холодильника и помещена в печь именно в нужный момент, а
телевизор будет включен, как только они переступят порог.
Подзуживаемый примитивным и явно ощущаемым аппетитом, Пол
даже всерьез продумал ее предложение. Однако он с удовольствием
убедился, что верх в нем берут более высокие человеческие
побуждения, побуждения, которые заставляли его если не
чувствовать, то по крайней мере думать, что ему совершенно
наплевать, будет ли он спать с ней когда-либо снова. Она,
казалось, чувствовала это, а поскольку, помимо секса, у нее в
арсенале не было никаких иных средств, чтобы заинтересовать
Пола, ее ободряющая и всепрощающая улыбка превратилась в
натянутую и жалкую.
- Ваши телохранители могут пообедать и позже,- сказал Кронер.
Он хихикнул.- А знаешь ли, здорово у тебя получилось это письмо,
которое ты составил для Заколдованных Рубашек. Звучит преотлично
до тех пор, пока ты не попытался связать концы с концами.
- А вам это удалось?- спросил Пол.
Кронер отрицательно покачал головой.
- Просто набор слов.
- Но оно все же сделало доброе дело, о котором, ручаюсь, ты
никогда бы не догадался,- вставила Анита.- Можно, я скажу ему
относительно новой работы?
- Да, Пол,- сказал Кронер.- "Восточному району требуется
главный инженер.
- -И тебе будет предоставлено это место, милый!- воскликнула
Анита.
- Главный инженер?- переспросил Пол.- А что с Бэйером?
Несмотря на то, что собственная его жизнь летела кувырком,
Пол почему-то был совершенно уверен в том, что весь остальной
мир прочно стоит на месте. И ничто во всем этом остальном мире
не казалось ему более прочным, чем союз инженерного гения Бэйера
с краеугольным камнем технологии - Кронером.
- Неужто он умер?
- Нет,- грустно произнес Кронер, - нет, он все еще жив. В
физическом смысле, хочу я сказать.- Он уместил микрофон на стол
и пододвинул к нему кресло, чтобы Пол мог давать свои показания
с наибольшими удобствами.- Что ж, по-видимому, так оно и должно
было произойти. Бедняжка Бэйер был не слишком стойким человеком,
ты сам знаешь,- он поправил микрофон.- Вот, ну, давай, Пол, мой
мальчик.
- А что же с Бэйером?- продолжал настаивать Пол.
- О,- вздохнул Кронер,- он прочитал это дурацкое письмо,
вытряс все содержимое из ящиков письменного стола и ушел. Садись
сюда, Пол.
Значит, письмо это было _настолько_ хорошо, подумал Пол,
пораженный тем переворотом, которое оно произвело по крайней
мере в одной человеческой жизни. Но затем ему сразу же пришло в
голову, что письмо это вызвало поддержку Бэйера не столько своей
аргументацией, сколько тем, что под рукой не оказалось никого,
кто смог бы привести аргументы против этого письма. Окажись
рядом кто-нибудь посмышленей Кронера, кто смог бы выдвинуть
против письма достаточно веские аргументы, то и Бэйер, возможно,
спокойно остался бы на своем месте в Албани.
- А какова официальная реакция на письмо?- спросил Пол.
- Оно отнесено к разряду государственной тайны,- сказал
Кронер,- и поэтому каждый, кто попытался бы распространять его,
подпадает под действие закона о государственной безопасности.
Итак, тебе нечего волноваться, мой мальчик, это уже никуда
дальше не пойдет.
- Но ведь должен же быть какой-то официальный ответ на него,
не правда ли?- спросил Пол.
- Это только сыграло бы им на руку - публично признаться в
том, что вся эта чепуха с Заколдованными Рубашками заслуживает
внимания всей системы. И это именно то, чего они добиваются! Ну
давай усаживайся, и покончим со всем этим, чтобы ты поскорее мог
отправиться домой и воспользоваться заслуженным отдыхом.
Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, Пол
уселся перед микрофоном, и Кронер включил звукозаписывающий
аппарат.
