голос, голос его отца. - Вышел на волю.
Даже во сне Шеф почувствовал волной поднявшееся возмущение и неверие.
- Тебя нет здесь, - сказал он самому себе, сам сказал себе самому. -
Свандис мне все объяснила. Ты просто часть моего воображения, как и все
другие боги, - просто часть воображения, людей.
- Хорошо, хорошо, - продолжал голос терпеливо и устало. - Верь в то,
что тебе нравится. Верь в то, что нравится твоей подруге. Но поверь и в
то, что он вышел. Яне способен его удержать. Теперь может произойти все
что у годно. Рагнарок... это то, чего хочет Один, чего хочет Локи. Чего
они, как они думают, хотят.
- А ты этого не хочешь ?
- Я не хочу того, что будет nociie. Всемогущество Церкви,
всемогущество Пути, что бы ни было. Есть лучший путь - назад, к тому,
что было раньше, когда Шеф еще не стал Скьелдом, Щитом. Может быть,
нужно лишь что-то добавить, что-то новое.
- Что же?
- Ты увидишь. Ты им покажешь. У жрецов это есть внутри их священного
круга, но они видят в этом только предостережение, а не дар. Оно может
быть и тем, и другим.
Шеф потерял нить, не мог понять намек.
- О чем ты говоришь?
- О том, что утратил Локи. Что ты вернешь ему. Его тезка, почти что
тезка. Логи.
- Огонь, - машинально перевел Шеф.
- Да, огонь. Проснись и смотри, что ты несешь в мир.
Голова Шефа была задрана вверх, его единственный глаз широко раскрыт.
Он понял, что его уже раньше наполовину разбудили загалдевшие вдруг
часовые у костров. Но и на всей охраняемой равнине поднялся шум, неслись
крики и пение труб, видимо, какой-то паникер решил оповестить своих
людей о том, что они и сами уже видели. Огни, спускающиеся с небес.
Через несколько секунд глаза и разум Шефа стали воспринимать
раскрывшуюся наверху картину. Прямо перед ним опускался ослепительный,
как солнце, белый факел, отбрасывая на кустарник мечущиеся отблески.
Чуть повыше него - зеленый, А не очень далеко появились третий и
четвертый. На секунду Шефу даже показалось, что он видит крошечную
вспышку фитиля. Но этот проблеск сразу затмили яркие цвета заполнивших
небо огней. Фиолетовый, желтый, красный. Новые огни рождались будто бы
каждую секунду, хотя Шеф прекрасно знал, что это не так. Просто каждый
из огней надолго завораживал взгляд. А тем временем успевали появиться
новые. Должно быть, все три змея в воздухе и напряженно работают.
Мальчики сделали свое дело лучше, чем Шеф мог рассчитывать.
Для собравшегося на равнине войска, для местных формирований, для
людей епископов, для полуеретиков, да и для братьев Ордена, одинаково
суеверных и с детства воспитанных на рассказах о демонах и чудесах,
драконах и знамениях, понять, что представляют собой огни в небе, было
невозможно. Люди видели не то, на что смотрели. Видели они лишь
ближайшую к реальному зрелищу проекцию того, во что верили. По всей
прилегающей к Пигпуньенту равнине разнеслись крики, люди пытались
осмыслить неведомое и невиданное.
- Комета! Волосатая звезда! Суд Господень для тех, кто сверг
длинноволосых королей, - завывал капеллан, мгновенно впадая в панику.
- Драконы в небе, - кричал риттер Ордена Копья, родом из земли
Дракенберг, где сам воздух был пропитан верой в драконов. - Стреляйте в
уязвимые места! Стреляйте, пока проклятые твари не опустились на землю!
Град стрел посыпался в небо от тех, кто услышал его, от жаждущих
услышать хоть какой-нибудь приказ. Стрелы попадали на землю ярдов за
двести, в загон с лошадьми кавалерийского отряда, и табун вырвался на
свободу.
- Настал Судный День, и мертвые поднимаются к Богу в небеса, -
причитал епископ с нечистой совестью, которую так и не успел облегчить.
Его крики звучали неубедительно, ведь огни падали, а не поднимались,
хотя падали неестественно медленно.
