которые художник XV века населил изображениями знаменитых особ той эпохи.
Преследуемый и преследующий прошли мимо городской ратуши, почтенного
здания XII века, и снова спустились к реке.
Прежде чем пройти на набережную, Илиа Бруш остановился. на несколько
мгновений - посмотреть на компанию горожан, взгромоздившихся на ходули;
этот вид спорта весьма уважают в Ульме, хотя он и не предписан его
обитателям в обязательном порядке, как водится еще сейчас в старинном
университетском городке в Тюбингене из-за влажной и изрытой почвы,
затрудняющей обычное пешее хождение.
Чтобы удобнее наслаждаться представлением, участниками которого были
веселые молодые люди, юноши и девушки, Илиа Бруш занял место в кафе.
Незнакомец не замедлил усесться за соседний стол, и оба приказали подать
себе по кувшину знаменитого местного пива.
Через десять минут они пустились в путь, но уже в обратном порядке.
Незнакомец теперь шел вперед скорым шагом. Когда Илиа Бруш, следуя за ним
без всяких подозрений, пришел к барже, то нашел там посетителя, который
сидел с таким видом, как будто дожидается очень давно.
Было еще совсем светло. Илиа Бруш издалека заметил непрошенного
посетителя, комфортабельно усевшегося на заднем ящике с желтым чемоданом у
ног. Очень удивившись, он ускорил шаг.
- Простите, сударь, - сказал он, прыгая в лодку, -- вы, по-моему, ошиблись?
- Ничуть, - ответил незнакомец. - Именно с вами я желаю говорить.
- Со мной?
- С вами, господин Илиа Бруш.
- О чем?
- Хочу сделать вам предложение.
- Предложение! - вскричал крайне удивленный рыболов.
- И даже превосходное предложение, - уверил незнакомец, который жестом
пригласил собеседника сесть.
По правде, это приглашение было не совсем приличным, так как не в обычае
предлагать сесть тому, кто принимает вас у себя. Но посетитель говорил с
такой решительностью и спокойной уверенностью, что это подействовало на
Илиа Бруша. Не говоря ни слова, он повиновался.
- Я, как и все, - снова заговорил незнакомец, - знаю ваш проект и,
следовательно, знаю, что вы рассчитываете спуститься по Дунаю, существуя
исключительно за счет рыбной ловли. Я сам страстный любитель рыболовного
искусства и хочу быть кровно заинтересованным в вашем предприятии.
- Каким образом?
- Я и собираюсь сказать это вам. Но сначала позвольте предложить один
вопрос. В какую сумму оцениваете вы стоимость рыбы, которую предполагаете
поймать в продолжение путешествия?
- Что может принести мне рыбная ловля?
- Да. Я подразумеваю то, что вы продадите, не считая того, что съедите
сами.
- Может быть, сотню флоринов.
- Я предлагаю пятьсот.
- Пятьсот флоринов! - вскричал ошеломленный Илиа Бруш.
- Да, пятьсот флоринов, и плачу вперед. Илиа Бруш был поражен этим
странным предложением, и, видимо, взгляд его был так красноречив, что его
собеседник ответил на мысль, не высказанную рыболовом.
- Успокойтесь, господин Бруш. Я в здравом уме.
- Но тогда какова же ваша цель? - спросил мало убежденный лауреат.
- Я вам это сказал, - объяснил незнакомец. - Я хочу интересоваться вашими
успехами, даже присутствовать при них. А потом, есть и волнение игрока.
Оценив ваши шансы в пятьсот флоринов, я буду наслаждаться, видя, как эта
сумма возвращается ко мне частями по вечерам после окончания продажи.
- По вечерам? - настойчиво переспросил Илиа Бруш. - Значит, вы имеете
намерение отправиться со мной?
- Безусловно, - ответил незнакомец. - Разумеется, мой проезд не входит в
наши условия и будет оплачен тапкой же суммой в пятьсот флоринов, что
составит в целом тысячу флоринов, полностью оплаченных авансом.
- Тысяча флоринов! - повторил Илиа Бруш, все более и более изумляясь.
Конечно, предложение было соблазнительное. Но, надо полагать, рыболов
предпочитал одиночество, так как коротко ответил:
- Сожалею, сударь! Я отказываюсь!
Перед таким категорическим ответом, высказанным решительным тоном,
приходилось только уступить. Но, без сомнения, не таково было мнение
страстного любителя рыбной ловли, который совсем не казался обескураженным
ясностью отказа.
