страха.
Англичане погрузились в молчание. Наконец снова заговорил Озмод:
- Значит, так. С этих пор нам лучше во всех селениях держаться кучно и
быть наготове. Алебарды на виду, арбалеты взведены. Хотел бы я, чтобы те
недоумки увидели, как бьют наши арбалеты. Тогда бы они испугались
побольше. Жалко, что нельзя застрелить кого-нибудь просто для примера. -
И еще одно, - добавил он. - Эдит пошла за тот сарай не просто потому, что
такая глупая, вы же понимаете. Ее туда позвали. Женщина. И женщина,
говорящая по-английски, а не по-норманнски. Она, наверное, услышала, как
мы говорим меж собой. Рабыня. Она здесь уже двадцать лет. Бранд тяжко
кивнул.
- Они берут рабов в Англии уже лет пятьдесят. Думаю, не ошибусь, что
каждый крестьянский двор на Севере имеет по одной рабыне для помола
зерна, а то и с полдюжины их; и еще мужчин-трэлей для тяжелых полевых
работ. И чего же она хотела?
- Конечно, хотела, чтобы мы взяли ее с собой. Заговорила с Эдит, потому
что надеялась, что та ее пожалеет. А потом из-за угла вышли мужчины,
должно быть, следили.
- Так ты поговорил с рабыней? - спросил Шеф, отвлекаясь наконец от
своей внутренней борьбы. - Что ты ей сказал?
- Сказал, что ей нельзя пойти с нами. Слишком опасно для нас. То же
самое мне надо было сказать Эдит и, остальным, даже если им грозило
оказаться с перерезанной глоткой в могильнике какого-нибудь королевского
недоноска. Та женщина была из Норфолка, - добавил Озмод. - Ее увели из
Нориджа двадцать лет назад, еще девочкой. А теперь она здесь состарится и
здесь же и умрет.
Они с Квиккой встали и ушли, принялись раскладывать свои одеяла.
Шеф смотрел на Бранда, не решаясь заговорить. То, в чем признался
гигант, должно было стоить ему столько же переживаний и стыда, как
публичные рыдания - для кого-то менее сильного. Шеф задумался, что же
произойдет с Брандом. Смогут ли они исцелить его разум, как Ханд исцелил
его тело? Еще долго после того, как весь лагерь, не считая часового, уснул,
Бранд сидел без сна, угрюмо подбирая ветки и кидая их в костер.
* * *
Когда на следующий день они пробирались меж горных сосен, двигаясь
уже без той отчаянной спешки, что отметила их бегство из королевства
Хальвдана, Шеф обнаружил, что Удд едет рядом, и взглянул на него с
удивлением. Обычно Удду нечего было сообщить окружающим, если только
речь не шла о кузнечной работе.
- Я думал об этих мельничных жерновах, - сказал Удд. - В Норвегии
они не очень полезны, здесь вода течет только половину года. Да и тогда вон
что выходит, - он показал на виднеющийся впереди горный поток,
стиснутый в узком глубоком русле и разбитый каскадом шестифутовых
водоскатов.
- Им здесь нужно что-то другое, что работайте бы круглый год.
- Что же это?
Уод послюнявил палец, поднял его в воздух.
- Ветер здесь никогда не стихает, правда?
Шеф рассмеялся. Сама мысль о том, чтобы летучий ветер, которого никто
никогда не видел, не взвесил и не поймал, двигал такую тяжелую вещь, как
огромные мельничные жернова, казалась нелепой.
- Но ведь ветер движет корабли, правильно? - сказал Удд, прочитав его
мысли. - Если он может двигать корабль весом в десять тонн, почему он не
может двигать мельничный жернов, который весит только тонну?
- Ветер отличается от воды, - сказал Шеф. - Он движется то в одну
сторону, то в другую.
- Но морякам ведь это не мешает? В общем, я задумал вот что... - и Удд
на ходу описал свой замысел: ветряная мельница с крыльями, установленная
на поворотной раме, которую можно развернуть по направлению ветра за
рычаг типа корабельного румпеля. Возражая, получая ответы, добавляя свои
замечания. Шеф ощутил, что постепенно его все больше и больше охбатывает
изобретательское вдохновение. Едущий позади них Квикка подтолкнул
Карли.
