человеческое существо - молодой человек лет тридцати, с длинными
черными волосами, полуголый, худой, окровавленный и израненный; он
склонил голову на грудь, как распятый Исус. Выстриженные на макушке
волосы говорили о том, что на этом месте недавно была тонзура.
- Это миссионер! - закричал Джо.- Священник!
- Бедняга! Несчастный! - восклицал Дик.
- Мы его спасем,- уверял доктор.- Спасем. При виде шара, похожего
на огромную комету с ярко сверкающим хвостом, негры, понятно, пришли в
ужас. Слыша их вопли, пленник поднял голову. В глазах его блеснуло
выражение надежды, и, не отдавая себе отчета в том, что происходит
вокруг него, он протянул руки к своим неожиданным спасителям.
- Он жив! Он жив! - радостно закричал Фергюссон.- Слава богу! А
дикари в полнейшем ужасе. Мы его спасем. Вы готовы, друзья мои?
- Готовы, Самуэль.
- Ну, Джо, туши горелку.
Приказ доктора сейчас же был выполнен. Едва заметный ветерок нес
"Викторию" к пленнику; одновременно шар, вследствие охлаждения газа,
мало-помалу спускался. Еще минут де сять "Виктория" плавала в волнах
света. Ферпоссон все направлял на толпу ослепительный сноп лучей, от
которого негры, придя в неописуемый страх, один за другим забились в
свои хижины. Площадка опустела. Доктор был прав, возлагая надежды на
сверхъестественное появление "Виктории", бросающей солнечные лучи
среди ночного мрака.
Корзина приблизилась к земле. Несколько смельчаков-негров, видя,
что добыча ускользает от них, вернулось, испуская громкие крики.
Кеннеди схватил свой карабин, но доктор запретил ему стрелять.
Миссионер не был даже привязан к столбу - это было лишнее при его
полнейшем изнеможении. Он стоял на коленях, не имея сил держаться на
ногах. В ту минуту, когда "Виктория" коснулась земли, охотник, откинув
в сторону свой карабин, схватил в охапку миссионера и втащил его в
корзину. В это же мгновение Джо сбросил на землю двухсотфунтовый
балласт.
Доктор был уверен, что "Виктория" должна понестись вверх с
необыкновенной быстротой, но, вопреки его ожиданию, она, поднявшись на
три-четыре фута, внезапно остановилась.
- Кто нас держит? - в ужасе закричал доктор.
С дикими криками к "Виктории" мчалось несколько дикарей.
- Ах! - воскликнул Джо, наклонившись над бортом.- Один из этих
свирепых негров уцепился за низ нашей корзины.
- Дик! Дик! - крикнул доктор.- Ящик с водой!
Дик сразу понял мысль своего друга и, схватив один из ящиков с
водой, весивший более ста фунтов, вышвырнул его за борт.
Освободившись от балласта, "Виктория" сразу подпрыгнула вверх
футов на триста, и толпа, видя, что пленник уносится от нее в луче
ослепительного света, огласила воздух неистовым ревом....
- Ура! - радостно вскрикнули Кеннеди и Джо. Тут "Виктория" снова
рванулась ввысь, и на этот раз больше, чем на тысячу футов.
- Что случилось? - спросил Кеннеди, от толчка едва удержавшийся
на ногах.
- Ничего,- ответил Фергюссон.- Просто этот негодяй, наконец,
покинул нас.
Джо, быстро нагнувшись над бортом корзины, увидел, как дикарь с
распростертыми руками летел вниз, как он несколько раз перевернулся в
воздухе и, наконец, грохнулся о землю.
Доктор разъединил провода, и наступила полнейшая тьма. Был час
ночи. Француз, все время лежавший в обмороке, открыл глаза.
- Вы спасены,- сказал ему Фергюссон.
- Спасен от мучительной смерти, да,- с печальной улыбкой ответил
француз по-английски.- Благодарю вас, братья, но не только дни мои, а
самые часы сочтены. Немного мне осталось жить.
И миссионер, вконец обессиленный, впал в забытье.
- Он умирает! - закричал Дик.
