В гипнозе сумятицы самое простое решение кажется гениальным, а самый
банальный и забытый призыв - пророческим. Толпа, как известно, живет
эмоциями, а эмоции эти частично переключились из ярости в энтузиазм: всем
льстило осознать себя хозяевами и покорителями как пространства, так и,
черт возьми, времени!
- Итак! - Грохот. Тишина. - Есть предложение поставить стрелки
часов...
- А у меня без стрелок! - пропищала бесполая джинса, свесив ножки с
крыши троллейбуса: - Электронные!.. (Смех.)
- Кто такой бедный, что и стрелок нет - обходись цифрами! (Смех.
Инстинкт самосохранения и здравомыслия брал верх - отходили...) Есть
другие предложения?
- Есть! - Поставим на два часа - обеденный перерыв."
"Четверть шестого - конец работы!"
- Раз!..
Миллионы рук с часами поднялись к глазам.
- Два!..
Миллионы пальцев коснулись ребристых головок и кнопок...
- Момент, момент! - стареющий запущенный юнец, эдакий диссидентский
тип дворника-интеллигента, вскарабкался на фургон и тащил мегафон к себе.
Рослый вождь оттолкнул его, но железо под тяжестью прогнулось и
спружинило, окно сыпануло крошками под неверной ногой - он провалился
косо, и люмпен-интеллигент, очочки проволочные разночинские, завладел
аппаратом.
- А куда вы, собственно, торопитесь? - с циничной рассудительностью
повесил он вопрос.
- Еще не наторопились? Соскучились? - спросил он.
- Второго такого случая, надо полагать, не будет, - сказал он.
- Вот и давай вам после этого последний шанс. - Скосоротился.
Тусклым блеском надавливала линия пластиковых щитов.
Тяжелый моторный рык придвигался об Обводного.
- Да кто его дал-то?!
- А я откуда знаю? А тебе какая разница?
Упоминание о последнем шансе, хоть и неизвестно откуда, и неизвестно
зачем, но и упустить - так, сразу, тоже знаете... - заставило слушателей
задуматься.
Тем временем вождь высвободился и вцепился было в мегафон, но давно
отдышавшийся милицейский капитан усмотрел, наконец, для себя дело и
сдернул его за полу серого макинтоша вниз. "Плюрализм так плюрализм, -
пропыхтел он. - Слово имеет следующий оратор".
- Спасибо, - вежливо сказал люмпен. - А может, уж и время тоже
кончилось, - сказал он.
- Как это? А что теперь?
- А ничего... Пойдем каждый куда хочется.
- Это куда ж мы придем!? - пробасил толстый вислоусый полковник с
суровостью Тараса Бульбы.
- Как вы мне все надоели! - закричал люмпен. - Кто куда хочет, тот
туда и придет! Кто тут был такой счастливый? Не вижу! Кто успел вделать в
жизни то, что хотел? Не вижу!
- Меньше пены, - посоветовали снизу. - Тут не вечер поэзии.
- Пусть каждый сделает то, что ему надо сделать!!
- Ого! - сказал одноногий десантник. - А что потом?..
- Потом? А вот потом мы снова соберемся вместе...
- Все? - спросили красавицы и инвалиды, очкарики и работяги, учителя
и бараны, теснимые щитами.
- Те, кто останется в живых... - странно ответил люмпен. - И вот
тогда мы решим, что делать дальше... как ставить часы!..
- А что именно делать? - донеслось от Октябрьской гостиницы.
- Посмотри в зеркало - и ты увидишь ответ! Вспомни свое детство и
мать. И ты узнаешь ответ. Взгляни в глаза соседу. И ты узнаешь ответ. А
если ты совсем глуп - купи букварь. И ты узнаешь ответ!
На углу Гончарной такси вдруг двинулось боком и с хрустом сложилось,
открывая плоскую башню и скошенную грудь танка. Времени больше не было.
Площадь потекла.
