противоположном склоне горы стояла маленькая татарская деревенька, обычно
пустовавшая в осенние месяцы. Но сейчас там было людно. Отряд "зеленых"
уже третий день навязывал мирным татарам свое непрошеное присутствие.
Выбирать не приходилось. Арцеулов начал подъем. Тропинка вилась по
склону, неторопливо взбираясь к голой безлесой вершине. Донимал холод,
ветер сбивал с ног, но Ростислав шел, стараясь не думать ни о чем, кроме
вершины, до которой следовало дойти. Он часто вспоминал краснопузого
Степу. Тот шел по ледяной тайге, ночуя в снегу и спасаясь остатками
спирта. Странная, нелепая мысль то и дело посещала Арцеулова. Вместе с
Косухиным ему было бы легче. Интересно, согласился бы командир
победоносной "рачьей и собачьей" сопровождать беглого врангелевца к
спасительному морю?
На вершину Ростислав поднялся в полдень. Темное, страшное море
бушевало далеко внизу, но даже сюда ветер доносил мелкие капли влаги. До
самого горизонта не было видно ничего, кроме бурлящей пучины. Корабли
ушли. Он остался один...
Спускаться приходилось осторожно. Ноги скользили по раскисшей земле,
острые ветви норовили ударить прямо по лицу, но куда опасней то, что
доносилось снизу. Голоса. Там были люди, и наивно думать, что это мирные
пастухи.
Ростислав добрался почти до самой дороги, шедшей вдоль моря. Он уже
видел ее сквозь деревья - узкую, в следах повозок, но не спешил выходить
из густого леса. Внизу то и дело проходили люди, и почти у всех за спинами
торчали винтовки. Они шли на восток, к той самой деревне, о которой
говорили пастухи. Значит, не еду и теплый ночлег рассчитывать нечего.
Стемнело. Дорога опустела, и Арцеулов решился. Он прикинул, что надо
идти на запад, к Алуште. Может, по дороге он встретит таких же, как и он,
беглецов. Вместе они поищут лодку. А дальше - как повезет...
...Под ногами чавкала грязь. Он прошел чуть больше километра и
почувствовал, что силы на исходе. Ростислав шел уже несколько дней. Даже
странно, что он смог добраться так далеко. Но теперь, когда все тело ныло,
умоляя об отдыхе, ноги переставали слушаться, а во рту скопилась горькая
слюна, - следовало отдохнуть. Все равно где, пусть прямо здесь, возле
пустой дороги. Ростислав понимал, что если не поспит несколько часов, то
просто упадет и больше не встанет.
Осторожность, все еще не оставлявшая его, заставила выбрать, как
казалось, надежное убежище - маленькую полянку в лесу, надежно прикрытую
со стороны дороги густым кустарником. Арцеулов накрылся шинелью, положил
под голову вещевой мешок и провалился в черное, без сновидений, забытье...
...Резкий толчок. Его ударили прикладом, но боли Ростислав даже не
почувствовал. Рука привычно рванулась к кобуре - пусто. Те, кто пришел за
ним, тоже кое-чему научились за эти годы.
Не хотелось даже открывать глаза, но еще один, на этот раз ощутимый,
удар заставил подняться.
Их было трое - не красноармейцы, а обыкновенные бандиты, "зеленые", в
невыразимо грязных шинелях без ремней, с обязательными красными лентами на
шапках. Ночной сумрак не позволял разглядеть лиц, да это было и не важно.
- Вставай, кадет, выспался! - в голосе не было злости. Очевидно, он
не первый, и кровавый энтузиазм уже успел остыть.
Арцеулов встал. В грудь целились дула винтовок.
- Офицер?
Он даже не стал отвечать. Кто-то дернул за плечо, взглянул на погоны.
- Подполковник. В штаб, товарищи?
"Товарищи" стали переговариваться. Идея, похоже, не пришлась по душе.
- Если б генерал!.. Таких, как этот, уже полон сарай...
Арцеулова не обыскивали, только забрали нож и ткнули прикладом в
вещевой мешок. Пленный подполковник мало интересовал победителей.
- Да ну его, - рассудил старший. - Все одно - контра!
- Так что, к Духонину?
- К Духонину!
Что такое "отправить в штаб к Духонину" Арцеулов знал без перевода.
Его вытолкали прикладами на дорогу и поставили у обочины, спиной к
бушующему морю.
- Молись, офицер, - предложил старший. - Минута тебе...
Молитва не шла на ум. Исчезла ненависть, не было даже отчаяния. Жажда
жизни, которая вела его эти дни, казалось, сгинула без следа. Ростислав
чувствовал одно - усталость. Внезапно суетная мысль посетила его. Арцеулов
понял, что очень хочет курить: последняя папироса выкурена три дня назад.
- Господа, у вас не будет махорки? - слова вырвались сами собой, и
Ростислав тут же пожалел о них. Но просьба была воспринята как нечто
вполне естественное. Кто-то полез в карман шинели, затем повстанцы
переглянулись.
