Гарри ГАРРИСОН
ЧУВСТВО ДОЛГА
Человек сказал Вселенной:
- Я существую!
- Однако, - сказала Вселенная, - этот
факт не порождает во мне чувство долга.
Стивен Крейн.
1
Пот покрыл тело Брайана, стекая в набедренную повязку - его
единственную одежду. Легкая фехтовальная рапира в руке теперь казалась ему
тяжелой, как свинцовый брусок. Его истощенные мускулы, в течении месяца
испытывающие постоянное напряжение, начинали болеть. Однако все это было
неважно. Порез на груди, все еще сочившийся кровью, боль в перенапряженных
глазах, даже арена с тысячами зрителей - все это было несущественно. Лишь
одно существо затмевало собой все во вселенной: острие сверкающей стали,
постоянно угрожающее ему и отводящее его оружие. Он чувствовал дрожание
этого острия, понимая, куда и когда оно двигается, и сам делал
соответствующее движение. И когда оно атаковало, он всякий раз парировал
его удар. Внезапное движение. Он мгновенно среагировал, но его лезвие
встретило воздух. В следующий миг он почувствовал острый укол в грудь.
Удар!
Заполнивший весь мир голос проревел это слово сквозь миллионы
громкоговорителей, и в ответ волной обрушились аплодисменты зрителей.
- ОДНА МИНУТА! - произнес тот же голос, и загудел отсчет времени.
Брайан немедленно расслабился. Минута - не очень большой срок, поэтому его
тело должно использовать каждое мгновение. Мерное гудение счетчика
заставило расслабиться каждый мускул тела. Лишь сердце и легкие
по-прежнему в энергичном ритме. Он закрыл глаза и почувствовал, как его
подхватили руки секундантов и отнесли к скамье. Пока они массировали его
инертное тело и обмывали рану, Брайан перенес свое свое внимание внутрь.
Он впал в полузабытье, скользя по грани сознания. Выплыло раздражающее
воспоминание прошлой ночи, и он вновь и вновь проворачивал его в своем
мозгу, рассматривая со всех сторон происшедшее. Это событие было
абсолютной неожиданностью. Участники "Двадцатых" нуждались в полном покое,
поэтому ночи в спальнях были спокойны и тихи как смерть. В течение первых
нескольких дней это правило соблюдалось, конечно, не очень строго. Люди
были слишком взвинчены и возбуждены для того, чтобы легко засыпать. Но по
мере того, как состязания продолжались, и ряды участников редели,
практически сразу после наступления темноты воцарялась полная тишина.
Особенно в эту последнюю ночь, когда остались занятыми только две
маленькие спальни, а тысячи остальных были пустыми и темными. Гневные
слова вырвали Брайана из глубокого сна. Они произносились шепотом, но
достаточно ясно - за тонкой металлической дверью разговаривали двое.
Кто-то назвал его имя.
- ...Брайан Бренд. Конечно, нет. Кто вам сказал? Он допустил большую
ошибку, и у вас будут большие неприятности...
- Не будьте идиотом! - произнес другой, резкий привыкший отдавать
команды. - Я здесь потому, что дело чрезвычайной важности, и Бренд -
единственный человек, которого мне необходимо срочно видеть! Пустите!
- Двадцатые...
- К черту ваши проклятые игры! У меня важное дело, иначе ноги бы моей
не было тут.
Второй ничего не ответил. Это, по-видимому, был дежурный, но Брайан
чувствовал его возрастающий гнев. Он, очевидно, извлек пистолет, потому
что второй быстро бросил:
- Уберите его. Не будьте дураком!
- Вон! - был единственный ответ.
Наступила тишина и, все еще удивленный, он вновь уснул.
- Десять секунд...
Голос смел воспоминания, и Брайан почувствовал, как в его тело
возвращается напряженность. И в этот миг он с огорчением понял, что
полностью истощен. Месяц постоянного физического и умственного труда
давали знать о себе. Трудно было стоять на ногах, но тем не менее сейчас
было совершенно необходимо собрать в кулак все свои силы и мобилизовать
свое искусство, чтобы выиграть удар.