Вместо подобающих ситуации спасательных и серьезных, возвышенных
мыслей Мамрину пришло в голову до непонятности пустейшее детское
воспоминание: он хотел стать пиратом. Еще он хотел увидеть Рио-де-Жанейро
и Гавайские острова. Еще он хотел посадить в машину жену и сына, и
отправиться втроем куда глаза глядят. Еще он хотел переспать с
негритянкой, написать книгу о своей жизни, дать по морде директору
института, и отыскать свою первую любовь и поцеловать ей руку. Еще хотел
пристрелить хоть одного из тех, кто когда-то пытал и расстреливал
невинных. Хотел влезть по лесенке на фонарный столб, привязать себя цепью,
закрыть ее на замок, ключ выкинуть, и выкрикнуть всю правду обо всем.
Хотел создать собственное маленькое проектное бюро и проектировать как
хочется, и что хочется, и кому хочется, быстро и за хорошие деньги. Хотел
заняться физкультурой и привести в порядок фигуру. Хотел найти несколько
друзей юности и крепко с ними надраться. Хотел поохотиться в Африке. Хотел
взорвать комбинат, отравляющий Байкал, и был согласен отсидеть за это
потом положенный срок. Хотел своими руками построить маленький, но
собственный дом, какой хочется, и завещать его сыну.
Он сел на урну и закурил. Посмотрел на свой портфель и послал его
пинком - он никогда не любил портфель. Удивленно подумал, неужели никто не
мог пристрелить Сталина.
Потом они подумал, что дел набирается слишком много, и несколько
встревожился, что может опоздать, когда придет срок снова собираться
вместе и ставить свои часы на единое новое время.
Отстегнул ремешок и брызнул часами о гранитную стену.
И очень медленно, с наслаждением, глазея по сторонам, отправился для
начала пообедать в ресторан "Кавказский", с хрустом ступая по миллиардам
крохотных пружин и шестеренок.
Михаил ВЕЛЛЕР
КНОПКА
Кнопкой его прозвали еще с первого класса. Пришел такой маленький,
аккуратненький, в очках и нос кнопкой. Посадили его за первую парту, перед
учительским столом, да так мы все десять лет и видели впереди на уроках
его аккуратно постриженный затылок и уши с дужками очков. Левое ухо у него
было чуть выше правого, очки держались косовато, он их поправлял.
К нему в классе в общем ничего относились. Учился он неплохо, списать
давал всегда. Он покладистый был, Кнопка, безвредный. И не ябедничал, -
даже когда в третьем классе Юрка Малинин его портфель в проезжающий
грузовик закинул.
На физкультуре он стоял самый последний. Недолюбливал ее Кнопка и
побаивался, ко всеобщему веселью. Пятиклассником он через козла никак не
мог перепрыгнуть; и позже не удавалось. А играли мы в футбол или баскет,
он шел в качестве нагрузки, друг другу спихивали. Но обычно мы его судить
ставили, это и его и нас вполне устраивало. Судить Кнопке нравилось,
добросовестный был судья, невзирая на риск иногда схлопотать. Правда тут
его в обиду не давали. А после игры он всем с ответственным видом раздавал
полученные на хранение часы и авторучки. Или купаться пойдем, побросаем
барахло, а Кнопка лежит рядом и переворачивается на солнце через научно
обоснованные промежутки времени, сигареты нам достает сухими руками и
время говорит.
Если в классе начинали деньги собирать, - девчонкам на подарки к 8
марта, на складчину там, на учебники, - сдавай Кнопке. Ему определили
постоянную общественную нагрузку - казначей, и относился он к ней со всей
серьезностью, специальный кошелек завел с тремя отделениями: одно для
мелочи, другое для бумажек, а в третьем держал список - кто, когда и
сколько сдал. Как в сберкассе.
Однажды Толька Кравцов подобрал на улице щенка и принес домой. Ну,
ему мамаша, конечно, показала щенка. И Толька со щенком отправился к
Кнопке.
- Выручай, - говорит, - Кнопка, друг, пока я ее уломаю.
Он ее месяц уламывал. А щенок этот месяц жил у Кнопки; что немало
способствовало репутации последнего. Не так-то, знаете ли, просто. В конце
концов Кравцов выиграл свою гражданскую войну рядом сильных ударов: он
исправил двойку по алгебре, записался в кружок друзей природы, натравил
классную придти к нему домой и провести беседу о воспитательном значении
животных в семье и пригрозил матери поставить на педсовете вопрос о
лишении ее родительских прав. Щенок в целости вернулся к хозяину и через
год вымахал в псину величиной с мотоцикл. И уезжая летом в пионерский
лагерь или с родителями в отпуск, Кравцов по-прежнему со спокойной душой
оставлял его Кнопке.
