слуг, выброшенных из дому, чтобы освободить место для съемочного
оборудования. Вид у них был мокрый и несчастный. Фанерная дверь была
приоткрыта из-за толстых электрических кабелей, и Барни протиснулся
внутрь.
- Ну-ка, дайте побольше света, - сказал он, вылезая из мокрого
насквозь плаща. - И выставьте этих людей, я хочу взглянуть на кровать.
- Осторожнее, краска на древнем дереве еще не просохла, - сказал
Эмори, показывая на двустворчатые двери в стене.
- Неплохо, - одобрительно отозвался Барни.
- Чего хорошего?! - фыркнул Йенс Лин. - Ведь я же говорил, что в
таком простом доме люди спят на лавках вдоль стен - вот этих, - но в доме
вполне может быть небольшая комнатка с кроватью, встроенная в стену,
совсем маленькая, чтобы тепло спящих могло обогревать ее. - Лин распахнул
пятифутовые двери, за которыми оказалась маленькая комнатка с матрасом из
пенопласта и нейлоновыми простынями. - Но эта мерзость! В ней нет ничего
похожего...
- Не волнуйтесь, док, - сказал Барни, осматривая комнатку через
видоискатель камеры. - Ведь мы снимаем картину, правда? Мы даже не сможем
втиснуть камеру и пару операторов в тот гроб, о котором вы думаете.
Хорошо, уберите заднюю стену.
Двое плотников убрали заднюю стену комнаты, за ней в сарайчике
оказалась камера.
- Залезай внутрь, Джино, и я еще раз повторю содержание. Это дубль
пятьдесят четыре. А, Оттар, как раз вовремя, тебе сейчас на сцену.
В дом ввалился викинг, щеголявший в хлорвиниловом плаще, в
сопровождении гримера, который держал зонт над его головой.
- Здорово, Барни, - рявкнул Оттар. - Я хорошо выгляжу, нет?
Он действительно выглядел хорошо. Сначала его отмачивали в ванне -
пришлось три раза менять воду, - его борода и волосы были вымыты,
высушены, окрашены, подстрижены и причесаны, костюм Рафа был перешит и
прилажен к его массивной фигуре. Оттар выглядел весьма внушительно, он
знал это и наслаждался.
- Ты великолепен, - сказал Барни. - Ты так хорошо выглядишь, что мне
хочется сделать еще несколько снимков с тебя, ведь ты любишь на них
смотреть, правда?
- Хорошая мысль. Я хорошо выгляжу на снимках.
- Верно. А теперь вот чего я хочу от тебя. - Барни закрыл двери,
ведущие в комнату. - Я буду внутри с камерой. Ты стоишь вот здесь и
открываешь двери... вот так... и когда они полностью открыты, ты смотришь
на кровать - вот так - и медленно улыбаешься. Вот и все.
- Мне это кажется очень глупым. Лучше сними меня прямо здесь.
- Я высоко ценю твое предложение, Оттар, но мне хочется сделать это
по-своему. В конце концов ты получаешь ежедневно по бутылке и серебряную
марку каждый месяц, так что постарайся заработать их.
- Совершенно верно, каждый день. Где сегодняшняя бутылка?
- Ты получишь ее после работы, а мы ведь пока даже не начали. Так что
стой здесь, а я обойду кругом и встану с другой стороны с камерой.
Он отбросил плащ и направился к сарайчику.
После новых объяснений, криков и нескольких неудачных попыток Оттар,
казалось, понял, чего от него хотят, двери были снова закрыты, и Барни
подал сигнал. Объектив устремился в темное помещение, камера зажужжала,
когда дверь вдруг распахнулась с такой силой, что одна из дверных ручек
осталась в руке Оттара и он швырнул ее на пол.
- Черт побери! - рявкнул он.
Барни глубоко вздохнул.
- Видишь ли, Оттар, эту сцену нужно играть не совсем так, немного
по-другому, - сказал он. - Постарайся войти в роль. Ты пришел домой
неожиданно, очень усталый. Ты открываешь дверь, чтобы лечь спать,
опускаешь взгляд, видишь спящую Гудрид, и на твоем лице появляется улыбка.
- На этом острове нет никакой Гудрид.