- Какой счет? - тяжело переводя дыхание, спросил он у секунданта.
- 4 : 4. Все, что тебе нужно для победы - один удар.
- Но ведь и ему тоже необходимо это же, - прошептал Брайан, открывая
глаза, чтобы взглянуть на жилистое тело человека на противоположном конце
ковра.
Слабому противнику вообще невозможно добраться до финала "Двадцатых",
а этот, Ирол, был одним из сильнейших. Рыжеволосый гигант с совершенно
неистощимым запасом сил и искусства. Итак, последний раунд фехтовального
боя. Один удар - и ты Победитель... Брайан закрыл глаза и понял, что
момент, которого он так надеялся избежать, наступил. Каждый участник
"Двадцатых" располагал каким-то своим особым приемом. У него их было
несколько, и до сих пор они ему помогали. Он был сравнительно сильным
шахматистом, но всегда выигрывал благодаря использованию необычных
ходов... то было не просто случайностью, а результатом многолетней работы.
У него были постоянные связи с торговыми агентами на других планетах. Ему
доставали старые книги - чем старее, тем лучше. Он изучил и запомнил
тысячи этих старых шахматных партий. Это было разрешено. Было разрешено
все, что не связано с наркотиками и механическими приспособлениями.
Самогипноз считался также допустимым оружием. Брайану потребовалось более
двух лет напряженной работы, чтобы нащупать источник скрытой силы
организма. Хотя это явление и было неоднократно описано в книгах,
повторить его казалось совершенно невозможно. Кроме того, такое напряжение
сил организма могло привести к смертельной травме, как будто смерть и
предельное напряжение неразрывно связаны. Берсеркеры продолжали сражаться
несмотря на смертельные раны. Люди с пулями в сердце или в голове, уже в
состоянии клинической смерти, продолжали сопротивляться. И сама смерть
казалась неразрывно связанной с источником этой силы. Но был и другой тип
использования скрытых сил организма - гипнотическая жестокость. Сила,
которая заставляет человека в трансе держать тело прямо, без поддержки, за
исключением двух точек - головы и ног. В сознании это физически
невозможно. Работая в этом направлении, Брайан овладел самогипнозом,
позволяющем черпать силу, которая и составляет различие между жизнью и
смертью. Это тоже могло убить - истощить тело до такой степени, что потом
восстановление невозможно. Работая в этом направлении, Брайан овладел
самогипнозом. Смерть от истощения была вполне обычным явлением в таких
случаях, в каком он сейчас находился. Участники "Двадцатых" умирали и
раньше, а смерть в финале предпочтительнее поражения. Глубоко дыша, Брайан
сосредоточенно произносил фразы самогипноза, приводившие в действие этот
процесс. Усталость постепенно спадала, так же, как и чувство жары, холода
и боли. Он видел и слышал с обостренной чувствительностью. С каждой
секундой он черпал все новые и новые силы из резервуара своей жизни,
совершенно истощая тело. Когда прозвучал гонг, он резко выхватил рапиру из
рук секунданта и бросился вперед. Противник еле успел схватить оружие и
отразить нападение. Сила его натиска была так велика, что защитные щитки
рапир столкнулись, а их тела переплелись. Сначала Ирол был удивлен столь
яростной атакой, потом он улыбнулся, видимо, решив, что это - последняя
вспышка энергии, ведь сейчас они оба были близки к истощению. И когда их
разъединили, он не стал пытаться атаковать, предоставляя Брайану
возможность истощить свои последние силы перед своей непреодолимой
защитой, и тем самым ускорить свой конец. Но Брайан не уставал. Наоборот,
он еще более усилил натиск. На лице противника улыбку сменило выражение
ужаса, когда тот осознал свою ошибку. Теперь от Ирола исходила волна
отчаяния. Брайан чувствовал ее и понял, что пятый удар за ним. Выпад. Еще
выпад - и каждый раз парирующая его удары рапира двигается все медленнее и
медленнее. Мощный удар, отводящий ее в сторону. Нырок под рапиру
противника, и в следующий миг кончик рапиры Брайана касается груди Ирола в
районе сердца. В следующее мгновение подобно горному обвалу Брайана
оглушил шквал аплодисментов и криков приветствия, но Брайан лишь смутно
ощутил его. Ирол выронил рапиру и старался пожать руку Брайану, но его
ноги внезапно подогнулись. Брайан подхватил своего противника и потащил к
бегущим секундантам. Ирол потерял сознание, а Брайан чувствовал себя так,
словно он пробирается сквозь густой туман. Он стал медленно опускаться на
колени. Нет, теперь он уже не опускается, а падает, едва осознавая, что
для него наступил тот желанный миг, когда он может позволить себе упасть и
потерять сознание.
