Крэгг в два прыжка осилил оставшиеся ступеньки.
- Ингрид!
- А мой совет: до обрученья не целуй его! - пропела Ингрид, оправляя
прическу. - Садитесь лучше пить кофе. Признаться, я уже начала думать, что
вы, раскаявшись в своем безрассудстве, умчались в город, покинув обманутую
Маргариту.
...Когда ей удалось стать второй лыжей на снег, она вскрикнула...
- Не знаю, что со мной случилось, - сказал Крэгг, размешивая сахар. - Я
обычно так рано встаю.
- Вы нездоровы?
- Н-н-нет.
- Сожаление об утерянной свободе?
- Что вы, Ингрид!
- Тогда смажьте мои лыжи. Мы поднимемся наверх в фуникулере, а
спустимся...
- Нет!! - Крэгг опрокинул чашку на скатерть. - Не нужно спускаться на
лыжах!
- Что с вами, Лин?! - спросила Ингрид, стряхивая кофе с платья. -
Право, вы нездоровы. С каких пор?..
- Там... - Он закрыл глаза руками.
...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие...
- Там... пни! Я... боюсь, Ингрид! Умоляю вас, пойдем назад по дороге!
Мы можем спуститься в фуникулере.
Ингрид надула губы.
- Странно, вчера вы не боялись никаких пней, - сказала она, вставая. -
Даже ночью не боялись. Вообще, вы сегодня странно себя ведете, Еще не
поздно...
- Ингрид!
- Перестаньте, Лин! У меня нет никакого желания тащиться три километра
пешком под руку со своим добродетельным и трусливым супругом или стать
всеобщим посмешищем, спускаясь в фуникулере. Я иду переодеваться. В вашем
распоряжении десять минут, чтобы подумать. Если вы все это делаете против
своей воли, то еще есть возможность...
- Хорошо, - сказал Крэгг, - сейчас смажу ваши лыжи...
x x x
... - Согласен ли ты взять в жены эту женщину?
.. .обрыв был всего в нескольких метрах. Она поняла, что тормозить уже
поздно, и упала на левый бок...
- Да.
- А ты согласна взять себе в мужья этого мужчину?
- Согласна.
- Распишитесь...
Церемония окончилась.
- Ну? - прикрепляя лыжи, Ингрид снизу взглянула на Крэгга. В ее глазах
был вызов. - Вы готовы?
Крэгг кивнул.
- Поехали!
Ингрид взмахнула палками и вырвалась вперед...
Крэггу казалось, что все это он уже однажды видел во сне: и
синевато-белый снег, и фонтаны пыли, вырывающиеся из-под ног Ингрид на
поворотах, и красный шарф, полощущий на ветру, и яркое солнце, слепящее
глаза.
Впереди одиноко маячила старая сосна. Ингрид мелькнула рядом с ней.
Д_а_л_ь_ш_е в с_н_е_г_у д_о_л_ж_е_н б_ы_л т_о_р_ч_а_т_ь п_е_н_ь.
...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие...
Ингрид вошла в правый поворот. В правый! Крэгг облегченно вздохнул.
- Не так уж много пней, - крикнула она, резко заворачивая влево. - Все
ваши страхи... - Взглянув на ехавшего сзади Крэгга, она потеряла равновесие.
Правая лыжа взметнулась вверх.
Крэгг присел и, оттолкнувшись изо всех сил палками, помчался ей
наперерез.
Они столкнулись в нескольких метрах от обрыва.
Уже падая в пропасть, он услышал пронзительный крик Ингрид. Дальше весь
мир потонул в нестерпимояркой вспышке света.
- Вот ваша газета, доктор Меф, - сказала служанка.
x x x
Эзра Меф допил кофе и надел очки.
Несколько минут он с брезгливым выражением лица просматривал сообщения
о событиях в Индо-Китае. Затем, пробежав статью о новом методе лечения
ревматизма, взглянул на последнюю страницу. Его внимание привлекла заметка,
напечатанная петитом и обрамленная черной каймой.
В номере гостиницы курорта Пенфилд скончался известный ученый-филолог,
профессор государственного университета Дономаги, доктор Лин Крэгг. Наша
наука потеряла в его лице...
