- Нет, конечно, - ответил Лекстер, - но меня удивляет то, как это
делается. Откуда взялась нелепая идея выкапывать...
- Никаких вопросов! Никаких! - закричал Шастер. - И отвечать, только
если я разрешу!
- Да ну вас, Шастер, - отмахнулся Сэм. - Я смогу ответить на любой
вопрос прокурора.
- Не дурите, - простонал Шастер. - Вовсе это не расследование
окружного прокурора, это все дело рук выскочки Мейсона! Все вокруг этого
чертова кота. Не отвечайте им. Ничего не отвечайте. Прежде всего вас
одурачат, а потом? Вы лишитесь наследства, Мейсон восторжествует, все
получит Уинифред, даже кот будет смеяться...
- Замолчите, мистер Шастер, - приказал Бергер. - Я собираюсь говорить
с Сэмом Лекстером и так, чтобы вы меня не перебивали. Заходите в дом,
мистер Лекстер. Вам нужен доктор - осмотреть раны?
- Не думаю, - сказал Лекстер. - Меня занесло на телефонный столб.
Сильно тряхнуло, ушиб правую руку, но, наверное, достаточно промыть
антисептиком и нормально перевязать. Не мешало бы, конечно, чтобы врач
посмотрел, но я не хочу вас задерживать.
- Пожалуйста! - подбежал к нему Шастер. - Я вас умоляю! Прошу вас! Не
делайте этого!
- Замолчите, - повторил Бергер и взял Сэма под руку.
Лекстер с Бергером вошли в дом, сразу за ними - Глассмен. Шастер
медленно поднимался по ступенькам, точно старик, каждый шаг для которого -
тяжелая работа. Мейсон наблюдал, как трое мужчин пересекли гостиную и
скрылись за дверью. Он уселся в гостиной. Дрейк достал из кармана
сигарету, устроился на пуфике, скрестив ноги, и произнес:
- Ну, так-то.
Джим Брэндон, стоя в дверях, сказал Шастеру:
- Не знаю уж, надо ли вам входить.
- Не дурите, - сказал Шастер и понизил голос так, чтобы Мейсон и
Дрейк ничего не услышали. Брэндон тоже понизил голос. Они продолжили
разговор шепотом.
Зазвонил телефон. Через несколько минут толстая женщина с заспанными
глазами прошла по коридору, застегивая халат. Она сняла трубку, сказала
"алло" сонным и неприветливым голосом. Лице ее выразило удивление, и она
произнесла:
- Да, мисс Уинифред... Конечно, я могу его позвать. Он, конечно,
спит. Сказать ему, чтобы он попросил мистера Мейсона позвонить вам и...
Перри Мейсон бросился к телефону.
- Если кто-то спрашивает мистера Мейсона, - вмешался адвокат, - то я
здесь.
- Это мисс Уинифред Лекстер. - Женщина подала ему трубку.
- Алло, - сказал Мейсон и услышал голос Уинифред, взволнованный,
почти истеричный:
- Слава Богу, смогла вам дозвониться. Я не знала, где вас искать, так
что хотела передать через Эштона... Случилось нечто ужасное! Вам надо
немедленно приехать.
- Вообще-то я пока занят, - спокойно ответил Мейсон. - Вы можете в
общих чертах объяснить, что случилось?
- Не знаю, но у Дугласа что-то серьезное. Вы помните Дугласа? Дуглас
Кин.
- Что же с ним случилось?
- Не знаю, но я должна вас видеть.
- Я выйду отсюда минут через десять, - обещал ей Мейсон. - Это все,
что я могу сделать. Здесь еще одно дело, в котором я заинтересован. Где
вас искать?
- У меня в заведении. Витрины не горят, просто открывайте дверь и
входите.
- Хорошо, я выхожу через десять минут, - твердо сказал Мейсон.
Он повесил трубку, а Шастер, оставив Брэндона у двери, пересек холл
быстрыми нервными шагами и схватил Мейсона за полу пиджака.
- Вы этого не сделаете! - объявил он. - Вы не можете так уйти! Это
чудовищно! Я буду жаловаться! Это шантаж!
Мейсон оттолкнул его рукой и сказал:
- Вернитесь лучше к своим лекциям, Шастер. Никто не может обвинить
вас в их излишней сухости.
