x x x
-- Неверные опять играют со своим змеем, -- сказал хозяин флагманского
корабля командиру воинов.
Командир, уроженец Кордовы, аккуратно сплюнул в море, чтобы выразить
свое отвращение и презрение.
-- Они хотят потягаться с ученым человеком Ибн-Фирнасом, да будет к
нему милостив Аллах. Как будто сукины дети из самых дальних варварских стран
могут сравниться с истинным философом! Смотри, их змей уже падает, а ведь на
нем нет ни мужчины, ни даже мальчика. Он поник, как старческий пенис.
Куда им до Ибн-Фирнаса. Я видел, как его змей летел, словно птица,
несущая в клюве здоровенного парня. Чтоб этим неверным сгинуть в муках за их
гордыню и за их безрассудство.
Адмирал искоса глянул на полководца, сомневаясь, мудро ли так
гневаться.
-- На них проклятье Аллаха, -- дипломатично сказал он. -- Как и на
всех, отвергающих Пророка. Но пусть кара не падет на их головы, пока мы не
увидим, как действуют их камнеметательные машины.
-- Метательные машины! -- прорычал командир воинов. -- Да лучше
встретить поклонников Иешуи с саблей в руке, как мы делали всегда и всегда
побеждали.
"Вот оно что, -- подумал адмирал. -- Просто твое ремесло становится
ненужным".
-- Ты прав, -- снова согласился он. -- И если Аллаху будет угодно, мы
так и сделаем. Но я попрошу тебя об одной вещи, Осман. Пусть эти majus, эти
не знающие Книги язычники остаются на нашей стороне, по крайней мере пока мы
не сразимся с греками. Метательные машины северян могут сделать то, что не
сделает лучшая из наших сабель. А я совсем не хотел бы попасть на море под
греческий огонь.
Он отвернулся, прежде чем раздраженный воин нашелся с ответом,
x x x
В полумиле от них Шеф следил в подаренную арабским философом подзорную
трубу за воздушным змеем, медленно опускающимся в синие прибрежные воды
Средиземного моря. Он не чувствовал особой досады. Как только объединенный
флот Пути и Андалузии после стремительной гонки вниз по течению
Гвадалквивира вышел в море, Шеф начал свои опыты со змеем, поддержанные
Квиккой, Озмодом и расчетами катапульт на "Победителе Фафнира". Шеф
позаботился о том, чтобы взять с собой запасы жердей и ткани, из которых
собирал свои летающие конструкции Ибн-Фирнас. Теперь они пытались перебрать
все мало-мальски похожие варианты.
-- Мы не знаем, что удерживает эту штуку в воздухе, -- сказал Шеф своим
внимательным слушателям. -- Значит, мы должны перепробовать все и
посмотреть, что получится.
Сегодня они испытывали сплошную коробку, без боковых отверстий. Полная
неудача. Означает ли это, вопреки здравому смыслу, что щели все-таки
необходимы? Или в неудаче виноваты два привязных троса, которые тоже
опробовались сегодня? Два удерживающих тросы катапультера осторожно пытались
снова перевести змея в восходящий полет, но без особого успеха.
Не так уж важно. Во-первых, благодаря этому людям было чем заняться.
Взглянув на верхушку мачты. Шеф, как и ожидал, увидел, что
впередсмотрящий, вместо того чтобы обшаривать глазами горизонт, неотрывно
следит за змеем. Окрик, жест, и матрос виновато вернулся к выполнению своих
обязанностей.
А во-вторых, по опыту Шефа, любое техническое новшество, как правило,
рождалось в муках доделок и усовершенствований, по мере того как работающий
на машине человек ее осваивал, знакомился с проблемами и учился справляться
с ними. Абсолютно ничто не получалось сразу как надо.
Сейчас Шефу было довольно и того, что люди заняты делом, стараются хотя
бы повторить достижения Ибн-Фирнаса, осваивают навыки, которые пригодятся
потом, когда придет время двигаться дальше. Ибн-Фирнас так и не понял одну
вещь, упрямствуя в своем забавном нежелании делать выводы из теории, которое
Шеф уже считал характерным для всей арабской культуры: опыты с полетом
человека ли, мальчика ли, будут гораздо безопаснее в спокойном море, а не на
каменистых берегах Гвадалквивира. Шеф уже сбился со счета, сколько
легковесов из команды Орд-лава не прочь искупаться.