Меф сложил газету и прошел в спальню.
- Нет, Мари, - сказал он служанке, - этот пиджак повесьте в шкаф, я
надену черный костюм.
- С утра? - спросила Мари.
- Да, у меня сегодня траур. Нужно еще выполнить кое-какие формальности.
- Кто-нибудь умер?
- Лин Крэгг.
- Бедняга! - Мари достала из шкафа костюм. - Он очень плохо выглядел
последние дни. А вы его вчера даже не проводили!
- Это случилось в Пенфилде, - сказал Меф. - Кажется, он поехал кататься
на лыжах.
- Господи! В его-то годы! Вероятно, на что-нибудь налетел!
- Вероятно, если исходить из представлений пространственно-временного
континуума. Ах, Сатана!..
- Ну, что еще случилось, доктор Меф? - спросила служанка.
- Опять куда-то задевался рожок для обуви! Вы не представляете, какая
мука - натягивать эти модные ботинки на мои старые копыта!
УТКА В СМЕТАНЕ
Откровенно говоря, я люблю вкусно поесть Не вижу причины это скрывать,
потому что ведь от гурмана до обжоры, как принято нынче выражаться,
дистанция огромного размера Просто я считаю что каждое блюдо должно быть
приготовлено наилучшим образом. Возьмем, к примеру, обыкновенный кусок мяса.
Можно его кинуть в кастрюлю и сварить, можно перемолоть на котлеты, а можно,
потушив в вине с грибами и пряностями, создать произведение кулинарного
искусства
К сожалению, в наше время люди начали забывать, что еда - это прежде
всего удовольствие Увы, канули в Лету придорожные кабачки, где голодного
путника ждала у пылающего очага утка, поджаренная на вертеле. Кстати, об
утках: уверяю вас, что обычная газовая плита дает возможность приготовить
утку ничуть не хуже, чем это делалось нашими предками. Просто нужно перед
тем, как поставить ее в сильно нагретую духовку, обмазать всю тушку толстым
слоем сметаны. Если вы при этом проявите достаточно внимания и не дадите
утке перестоять, ваши труды будут вознаграждены восхитительной румяной
корочкой, тающей во рту
Многие считают, что утку нужно жарить с яблоками. Глупости! Наилучший
гарнир - моченая брусника. Не забудьте положить внутрь утки, так сказать в
ее недра, несколько зернышек душистого перца, немного укропа и лавровый
лист. Это придает блюду ни с чем не сравнимый аромат.
Был воскресный день, и я только посадил утку в духовку, как раздался
звонок в передней.
- Это, наверное, почта, - сказала жена - Пойди открой.
У меня очень обширная корреспонденция. Не буду скромничать. Как
писатель-фантаст, я пользуюсь большой известностью После выхода книги меня
буквально засыпают письмами. Пишут обычно всякую галиматью, но я бережно
храню все эти листки, чаще всего нацарапанные корявым почерком со множеством
ошибок, храню потому, что ведь это, что ни говори, часть моей славы. Когда
ко мне приходят гости, особенно собратья по перу, я люблю достать папки с
письмами и похвастать ими.
К сожалению, дело не всегда ограничивается посланиями. Мне часто звонят
по телефону. У меня уже выработалась особая система уклоняться от просьб
"уделить несколько минут для очень важного разговора". Все это или
графоманы, или восторженные юнцы, принимающие всерьез то, что я пишу. Хуже,
когда они являются без предварительного звонка, Тут, хочешь не хочешь,
приходится тратить на них время. Иногда мне даже всучивают рукописи, которые
я, признаться, никогда не читаю. Держу некоторое время у себя, а потом
отвечаю по почте, что, дескать, замысел не лишен интереса, но нужно больше
обращать внимания на язык и тщательнее работать над сюжетом. Как-то все-таки
приходится заботиться о своей популярности.
Итак, я пошел открыть дверь.