- Ему удалось разговорить Шефа. Как раз вовремя. Я уж было
беспокоился, что мы едем по таким опасным местам с двумя вожатыми и
каждый слегка не от мира сего. Вот бы сделать что-нибудь похожее и со
вторым.
Он показал на гигантскую фигуру Бранда, бегущего впереди колонны,
одной рукой держась за седло своей усталой лошади.
- С этим будет потруднее, - вмешался едущий позади Ханд. - Хорошо
бы, он поскорее оказался на своем корабле.
* * *
Загвоздка возникла не в одном из хуторов, которые они проезжали в тот
день и назавтра, хотя везде отряд наталкивался на опущенные долу лица и
молчание стоящих у своих амбаров и хлевов крестьян. Будучи настороже,
Шеф внимательно осматривался в каждом из дворов, выискивая следы
присутствия других людей, кроме норманнов. Дважды он заметил
изможденные лица, выглядывавшие из-за ставень - женщины, надеющиеся
на чудо, а может быть, всего лишь на ободряющее слово на родном языке. "В
своем сне, - подумай Шеф, - я слышал неумолчный шум ручных мельниц,
крутящихся двадцать лет, тридцать лет, беспросветная каторга до самой
смерти".
Размерами хутора не превышали нескольких ярдов, в них никогда не жило
больше десяти-двенадцати мужчин, считая со стариками и подростками, явно
недостаточно, чтобы помериться силою с хорошо вооруженным отрядом
такой же численности, пусть и составленным из бывших рабов и со странным
ратоборцем во главе. Когда горная дорога в конце концов нырнула в Долину,
которая, понижаясь, встретилась с двумя другими долинами, маленькая
кавалькада увидела перед собой у слияния двух рек россыпь домов, за
которыми возвышалось здание в несколько этажей с вырезанными на
фронтонах и коньках фантастическими драконами.
Бранд привстал на стременах, оглянулся на отряд.
- Это Флаа, - сказал он. - Главный город здесь, в Халлингдале. В нем
даже храм есть. Попробуем просто проскочить через него, как будто это
очередной хутор.
Когда они проезжали мимо деревянной церквушки на маленькой площади в
центре селения, между домами высыпали люди, закрывая проезд вперед, да и
в другие стороны. Они были полностью вооружены, копья и щиты наготове,
подростки и мальчишки сзади воинов целились из луков. Шеф услышал
щелканье взводимых арбалетов. Из них можно убить или тяжко ранить соот-
ветствующее количество людей, прикинул он. Но после этого отряд почти не
имеет шансов против тридцати или сорока оставшихся. Выбрать направление
и прорываться?
Навстречу им вышел человек, без оружия и с поднятой в знак желания
вести переговоры правой рукой Они с Брандом уставились друг на друга.
- Ладно, Вигдьярф, - сказал Бранд. - Мы не встречались со времен
Гамбурга. Или это был поход на Оркнейские острова?
- Это было на Оркнеях, - ответил норманн. Он был несколько ниже
Бранда, но крепкого сложения, с бычьей шеей и лысый. Могучие руки
бугрились мышцами под золотыми браслетами -и то и другое плохой знак.
У этого человека был неплохой источник дохода, а в нищих норвежских
горах этим источником не могло быть скотоводство.
Вигдьярф пристально взглянул на амулет-молот на груди у Бранда, потом
на стоящих рядом со своими лошадьми мужчин и женщин.
- Ты в странной компании, - отметил он. - А может быть, и не в такой
уж странной. Когда человек начинает носить на шее эти штуки, я всегда жду,
что следующий его шаг - стать христианином. И что потом? Он начинает
разговаривать с трэлями, помогает им бежать. Сам становится трэлем. Ты уже
дошел до этого, Вига-Бранд? Или еще что-то осталось от тебя прежнего?
Бранд соскользнул со своей малорослой лошадки и с топором в руке шагнул
вперед.
- Давай покороче, Вигдьярф, - сказал он. - Когда мы последний раз
виделись, ты даже не чирикал. А сейчас ты думаешь, что стал кем-то. К чему
все это? Ты что, собираешься со своими братанами просто грабануть нас?