Мейсон достал из кармана платок и вытер лицо. Шастер возбужденно
подпрыгнул, точно терьер, лающий на быка:
- Вы же знали, что нельзя нарушать завещание, завещание так же верно,
как золото! Что вы натворили? Пытаетесь пришить моим клиентам дело об
убийстве? Ничего не получится! Вы с вашим привратником наживете кучу
неприятностей! Кучу! Вы слышите? Вы...
Его прервал окружной прокурор Бергер, вошедший в сопровождении
Глассмена. Лицо Бергера выражало недоумение.
- Мейсон, - сказка он, - вы что-нибудь знаете о бриллиантах, которые
находятся у вашего клиента Эштона?
- Нет, но мы можем его спросить, - предложил Мейсон.
- Кажется, надо с ним поговорить. Очевидно, он тут замешан.
Вмешался Шастер:
- Нарушение закона! Все подтасовано! Это Мейсон состряпал, чтобы
нарушить волю покойного.
Мейсон вежливо улыбнулся:
- Я вас предупреждал, мистер Шастер, что всегда бью неожиданно?
- Вы хотите, чтобы я позвала привратника? - спросила пожилая женщина
в халате.
Тут в комнату шаркающей походкой вошел Оуфли в халате и домашних
туфлях.
- Вы кто? - спросил женщину Бергер.
- Экономка, - вмешался Оуфли, - миссис Пиксли.
- Лучше бы пойти допросить привратника, не предупреждая его
специально, - предложил Бергер.
- Послушайте, - сказал Мейсон, - не кажется ли вам, что в данных
обстоятельствах я должен быть в курсе того, что вы узнаете?
- Идемте, - пригласил Бергер. - Вы будете в курсе, но не перебивайте
ни вопросами, ни советами.
Шастер заметался вокруг стола.
- Вы за ним хорошенько следите, - предупредил он. - Он все это дело
из пальца высосал.
- Замолчите, - бросил Том Глассмен через плечо.
- Идемте, - сказал Бергер миссис Пиксли. - Покажите дорогу.
Женщина пошла по коридору, задники ее туфель шлепали на ходу. Пол
Дрейк пристроился рядом с Перри Мейсоном. Оуфли отстал, чтобы поговорить с
Шастером. Бергер держал под руку Сэма Лекстера.
- Странная женщина эта экономка, - тихо заметил Дрейк. - Все мягкое,
кроме рта, а уж он такой жесткий! За счет остального.
- Под этой мягкостью, - ответил Мейсон, оглядывая фигуру женщины, -
масса силы. Мускулы скрыты под жиром, но она очень сильна. Обратите
внимание, как она держится.
Женщина вела их по лестнице в подвальный этаж. Открыла дверь,
прошлепала по цементному полу, остановилась перед следующей дверью и
спросила:
- Постучать?
- Нет, только если заперто, - сказал ей Бергер.
Она повернула ручку и распахнула дверь. Мейсон не мог разглядеть
внутренность комнаты, но он видел лицо экономки. При свете, падающем из
комнаты, он увидел, как ее полное лицо застыло в диком ужасе. Ее твердые
губы раскрылись - и он услышал крик.
Бергер выскочил вперед. Экономка покачнулась, воздела руки, колени ее
задрожали и она начала оседать. Глассмен тоже устремился в комнату. Оуфли
поддержал экономку под мышки.
- Спокойно, - сказал он. - Что случилось?
Мейсон протиснулся мимо них.
Кровать Чарльза Эштона стояла под открытым окном. Окно располагалось
на уровне земли. Оно было подперто палкой, отверстие составляло пять-шесть
дюймов, как раз столько, чтобы мог пройти кот. Кровать стояла прямо под
окном, а на белом покрывале была масса грязных кошачьих следов - и на
подушке тоже. В постели лежал Чарльз Эштон с искаженным лицом. Достаточно
было взглянуть на выпученные глаза и высунутый язык, чтобы опытные люди
поняли, отчего от умер.
Бергер повернулся к Глассмену:
- Не пускайте сюда никого. Позвоните в отдел убийств. Не выпускайте
Сэма Лекстера из поля зрения, пока все не выяснится. Я буду здесь и все
осмотрю. Начинайте!
Глассмен повернулся, задел плечом Мейсона и извинился. Мейсон вышел
из комнаты. Глассмен захлопнул дверь:
- Пропустите меня к телефону. Мистер Оуфли, не пытайтесь удрать.
- Почему это я должен удирать? - обиделся Оуфли.