- Гудрид - это имя Слайти в нашем фильме. Ты ведь знаешь, кто такая
Слайти?
- Конечно, но ведь ее здесь нет. По-моему, Барни, все это очень
глупо.
Барни приходилось долгие годы снимать безразличных и просто плохих
актеров, поэтому возражения Оттара не подействовали на него.
- Давай подождем минутку и сделаем еще одну пробу, - предложил он.
На этот раз за закрытыми дверями несколько минут слышалось какое-то
шуршание, ворчание, жалобы, затем двери снова распахнулись, но уже
несколько медленнее, и появилось лицо Оттара. Он свирепо глянул в
объектив, затем опустил взгляд, и выражение его лица начало постепенно
изменяться. Наморщенный лоб разгладился, уголки рта поднялись вверх,
образовав счастливую улыбку, а глаза широко раскрылись. Он протянул руку.
- Стоп. На этот раз отлично, - при этих словах Барни бросился к
кровати, опередив Оттара, и схватил бутылку "Джека Даниэльса". - Я ее
приберегу для тебя. О-ох!
Викинг схватил его за кисть, и Барни почувствовал, что его рука
зажата в тиски гидравлического пресса. Бутылка выпала из его ослабевших
пальцев. Пошатываясь и потирая полураздавленную руку, Барни направился
обратно, спрашивая себя, не допустил ли он все-таки ошибки при
распределении ролей.
Появилась Слайти, и после того, как с нее были сняты резиновые
сапоги, плащи и много ярдов пластика, она оказалась, дрожащая и босая, в
одной прозрачной ночной рубашке. Под рубашкой она была одета в
обтягивающее формы нейлоновое трико телесного цвета с глубоким вырезом и
совершенно прозрачное. Эффект был сокрушительным.
- Подлинный костюм одиннадцатого века, - ядовито прокомментировал
Йенс Лин и ушел. Оттар блаженно посасывал из бутылки и не обращал внимания
на окружающих.
- Мне холодно, - выговорила Слайти.
- Установите электрический термоизлучатель над кроватью, -
распорядился Барни. - Дубль сорок три. Слайти, залезай в мешок и закрой
двери. Внутри достаточно тепло.
- Я не хочу схватить пневмонию.
- Не беспокойся, милая, с твоей изоляцией это невозможно.
Это была короткая сцена, всего несколько секунд на экране, однако на
съемках фильма время летит незаметно - когда они закончили, Оттар уже
высосал полбутылки и, сидя в углу, напевал что-то про себя со счастливым
выражением лица.
- Начали, дубль пятьдесят пять, и ты тоже, Оттар, расстанься на
минуту со своей зарплатой, - сказал Барни.
Умиротворенный солидной порцией виски, Оттар подошел, грохоча
тяжелыми сапогами, и посмотрел на кровать, где под американо-викинговым
одеялом изящно вытянулась Слайти.
- Она устала? - спросил с участием Оттар. - Слишком много огней,
трудно спать.
- Похвальная наблюдательность, но мы все еще снимаем фильм. Вот что
тебе нужно сделать, - Барни подошел и встал рядом с кроватью. - Ты только
что открыл дверь, смотришь вниз на спящую девушку. Затем медленно
протягиваешь руку и касаешься ее волос. Она просыпается и в страхе
отстраняется от тебя. Ты смеешься, садишься на край кровати, притягиваешь
ее к себе и целуешь. Сначала она сопротивляется, отталкивает тебя, но
потом ненависть переходит в любовь, она медленно протягивает руки,
обнимает тебя за шею и тоже целует тебя. Твоя рука поднимается к бретельке
на плече - вот этой, не перепутай, вторая приклеена - ты медленно
спускаешь ее с плеча девушки. Вот и все. На этом съемка закончится,
остальное довершит воображение зрителей, а воображение у них - будь
спокоен. Давайте попробуем сначала без камеры.
Это была отчаянно трудная работа, поскольку Оттар не проявлял к
Слайти ни малейшего интереса, то и дело поглядывая на бутылку, чтобы
убедиться, что никто ее не украл, и Барни, пытавшийся придать движениям
викинга хоть какое-то правдоподобие, обливался потом. Наконец бутылка была
поставлена на кровать, в угол, вне поля зрения камеры, так что по крайней
мере большую часть времени Оттар смотрел в нужном направлении.