- Вы позволите мне, господин Бруш, узнать причину? - спокойно спросил он.
- Мне нечего объяснять. Я отказываю, и все тут. Я думаю, это мое право, -
отвечал Илиа Бруш, начиная проявлять нетерпение.
- Конечно, это ваше право, - продолжал его собеседник, не трогаясь с
места. - Но и я в своем праве, когда прошу вас объяснить мотивы вашего
решения. Мое предложение отнюдь не является нелюбезным, и, естественно, со
мной надо обращаться вежливо.
Эти слова были сказаны без всякой угрозы, но таким твердым, даже
авторитетным тоном, что Илиа Бруш был поражен. Он не только дорожил
уединением, он, без сомнения, еще больше старался избежать. нескромных
расспросов.
- Вы правы, сударь, - молвил он. - Я вам прежде всего скажу, что мне
просто совестно вовлекать вас в такую невыгодную операцию.
- Это мое дело.
- Но также и мое, потому что я намерен удить не более часа ежедневно.
- А остальное время?
- Я буду грести, чтобы ускорить ход моего судна,
- Значит, вы спешите? Илиа Бруш кусал себе губы.
- Спешу или нет, - сухо ответил он, - но это так. Вы должны понять, что
принимать при таких условиях пятьсот флоринов - настоящее воровство.
- Ничуть, раз я предупрежден, - настаивал покупатель, не теряя своего
непоколебимого спокойствия.
- Все-таки, - возразил Илиа Бруш, - я не хочу быть вынужденным ловить рыбу
каждый день, хотя бы и в течение часа. Нет, я не могу принять на себя
такое обязательство. Я намерен действовать по своей фантазии. Я хочу быть
свободным.
- Вы и будете, - объявил незнакомец. - Вы станете удить, когда вам
захочется, и только тогда. Это даже увеличит прелесть игры. Впрочем, я
знаю, вы достаточно искусны, чтобы двумя или тремя счастливыми забросами
принести мне выгоду, и я все же рассматриваю эту сделку, как превосходную.
Я настаиваю на своем предложении: пятьсот флоринов за рыбу и тысяча
флоринов, включая проезд.
- - А я настаиваю на своем отказе.
- Ну, тогда я вновь повторяю свой вопрос: почему? В такой настойчивости
было что-то неуместное.
Илиа Бруш, по природе очень спокойный, начал терять терпение.
- Почему? - более живо ответил он. - Я, кажется, вам уже сказал. И я
добавляю, раз вы требуете, что я не хочу никого на борту. Я думаю, никому
не запрещено любить одиночество.
- Конечно, - согласился его собеседник, не показывая ни малейших признаков
того, что намерен оставить скамейку, к которой точно прирос. - Но со мной
вы и будете один. Я не тронусь с места и даже не скажу ни слова, если вы
поставите мне такие условия.
- А ночью? - возразил Илиа Бруш, которого стал разбирать гнев. - Уж не
думаете ли вы, что двоим будет удобно в моей каюте?
- Она достаточно велика для двоих, - сказал незнакомец. - Впрочем, тысяча
флоринов может несколько вознаградить за тесноту.
- Я не знаю, может она или нет, - отпарировал Илиа Бруш, все более и более
раздражаясь. - Нет, сто раз нет, тысячу раз нет. Это ясно, по-моему.
- Очень ясно, - согласился незнакомец.
- Итак? - спросил Илиа Бруш, указывая рукой на набережную.
Но его собеседник, казалось, не понял столь ясного жеста. Он вытащил из
кармана трубку и начал заботливо раскуривать. Такой апломб взбесил Илиа
Бруша.
- Вы хотите, чтобы я вас высадил на землю? - вне себя вскричал он.
Незнакомец кончил раскуривать трубку.
- Вы будете не правы, - молвил он, и в голосе его не было ни малейшей
боязни. - И вот вам три довода. Первый: драка не замедлит вызвать
вмешательство полиции. Нас обоих заставят отправиться к полицейскому
комиссару, чтобы мы объявили наши имена и фамилии и отвечали на
нескончаемые вопросы. Это совсем не забавно, признаюсь, и, кроме того,
такое приключение совсем не ускорит ваше путешествие, как вы того хотите.