2
Айджел дал докторам всего один день, после чего самолично явился в
госпиталь. Брайан не умер, несмотря на то, что еще ночью его жизнь была
под сомнением. Теперь же он был вне опасности, и это было все, что о нем
хотел узнать Айджел. Он с рычанием прокладывал себе путь к палате нового
Победителя, встретив наиболее ожесточенное сопротивление у самой двери.
- Вы не имеете права, мистер Айджел! - закричал доктор на него. - И
если вы будете рваться силой, мне придется разбить вам голову.
Айджел только начал объяснять доктору, насколько малы его шансы
осуществить свое намерение, как Брайан прервал их обоих. Он узнал голос
ночного гостя.
- Впустите его, доктор. Я очень хочу сейчас увидеть человека,
считающего, что есть нечто более важное на свете, чем "Двадцатые".
Пока доктор стоял в нерешительности, Айджел быстро миновал его и
захлопнул дверь прямо перед его носом. Он посмотрел на лежащего в постели
Победителя. К рукам Брайана были прикреплены капельницы. Глаза его
смотрели из глубоких впадин, зрачки были окружены сетью красных жилок.
Молчаливая борьба, которую он вел со смертью, оставила следы. Его
квадратная выступающая челюсть теперь казалась костью, обтянутой кожей,
так же, как и длинный нос, и выступающие скулы. Они резко очерчивали лицо,
обтянутое сероватой кожей. Лишь ежик коротко стриженных волос оставался
неизменным. Брайан был похож на человека, перенесшего длительную тяжелую
болезнь.
- Вы выглядите, как уже много дней постившийся грешник, - заметил
Айджел. - Поздравляю вас с победой.
- А вы вовсе не похожи на победителя, - парировал Брайан.
Но Айджел не обратил внимания на эти слова, вызванные утомлением и
раздражением. Тем не менее, это было правдой, ибо Победитель Айджел мало
походил на Победителя и даже на анварца. Рост и фигура у него были в
порядке, но, увы, все обросло жиром - круглые мягкие ткани покрывали тело
и образовывали валики на шее и под глазами. На Анваре не бывает толстых
людей, и было просто невероятно, что такой толстяк смог стать Победителем.
Если под жиром у него и были мускулы, то их не было видно. Лишь глаза
выдавали его огромную внутреннюю силу. Брайан отвел взгляд, так как понял,
что оскорбил человека без всякой причины. Но он был слишком слаб, чтобы
извиняться. Вновь взглянув на Айджела, он почувствовал, что того в данный
момент занимает нечто такое важное, что он сам, его уколы, даже
"Двадцатые", не более интересны, чем пыль, плавающая в воздухе. Брайан
знал, что таковы причуды большого ума, и постарался выбросить это из
головы. Два человека глядели друг на друга, ощущая общее настроение. За
Айджелом беззвучно открылась дверь, и он повернулся с грацией, доступной
