- Прошу суд маркировать их в качестве экспонатов под номерами шесть,
семь и восемь, - предложил Карл Харлей.
- Принимаю ваше предложение, - заявил судья Тэлфорд.
- Известно вам, чьи это отпечатки?
- Да, сэр.
- Чьи же?
- Подсудимой, Стефани Малден.
- Как вы установили данное обстоятельство?
- Сравнив эти отпечатки с отпечатками пальцев, взятыми
непосредственно у подсудимой.
- А вот теперь, - ухмыльнулся заместитель окружного прокурора прямо в
лицо Мейсону, - вы можете возобновить перекрестный допрос.
- Мистер Ломакс, - улыбнулся свидетелю Мейсон, - вы обговаривали свои
показания с господином заместителем окружного прокурора заранее?
- Естественно, я объяснил ему, каким должно быть его выступление, -
встрепенулся Карл Харлей. - В конце концов, здесь ведь не Суд Присяжных.
Зачем же задавать подобные вопросы?
- Чтобы получить на них ответ, - сообщил Мейсон.
- Отвечайте на вопрос, - приказал судья Тэлфорд.
- Да, сэр, обговаривали.
- И обговаривали, в частности, схему показаний?
- Я не совсем понял вопрос, господин адвокат.
- Не рекомендовал ли вам мистер Харлей предъявить Суду во время
допроса отпечатки доктора Малдена, и только. А уж на перекрестном допросе,
когда я заинтересуюсь другими уликами, вы припрете меня к стенке
информацией, что на фляжке найдены отпечатки пальцев моей подзащитной?
Свидетель поерзал в кресле.
- Отвечайте на вопрос! - потребовал Мейсон.
- Ваша Честь, - запротестовал Карл Харлей, - мы впустую тратим
драгоценное время. Это же общепринятая практика, что и адвокаты, и
обвинители, как правило, обговаривают с ключевым свидетелем стратегию его
поведения на процессе, основные тезисы и характер его ответов.
- Мой вопрос несколько шире, - сказал Мейсон, - и я хотел бы получить
на него ответ.
- Протест, если таковой имеет место, отклоняется, - распорядился
судья Тэлфорд. - Отвечайте на вопрос, мистер Ломакс.
- В общем, дело обстояло именно так, - ответил свидетель.
- И вы пошли на это? - спросил Мейсон.
- А что мне было делать?
- Вы согласились замалчивать обнаружение отпечатков миссис Малден на
фляжке до начала перекрестного допроса, а затем при первой же возможности,
огорошив меня, запротоколировать этот факт. Верно?
- Ну, в принципе, верно...
- Значит, - подытожил Мейсон, - вы с предубеждением относитесь к
подсудимой.
- Что вы, нет, конечно.
- Тогда, ко мне?
- Да нет же, просто я свидетель обвинения.
- Значит, вы предубеждены в пользу обвинителей?
- Мне не нравятся слово "предубежден", - заявил свидетель.
- А мне безразлично, что вам нравится, а что не нравится, - заметил
Мейсон. - Я хочу установить, имея на то законное право, наличествует ли в
вашей позиции элемент предубеждения. Я выясняю, не предубеждены ли вы в
пользу обвинения.
- Не настолько, чтобы исказить в своих показаниях истину.
- Но настолько, чтобы вступить в заговор с прокуратурой и подстроить
мне ловушку. Кабы я угодил в нее, пресса представила бы публике подсудимую
в самом непривлекательном свете, нанеся громадный ущерб перспективам
разбирательства.
- Но, мистер Мейсон, думаю, факты говорят сами за себя.
- О фактах я пока не говорю. Я говорю о вашем поведении, которое само
по себе становится в ходе судебного разбирательства значимым фактом. Ведь
вы свидетель. Если вы предубежденный свидетель, это неизбежно отразится на
ваших показаниях, безразлично, сознаете вы это или нет. Итак, я спрашиваю
вас: вы предубежденный свидетель?
- Я свидетель обвинения и воспринимаю себя таковым.
- Другими словами, ваше личное благополучие зависят от выступлений в
роли свидетеля?
- Не совсем так.
- В свидетеля вас приглашает прокуратура?
- Да, сэр.