Но пока он кричал, какой-то зоркий человек разглядел огромный силуэт
змея, скользнувшего над только что выпущенным огнем, и завопил
истерически:
- Крылья! Я вижу их крылья! Это ангелы Божьи явились покарать
грешников. Вскоре по всей равнине стоял гул, десять тысяч человек
выкрикивали каждый свое объяснение. Баккаларии, самые легкие из
конников, среагировали первыми, мгновенно попрыгали в седла и
целеустремленно умчались прочь. Пришедшие в ужас дозорные бросили свои
посты в зарослях и сбились в кучу, надеясь, что вместе им будет не так
страшно. Увидев распространение этой заразы, дисциплинированные германцы
из Ордена Копья рассыпались во все стороны, чтобы взять под свою команду
ненадежные франкские войска, ловили бегущих, избивали людей древками
копий, пытаясь загнать их назад на оставленные посты.
Наблюдая из укрытия в кустарнике, Шеф терпеливо ждал своего часа. Он
забыл об одной вещи. Хотя всех этих людей, внутреннее кольцо
императорской стражи, несомненно удалось отвлечь - сейчас они сгрудились
вместе, прекратили обход, пялились в небеса, - сами огни высветили всю
местность почти так же ярко, как днем. Если он сейчас попробует
прорваться через расчищенную стражей полоску земли, его почти наверняка
заметят. А если и не сразу, то позже, когда ему придется преодолевать
засеку - заграждение из нарубленных веток. Чтобы добраться туда, ему
нужно прикрытие. Потом-то он сможет расчистить себе путь и проползти
сотню ярдов под кустами, что по другую сторону защитной полосы. Тогда
отряд окажется на краю глубокого ущелья, которое подходило к самой
крепости, того ущелья, о котором говорил Ришье. Во мраке ущелья они
будут в безопасности. Но как туда добраться?
В небе появилось что-то другое, отличающееся от ровного свечения
разноцветных факелов. Трепещущее красное зарево. Красное зарево
разгоралось, затмевая соперничающие с ним белые, желтые и зеленые огни.
Это не факел, а пламя. Шеф понял, что факелы горели во все время своего
падения, приземляясь в густых сухих зарослях, через которые недавно
пробирался отряд. И сразу поджигали их. В несущихся отовсюду криках
появилась новая грань ужаса. Все местные жители знали об опасности
пожаров во время grande chaleur, великого летнего зноя. Их деревни были
защищены противопожарными просеками, которые каждую весну заботливо
расчищали и обновляли. Теперь же люди оказались на открытой местности,
пожар охватывал их со всех сторон. К воплям ужаса добавился топот
конских копыт и человеческих ног. За пятьдесят ярдов от того места, где
лежали Шеф и остальные, с козьей тропинки выбежала дюжина человек,
устремившихся к голым скалам крепости, где гореть было нечему. Когда они
добрались до бывшего кольца - а ныне толпы - дозорных, Шеф увидел, как
засверкали копья, услышал сердитый окрик. Командир германских часовых
преградил путь беглецам. Ответные выкрики, взмахи рук, указывающие на
зарево пожара. Люди уже бежали со всех сторон. Шеф встал под кустами на
четвереньки.
- Пошли.
Все удивленно уставились на него.
- Пошли. Притворяйтесь отбившимися от своих коневодами. Бегите, как
будто потеряли голову от страха.
Он еще раз прополз под кустами, проломился через край заросли и
выбежал на открытое место, оглядываясь и выкрикивая неразборчивые
арабские слова в смеси с норвежскими. Остальные последовали за ним, хотя
и нерешительно - из-за тех долгих часов, за которые уже привыкли
прятаться. Шеф схватил Свирельку, оторвал от земли и стал трясти, словно
обезумевшего от страха, потом повернулся и побежал, но не к тем скалам,
где собирались остальные беглецы, а вдоль подножия горы. Германские
воины смотрели на него, но видели только еще одного растерявшегося
ополченца.
