П а у з а .
Извини.
ЛИЗ не двигается.
Тебе придется встать, Лиз.
ЛИЗ не двигается.
Пожалуйста...
П а у з а .
Не бойся, я не сделаю тебе больно. Сейчас... Если я все правильно
замерю, то все будет очень быстро. Пожалуйста...
ЛИЗ не двигается.
Она не встает, мистер Брюер. Я прийду попозже.
ГАРРИ. Поторопись!
ФРИМЭН. Я не могу. Не могу, пока она не встанет. Мне нужно сделать
замеры, чтобы рассчитать силу падения. Если веревка будет слишком короткой,
она ее не задушит. А если слишком длинной, то свернет ей голову. Это сложное
дело, мистер Брюер. Я всегда старался делать свое дело хорошо.
П а у з а .
Но вешать женщину мне еще ни разу не доводилось.
ГАРРИ (голосом Тома Баррета). Ты повесил мальчика.Ф р и м э н у.
Ты повесил мальчика.
ФРИМЭН. Да, мистер Брюер, и было это ужасно. Вы помните, да? Он висел
целых двадцать минут, и все еще был жив. Помните, как он дергался, а все
смеялись? Я не хочу, чтобы повторилось что-нибудь подобное. Пришлось кому-то
схватить его за ноги и потянуть вниз. Только тогда...
ГАРРИ. Делай свои замеры, Фримэн!
ФРИМЭН. Слушаюсь, сэр. Только прикажите ей встать. Вас она послушает.
ГАРРИ (кричит). А ну встань, сука!
ЛИЗ не двигается.
ГАРРИ. Встать!!!
Поднимает ее силой.
Давай, замеряй.
ФРИМЭН (делает замеры). Лиз, лейтенант опять пошел к губернатору.
Может, он еще передумает. На худой конец, ведь можно отложить казнь, до
того, как мы сыграем пьесу.
П а у з а .
Я знаю, ты думаешь, что на моем месте никогда бы не согласилась на
такое дело. Но не я, так другой кто-нибудь. А я буду все делать очень
осторожно, и тебе не придется мучиться. Это несправедливо, мистер Брюер,
несправедливо.
ГАРРИ (голосом Тома Баррета). Это несправедливо. Смерть ужасна.
В колонии почти не осталось еды. А она украла со склада, чтобы
снарядить в побег Кэйбла.
ФРИМЭН. Да, Лиз, он прав. Не нужно было красть продукты. Тем более
лейтенант нам доверял. Напрасно ты, Лиз. Актеры не должны вести себя, как
обычные люди, даже как обычные преступники, не должны. Но мне все равно жаль
тебя, Лиз. Я уж для тебя постараюсь... Мне надо приподнять тебя. Можно, Лиз?
Приподнимает ее.
Такая легонькая. Понадобится длинная веревка. И лучше использовать
фиговое дерево - оно самое высокое. Пора бы уж построить настоящие виселицы,
мистер Брюер, давно пора. Никто не будет смеяться над тобой, Лиз. Тебе не
будет стыдно. Об этом я позабочусь.
ГАРРИ. Тогда надо было повеситься самому
Ф р и м э н у .
Ладно, пошли!
ФРИМЭН. До свидания, Лиз. Ты была замечательной Мелиндой. Никто не
сыграет эту роль лучше тебя.
ЛИЗ. Мистер Брюер.
ГАРРИ. Ты хотел моей смерти.
Нет! Не нужно было красть!
ФРИМЭН. Ответьте ей, мистер Брюер, пожалуйста.
ГАРРИ. Чего тебе?
ЛИЗ. Скажите лейтенанту Кларку, что я не крала продукты. Скажите ему,
но только после... Я хочу, чтобы он знал.
ГАРРИ. Почему ты не сказала об этом раньше?
ЛИЗ. Скажите лейтенанту.
ГАРРИ. Еще одна твоя жертва. еще один труп. мне было так страшно, так
одиноко.
ФРИМЭН. Мистер Брюер...
ГАРРИ. Там темно. Там ничего нет.
Пошел вон! Сгинь!
ЛИЗ. Пожалуйста, скажите лейтенанту.
ГАРРИ. Сначала страх. Потом боль в шее. Потом пустота.
Я ничего не вижу. Темно! Темно!
С воплем ГАРРИ падает.
СЦЕНА 7.
ЗНАЧЕНИЕ ПЬЕС.
АБОРИГЕН. Сон извергнул из себя множество призраков. Кто они? Тени
праотцов, явившиеся сквозь незаделанные щели в небосводе? Если утолить их
желания, они уйдут обратно. Но как утолить их желания?