- Значит, ваш профессиональный успех в значительной мере
предопределяется вашей готовностью сотрудничать с прокуратурой?
- В общем, да.
- А теперь скажите, какие еще отпечатки обнаружены на фляжке?
- Множество. В том числе смазанные, идентификации не поддающиеся.
- А поддающиеся идентификации, кроме уже упомянутых, имеются?
- Да, там полно, самых разных. Некоторые весьма отчетливы, но как
узнать, кому они принадлежат? А...
- Среди этих других отпечатков, - прервал его Мейсон, - а я говорю
только об отчетливых, были такие, которые вам удалось идентифицировать
путем сравнения с другими отпечатками пальцев?
Ломакс заколебался, перевел взгляд на Карла Харлея, и, наконец,
ответил:
- Да, сэр. Я идентифицировал отпечатки Раймона Кастелло, шофера и
авиамеханика доктора Малдена.
- Сколько отпечатков?
- Два.
- И еще вопрос. Отпечатки Кастелло хоть в одном случае перекрывают
собой отпечатки подсудимой?
- Не могу... не уверен. Они вроде бы одновременные... Трудно сказать.
- Как эксперт-криминалист вы сообщили полиции после изучения фляжки,
что отпечатки, на ней обнаруженные, принадлежат доктору Малдену, Стефани
Малден, Раймону Кастелло?
- Да, сэр.
- А другие отпечатки, поддающиеся идентификации, там есть?
- Да, сэр.
- Чьи же?
- Не знаю.
- Вы их сфотографировали?
- Да, сэр.
- Значит, на фляжке вы обнаружили целую серию различных отпечатков?
- Да, сэр.
- Чем вы это объясняете?
- Затрудняюсь ответить. Отчасти, видимо, атмосферными условиями,
отчасти, полированной, поистине зеркальной поверхностью фляжки.
- Ответьте с предельной добросовестностью профессионала на такой
вопрос: существуют ли признаки, указывающие, что Раймон Кастелло держал в
руках фляжку после Стефани Малден?
- Ну... там, конечно... не могу быть уверен.
- А как вы думаете?
- Не хотелось бы говорить.
- Почему же?
- Потому что прядется поставить обвинителей в такое положение, что...
- Пусть вас не беспокоят побочные эффекты свидетельства, - заметил
Мейсон. - Меня интересует правда. Как вы считаете, прикасался Раймон
Кастелло к фляге после Стефани Малден?
- Не знаю.
- Если его отпечатки лежат поверх ее отпечатков, значит, прикасался?
- Ну, да.
- Так что же? Лежат его отпечатки поверх ее отпечатков?
- Что ж, на вопрос, заданный в такой форме, я вынужден буду ответить.
По моему мнению, весьма вероятно, что Раймон Кастелло держал фляжку в
руках после миссис Малден.
- Вы неохотно признаете это?
- Да... Но ведь признаю...
- Преодолевая внутреннее сопротивление?
- Да.
- А теперь скажите, - продолжал Мейсон, - были еще какие-нибудь
отпечатки поверх отпечатков миссис Малден?
Какое-то время свидетель молчал, затем ответил:
- Некоторые отпечатки, принадлежащие неизвестному лицу, лежат поверх
других отпечатков. Не всех, но многих, причем, так сказать, по всей
площади фляжку, затрагивая отпечатки пальцев всех идентифицированных лиц.
- И вы не знаете, чьи это отпечатки?
- Нет, сэр.
- Можете вы сделать вывод, что это неизвестное лицо было последним,
кто держал фляжку в руках?
- Нет, сэр, не могу. Я предпочел бы высказаться на сей счет, что этот
человек держал фляжку в руках после доктора Саммерфилда Малдена, миссис
Малден и Раймона Кастелло, но отнюдь не исключено, что и после него доктор
Малден, миссис Малден и Раймон Кастелло снова брали фляжку. Потому что
отпечатки незнакомца не перекрывают каждый отпечаток остальных.
- У меня все, - сказал Мейсон.
И снова Карл Харлей и Медисон Ирвин зашептались.
- Приглашайте следующего своего свидетеля, господин заместитель
окружного прокурора, - сказал судья Тэлфорд, взглянув на часы.