Перед тем мы многих из вас убьем, это уж не сомневайся.
Позади него Озмод поднял арбалет, прицелился в толстый дуб около дверей
храма и нажал на спусковой крючок. Неуловимый глазом полет, и эхо от
удара разнеслось по примолкшей площади. Озмод неторопливо перезарядил
- четыре ловких движения, щелчок, и новая железная стрела встала на свое
место.
- Попробуй-ка ее вытащить, - продолжал Бранд. - Или у тебя другая
задумка? Может быть, только ты и я, один на один?
- Только ты и я,- согласился Вигдьярф.
- И если я выиграю?
- Свободный проход для всех вас.
- А если победишь ты?
- Мы получаем все. Лошадей, рабов, мужчин, женщин. Для женщин у нас
место найдется. Но не для мужчин. Ведь у трэлей, которым позволили думать,
что они тоже люди, появляются странные мысли. Их всех отправим на
священные деревья, на корм воронам Одина. Может быть, мы оставим в
живых некоторых, если УВИДИМ, что они не опасны. Но ты же знаешь, как мы
туг обходимся с беглыми. Если не убиваем, тогда кастрируем и клеймим.
Самое надежное средство. Но у тебя есть другой выход, Бранд. У тебя лично,
то есть. Просто отойди от них. Они не из твоего народа. Отдай их,
присоединяйся к нам, и никаких хлопот ни тебе, ни мне, мы даже дадим тебе
долю с добычи.
- Не пойдет, - сказал Бранд. Он подбросил топор, ухватил его обеими
руками. - Здесь и сейчас?
Вигдьярф помотал головой.
- Слишком много народу хочет посмотреть. Я им сказал, что ты
согласишься. Сейчас они собираются со всех хуторов трех долин. Площадку
для поединка мы разметили там, у реки. Завтра утром. Только я и ты.
Пока Шеф слушал их разговор, разговор, который обещал ему клеймо,
холощение и рабский ошейник, он ощутил на загривке знакомую хватку,
которая означала, что его ждет видение. На этот раз он не противился тому,
что должен был увидеть. Как и на кургане в Гедебю, его глаза оставались
открытыми, он по-прежнему видел маленькую замызганную площадь,
деревянный храм, напряженно выжидающих вооруженных мужчин. Но в это
же самое время другая картина разворачивалась перед его взором,
впитывалась его зрением, словно выколотый его глаз находился сейчас где-то
в другом месте, сообщая о том, что видит так же хорошо, как и уцелевший.
* * *
Он увидел большую мельницу, похожую на одну из тех, что Удд показывал
ему в Каупанге, с двумя горизонтальными жерновами, лежащими друг на
друге, и с засыпным желобом сверху. Но не было ни шестерней, ни бегущей
воды. Помещение было сухим, как во время засухи в знойное лето, пыль
столбом поднималась с земли, и не было ни капли воды, чтобы прибить ее.
В пыли двигался человек, одинокая фигура, медленно и упорно налегающая
на рычаг ворота. Рычаг, толстый, как рулевое весло корабля, был прикреплен
к верхнему жернову, и, когда человек толкал рычаг, жернов поворачивался
круг за кругом. И круг за кругом двигался человек, все в тех же четырех
стенах, никогда не отдыхая, не останавливаясь, никогда не видя ничего,
кроме одной и той же запыленной комнаты.
Но на самом деле ничего он не видел, понял Шеф, потому что был слеп, его
глазницы были пусты. Человек на мгновенье сбился с шага, стараясь получше
упереться ногами. Тут же откуда-то мелькнула плетка, и багровая полоса
выскочила на обнаженной грязной спине. Хотя и слепой, человек обернулся,
будто потревоженный надоедливой и неуловимой мухой. Его запястья были
прикованы к рычагу, который он толкал, большими железными кандалами.
Когда он снова налег на рычаг. Шеф увидел его чудовищные мускулы,
бугрящиеся на руках, спине и по бокам. Казалось, на них была одна кожа, ни
капли жира. Человек был так же силен, как Бранд, и имел такую же
рельефную мускулатуру, как Шеф. На плечах его курчавились длинные
черные волосы.
"О таком способе помола Удд не знает, - подумал Шеф, когда видение
