- Для меня достаточно того, - сказал Герман Барнуэлл, - что миссис
Кемптон не убивала моего брата. Мой брат пытался скрыться от своего
прошлого. Не имеет смысла темнить, мистер Мейсон. Вы слишком
проницательны, чтобы вас могли обмануть дешевые уловки. Мы с братом не
испытывали друг к другу особенной приязни. Я даже не буду пытаться
изображать это - ну, может быть, перед широкой публикой - да, но перед
вами - нет. Бенджамин был в крайней степени эгоистичен. Мы вместе жили
какое-то время в Австралии. У нас был общий бизнес, связанный с шахтами.
Возникли сложности с законом. Один человек, вставший нам поперек дороги,
погиб. Он был убит. Я не хочу сказать, что именно Бенджамин убил этого
человека. Хотя некоторые обстоятельства указывали на это. Полиция
расследовала дело кое-как. Они считали, что это я совершил убийство. Меня
судили и признали виновным. Однако вскоре открылись новые обстоятельства,
свидетельствовавшие в мою пользу, и я был оправдан. Бенджамин, однако,
бесследно исчез. К его счастью, у него никогда не брали отпечатков
пальцев, и он мог ускользнуть от всех.
- И вы не знали, где он? - спросил Мейсон.
- Я считал его погибшим. Бенджамин был очень хитер. У него была
небольшая яхта. Он вышел в море на этой яхте, когда надвигался шторм.
Через два дня была обнаружена плавающая вверх килем яхта. Никаких следов
Бенджамина на ней не обнаружили. Естественно, все решили, что он погиб.
Мейсон нахмурился.
- То есть он убежал и оставил вас одного разбираться с обвинением в
убийстве?
- Не совсем так. Полицейские неправильно истолковали имеющиеся
показания. Мой брат бежал.
- У меня есть основания полагать, - сказал Мейсон, - что у вашего
брата могла быть горилла, которую он не держал в клетке.
- Что?
- Именно так - горилла, о которой знали только двое или трое.
- Но... Боже мой, мистер Мейсон, где же, по вашему, он мог держать
такую гориллу?
- Я как раз хотел бы, чтобы вы помогли мне это выяснить.
Глаза Германа Барнуэлла сузились.
- Боюсь, что я не улавливаю вашу мысль, мистер Мейсон. Даже сама идея
мне кажется абсурдной.
- Я не уверен, что и сам улавливаю свою мысль, - сказал Мейсон, - но
мне желательно, если можно, немного осмотреться здесь. Естественно, я
хотел бы, чтобы вы меня сопровождали. Я вообще сомневаюсь, обыскивала ли
полиция все помещения.
- Ну конечно же, - сказал Герман Барнуэлл, - посидите, пожалуйста,
пока я приготовлю напитки. Вы знаете, мистер Мейсон, у меня тоже было
такое неприятное чувство, что полиция все свое внимание посвятила вещам и
так слишком очевидным. Мне даже кажется... Однако мне не хотелось бы
говорить о том, что я не могу доказать, и я не хотел бы пугать вашу
секретаршу. Вам виски с содовой? И вам, мисс Стрит, я полагаю, тоже?
- И мне тоже, - сказала она. - Если вы не возражаете, я пока выйду в
холл. Мне очень хочется хорошенько осмотреть ту греческую вазу, в которой
были найдены вещи.
- Чувствуйте себя как дома, - сердечно предложил Герман Барнуэлл, -
не стесняйтесь.
Он вышел из комнаты, и через несколько мгновений появился Мортимер
Херши.
- Добрый день, мистер Мейсон. Я только что вернулся из суда. Я
совершенно не ожидая застать вас здесь.
Подойдя к адвокату, он пожал ему руку, потом повернулся к Делле:
- Здравствуйте, мисс Стрит.
Мейсон махнул рукой.
- Делла решила взглянуть на каменную вазу в холле.
- Ну, это же совершенно естественно, - сказал со смехом Херши, - я ее
прекрасно понимаю. Вы и в самом деле продемонстрировали выдающиеся
дедуктивные способности, мистер Мейсон. И таким образом случайно
спровоцировали довольно занимательную цепь событий.