Змей коснулся воды, что вызвало общий стон разочарования. Ладья, одна
из тех пяти, что поднимались вверх по Гвадалквивиру к Кордове, развернулась,
викинги неторопливо подошли на веслах к змею и начали извлекать из воды его
и ведущий к нему трос.
У двухмачтовых кораблей имелся один недостаток: он не был заметен в
Атлантике, для плавания по которой их и сконструировали. Это были настоящие
парусники, быстрые, остойчивые, приспособленные нести онагры и арбалеты, а
также десятки тонн запасов провизии и воды. В британских и скандинавских
водах, где ветер буквально никогда не стихал и чаще был слишком сильным, чем
слишком слабым, они с успехом очищали моря от кораблей франков и викингов --
первые были слишком тихоходными, а вторые слишком хрупкими, чтобы
противостоять им.
Но никто не пытался провести их на веслах дальше нескольких сотен ярдов
до выхода из гавани, и делалось это с помощью гигантских гребных бревен,
рассчитанных на четырех человек, при этом скорость была черепашьей. А во
Внутреннем море нередко -- как и сегодня -- стоял мертвый штиль. Распустив
оба паруса и ловя малейшее дуновение ветра с моря, "Победитель Фафнира" и
другие корабли класса "герой" -- "Победитель Грендаля", "Зигмунд", "Вада",
"Теодрик", "Хагена" и "Гильдебранд" -- едва плелись. В отличие от них суда
викингов выдерживали походную скорость эскадры при самой ленивой гребле, и
их команды были счастливы израсходовать избыток энергии, гоняясь за упавшим
в море змеем. А галерный флот после нескольких взрывов негодования
кордовского адмирала, по-видимому, смирился с таким положением дел.
Теперь установился следующий порядок: утром галеры уходили на веслах
вперед, днем предавались долгой сиесте, а на заходе солнца снова неслись
вперед, чтобы найти питьевую воду и разбить лагерь на ночь. Неверные за
время сиесты наверстывали упущенное, и в конце концов все встречались
вечером. Связь между главными силами флота и отставшими парусниками
поддерживалась благодаря нахолившимся в промежутке между ними кораблям.
Из вежливости -- а скорее потому, что не доверял majus, -- сам адмирал
на зеленой галере держался поблизости, вместе с четырьмя десятками больших
кораблей, что было вполне достаточно, чтобы при необходимости окружить и
взять на абордаж флот Шефа. И не имелось другого способа защититься от
арабов, как только держать их на расстоянии, чтобы было время пустить в ход
онагры. Поразмыслив, Шеф смирился с таким положением. Раз уж арабы не напали
на него на улицах Кордовы, вряд ли они сделают это здесь, во время похода на
грозного общего врага.
Хагбарт готовился к полуденной церемонии, во время которой измерял
высоту солнца над горизонтом с помощью своих инструментов, чтобы сверить
результат с составленными им таблицами. Практического значения это почти не
имело. По результату можно было судить -- если Шеф правильно ухватил суть
идеи, -- как далеко на север или на юг они заплыли, но фактически Хагбарт
мог лишь сказать, какому месту на атлантическом побережье это соответствует
по широте. Вот если бы у них была хорошая карта... Шеф отлично понимал, от
скольких неприятностей подобная информация могла бы избавить его с
товарищами во время их перехода через гористый норвежский Киль от берегов
Атлантики до Ярнбераланда.
Шеф развернул подаренную арабами карту, которая, надо признать, была
лучше всех, что он видел за свою жизнь. Этой ночью они набрали воды в порту
Дения , хорошо защищенной гавани с пологими берегами, на которые легко было
вытащить корабли с малой осадкой. Командир местного гарнизона сообщил, что
христиане, и в частности грозный Красный флот греков, за последнюю пару
недель высаживались на берег уже меньше чем в ста милях к северу. Значит,
они в любой момент могут появиться на горизонте.