Еще Кнопка умел хранить тайны. Могила! Их доверяли ему, не
рассчитывая на собственную выдержку; знали: Кнопка на выдаст. Интересно
представить себе кое-чьи судьбы, просочись скрываемые сведения. Кнопка
надежно упрятывал излишки информации, которые, выйдя наружу, как раз могли
дополнить уже известное до критической массы.
Да и не только излишки - на наш взгляд. Но - хозяин барин. Мы ему
стали иногда и выученные параграфы сдавать. Осознаешь - и сдаешь, а то
вылетит из головы до следующего урока; или в случае контрольной, например.
А отличник Леня Маркин, такой ушлый парнишка, так тот приспособился вообще
все Кнопке сдавать: на перемене позубрит, побормочет под нос, прикрыв
учебник - и Кнопке. И не подскажет никогда ничего, паразит. "Ты же знаешь,
- занудит, - у меня же нет при себе ничего..." А идет отвечать, - хвать -
и блещет. Русаня его все в пример ставила: "Вот, - говорит, - как может
любой развить свою память, если регулярно заниматься и с первого класса
учить стихи". А при чем тут память, когда все-таки совесть иметь надо?
Когда Юрку Малинина потащили на педсовет за "электрический стул" (под
сиденье учительского стула он привернул батарею БАС-80 и вывел полюса на
шляпки гвоздей), он, посоображав, оставил у Кнопки на всякий случай
задиристость, и грубость тоже.
- Вернее будет, - решил. - Ведь ляпну им неласково - точно в
специнтернат переведут. И карты пока у себя подержи.
Кое-кто замер. Созревал заговор.
- Кнопка, - уговаривают вполголоса и на дверь оглядываются, - ты б
выкинул это куда-нибудь, а? Ну сам посуди - какой прок-то? Доброе дело
сделаешь!..
Кнопка подумал, очки поправил и отвечает рассудительно:
- Во-первых, сами понимаете, что Юрка может тогда устроить.
Во-вторых, вдруг все равно отыщет. В-третьих, ну как он взамен раздобудет
такое, что только хуже станет? В-четвертых, - и он вздохнул не без
горделивости, - не могу: взял - значит, отдам. Иначе нельзя. Иначе
представляет до чего может зайти?..
От него отступились разочарованные, но со смутным уважением.
Насели на Юрку. Много благ сулили и объясняли выгоду. Юрка удивлялся,
фордыбачил, набивал цену. Его соблазнили авторучкой с картинками.
- Ладно, - снизошел. - Но ненадолго, посмотрим пока.
Смотрели два дня. Ощутимый результат. "Стрессовый уровень обстановки
резко упал", - выразилась по этому поводу староста Долматова. На третий
день Юрка пришел с фингалом и прихрамывая и потребовал все обратно.
- Пацаны на микрорайоне уважать перестали, - процедил нехотя на
тактичные расспросы. - Ничего, сегодня у них будет вторая серия. Курская
дуга, - сплюнул.
...И был май, и листва за открытыми окнами, когда в понедельник перед
химией (в девятом классе уже) Нинка Санеева подошла в коридоре и
посмотрела Кнопке в глаза. Была у нее эта глупая привычка уставиться на
тебя ни с того ни с сего, а потом отвести взгляд с высокомерным
выражением.
- Кнопка, - говорит, - мне надо с тобой серьезно поговорить. Очень
серьезно, - а сама все смотрит.
Кнопка кивнул, стараясь держаться уверенней. Нинка - Нинка идет по
улице и несет на себе взгляды, как... как сорванные финишные ленточки. И
соответственно манеры у нее свободные и характер неуправляемый.
Он пришел к углу возле универмага раньше времени, в выходных брюках,
с ненужными свежим носовым платком и сигаретами в кармане. Нинке
полагалось опоздать, и она опоздала; но он нервничал.