- Я надеюсь, - сказал Мейсон, - что смогу сделать кое-что по тому же
методу и сегодня. Я уже сказал мистеру Барнуэллу, что хотел бы
удостовериться, нет ли здесь гориллы, которую держали не в клетке.
- Я полагаю, об этом нечего и думать, мистер Мейсон, - рассмеялся
Херши. - Все животные, за единственным исключением той обезьянки...
Комнату прорезал отчаянный крик ужаса Деллы Стрит:
- Шеф! Сзади!
Мейсон обернулся.
Делла Стрит вбежала в комнату.
- Что там было? - спросил Мейсон.
- Позади вас! - воскликнула она. - Я лишь мельком видела сквозь дверь
- ужасная оскалившаяся горилла...
Эхо выстрела разнеслось по дому. Потом прозвучал второй и третий
выстрелы, затем наступила тишина.
Где-то с грохотом упал стул.
- Назад! - закричал Мейсон секретарше. - Назад! Делай, что я говорил
говорил! Выполняй инструкции!
Какое-то время Делла Стрит с изумлением смотрела на него, словно не
понимая, о чем идет речь.
Неожиданно из двери, ведущей в кухню, показалась огромная горилла - с
вытаращенными глазами и застывшим оскалом, напоминавшим ухмылку.
- Боже мой! - воскликнул Херши и бросился бежать, оглядываясь через
плечо.
Оскалившаяся горилла неуклюже ковыляла в сторону Мейсона. Пальцы
громадной волосатой руки опирались на пол. В другой руке она держала
сверкающий кухонный нож.
- Помогите! Помогите! - закричал Херши и бросился к двери, но,
споткнувшись о стул, растянулся на полу. Он схватил Мейсона за полу
пиджака, чтобы подняться, продолжая кричать: - Бегите! Помогите! Пустите
меня!
Громадная горилла устремилась прямиком к Мейсону.
Херши выхватил револьвер. Пытаясь подняться, он три раза выстрелил,
стоя на коленях.
Горилла, уставившись на Мейсона, неуклонно двигалась вперед.
Что-то невнятно бормоча от страха, Херши вскочил на ноги. Поднимаясь,
он толкнул Мейсона, так что тот потерял равновесие.
Горилла неистово взмахнула ножом.
Мейсон шагнул в сторону, внезапно схватил волосатую лапу, державшую
нож, и резко ее вывернул.
Какое-то мгновение казалось, что от неожиданности у гориллы свело
судорогой мускулы.
Этого мгновения Мейсону оказалось вполне достаточно. Правым кулаком
он с силой ударил в волосатый живет, а затем нанес страшный удар коленом.
Револьвер снова выстрелил, и пуля, просвистев у самой головы Мейсона,
впилась в стену.
Огромная горилла медленно падала вперед, сложившись пополам, а затем
грохнулась на пол с глухим ударом, от которого содрогнулась вся комната.
Мейсон повернулся к Херши.
Коммерческий директор поднял револьвер, прицелился прямо в Мейсона и
нажал на курок.
Раздался щелчок.
Мейсон бросился вперед, но споткнулся о лапу гориллы.
Херши пятился к холлу, торопливо засовывая патроны в откинутый
барабан револьвера.
В дверном проеме появилась Делла Стрит с каменной скульптурой в
руках.
Херши сделал еще один шаг назад.
Делла с силой обрушила каменную скульптуру ему на голову.
Колени у Херши подогнулись. Он выронил револьвер и упал лицом вперед.
- Делла! - сердито воскликнул Мейсон. - Я же велел тебе сразу
отправиться за помощью...
- Ты что, думал, я тебя брошу? Нужно спешить, шеф. Побежали. Мы
отправили его в нокаут и...
Мейсон подобрал револьвер Херши, затем, подойдя к огромной горилле,
нащупал что-то у нее на спине и неожиданно расстегнул длинную
застежку-молнию.
- Шеф! - вскрикнула Делла Стрит.
Мейсон стащил оскалившуюся голову и снял шкуру гориллы, под которой
оказалось обмякшее тело Германа Барнуэлла.
- Ну что, - сказал Мейсон, - теперь, возможно, ты перестанешь спорить
и, пока я их караулю, сбегаешь за полицией?
19
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в личном кабинете адвоката.
