провал. Словно завеса опустилась в лаборатории Джоммо. Одна жизнь
кончилась и началась другая. Валькар умер, родился Нейл Бэннинг.
Теперь, через десять долгих лет Валькар вновь родился. Но не исчезли
ни Нейл Бэннинг, ни те десять лет, когда он один был реален. Эти десять
лет теперь принадлежали им обоим.
Валькар и Бэннинг закричали вместе, как один человек:
- Я вспомнил! Я вспомнил - о Боже, я знаю, что такое Молот!
10
Он очнулся.
Теперь он знал, кто же он. Он - Кайл Валькар. НО ОН ТАКЖЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ
И НЕЙЛ БЭННИНГ! Воспоминания Бэннинга, настоящие воспоминания последних
десяти лет по-прежнему оставались у него, гораздо более сильные и живые,
чем воспоминания Валькара о двадцати предшествующих годах.
Невозможно в один миг отбросить свое "я" последних десяти лет. Он
продолжал ДУМАТЬ о себе, как о Нейле Бэннинге.
- Кайл! - Голос Рольфа, хриплый от волнения. - Кайл?
Бэннинг открыл глаза. Шлема на голове уже не было и он увидел
склонившееся над ним встревоженное лицо Рольфа. Чуть поодаль стоял
пристально глядевший на него Джоммо. На его лице невозможно было прочитать
что-либо.
- Кайл, ты вспомнил - о Молоте?! - Рольф кричал. - Где он - как
добраться - ЧТО это?
Бэннинг почувствовал, как его охватывает ужас. Да, он вспомнил,
вспомнил слишком хорошо! Он вспомнил своего отца, Валькара давних лет,
обучающего его по звездной карте, висящей на стене разрушенного дворца.
"...желтое солнце по-соседству с тройной звездой, что сразу за
дальней границей Мрака - только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит
твой корабль..."
Да, он вспомнил это. И не только это. Он вспомнил то, о чем предпочел
бы забыть - тайну Молота, о которой во всей галактике знал только он.
Часть его, оставшаяся Нейлом Бэннингом, в ужасе отшатнулась от того,
что помнил Кайл Валькар. Нет, человек не мог задумать и создать такое,
предназначенное для разрушения основ галактики, для разрушения...
Не следует думать об этом, ему НЕЛЬЗЯ думать сейчас об этом, иначе
его и так перегруженный мозг не выдержит. Да это и не могло быть правдой!
Даже Валькары древности, шагавшие по галактике, как полубоги, не могли
отважиться на попытку овладеть такой мощью!
Рольф встряхнул его за плечи.
- Кайл, вернись! Мы подходим к Скоплению, остались минуты и все
зависит от тебя - ТЫ ВСПОМНИЛ?
Бэннинг заставил себя говорить, с трудом шевеля неповинующимися
губами:
- Да... Я вспомнил... Достаточно, чтобы провести корабль через
Скопление... я так думаю...
Рольф поднял его на ноги.
- Тогда идем! Ты необходим в рубке!
Бэннинг, все еще не полностью оправившийся, ковылял за Рольфом, но
когда они вошли в рубку, вид на переднем экране потряс его. Он понял всю
опасность их положения и необходимость немедленных действий.
Пока его разум был затерян во тьме водоворота времени, "Солнечное
пламя" мчалось на предельной скорости к Скоплению Лебедя, и теперь они уже
вошли в его дальние окраины. Миллионы солнц поглотили корабль и он
затерялся среди них, как пылинка теряется в огромном пчелином рое.
К счастью, Мрак был в этом квадранте. Мрак, за которым - тройная
звезда, а рядом с ней - желтое солнце, а на одной из планет желтого солнца
- Вещь, настолько ужасная, что...
Нет. Сейчас для этого нет времени, нет времени дрожать в тисках
страха. Позже, если ты останешься жив. Позже ты сможешь взглянуть в лицо
немыслимому.
НО СМОЖЕШЬ ЛИ? И ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ, КОГДА НЕЛЬЗЯ СТАНЕТ И ДАЛЬШЕ
УКЛОНЯТЬСЯ И ОТКЛАДЫВАТЬ, КОГДА ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ВЗЯТЬ В РУКУ МОЛОТ И...