Официальные власти реагировали на Общество Заколдованных
Рубашек именно так, как они реагируют на многие вещи: пропускали
их мимо ушей, как пропускали мимо ушей многие сложные и
неприятные вопросы во время ежегодных сборищ на Лужке. Как будто
официальное признание или непризнание означает жизнь или смерть
для самих идей. Старый дух Лужка полностью проявился в этой
реакции, дух, который, как предполагалось, призван был
цементировать всю систему: убеждение, что оппозиция не стремится
ни к чему иному, как победить любыми средствами и этим нанести
ущерб, и что единственной целью соревнований является полная
победа либо полное поражение.
- Итак,- сказал Кронер,- кто же на самом деле стоит во главе
всей этой дурацкой затеи, этого Общества Заколдованных Рубашек?
И опять Пол оказался на одном из самых древних перекрестков
дорог, на перекрестке, который он уже однажды увидел перед собой
в кабинете Кронера несколько месяцев назад. Выбор того или иного
направления не имел ничего общего ни с машинами, ни с иерархией,
ни с экономикой, ни с любовью или веком. Это было чисто
внутренним делом каждого. Любой шестилетний ребенок уже знает об
этом перекрестке и знает также, что делает в таких случаях
хороший или плохой мальчик. Перекресток этот известен всему миру
по народным сказаниям, и хорошие мальчики независимо от того,
носят ли они кожаные брюки ковбоев, коротенькие штанишки,
серапи, леопардовые шкуры или серые в полоску брюки банковских
служащих, отделяются здесь от плохих.
Плохие мальчики становятся доносчиками. Хорошие не становятся
ими вне зависимости от времени или от причин.
Кронер прокашлялся.
- Я спрашиваю - кто стоит во главе их, Пол?
- Я,- ответил Пол,- и клянусь богом, я хотел бы быть лучшим
руководителем.
В то мгновение, когда он произносил эти слова, он уже знал,
что это правда, и одновременно с этим он, наконец, понял то, что
было доступно пониманию его отца,- что значит верить в какое-то
дело и всей душой принадлежать ему.
XXXII
- Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду, одну только
правду, и да поможет вам бог?
- Клянусь,- сказал Пол.
Заполнившие зал судебных заседаний телевизионные камеры
откатились от Пола, чтобы показать пятидесяти миллионам
телевизионных экранов табло на южной стене зала Федерального
суда Айлиума. Там же, немного позади и выше доктора Пола
Протеуса, сидел судья - "Управляющий Небом", как мысленно
окрестил его Пол. Обвиняемый, сидевший сейчас на скамье для
свидетелей, скорее напоминал старомодную панель управления, чем
человека: он весь был обвит проводами от приборов, определяющих
температуру, давление и потовыделение, установленных на его
груди, запястьях, под мышками, на висках и на ладонях. Провода
эти шли в серый кабинет, расположенный под местом дачи
свидетельских показаний. Там полученные данные
интерпретировались должным образом, преобразовывались и
передавались на табло размером в квадратный ярд, расположенное
над головой Пола.
Стрелка-индикатор на этом табло, в данный момент направленная
вниз, была устроена таким образом, чтобы свободно двигаться
между черной буквой "П" (правда) справа и красной буквой "Л"
(ложь) слева или же останавливаться в промежуточных делениях
между ними.
Пол признал себя виновным в саботаже, но сейчас, спустя три
недели после своего ареста, находился под судом по обвинению в
государственной измене.
- Доктор Протеус,- злобным тоном обратился к нему прокурор.
Телевизионные камеры ухватили его злобную усмешку и тут же
переключились на крупные капли пота, выступившие у Пола на лбу.-
Вы признали себя виновным в саботаже, не правда ли?
- Да, это так.- Стрелка подлетела к букве "П" и снова заняла
нейтральную позицию, показывая, что с точки зрения Пола его
слова полностью соответствуют истине,
- Этот заговор саботажников, во главе которого стояли вы, в
качестве своего метода избрал следующие действия - я цитирую
ваше знаменитое письмо: "И если никакими иными средствами нам не
удастся положить конец этому беззаконию, мы готовы к тому, чтобы
применить силу". Это ваши слова, доктор?