Забежав за угол, Шеф остановился, оттолкнул мальчишку, отчаянно
колотившего ему в спину, и уставился на ворох колючих веток, из которых
стражники сделали засеку. Так, вот слабое место. Он подошел, достал
секач, висевший у него сзади на поясе. Несколько секунд Шеф рубил и
резал, затем протиснулся в щель, не обращая внимания на впивающиеся
сквозь одежду колючки. Остальные последовали за ним, Свирелька и его
приятели сразу исчезли в открывшемся перед ними кустарнике, а Ришье
опять задыхался и хватался за бок. Шеф взялся за него, силой пригнул к
земле, грубо затолкал под ветви. Сам ящерицей полез следом, вложив все
оставшиеся силы в последний бросок. Вперед, к ущелью, к его утопающим во
мраке скалам.
Когда шум позади утих и Шеф наконец увидел темную неохраняемую
расселину, которая вела к самому основанию Пигпуньента, происходящее в
небе снова заставило его перевести взор.
Там Шеф впервые увидел свой воздушный змей, кружащий над сброшенными
им огнями. На фоне неба вырисовывался огненный контур. Пламя охватило
ткань прямоугольной коробки, управляющие крылышки. А в центре, подобно
пауку в паутине, виднелся силуэт мальчишки-летуна, Толмана, Хелми или
Уббы. Должно быть, огонь от фитиля перекинулся на ткань. Или же факел
был сброшен неудачно. Как бы то ни было, змей падал вниз сначала по
бешеной спирали, затем, когда несущие поверхности прогорели, круто
спикировал, словно сложивший крылья ястреб, и огненным метеором врезался
в камни.
Шеф закрыл глаз, отвернулся. Подтолкнул Ришье вперед.
- Один из наших погиб ради вашей реликвии, - прошипел он. - Веди же
нас к ней! Или я перережу тебе глотку в жертву духу моего мальчика.
Еретик стал неуклюже пробираться в темноте ко входу, который мог
найти только он.
Глава 3
С крепко поджатыми от ярости губами император Бруно послал своего
коня на узкую освещенную пламенем тропу; огромный жеребец взвился на
дыбы и взмахнул подкованными сталью копытами. Одно из них ударило в
висок пробиравшегося мимо беглеца, тот рухнул в кусты, где и остался
лежать в безвестности, в ожидании огненного погребения в подступающем
пожаре. Позади разъяренного императора его гвардия и командиры кулаком и
кнутом наводили порядок среди паникеров, заставляя их построиться,
выполнять приказы, распределиться вдоль тропы и вырубать противопожарную
просеку. Но Бруно не обращал внимания на мордобой и неразбериху.
- Агилульф! - проревел он. - Найди среди этих ублюдков одного,
который может говорить на нормальном языке. Я хочу узнать, куда упала
эта хреновина с неба!
Агилульф соскользнул с лошади, исполнительный, но не скрывающий своих
сомнений. Он поймал ближайшего человека и стал кричать ему в ухо на
солдатской латыни, на которой разговаривал с греками. Пойманный, который
знал только родной окситанский диалект и никогда не слышал, чтобы люди
говорили на других языках, с ужасом таращился на немца.
Поглядев на эту сцену со спины своего неказистого мула, дьякон
Эркенберт решил вмешаться. Среди согнанных в кучу беглецов он высмотрел
черную рясу священника. Несомненно, деревенский священник, последовавший
за своими прихожанами. Эркенберт направил к нему мула, освободил
несчастного от хватки одного из свирепствующих сержантов Агилульфа.
- Presbyter est, - начал он. - Nonne cognoscis linguam Latinam ?
Nobisfas est...
Постепенно страх у священника прошел, он начал понимать непривычный
английский выговор Эркенберта, пришел в себя настолько, чтобы вникнуть в
смысл вопросов и ответить на них. Да, они видели огни в небе, приняли их
за предзнаменование Страшного Суда и воскрешения мертвых, за души,
поднимающиеся в небеса к своему Господу. Потом кто-то заметил взмах
ангельских крыл, и весь их полк разбежался в ужасе, который только
усилился из-за начавшегося лесного пожара. Да, он видел низвергшуюся на
землю огненную фигуру.
- И как она выглядела? - возбужденно спросил дьякон.