Бехрент смотрел на него. На него смотрел и Рольф, и техники, и их
лица странно блестели в сиянии Скопления.
- Корабль ваш, - тихо сказал Бехрент.
Бэннинг кивнул. На миг его часть, бывшая Нейлом Бэннингом, отпрянула
в ужасе и неведении, но Валькар - вновь разбуженная часть - сначала бросил
взгляд на окружавшее корабль множество звезд, а потом на экран в рубке, на
который выводились данные о полете. Мужчина, сидевший за пультом, смотрел
на Бэннинга, по его лбу текли крупные капли ледяного пота.
- Встань, - приказал ему Бэннинг, и занял место мужчины.
Под его руками теперь были клавиши пульта. И память вернула его в
прошлое, оживила умершие навыки и позабытые знания, и ожили пальцы и
ощутили каждую клавишу, пульс и дрожь корабля.
Он знал, что делать. Он снова был Валькаром. Он снова был молод и
швырял бешено мчавшийся корабль между дикими солнцами Геркулеса, несся
через туманность Ориона, обучался мгновенно и хладнокровно вычислять и
принимать единственно верное решение - обучался всему, что когда-нибудь
поможет ему пройти через Скопление Лебедя к...
Нет! Не думай об этом. Управляй кораблем. Веди его вперед. Теперь на
тебе долг, и тебе нельзя умереть. Твоя смерть обеспечит настоящее, но не
будущее. Это создали Валькары, и теперь на тебе долг.
И, кроме того, здесь Терения. Ты ведешь корабль, на котором находится
и она, и отвечаешь так же и за ее жизнь.
Управляй кораблем! Веди его вперед!
"Солнечное пламя" летело вперед, крошечная пылинка устремилась в
горнило Скопления. Там, снаружи, за звездами, окаймляющими Скопление,
корабли имперских сил замедлили ход и недвижимо повисли в пустоте. В сотне
командных рубок сотня капитанов бессильно смотрели, как маленькая блестка
уходит с экранов их радаров, теряясь в звездном урагане.
Внутри "Солнечного пламени" царило молчание. Тысяча мужчин и одна
женщина затаились внутри металлической скорлупки, и ждали - жизнь ли им
уготована, или аннигиляция и смерть.
Под руками Бэннинга - под руками Валькара - напряжение силового поля,
несшего крейсер, то возрастало, то уменьшалось, непрерывно компенсируя
ужасное тяготение звезд - чудовищ, горящих зеленым, красным, золотым
пламенем - мчавшихся в диком танце за иллюминаторами. Тишину нарушала лишь
пульсация генераторов и биение человеческих сердец, а тем временем корабль
плыл в гравитационных потоках, как плывет листок в стремнине между
огромными зловещими скалами, грозящими размолоть его в пыль.
Понемногу толчея звезд уходила в сторону и перед ними открылся Мрак -
черное облако, глубоко врезавшееся в тело Скопления.
Валькар вспоминал. Трехмерные координаты, с поправкой в четвертом
измерении на миновавшие девяносто тысячелетий. Повороты, спирали,
возвращения назад - сложная ткань окольного пути в Скоплении, каждый
компонент которого неизгладимо отпечатался в его мозгу.
Он слышал, как Рольф сказал:
- Неудивительно, что до сих пор никто не проник сюда! Даже просто
войти в Скопление - самоубийство, а дальше такой танец...
Корабль вышел к дальней границе Мрака, и появился новый ряд звезд. И
среди них - тройная звезда, красный гигант с двумя спутниками,
изумрудно-зеленым и сапфирово-синим. А там, за тройной звездой - желтое
солнце.
- "...только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит твой
корабль..."
Звезда типа G при нормальных условиях должна иметь по крайней мере
одну планету земного типа. И такая планета вращалась вокруг желтого
солнца. Бэннинг направил к ней корабль, думая о жестокой иронии совпадения
- эта звезда, затерянная в глубинах дикого скопления, так сильно
напоминала Солнце, а зеленая планета, плывущая вокруг своего светила, была
так похожа на Землю...
Корабль погружался в атмосферу, как камень в воду, и под ним
проплывало западное полушарие планеты, ощетинившееся горными пиками.