- Нет, нет,- ответил Фергюссон, наклоняясь над французом.- Но он
очень слаб. Давайте положим его под тент.
Они осторожно уложили на постель это жалкое, исхудалое тело, все
покрытое шрамами и свежими ранами от ножей и огня. Доктор нащипал из
своего носового платка немного корпии и наложил ее на раны,
предварительно промыв их. Он действовал умело и ловко, как настоящий
врач. Затем, вынув из своей аптечки подкрепляющее средство, он влил
несколько капель в рот миссионера. Тот едва имел силы прошептать:
"Благодарю, благодарю".
Доктор, видя, что больному необходим полный покой, опустил над
ним тент, а сам снова занялся своим шаром. "Викторию", учитывая
присутствие на ней четвертого пассажира, освободили в общем от
балласта в сто восемьдесят фунтов, и она держалась в воздухе без
помощи горелки. На рассвете легкий ветерок тихонько понес "Викторию" к
северо-западу. Фергюссон подошел к спящему миссионеру и несколько
минут наблюдал за ним.
- Если бы только мы могли сохранить спутника, посланного нам
небом!- промолвил охотник.- Есть ли хоть какаянибудь надежда?
- Да, Дик, при хорошем уходе, на таком чистом воздухе.
- Сколько выстрадал этот человек! - проговорил взволнованный
Джо.- Ему нужно было больше смелости, чем нам. Шутка ли: одному идти к
этим племенам!
- Вне всякого сомнения,-отозвался охотник.
Доктор весь день не хотел будить миссионера; в сущности это был
даже не сон, а дремота, прерываемая стонами и тихими жалобами.
Состояние больного не переставало беспокоить Фергюссона.
Под вечер "Виктория" остановилась и неподвижно простояла среди
мрака всю ночь. Джо и Кеннеди сменяли друг друга у постели больного, а
Фергюссон все время один нес вахту.
На следующее утро "Виктория", поднявшись в воздух, уклонилась
чуть-чуть к западу. День обещал быть великолепным. Вдруг больной
несколько окрепшим голосом позвал своих новых друзей. Сейчас же
подняли края тента, и он с наслаждением стал вдыхать свежий утренний
воздух.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Фергюссон.
- Как будто лучше,- ответил больной.- А до сих пор, друзья мои,
мне все казалось, будто я вас вижу во сне. Признаться, я с трудом
отдаю себе отчет в том, что случилось. Скажите, кто вы такие? Как вас
зовут? Я хочу знать это, чтобы помянуть вас в своей последней молитве.
- Мы английские путешественники,- сказал Фергюссон,- пытаемся на
воздушном шаре перелететь через Африку, и вот по пути нам
посчастливилось спасти вас.
- У науки есть свои герои,- сказал миссионер.
- А у религии - свои мученики,- откликнулся шотландец.
- Вы миссионер? - спросил доктор.
- Я священник миссии лазаристов. Вас мне послало небо. Но моя
жизнь кончена. Расскажите мне о Европе, расскажите о Франции,- ведь
уже целых пять лет я ничего не знаю о своей родине.
- Пять лет! Один среди этих дикарей! - воскликнул Кеннеди.
- Это души, которые нуждаются в искуплении,- ответил молодой
священник.- Это братья, дикие и невежественные, которых только церковь
может наставить и цивилизовать.
Фергюссон долго рассказывал миссионеру о его родной Франции. Тот
жадно слушал, и тихие слезы струились по его щекам. Время от временной
брал в свои лихорадочно горящие ладони то руки Кеннеди, то руки Джо и
пожимал их. Доктор приготовил больному несколько чашек чаю, и тот
выпил их с наслаждением. Бедняга почувствовал некоторый прилив сил,
смог приподняться и, видя, что он несется по ясному небу, даже
улыбнулся.
- Вы отважные путешественники,- начал он,- ваше смелое
предприятие завершится благополучно; вы-то увидите ваших родных,
друзей, вашу родину, вы...
Несчастный так ослабел, что его пришлось сейчас же снова уложить.
Несколько часов он находился в состоянии полной прострации, похожем на
смерть. Фергюссон не отходил от него и не мог сдержать своего
волнения: он чувствовал, что эта жизнь уходит. "Неужели,- думал
доктор,- мы так скоро потеряем того, кого вырвали из рук мучителей?"