Рассчитывал ли упрямый любитель рыбной ловли на этот аргумент? Если у него
был такой расчет, он оправдался. Внезапно укрощенный Илиа Бруш, казалось,
решил выслушать защитительную речь до конца. Впрочем, речистый оратор,
очень занятый разжиганием трубки, не заметил эффекта своих слов. Он
собирался продолжать свои доказательства, но в этот самый момент на баржу
спрыгнул второй посетитель, приближения которого Илиа Бруш, поглощенный
спором, не заметил. Вновь пришедший носил форму немецкого жандарма.
- Господин Илиа Бруш? - спросил этот представитель публичной власти.
- Это я, - ответил спрошенный.
- Ваши документы, пожалуйста.
Вопрос упал как камень в середину спокойного болота. Илиа Бруш был,
видимо, уничтожен.
- Мои документы? - забормотал он. - Но у меня нет документов, если не
считать конвертов от адресованных мне писем и квитанций в уплату за
квартиру, где я жил в Сальке. Этого достаточно?
- Это не документы, - строго возразил жандарм. - Свидетельство о крещении,
проездной служебный билет, рабочая книжка, паспорт - вот документы! Есть у
вас что-нибудь в этом роде?
- Абсолютно ничего, - в отчаянии признался Илиа Бруш.
- Это печально для вас, - пробормотал жандарм, который, казалось, был
искренне раздосадован необходимостью прибегнуть к суровым мерам.
- Для меня! - протестовал рыболов. - Но прошу вас поверить, что я честный
человек.
- Я в этом убежден, - заявил жандарм.
- И я ничего и никого не боюсь. Меня, наконец, хорошо знают. Ведь я
лауреат последнего рыболовного конкурса "Дунайской лиги" в Зигмарингене, о
котором говорила вся печать, и даже здесь я, конечно, найду поручителей.
- Будьте спокойны, они найдутся, - заверил жандарм. - А пока я вынужден
попросить вас последовать к 'комиссару, который удостоверится в вашей
личности.
- К комиссару! - вскричал Илиа Бруш. - Но в чем меня обвиняют?
- Совершенно ни в чем,-объяснил жандарм.-Но только я имею приказ. Мне
предписано наблюдать за рекой и приводить к комиссару всех, у кого бумаги
окажутся не в порядке. Вы на реке? Да. Имеете бумаги? Нет. Ну что ж, я вас
увожу. Остальное меня не касается.
- Но это оскорбление! - в отчаянии протестовал Илиа Бруш.
- Пусть так, - флегматично заявил жандарм. Кандидат в пассажиры,
убедительную речь которого внезапно прервали, прислушивался к разговору с
таким вниманием, что у него даже погасла трубка. Он решил, что для него
пришел момент вмешаться.
- А если я поручусь за господина Илиа Бруша, - сказал он, - этого будет
достаточно?
- Ну, еще посмотрим, - произнес жандарм. - Кто вы такой?
- Вот мой паспорт, - ответил любитель рыбной ловли, протягивая развернутый
лист.
Жандарм пробежал документ глазами, и его обращение сразу изменилось.
- Это совсем другое дело, - сказал он. Он бережно свернул паспорт и
протянул владельцу. После этого выпрыгнул на берег и сказал, отвесив
почтительный поклон компаньону Илиа Бруша:
- До свиданья, господа!
Илиа Бруш, удивленный как внезапностью этого неожиданного инцидента, так и
его разрешением, следил глазами за отступавшим неприятелем.
А в это время его спаситель, начав нить своего рассуждения с пункта, где
оно было прервано, продолжал неумолимо:
- Второй мотив, господин Бруш, это тот, что по причинам, вам, может быть,
неизвестным, за рекой тщательно следят, как вы в этом только что
убедились. Надзор станет еще более строгим по мере того, как вы будете
спускаться вниз, и даже усилится, если только это возможно, когда вы
будете пересекать Сербию и болгарские провинции Оттоманской империи,
страны, охваченные смутой и даже официально находящиеся в состоянии войны
с 1 июля. Я полагаю, что еще немало инцидентов случится на вашем пути и
что вы не будете досадовать, если к вам, в случае надобности, придет
помощь честного горожанина, который, к счастью, обладает некоторым
влиянием.
Искусный оратор мог надеяться, что этот второй аргумент, ценность которого
сейчас была доказана, окажется очень убедительным. Но он, без сомнения, не
рассчитывал на такой полный успех. Илиа Бруш, совершенно убежденный,