При этой мысли Шеф поднял голову и позвал впередсмотрящего:
-- Видно что-нибудь?
-- Ничего, государь. На флагмане натянули навес и перестали грести,
сейчас мы их обгоняем. В море несколько рыбацких лодок. На всех эти забавные
треугольные паруса. Горизонт чист, как у шлюхи...
Окрик Хагбарта прервал это изысканное сравнение. По какой-то причине
Хагбарт решил, что следует оберегать единственную на борту женщину от
непристойностей. Все викинги, заметил Шеф, хотя и не любили Свандис, не
могли полностью избавиться от благоговейного трепета, который вызывала у них
кровь Рагнарссонов.
Хагбарт плюхнулся, скрестив ноги, прямо на палубу около Шефа с картой,
а рядышком удобно устроились на раскладных холщовых табуретках Ханд и
Торвин. Шеф осмотрелся, соображая, кого еще позвать на импровизированный
военный совет. Бранда на борту не было, он заявил, что вернется на свой
корабль "Нарвал", построенный им взамен долго оплакиваемого "Моржа". Он
объяснял, что неуютно себя чувствует на величественном "Победителе Фафнира",
предпочитая ему свое маневренное судно. Шеф подозревал, что Бранд просто не
мог выносить присутствия Свандис -- не то из-за ее отца, не то из-за нее
самой. Скальдфинн стоял неподалеку у борта. Почему он не подходит?
Шеф догадался, что Скальдфинн не хочет оставлять в одиночестве еврея
Сулеймана, но не уверен, что остальные будут рады присутствию Сулеймана,
ведь теперь тот прекрасно научился понимать их разговоры.
Сулейман был личностью странной, гордой и неприступной. На протяжении
многих недель Шеф и подумать не мог о нем иначе, как о машине для перевода,
однако во время уроков языка постепенно стал кое о чем догадываться. Шеф
начал подозревать, что, несмотря на всю показную преданность Абд эр-Рахману
и арабским хозяевам, Сулейман... не заслуживает доверия? Может поддаться
нажиму? Помимо всего прочего, выяснилось, что в мире ислама иудеи и
христиане платили налоги, а мусульмане -- нет. Это не могло не стать
причиной обид и недовольства. Шеф помахал рукой Скальдфинну, показывая, что
Сулейман тоже может к ним присоединиться.
-- Итак, -- сказал Хагбарт, -- объясни нам еще раз, государь, каков
твой замысел. Мы запускаем в воздух змеев, крадем у христиан греческий огонь
и кидаем его с неба.
Шеф улыбнулся:
-- Только не говори Мухатьяху. Он скажет, что его наставник первый до
этого додумался. Ладно. Мы находимся где-то здесь. -- Он ткнул в карту
корявым пальцем с обломанными ногтями. -- Христиане не могут быть далеко, и
все кругом твердят, что они ищут нас точно так же, как мы ищем их. Следует
ожидать столкновения лоб в лоб. Значит, именно его мы и постараемся
избежать. Они знают то, чего не знаем мы, а мы знаем то, чего не знают они.
-- Начни с самого легкого, -- посоветовал Хагбарт, самый молодой и
беззаботный из жрецов Пути. -- Скажи, что знаем мы.
Шеф снова улыбнулся:
-- Первое, что мы знаем, -- никто из них, ни христиане, ни арабы не
умеют сражаться на море.
Молчание и обмен взглядами. Наконец Сулейман, предварительно
убедившись, что никто из сподвижников короля не жаждет попасться на эту его
удочку, решил сам задать напрашивающийся вопрос:
-- Простите, государь? Но ведь андалузский флот выиграл много битв на
море. Как и греческий. Вы хотите сказать -- они сражаются не совсем
правильно?
-- Нет. Я хочу сказать, что это не были морские сражения. И это видно
по тому, как ведет себя старик, адмирал как-его-там. -- Шеф ткнул пальцем за
плечо в сторону укрытых навесами галер, застывших в послеобеденной сиесте на
морской глади в двух милях от них. -- Его основная идея -- дать сухопутное
