его были холодны, как сталь. Единственное, что я мог сделать, это напрячь
мускулы, когда он меня связывал, и помнить, что по крайней мере в два раза
сильнее его.
"Он наверняка не сможет связать меня слишком сильно", - подумал я.
Наконец он закончил.
- Не сердись, Билл, - сказал он. - Мне неприятно это говорить, но оба
вы слишком разгорячились, прибыв на Центавр; это лечение, рекомендованное
психологами, с которыми консультировался Касселлахат. Предположительно,
это вызовет у вас шок, такой же сильный, как и прежде.
Поначалу я не обратил внимания на его слова о Касселлахате, но потом
меня осенило: невероятно, но Ренфью убедил Касселлахата, что мы с Блейком
спятили! Все месяцы нашего общего путешествия он держался молодцом,
чувствуя ответственность за нас. Это была тонкая уловка; вопрос лишь в
том, что должно стать причиной шока?
- Это не затянется надолго, - услышал я голос Ренфью. - Мы как раз
выходим на орбиту звезды-отшельницы.
- Звезда-отшельница! - воскликнул я.
Он не ответил. Когда дверь за ним закрылась, я начал возиться со
своими путами, не переставая рассуждать. Что там говорил Касселлахат? Что
звезды-отшельницы держатся в пространстве благодаря неустойчивому
равновесию. В ЭТОМ пространстве. Пот стекал по моему лицу: я представил,
что нас отбросит в другую плоскость пространственно-временного континуума.
Когда я освободил, наконец, руки, то почти почувствовал, как корабль
падает вниз.
Я был связан не настолько долго, чтобы путы успели затормозить
кровообращение, поэтому сразу направился в каюту Блейка. Две минуты спустя
мы уже шли к рубке.
Ренфью мы застали врасплох. Блейк схватил его парализатор, а я одним
мощным рывком выдернул его из кресла и швырнул на пол.
Он лежал неподвижно, вовсе не сопротивляясь и скалясь в улыбке.
- Слишком поздно, - усмехнулся он. - Мы приближаемся к первой ступени
нетерпимости, и ничего нельзя сделать, разве что подготовиться к шоку.
Я почти не слышал его. Тяжело опустившись в кресло у пульта
управления, я уставился на экраны. Ничего не было видно, и это меня
поразило. Я взглянул на регистраторы: они яростно дрожали, отмечая
небесное тело БЕСКОНЕЧНЫХ РАЗМЕРОВ.
Довольно долго смотрел я на эти невероятные данные, потом передвинул
рукоять деселератора. Под напором полной тяги аделедиктандера корабль
замер. Зримо представив себе две силы, противостоящие друг другу, я выжал
рукоять до упора.
Падение продолжалось.
- Орбита, - услышал я голос Блейка. - Выведи нас на орбиту.
Дрожащими пальцами я постукивал по клавиатуре, вводя новые данные
размера, гравитации и массы солнца.
Отшельница не оставила нам ни одного шанса.
Я попытался рассчитать другую орбиту, третью, четвертую... Наконец я
вычислил орбиту, которая увела бы нас даже от мощного Антареса, но жуткое
падение продолжалось.
Экраны были по-прежнему пусты - ни следа материи. На секунду мне
показалось, что я смутно вижу пятно большей черноты на фоне мрака
космического пространства, но уверенности у меня не было.
Наконец в порыве отчаяния я присел возле Ренфью, который даже не
пытался подняться.
- Слушай, Джим, - умоляюще сказал я, - зачем ты это сделал? Что
теперь с нами будет?
Он беззаботно улыбнулся.
- Подумай, - сказал он, - о старом, заскорузлом отшельнике-человеке.
Он поддерживает связи со своими приятелями, которые так же слабы, как у
звезды-отшельницы с другими звездами в галактике. Вот-вот мы должны
наткнуться на первый уровень нетерпимости. Это проявляется в прыжках типа
квантового, каждые четыреста девяносто восемь лет, семь месяцев, восемь
дней и несколько часов.
Это звучало сущим бредом.