МЭРИ, РАЛЬФ, ВАЙЗЕНХЭММЕР, АРСКОТТ. МЭРИ и РАЛЬФ репетируют. Остальные
смотрят.
РАЛЬФ. "Ибо клянусь честью солдата, сударыня, я шел навстречу любой
опасности, чтобы быть достойным вашего уважения. А если я мечтал вернуться
живым, то единственно ради счастья умереть у ваших ног".
МЭРИ. "Можете умереть у моих ног или где вам захочется, сударь, только
раньше позаботьтесь о завещании"... Я не понимаю, зачем Сильвия просит Плюма
позаботиться о завещании?
ДЭББИ. Чтобы доказать свою любовь, он хочет позаботиться о ее будущем.
МЭРИ. Оставить завещание - значит доказать любовь?
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Нет, слово "завещание" употребляется в другом смысле. Он
хочет дать ей понять, что готов на ней жениться.
РАЛЬФ. А точнее, что отныне он берет заботу о ней на себя.
ДЭББИ. Ваша правда, лейтенант. Женитьба - ерунда. Вот станете ли вы
заботиться о ней - это вопрос.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. У Плюма слишком большие виды на будущее, чтобы вот так
взять и жениться на Сильвии.
МЭРИ. Будь я Сильвия, я бы доверилась Плюму.
ДЭББИ. Прежде, чем с мужчиной дело иметь, надо обо всем уговориться.
МЭРИ. А разве любовь это не уговор?
ДЭББИ. Любовь - это обмен скоро портящимися товарами: слово мужчины в
обмен на тело женщины.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Дэбби права. Если мужчина любит женщину, он должен на ней
жениться.
РАЛЬФ. Иногда мужчина не может сделать этого.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Тогда женщине лучше найти себе такого, который может.
ДЭББИ. Если женщина сама о себе не позаботится, никто это за нее не
сделает.
МЭРИ. Какие еще заботы у женщины? Любовь - вот ее единственная забота.
ДЭББИ. Девица любит того, кто первый смог залезть ей под юбку. Потом
ее, конечно, назовут шлюхой, и она кончит жизнь на каторге, как все мы
здесь. Я, лейтенант, могла бы такие пьесы написать за жизнь - про настоящих
женщин, а не этих скромниц из Шрусберри.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Кстати, я тут кое-что сочинил. В пьесе есть пролог. Как
там... "В те дни, когда из-за Елены к Трое враждой прониклись древние
герои...". Ну и так далее. Для каторжников это пустой звук. Я написал другой
пролог. Посмотрите, лейтенант.
Протягивает Ральфу лист бумаги. Пока РАЛЬФ читает ВАЙЗЕНХЭММЕР отводит
Мэри в сторону.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Зачем ты связываешься с людьми, которые тебе не чета? Мы
с тобой могли бы начать новую жизнь. Ты и я. Я готов жениться на тебе.
Подумай, Мэри, подумай хорошенько. У нас с тобой будет свой дом. А этот
поселит тебя в какой-нибудь хибаре на краю своего сада и будет на людях
называть тебя своей служанкой, а попросту своей шлюхой. Не делай этого,
Мэри.
ДЭББИ. Лейтенант, мы будем репетировать или нет? Я и Арскотт уже битый
час сидим без дела.
РАЛЬФ. А что, интересно, очень интересно. Я прочту более внимательно.
Потом.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Вам не понравилось?
РАЛЬФ. Понравилось. Но нужно еще поработать. Это все-таки не Джордж
Фаркер.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Зато это затронет струны в душе каждого каторжника.
РАЛЬФ. Мы еще поговорим об этом. В другой раз.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Может сделать пролог длиннее?
РАЛЬФ. Я подумаю.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. А может, короче? Вам понравились две последние строчки?
Мне их Мэри помогла сочинить.
РАЛЬФ. Вот как?
ВАЙЗЕНХЭММЕР. А над первыми строчками мы бились несколько дней. Правда,
Мэри?
РАЛЬФ. Начнем в выхода Сильвии, переодетой Джеком Уилфилом. Вы,
Вайзенхэммер, тоже заняты в этой сцене. Бренэм, помните, я вам вчера
показывал? Какой должна быть походка джентельмена. Я приказал сделать вам
бриджи. Завтра вы сможете репетировать в них.
МЭРИ. Я подоткну юбку. Вот так.
Принимает мужественную позу.
"Привет вам, господа"!
ВАЙЗЕНХЭММЕР. "Ваш слуга, мой милый"!
Целует ее.
РАЛЬФ (сердито). В ремарке ничего не сказано о том, что Брэйзен целует
Сильвию.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Плюм же ее целует. И еще там есть слова, что у мужчин в
армии принято целовать друг друга. Вот я и решил, что Брэйзен сразу ее
поцелует.