- Слова эти были написаны кем-то другим, однако они отвечают
моим убеждениям,- сказал Пол.
- И слово "беззаконие" относится в данном случае к нынешней
механизированной экономике?
- К будущей тоже.
- Вашей главной целью, насколько я понял, было разрушить
машины, с тем чтобы люди в большей степени смогли принимать
личное участие в производственном процессе?
- Некоторые из машин.
- Какие же именно, доктор?
- Это еще предстоит определить.
- Ага! Значит, этого вы еще не определили, не так ли?
- Первым делом следовало бы убедить американцев в
необходимости ограничения сферы деятельности машин.
- И вы намерены в случае необходимости навязать это решение
силой? Вы готовы силой заставить американский народ принять это
искусственное решение, сделать этот шаг назад?
- От всех остальных животных человека отличает его
способность создавать орудия труда,- сказал Пол.- Честь ему и
слава за это. И поэтому шаг назад после неверно сделанного хода
является шагом в правильном направлении.
Телевизионные камеры уставились в пылающие справедливым
гневом глаза прокурора и снова откатились в ожидании молний,
которым предстоит посыпаться на голову обвиняемого.
Пол тоже дожидался громов и молний и знал при этом, что
прокурору известно намного больше того, что здесь произнесено.
Однако у Пола имелись сильные сомнения относительно того,
известно ли суду, что секретарь Пола была членом Общества
Заколдованных Рубашек, как и то, что ответы Пола, отмечаемые
детектором лжи, как идущие от самого его сердца, были, по
существу, синтезом лучших мыслей и слов Лэшера, Финнерти и
профессора фон Нойманна.
У Пола было легко на сердце от сознания того, что он страдает
за правое дело, в которое он верит, и что об этих его страданиях
известно всему миру. Он ничуть не меньше самого прокурора
сомневался в том, что программа Общества Заколдованных Рубашек
являлась государственной изменой. Машины и правительственные
учреждения были настолько переплетены в единое целое, что
нападать на одно, не задевая при этом другое, было подобно
попытке удалить больной мозг, надеясь спасти при этом больного.
Необходим захват власти - пускай из самых лучших побуждений, но
тем не менее захват ее.
Единственными старыми знакомыми Пола в этом зале были Кронер,
который, казалось, готов был расплакаться в любую минуту, и
жирный, с поросячьими глазками Фред Беррингер. Этот, как думал
Пол, явился сюда затем, чтобы собственными глазами увидеть
отмщение убийце Шашиста Чарли.
Ни Анита, ни Шеферд на суд не пришли. Оба они были, по-
видимому, слишком заняты, разрабатывая будущие кампании по
разгрому всех тех, кто запутался в колючей проволоке на полях
сражения жизни. Не было никакой необходимости для Аниты являться
в зал суда для того, чтобы показать миру, каковы ее чувства по
отношению к ее отщепенцу-супругу. Она достаточно ясно
высказалась на эту тему в нескольких интервью представителям
прессы. Она объяснила, что она вышла за Пола замуж
совершеннейшим ребенком и что она рада тому, что все это
кончилось, пока она еще достаточно молода для того, чтобы
вкусить немного личного счастья. О том, каким именно будет это
счастье, Пол уже знал, ибо она тут же заявила, что, как только
ей удастся получить развод, она намерена выйти замуж за доктора
Лоусона Шеферда.
Пол со скукой прочел ее заявление в печати, как будто это
были сплетни, касающиеся кого-то другого, вроде, скажем, нападок
начинающих актеров на продюсеров среднего возраста. Теперь его
внимание было сосредоточено на более увлекательном предприятии -
ему теперь дужно было успеть сказать как можно больше волнующих
вещей в пользу Общества Заколдованных Рубашек и против
механизированного общества, чтобы телевидение, транслирующее эти
слова, разнесло их по всей стране.
- Это ваше "использование силы"- не рассматриваете ли вы его
как объявление войны Соединенным Штатам, как государственную
измену, доктор?- задал каверзный вопрос прокурор.
- Суверенная власть в Соединенных Штатах принадлежит не
машинам, а народу, и народу принадлежит право взять ее в свои