Горной гряды прежде не было, но сразу за ней половину полушария
занимало плато очень древней формации, настолько стабильное, насколько
вообще что-либо может быть стабильным в этой изменчивой вселенной. Плато
было ровным и пустынным, а в центре его стояло сооружение.
Бэннинг посадил "Солнечное пламя" рядом с сооружением. Он чувствовал
себя старым, как время, и таким же усталым. Искра всеобщего возбуждения
пробежала по кораблю, раздались слегка истеричные голоса людей, радующихся
избавлению от гибели. Бехрент, Рольф, техники, другие люди столпились
вокруг Бэннинга. Он поднялся, встряхнул головой и отстранил собравшихся.
Рольф начал было выкрикивать какие-то слова триумфа, но Бэннинг посмотрел
на него и Рольф умолк.
- Возьми Джоммо и Терению, - сказал ему Бэннинг. - Они имеют право
увидеть конец. Они проделали долгий путь, чтобы увидеть это.
Бэннинг повернулся и пошел один вниз по коридору к воздушному шлюзу -
один, не считая своей двойной тени - обоих Арраки. Он приказал открыть люк
и шагнул наружу в свежий аромат девственного воздуха мира, которым никогда
не пользовался человек.
За исключением одного раза.
Бэннинг пошел по бесплодной равнине. Солнце висело высоко в чистом
голубом небе, на котором кое-где виднелись пятнышки небольших облаков -
ИМЕННО ТАКОЕ НЕБО подумал он, БЫЛО В ТОТ ДЕНЬ НА ЗЕМЛЕ НАД ГРИНВИЛЛЕМ. Он
содрогнулся, воздух вдруг показался холодным. А перед ним, под плывущими
облаками, возвышалось мрачное и могучее сооружение, тысячелетия назад
созданное человеком.
- Конечно, человеком, - негромко сказал Сохмсей, эхом отзываясь на
мысли Бэннинга. - Какое еще существо способно додуматься до такого?
Бэннинг повернулся к нему.
- Теперь я знаю, что значит увиденное тобой небо в огне. - Лицо
Бэннинга было совершенно белым, и на его плечах лежала тяжесть миров -
миров, звезд, жизней людей, полулюдей - всех живых существ в галактике.
Сохмсей склонил голову. - Ты знаешь, что делаешь.
Из корабля в сопровождении Джоммо и Терении вышел Рольф. Они
направились к Бэннингу. Свежий ветер развевал их волосы и трепал одежды.
Лицо Бэннинга исказилось, словно в агонии. Он снова двинулся к
Молоту.
Тот вздымался ввысь, стоя высоко на платформе величиной с Манхэттен -
по крайней мере такой она показалась ошеломленному Бэннингу. Чем-то Молот
походил на орудие, чем-то на... Нет, он ни на что не походил. Только на
себя. Он был первым и единственным Молотом, началом, экспериментом,
вынесенном в затерянное секретное место, где было достаточно материала для
создания Молота, и откуда он мог достичь...
Бэннинг поднялся на платформу по лестнице, изготовленной каким-то
колдуном из сплава металла с керамикой и способной просуществовать дольше,
чем плато, на котором она стояла.
Платформа тоже была сделана из материала, на который не повлияли ни
выветривание, ни коррозия. Внутрь Молота вела дверь из
металлокерамического сплава, и за ней были пульты управления и могучие
механизмы, черпавшие энергию из магнитного поля самой планеты.
Повернувшись к Сохмсею, Бэннинг резко приказал:
- Не впускай их сюда!
Арраки посмотрел на него. Что - любовь и вера, или отвращение и ужас
светились в его странных глазах? У самого Бэннинга в мыслях не было
определенности. Горло его болезненно сжималось, руки тряслись, как у
старого паралитика.
Сейчас, теперь! Быть Старой Империи и трону Валькаров под сенью
знамен с изображением пылающего солнца? Или отдать на милость Джоммо и
Терении не только себя, но и Рольфа, и Бехрента, и всех остальных?
Бэннинг положил руку на грудь и нащупал на тунике сверкавший
драгоценными камнями символ - пылающее солнце. И внезапно рванулся в
тишину комнаты прямо к рычагам вечных машин, удерживающих в своих недрах
мощь Молота.
Он помнил все знания, тысячелетия передававшиеся от отца к сыну, и
все записи древних книг из архивов. Они горели в его мозгу, глубоко