- Но что будет с нами? - напирал я. - Ради Бога, Джим!
Он посмотрел на меня с иронией, и я вдруг понял, что он совершенно
здоров психически. Прежний рассудительный Ренфью даже стал как-то лучше и
сильнее.
- Нас отбросит с этого уровня нетерпимости, и тем самым мы
вернемся...
Удар!
Резкий перекос. Я с грохотом рухнул на пол, поскользнулся, и тут
чьи-то руки - это был Ренфью - схватили меня. И все кончилось.
Я поднялся, чувствуя, что мы уже не падаем. Посмотрел на пульт. Все
огоньки погасли, все стрелки стояли на нулях. Повернувшись, я взглянул на
Ренфью, потом на Блейка, мрачно поднимавшегося с пола.
- Пусти меня к пульту, Билл, - требовательно сказал Ренфью. - Я хочу
рассчитать курс на Землю.
Целую минуту я таращился на него во все глаза, потом медленно
отодвинулся. Пока он настраивал приборы и нажимал ручку акселератора, я
стоял рядом. Наконец он взглянул на меня.
- Мы будем на Земле через восемь часов, - сказал он, - то есть,
примерно через полтора года после того, как покинули ее пятьсот лет назад.
Я чувствовал, как трещит мой череп, и только через какое-то время
понял, что это - из-за внезапного озарения.
Так значит, звезда-отшельница, освобождая от нас свое поле
нетерпимости, просто стряхнула нас в другое время. Ренфью говорил, что это
бывает каждые... четыреста девяносто восемь лет, семь месяцев и...
"Но что будет с кораблем? Разве можно перенести в XXII век
аделедиктандер XXVII и тем самым изменить ход истории?" - бормотал я себе
под нос.
Ренфью покачал головой.
- А что мы в нем понимаем? Разве мы осмелимся когда-нибудь залезть в
его двигатель? Наверняка нет. Мы оставим корабль для своих собственных
нужд.
- Н-но... - начал я, однако Ренфью прервал меня.
- Послушай, Билл, - сказал он. - Представь себе такую картину: через
пятьдесят лет девушка, которая тебя поцеловала, - я видел, как это тебя
потрясло, - будет сидеть рядом с тобой, когда твой голос из Космоса
сообщит на Землю, что ты только что проснулся и съел первую порцию супа во
время первого межзвездного полета к Альфе Центавра.
Именно так все и оказалось.
Альфред ВАН ВОГТ
ВАРВАР
В своем обращении к нобилям Империи, последовавшем за возвращением с
Венеры, Тьюз среди прочего заявил:
- Борьба была ожесточенной, однако теперь Линн не имеет где-либо
опасных врагов. За последние две декады наши противники на Марсе и Венере
окончательно разгромлены нашими силами, и теперь мы стоим на пороге
уникального исторического свершения: власть над Миром будет принадлежать
нам - и только нам. Наступает период вечного мира и неограниченного
творческого развития.
Он вернулся во дворец в приподнятом, радостном настроении; в ушах еще
звенели аплодисменты, которыми была встречена его речь. Шпионы доносили
Тьюзу, что его популярность неуклонно возрастает - как среди сословия
нобилей, так и в низших слоях населения. Война тянулась слишком долго, и,
казалось, только прибытие Тьюза на Венеру обеспечило ее быстрое и успешное
завершение. Отсюда был сделан вывод, что именно его блистательное
руководство привело к решительному перелому. При подобных обстоятельствах
от Тьюза не требовалось большой сообразительности, чтобы понять: он может
великодушно подарить триумф победителя Джеррину, ничего не теряя в прочих
почестях.
Несмотря на его собственную речь перед советом нобилей, на протяжении
первой мирной недели Тьюз находился в состоянии нарастающего изумления -
то, о чем он говорил, стало реальностью, врагов больше нет. Опасаться
нечего. Трудно было поверить, что мир наконец принадлежит Линну и что он,
Тьюз, как Великий Советник, в своей области обладает властью над таким
количеством подданных, которое вряд ли кто-либо имел ранее. Так, во всяком
случае, казалось ослепленному своим величием Тьюзу.