Барни выпил глоток воды, отдающей химикалиями, и еще раз поставил
Оттара к линии, прочерченной на земляном полу.
- Начинаем! - объявил он. - Будем снимать этот дубль без звука, и я
все время буду вами руководить. А остальные пусть сейчас же заткнутся, у
нас не съемочный павильон, а прямо какое-то профсоюзное собрание. Камера,
поехали! Ты вошел, Оттар, смотришь вниз - вниз, не на свою проклятую
бутылку! - протягиваешь руку и касаешься ее волос. Слайти просыпается,
великолепно, пока все идет хорошо, садись - осторожно, не сломай кровать!
О'кей, теперь ты обнимаешь ее, потом целуешь.
Пальцы Оттара впились в руку Слайти, внезапно он нагнулся к ней и
совершенно забыл про бутылку. Волшебство гормонов Слайти действовало в
одиннадцатом веке с не меньшей силой, чем в двадцатом. Запах приятно
пахнущего женского тела ударил ему в голову, и ему не потребовалось
наставлений Барни, чтобы крепко прижать Слайти к своей груди.
- Очень хорошо, - раздался одобрительный возглас Барни. - Страстное
объятие и поцелуй, но тебе это не нравится, Слайти.
Слайти пыталась выскользнуть из объятий викинга и колотила кулаками
по его широченной груди. Повернув голову в сторону, она прошептала:
"Потише, питекантроп, потише", - затем Оттар снова поцеловал девушку.
- Великолепно! - крикнул Барни. - Очень правдоподобно, Слайти. Теперь
бретелька, Оттар.
Послышался треск рвущейся материи.
- Эй, что ты делаешь! - раздался возмущенный голос Слайти.
- Не беспокойся, - подал реплику Барни, - студия купит новую рубашку.
Великолепно! Теперь выражение твоего лица меняется. Ненависть переходит в
страстную любовь. Очень хорошо...
11
- Что мне действительно нравится в одиннадцатом веке, - сказал Барни,
подцепив вилкой большой кусок белого мяса, - так это морская пища.
Скажите, почему, профессор? Из-за отсутствия промышленных отходов или
из-за чего-то другого?
- Наверно, это объясняется тем, что у вас на тарелке лежит не морская
пища одиннадцатого века.
- Не пытайтесь купить меня, профессор. Уж я-то знаю, что это не
замороженный полуфабрикат, который мы получили со складов "Клаймэктика".
Смотрите, облака начинают расходиться. Если так пойдет и дальше, мы сможем
заснять концовку сцены возвращения.
Передняя часть брезентовой крыши была поднята, и перед ними
расстилалась панорама лугов, а вдали виднелся океан. Профессор Хьюитт
указал на него.
- Практически морская рыба этого века ничем не отличается от рыбы
двадцатого столетия. Однако трилобит, который находится на вашей тарелке,
действительно принадлежит к совершенно иной разновидности и эпохе - его
добыли на острове Каталина наши отдыхающие.
- А, вот почему из тех ящиков, которые они привезли с собой, текло. -
Барни подозрительно посмотрел на еду. - Одну минуточку, то, что я сейчас
ем, не имеет никакого отношения к тем глазам и зубам, о которых говорил
Чарли Чанг?
- Нет, - успокоил его профессор, - после того как членам съемочной
группы разрешили проводить уик-энды в другой эпохе, чтобы не прерывать
работы, мы сменили периоды. Остров Санта-Каталина является идеальным
местом для отдыха, мистер Чанг может это подтвердить, но его несколько
беспокоила местная фауна. Признаю свою ошибку: я оставил его в девонском
периоде, когда рыбы-амфибии, дышавшие воздухом, начали выходит из моря. По
большей части эти земноводные - совершенно безвредные создания. Однако в
воде были существа...
- Глаза и зубы... Слышал о них.
- ...поэтому я решил, что кембрий - более подходящий период для наших
отдыхающих. В те времена во всем океане не было существа более опасного
для купающихся, чем этот совершенно безвредный трилобит.
- Вы опять употребили это слово, профессор. Что оно значит?
- Вымершее членистоногое. Эти существа - переходная форма от