РАЛЬФ. Это совершенно неправильно.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Зато совершенно в духе Брэйзена.
РАЛЬФ. Нет. Я режиссер, и мне луче знать.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Но ведь играть эту роль мне, а не вам. Чем Брэйзен хуже
Плюма? И тот, и другой капитаны. Оба соперничают из-за нее. А кто кстати
будет играть Плюма в нашем спектакле?
РАЛЬФ. Придется мне, поскольку Кэйбл не вернулся. Ваша реплика.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. А шпагу мне дадут?
РАЛЬФ. Сомневаюсь. Давайте начнем с выхода Кайта, а то Арскотт у нас
совсем заждался.
АРСКОТТ (ужасно доволен, сразу включается). "Можно мне вас на два
слова, капитан"?
РАЛЬФ. Отлично, Арскотт, только подождите, когда вам подадут реплику.
Вайзенхэммер?
ВАЙЗЕНХЭММЕР. "Он не из драчунов".
РАЛЬФ. Вот теперь ваша реплика.
АРСКОТТ. "Можно вас на два слова, капитан"?
ДЭББИ. А я? Мне тоже надоело ждать. Почему вы все время репетируете
сцены с Сильвией?
РАЛЬФ. Хорошо, давайте сцену, где Роза приходит со своим братом
Буллоком. Вы эту сцену помните, Арскотт?
АРСКОТТ. Да.
РАЛЬФ. Отлично. Вайзенхэммер, вам придется быть Буллоком.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Что? Играть две роли?
РАЛЬФ. Майор Росс больше никого не освобождает от работ. Некоторым из
вас придется играть по несколько ролей.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Но зрители будут сбиты с толку. Они решат, что Буллок это
Брэйзен, а Брэйзен это Буллок.
РАЛЬФ. Чепуха! Если они будут внимательны, то смогут отличить
армейского капитана Брэйзена от деревенского увальня Буллока.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. А если не будут?
РАЛЬФ. Тогда им и в театр ходить незачем.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Это разрушит мой выход в образе капитана Брэйзена.
РАЛЬФ. Все. У нас нет другого выхода. Обратим это неудобство нам же на
пользу. Вы сыграете двух совершенно разных людей и тем самым проявите все
грани вашего таланта.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Вы полагаете, наши зрители будут достаточно
проницательны, чтобы это оценить?
РАЛЬФ. Поживем - увидим. Начинаем сцену. Брайант!
ДЭББИ. Спросите меня, так это глупая пьеса - ваш "Офицер-вербовщик".
Неужели нет пьес, где люди поинтереснее?
МЭРИ. А мне нравится играть Сильвию. Она смелая и ничего не стыдится,
не боится нарушать заведенный порядок ради любви к своему капитану.
ДЭББИ. Она не росла в нищете, и не знает, что такое драться, чтобы
выжить. Ее папаша - мировой судья. Лучше бы мне саму себя сыграть.
АРСКОТТ. А я бы не хотел играть себя. Когда я произношу слова сержанта
Кайта, я обо всем забываю. Я забываю слова судьи, который сказал мне, что я
проведу остаток земной жизни здесь, среди этой выжженной травы, получая
побои в награду за рабский труд. Я забываю, что здесь полно змей и пауков,
один укус которых смертелен. Я даже не думаю, что сталось с Кэйблом. Я
забываю о том, что я совершил. Я - Кайт. А это - Шрусберри. И вообще хватит
разговоров, лейтенант. Давайте репетировать.
ДЭББИ. Хоть бы кто-нибудь написал пьесу, где жизнь такая, как на самом
деле.
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Пьеса должна нам открывать что-то новое. Если в ней все
знакомо, то посмотрев ее, знаешь так же мало, как и прежде.
ДЭББИ. Но почему все это не может происходить в наше время?
ВАЙЗЕНХЭММЕР. Время действия не имеет значения. Лучше, когда пьеса о
прошлом. Мне легче понять Плюма и Брэйзена, чем кое-кого из здешних
офицеров.
РАЛЬФ. Давайте все начнем. Арскотт...
АРСКОТТ. "Поглядите, сэр, какая идет милашечка, эдакий цыпленок".
РАЛЬФ. Теперь Уорди. Он тоже в этой сцене. Где Сайдвэй?
МЭРИ. Он так расстроен из-за Лиз, что отказывается репетировать.
РАЛЬФ. Я пытаюсь поговорить с губернатором, но это не повод, чтобы
пропускать репетиции. Мы должны сыграть, что бы ни случилось. Мы уже пять