Конечно, он будет всецело предан идее Империи, успокаивал себя Тьюз,
поспешно отрекаясь от минутной вспышки горделивого честолюбия. Он наглядно
представлял себе огромные работы на планетах и в космосе, которые будут
отражать великолепие Линна и золотой век Тьюза. Чем дольше он забавлялся
различными туманными, но величественными планами, тем более благородными и
замечательными они казались ему. Тьюз упивался победой; он грезил, он
мечтал - но не предпринимал никаких реальных действий.
Вскоре он получил известие, что с Венеры возвратился Клейн. Спустя
некоторое время от него пришло послание:
Его Превосходительству Великому Советнику Тьюзу.
Моему глубокоуважаемому дяде.
Я буду рад нанести Вам визит и сообщить результаты нескольких бесед
между моим братом Джеррином и мной, касающихся возможных источников
опасности для Империи. Хотя эти источники потенциальной угрозы не
представляются значительными, учитывать их необходимо. Джеррин и я
озабочены численным превосходством рабов над гражданами Земли; нас также
беспокоит отсутствие достоверных данных о ситуации, сложившейся в
настоящее время среди населения лун Юпитера и Сатурна.
Чем скорее мы проанализируем и учтем опасности, попавшие в поле
нашего зрения, тем вероятнее, что дальнейшая судьба Линна будет
определяться осмысленными действиями, а не противодействием оппортунистов,
которое неизбежно возникает в будущем среди членов правительства.
Ваш преданный племянник
Клейн.
Письмо вызвало у Тьюза раздражение. Оно казалось неким неуместным
вмешательством. Оно напоминало Тьюзу, что его контроль над Линном и
величественным будущим Империи не являлся полным и всеобъемлющим и что в
действительности племянники могли вынудить его к таким компромиссам,
вследствие которых видимое только ему великолепие могло изрядно
потускнеть. Тем не менее его ответ был дипломатичным:
Мой дорогой Клейн!
Было приятно получить от тебя известия и убедиться в твоем
благополучном возвращении из столь длительного путешествия. В мои
ближайшие планы входит отдых на горных курортах; полагаю, что ты также
должен отдохнуть. После возвращения с гор я с удовольствием приму тебя и
мы самым серьезным образом обсудим все затронутые в твоем письме проблемы.
Я отдал распоряжения ряду департаментов о подготовке необходимой
информации, так что, когда мы встретимся, наша беседа будет строиться на
основе реальных фактов.
Тьюз,
Великий Советник.
Он действительно разослал указания и даже пролистал короткую
официальную сводку, составленную экспертами и касающуюся ситуации на лунах
Юпитера и Сатурна. Жители этих небесных тел объединялись в ряд племен,
находившихся на различных стадиях варварской культуры. Последние сводки и
доклады об этих примитивных цивилизациях были основаны на опросах
торговцев Линна, посещавших системы планет-гигантов. Судя по ним, можно
было сделать вывод, что старые игры в интриги и убийства нашли благодатную
почву среди племенных вождей варваров.
Однако какой-либо серьезной опасности положение в системах Юпитера и
Сатурна, по мнению Тьюза, не представляло. Поэтому он спокойно отбыл на
отдых в горы, сопровождаемый тремя сотнями слуг и тысячей рабов. Он все
еще пребывал там месяцем позже, когда получил второе письмо от Клейна.
Его милости Великому Советнику Тьюзу.
Ваше внимание к моему предыдущему посланию принесло мне большое
облегчение. Я буду счастлив содействовать Вашим департаментам, если они
начнут сбор сведений о положении на окраинах Солнечной системы. Должен
сообщить Вам, что около года назад несколько моих агентов на Европе,
крупнейшем спутнике Юпитера, были неожиданно ликвидированы. Таким образом,
имеющаяся у меня информация об этих отдаленных областях основывается на
сообщениях двухлетней давности. Кажется, лет пять назад там появился новый