- Не делайте никаких заявлений! Не делайте никаких заявлений! -
истерически умолял Шастер. - Молчите, говорить предоставьте мне! Неужели
не понимаете? Ведь это убийство! Не разговаривайте с ними. Не подходите к
ним. Не...
- Закройте рот, - воинственно подступил к нему Глассмен, - или я сам
заткну его!
Шастер увильнул от него, точно белка, беспрерывно бормоча:
- Никаких заявлений! Никаких заявлений! Разве вы не понимаете, что я
ваш адвокат? Вы же не знаете, в чем вас хотят обвинить! Молчите! Дайте мне
говорить вместе вас.
- В таких разговорах нет необходимости, - заверил его Оуфли. - Я так
же хочу знать истину, как эти должностные лица. У вас истерика. Помолчите
и успокойтесь.
Когда все поднимались по лестнице, Перри Мейсон, отстав, наклонился к
Полу Дрейку.
- Побудь здесь, Пол, - попросил он, - посмотри, что будет. Постарайся
увидеть все, что сможешь. А не сможешь увидеть - пусть работают твои уши.
- Смываешься? - спросил Дрейк.
- Есть еще срочные дела, - ответил Мейсон.
Поднявшись по ступеням, Глассмен поспешил к телефону. Мейсон повернул
направо, прошел через кухню, спустился с крыльца и оказался в дождливой
ночи.
8
Электровывеска, прославляющая "Вафли Уинни", не светилась. Над дверью
горел ночник. Перри Мейсон повернул ручку - дверь отворилась. Мейсон
закрыл ее за собой, прошел между стойкой и столиками и оказался перед еще
одной открытой дверью. В комнате было темно. Он услышал, как всхлипывает
женщина. Мейсон сказал "Хэлло!". Щелкнул выключатель. Комната осветилась
мягким светом настольной лампы под розовым шелковым абажуром.
У стены стояла односпальная кровать. Видны были два стула, стол и
книжный шкаф - грубо сколоченные деревянные ящики из-под консервов.
Самодельный шкаф был полон книг. Угол комнаты отгораживала портьера, за
ней - через щель - Мейсон увидел душ, напоминавший гусиную шею. На стене
висело несколько фотографий в рамках. Несмотря на скромную обстановку, в
комнате царила атмосфера домашнего уюта. На столе - фотография Дугласа
Кина в рамке.
Уинифред Лекстер сидела на кровати. Глаза ее были красны от слез.
Большой персидский кот свернулся у нее под боком, прижавшись к бедру
девушки, и громко мурлыкал. Когда зажегся свет, кот грациозно повернулся и
уставился на Мейсона ярко горящими глазами. Потом зажмурился, потянулся,
зевнул и снова замурлыкал.
- Что случилось? - спросил Мейсон.
Девушка безнадежно указала на телефон, как бы желая все объяснить
этим жестом.
- А я-то думала, что посмеюсь над жизнью, - сказала она.
Мейсон подвинул стул и сел рядом. Он видел, что девушка на грани
истерики, и произнес с участием:
- Славная киска.
- Да, это Клинкер.
Мейсон поднял брови.
- Дуглас съездил и взял его.
- Зачем?
- Потому что боялся, что Сэм его отравит.
- Когда?
- Часов в десять. Я его послала.
- Он говорил с Эштоном?
- Нет, Эштона не было.
- Не возражаете, если я закурю?
- И я закурю. Вы, должно быть, считаете меня ужасным ребенком.
Мейсон достал из кармана пачку сигарет, серьезно протянул ей и подал
спичку.
- Вовсе нет, - сказал он, зажигая сигарету для себя. - Здесь довольно
одиноко, да?
- Пока нет, но будет, - сказала она.
- Расскажите мне, как только будете готовы, - предложил он.
- Я еще не готова, - голос у нее стал тверже, но в нем все еще
звучали нотки истерики. - Я слишком долго сидела здесь в темноте - и все
думала, думала...
- Хватит думать, - перебил он. - Давайте просто поговорим. В какое
время Дуглас Кин уехал от Эштона?
- Часов в одиннадцать, наверное. А что?
- Он там был около часа?
- Да.
- А когда же начался дождь? До одиннадцати или после?
- Ой, раньше - еще до девяти.
- Вы можете точно сказать, когда именно Дуглас принес кота?
- Нет, я вафли готовила. А почему вы спрашиваете?
- Просто пытаюсь завязать разговор, - небрежно заметил Мейсон. - Я