Доктор снова перевязал ужасные раны и принужден был пожертвовать
большей частью своего запаса воды, чтобы освежить пылающее в
лихорадочном жару тело страдальца. Вообще он самым нежным и разумным
образом ухаживал за ним. К французу мало-помалу возвращалось сознание,
но, увы, не жизнь.
Умирающий прерывистым голосом рассказал доктору свою историю.
Когда он начал, Фергюссон попросил его говорить на родном языке:
- Я понимаю его, а вас это менее утомит.
Миссионер был молодой человек родом из Бретани, из бедной семьи.
Деревня Драдон, где он вырос, находилась в центре департамента
Мобриана. Он очень рано почувствовал влечение к духовному поприщу. Ему
мало было самоотверженной жизни священника, он хотел опасностей и
вступил в орден миссионеров, основателем которого был св.
Винцент-Павел.
В двадцать лет он покидает свою родину для негостеприимных
берегов Африки, и оттуда, преодолевая всякие препятствия, перенося
всевозможные лишения, молясь, он пешком добирается до поселений диких
племен, живущих по притокам Верхнего Нила. Прошло два года, а дикари
все еще не внимали его проповедям, не откликались на его пылкие
призывы, неверно истолковывали его человеколюбие. И вот он попадает в
плен к одному из самых свирепых племен - ньямбара, где с ним очень
плохо обращаются. И все же он учит, наставляет, молится. Когда однажды
племя, у которого он был в плену, после одного из частых побоищ с
соседями, разбегается, бросив его на поле битвы, как мертвого, он
все-таки не считает возможным вернуться на родину и, верный
евангельским заветам, продолжает скитаться по Африке. Самым спокойным
временем для него было то, когда его считали сумасшедшим. Он и на
новых местах изучает местные наречия и упорно продолжает свое дело.
Еще два долгих года он странствует по этим местам, повинуясь
сверхчеловеческой силе, дарованной ему богом. Последний год проводит
он среди "барафри", одного из самых диких племен - ньям-ньям.
Несколько дней тому назад умер их вождь, и злосчастного миссионера
почему-то обвиняют в его неожиданной смерти. И вот решают принести его
в жертву. Уже в течение почти двух суток длятся его пытки, и ему
предстоит, как верно предвидел доктор, умереть на следующий день при
ярком свете солнца, как раз в полдень. Услышав звук ружейных
выстрелов, он инстинктивно кричит: "Ко мне! Ко мне!" А когда до него
доносятся с неба слова утешения, ему кажется, что все это сон.
- Я не жалею,- прибавил он,- о жизни, которая уходит; она
принадлежит богу.
- Не теряйте надежды,- сказал ему доктор.- Мы подле вас и вырвем
вас у смерти, как вырвали у ваших мучителей.
- Так много я не прошу,- кротко ответил миссионер.- Слава богу,
что мне дана перед смертью великая радость пожать дружеские руки и
услышать родную речь.
Миссионер снова ослабел. День прошел между надеждой и страхом.
Кеннеди был очень подавлен, а Джо украдкой утирал слезы.
"Виктория" еле подвигалась; самый ветер, казалось, хотел дать
покой умирающему.
Под вечер Джо объявил, что на западе виден какой-то очень яркий
свет. Действительно, небо было словно в огне. На более северных
широтах, пожалуй, можно было бы принять это за северное сияние. Доктор
стал внимательно наблюдать за таким редким явлением.
- Это не может быть не чем иным, как действующим вулканом,-
наконец, проговорил он.
- А ветер как раз. несет нас туда,- заметил с тревогой Кеннеди.
- Ну, и что же? - отозвался доктор.- Мы пролетим над ним на такой
высоте, где будем в безопасности.
Прошло каких-нибудь три часа, и "Виктория" уже неслась над
горами. Она была на 24o 15' восточной долготы и 4o 42' северной
широты. Под нею из огнедышащего вулкана лились потоки расплавленной
лавы и высоко взлетали обломки скал... Казалось, какая-то огненная