Пол Дрейк с глазами, красными от недосыпания, но блестевшими от
интереса, воскликнул:
- Боже мой, Перри, это просто чудо, что тебя не убили.
- Если бы я был во всем абсолютно уверен, - сказал Мейсон, - если бы
я знал то, что знаю сейчас, я бы пошел к лейтенанту Трэггу и рассказал бы
ему все. Думаю, что он, обыскав хорошенько дом, нашел бы шкуру гориллы.
- Они, конечно, запланировали это уже давно, - сказал Дрейк.
- Разумеется. Как сейчас выяснилось, Бенджамин Эддикс уличил обоих -
и Херши и Натана Фэллона - в присвоении денег. Если уж говорить начистоту,
благодаря Эддиксу у них была абсолютная свобода действий. Им были
предоставлены все возможности. Эддикс пытался обмануть налоговое
управление, манипулируя множеством счетов, переводя деньги в наличность, и
Херши с Фэллоном отхватили на этом немалые суммы. Разумеется, серьезный
недостаток махинаций, которыми занимался Бенджамин Эддикс, заключается в
том, что невозможно вести по-настоящему точный учет операций. Ты и сам не
знаешь наверняка, как обстоят твои дела. Ты все запутываешь, а поскольку
записи не ведутся, ты дуришь не только правительство, но и самого себя.
- Сколько они, по-вашему, успели присвоить?
- Херши признался, что более трехсот тысяч долларов. Но это, конечно,
всем лишь небольшая часть того, на что они рассчитывали. Очевидно, они уже
какое-то время поддерживали связь с Германом. Герман предложил им целое
состояние, если они смогут устроить все так, чтобы Бенджамин был убран с
дороги при обстоятельствах, позволяющих Герману наследовать его состояние.
Если оценивать беспристрастно, то они все сделали довольно ловко. Они
схватили Бенджамина Эддикса. Они растянули ему связки ноги. Они оцарапали
ему лицо, а затем, связав, заткнули ему рот. Тогда на сцену вышел Герман
Барнуэлл, загримировавшийся под Бенджамина Эддикса. Это было довольно
легко сделать, потому что они были похожи друг на друга по сложению,
комплекции, да и внешне - они ведь братья. Замысел состоял в том, что
должен был появиться незаинтересованный свидетель, который не знает лично
Бенджамина Эддикса. Повязка на лице и то, что Херши и Натан Фэллон
называли Германа Барнуэлла Бенджамином Эддиксом, должно было помочь им
действовать по разработанной схеме. Очевидно, они планировали использовать
в качестве незаинтересованного свидетеля Джеймса Этну, но случилось так,
что я купил дневники Элен Кэдмас, об этом стало известно благодаря
публикациям в газетах, и таким образом я попал в самый центр событий. Они
решили, что лучше использовать меня, а не Джеймса Этну. Они хотели
представить все таким образом, что Бенджамин Эддикс якобы не доверяет
Натану Фэллону, но полностью полагается на Мортимера Херши. Они,
разумеется, давно подделывали подпись Бенджамина Эддикса. Затем все было
подстроено так, что пока Херши и Фэллон готовили себе железные алиби,
чтобы их не смогли обвинить в убийстве, Герман Барнуэлл, загримированный
под Бенджамина, вызвал к себе домой Джозефину Кемптон. Под тем или иным
предлогом он вышел на минуту и открыл клетки с парой безобидных горилл.
Тем временем Бенджамина Эддикса накачали ликером до потери сознания.
Герман напялил на себя тщательно подготовленную шкуру гориллы.
Единственное, что никуда не годилось - застывшее выражение морды гориллы,
из-за которого Джозефина Кемптон и подумала, что видит загипнотизированную
гориллу. Они заманили миссис Кемптон наверх в комнату, она увидела
громадную гориллу, увидела, как та пронзила бесчувственное тело Бенджамина
Эддикса. Они рассчитали, что миссис Кемптон не в силах будет противостоять
соблазну присвоить чек, тщательно подготовленный заранее, с откровенно
поддельной подписью. Разумеется, передаточная надпись была подделана, и
чек не был бы оплачен. Деньги вернулись бы на счет, и кто бы ни наследовал
состояние, получил бы и их. То, что я доказал неправоту Бенджамина
Эддикса, считавшего кольцо и часы похищенными, оказалось для них находкой.