Это был не почтальон. Переминавшийся с ноги на ногу человек мало
походил на моих обычных посетителей. На вид ему было лет сорок пять. Под
глубоко запавшими глазами красовались набрякшие мешки, какие бывают у
хронических алкоголиков. Длинный, немного свернутый на сторону нос и
оттопыренные уши тоже не придавали особой привлекательности своему
владельцу. Хотя на улице шел снег, он был без пальто и шапки. Снежинки таяли
на его голове с наголо остриженными волосами. Облачен он был в дешевый,
видно только что купленный, костюм, слишком широкий в плечах. Рукава же были
настолько коротки, что из них сантиметров на десять торчали руки в черной
сатиновой рубашке. Шею он обвязал клетчатым шарфом, концы которого болтались
на груди.
В людях я разбираюсь хорошо. Не дожидаясь горькой исповеди о
перипетиях, приведших его к положению просителя, я достал из кошелька 40
копеек и протянул ему.
Посетитель нетерпеливым жестом отмахнулся от денег и бесцеремонно
переступил порог.
- Вы ошибаетесь. - К моему удивлению, он навал меня по имени и
отчеству. - Я к вам по делу, и притом весьма срочному. Прошу уделить мне
несколько минут.
Он взглянул на свои ноги, обутые в огромные рабочие ботинки, такие же
новые, как и его костюм, потоптался нерешительно на месте и вдруг направился
в комнаты.
Обескураженный, я последовал за ним.
- Ну-с? - Мы сидели в кабинете, я за столом, он - в кресле напротив. -
Чем же я обязан вашему визиту?
Я постарался задать этот вопрос ледяным тоном, тем самым, который уже
не раз отпугивал непрошеных посетителей.
- Сейчас. - Он провел ладонью по мокрой голове и вытер руку о пиджак. -
Сейчас я вам все объясню, но только разговор должен остаться между нами.
С меня этого было достаточно. Мне совершенно не хотелось выслушивать
признания о загубленной жизни. Вот сейчас он скажет: "Дело в том, что я
вернулся..."
- Дело в том, - сказал посетитель, - дело в том... - он запнулся и
сморщил лицо, как будто проглотил что-то очень невкусное, - дело в том, что
я прибыл с другой планеты.
Это было так примитивно, что я рассмеялся. Моему перу принадлежат
десятка два подобных рассказов, и у меня выработался полный иммунитет ко
всякой фантастической ерунде. Вместе с тем, мой опыт в таких делах давал мне
возможность быстро и, я бы сказал, элегантно разоблачить любого проходимца.
Что ж, это было даже занятно.
- С другой планеты? - В моем голосе не было и следов удивления. - С
какой же именно?
Он пожал плечами.
- Как вам сказать? Ведь ее название ничего вам не даст, оно на Земле
неизвестно.
- Неважно! - Я снял с полки энциклопедический словарь и отыскал карту
звездного неба. - Покажите мне хотя бы место, где она находится, эта ваша
планета.
Он близоруко прищурился и, поводив пальцем по карте, ткнул в одно из
звездных скоплений.
- Вот тут. С Земли она должна была бы наблюдаться в этом созвездии.
Однако ни в один из телескопов вы ее увидеть не сможете. Ни ее, ни звезду,
вокруг которой она обращается.
- Почему же?
- Это не имеет значения. - Он опять поморщился. - Слишком долго
объяснять.
- На каком же расстоянии она находится от Земли?
- На каком расстоянии? - растерянно переспросил он. - На каком
расстоянии? Это... смотря как считать...
- А как вы привыкли считать звездные расстояния? Может быть, в
километрах? - Я вложил в этот вопрос столько иронии, что лишь болван не мог
ее почувствовать.
- В километрах? Право, не знаю... Нет, в километрах нельзя.
- Почему?
- Не получается. Километры, ведь они...
- Разные? - насмешливо переспросил я.
- Вот-вот, - радостно заулыбался он, - именно разные.
- Тогда, может быть, в парсеках или в световых годах?
- Пожалуй, можно в световых годах. Что-то около... двух тысяч лет.
- Около?
- Да, около. Я, признаться, никогда точно не интересовался.
Тут я ему нанес новый удар:
- Сколько же времени вам пришлось сюда лететь?
- Я не знаю. - Он как-то беспомощно огляделся вокруг. - Право, не
знаю... Ведь те понятия о времени и пространстве...
Видно было, что он запутался. Еще два вопроса, и я его загоню в угол.