- Ваша Честь, разрешите нам посоветоваться, - попросил Харлей. - Тут
у нас проблема, кого вызвать следующим...
Судья кивнул. Карл Харлей вновь наклонился к Ирвину, с видимой
горячностью, хотя и шепотом отстаивая свою точку зрения. Наконец, он встал
и заявил:
- Быть может, Ваша Честь, мы обременим Высокий Суд избыточными
доказательствами и злоупотребим его временем, и тем не менее обвинение
сочло своим долгом пригласить на свидетельское место Раймона Кастелло
именно сейчас. Пусть Раймон Кастелло, принесет присягу и займет место для
дачи свидетельских показаний.
Среди помощников шерифа, державших свидетеля под стражей, возникло
замешательство. Только минуты через три запыхавшийся охранник ввел Раймона
Кастелло в зал суда.
Пока свидетель шел к свидетельскому креслу, Мейсону предоставилась
возможность изучить новое действующее лицо. Шоферу было немногим больше
тридцати. Он был хорошо сложен и подтянут. У Кастелло был высокий лоб,
довольно длинный нос, красиво очерченный рот и копна вьющихся черных
волос, доставлявших ему немало хлопот. В целом он производил довольно
приятное впечатление, хотя что-то в его манерах держаться настораживало.
Кастелло сообщил секретарю суда свое имя, возраст, место жительства и
повернулся к заместителю окружного прокурора.
- Вы знали доктора Саммерфилда Малдена при жизни? - спросил Карл
Харлей.
- Да, сэр.
- Вы состояли у него на службе?
- Да, сэр.
- Чем конкретно вы занимались?
- Я механик. Занимался его автомобилем, катером и самолетом. Исполнял
обязанности шофера и мастера на все руки.
- Доктор Малден имел собственный самолет?
- Да, сэр.
- А вы этот самолет обслуживали?
- Да, сэр.
- Как вы готовили доктора Малдена к полетам? Меня интересует обычная,
привычная процедура.
- Когда доктор Малден собирался в путешествие, я отвозил его в
аэропорт. Самолет поднимался в воздух, я ставил машину в гараж и дожидался
у телефона дальнейших инструкций, чтобы встретить его по возвращении. На
обратном пути доктор вел машину сам, а я оставался в аэропорту. Осматривал
двигатель и заправлял самолет горючим. А затем возвращался домой на
автобусе или маршрутном такси.
- А теперь обратимся к девятому числу текущего месяца, то есть к дню,
когда доктор Малден погиб. Что происходило в этот день?
- Со мной ничего не происходило.
- Как вас следует понимать?
- В тот раз доктор Малден не просил меня доставить его в аэропорт.
- Осведомлены ли вы в общих чертах о привычке доктора Малдена
взбадривать себя во время полета?
- Осведомлен, сэр.
- Что это за привычка?
- Он всегда имел при себе серебряную фляжку с пинтой виски.
- Я покажу вам сейчас фляжку, маркированную как экспонат номер один.
Видели вы эту фляжку прежде?
Свидетель взял фляжку, внимательно осмотрел, потом кивнул:
- Да, эту фляжку доктор Малден всегда имел при себе.
- Ваша Честь, прошу теперь, чтобы фляжка, маркированная как экспонат
номер один, была приобщена к делу в качестве вещественного доказательства
со стороны обвинения под тем же номером, - заявил заместитель окружного
прокурора. - Поскольку фляжку только что опознали, фотографии,
фигурировавшие здесь ранее, также должны быть зарегистрированы в качестве
вещественных доказательств со стороны обвинения с соответствующими
номерами.
- Минуточку, - бросил Мейсон. - Хочу воспользоваться своим правом на
перекрестный допрос в отношении этого экспоната до того, как просьба
обвинителя будет уважена.
- Принимайтесь за перекрестный допрос, - разрешил судья Тэлфорд.
Мейсон поднялся, покинул свое место за адвокатским столом и подошел к
свидетелю. И обвинитель, и судья, и многочисленные зрители отлично
понимали, что вопросы Мейсона не имеют своей единственной целью
злополучную фляжку, что адвокат попытается вывернуть Кастелло наизнанку, а
потому с напряженным вниманием ждали начала этого драматического действия.