- Не повезло тебе, подполковник. Скурили! - слова прозвучали
виновато, не чувствовалось ни "классовой ненависти", ни даже просто злобы
к врагу. Эти трое выполняли работу - добросовестно и честно. В памяти
промелькнули слова Косухина: "Пленных не будет"...
- Баста! - решил старший. - Долго возимся. Нам еще до Пастушьей
Крепости все прочесать надо.
Последние слова явно предназначались для пленного. Ему пояснили
причину излишней торопливости. Работы много, Красный Крым предстояло еще
чистить и чистить...
"Как просто! - мелькнуло в сознании. - Это даже не мясники. Просто
ходят травят крыс..."
Ростислав слыхал, что перед смертью его товарищи держали себя
героями. Но здесь не перед кем выкрикивать лозунги и петь "Смело
корниловцы, в ногу!" Палачи были скучны, и его, Арцеулова, смерть будет
тоже другой, не такой, как у остальных. Война кончилась, ушла страсть,
наступили серые будни "чисток". Ему придется умирать уже в новую эпоху.
Одному из повстанцев пришлось перезаряжать винтовку, что заняло еще
пару минут. За это время Арцеулов немного пришел в себя. Стало стыдно:
годом раньше он просто прыгнул бы на винтовки и утащил с собою минимум
одного. Но сил не было: что-то иссякло в душе. Он смирился. Не будет
Парижа, он не встретит Тэда, не разыщет краснопузого Степу, не увидит
трехцветные флаги над Столицей... Значит, судьба. Там его тоже ждут:
ребята из его взвода, Виктор Ухтомский, профессор Семирадский, с которым
он так и не доспорил... Там ждала Ксения...
- Что вы тянете, сволочи! - произнес он еле слышно, но палачи,
похоже, услыхали. Медленно, словно неохотно, стволы винтовок начали
приподниматься...
И тут Арцеулову стало не по себе. Что-то не так! Он забыл нечто
важное! Он не должен сдаваться без боя! Оружия нет, сил не оставалось, но
есть что-то еще...
- Рог Гэсэра... - Ростислав проговорил это вслух, в словах кипела
горечь. - Рог Гэсэра...
Убийцы удивленно переглянулись. Старший секунду подумал и положил
палец на курок. Резкий свист... Арцеулов невольно сжался, по привычное ухо
отметило: это не пуля. Ростислав даже не успел удивиться, как один из
повстанцев уже медленно валился на землю, в спине его торчала короткая
черная стрела.
Оставшиеся среагировали мгновенно, но успели лишь обернуться. Снова
свист, короткий стон - и перед Арцеуловым в растоптанной дорожной грязи
лежали трупы. Те, что пришли чистить берег от белой заразы, так и не
смогли выполнить свою работу. Второму стрела пробила грудь, а старшему
вошла в горло. Стрелы были странные. Сознание отметило это автоматически и
так же, сам собою, пришел ответ:
- Арбалетные. Их называют "болты"...
Оставалось ждать четвертую - себе. Но берег был тих, лишь кипящие
волны накатывались на привыкший ко всему серый песок. Арцеулов глубоко
вздохнул и поднял с земли винтовку.
Вдали послышался конский топот. Скакали с запада, с противоположной
от красного гнезда стороны. Ростислав замер и стал ждать. Если это враги -
он встретит их стоя...
Темные силуэты казались едва различимыми в ночном сумраке, но что-то
необычное было в этих молчаливых всадниках.
Каски! Он не очень удивился, но каски - скорее, шлемы - были
странные: приплюснутые с верха, с широкими стальными полями. За плечами
ехавших висело оружие, но не привычные глазу карабины. Кавалькада
приближалась, и Ростислав, уже не удивляясь, машинально отметил:
"Арбалеты... Что ж, удобно..."
Арбалетчики ехали плотной колонной, но трое в ряд. Их было не меньше
взвода. На солдатах были не только каски, но и кирасы, во всяком случае
нечто, похожее на них. Впереди скакал командир - без шлема, в заломленном
на ухо берете. Отряд несся рысью, казалось, не обращая внимания на
одинокую фигуру у дороги. Но внезапно первый всадник поднял руку и рванул
удила. Молча, без обычного ржания, конь замер в двух шагах от места, где
стоял Арцеулов, Всадники отреагировали мгновенно - перед Ростиславом
словно выросла странная скульптурная группа.
Предводитель даже в седле казался высоким, куда выше среднего роста.
На нем был широкий плащ, у пояса висела шпага - или узкий меч. На почти не
различимом в сумраке лице темнела короткая бородка. Всадник бросил взгляд
на замерших в седлах арбалетчиков, затем резко обернулся к Ростиславу:
- Почему ты так поздно позвал нас? Или брезгуешь нашей подмогой?
Неизвестный говорил не по-русски, но слова, произнесенные на
незнакомом певучем языке, сразу же становились понятны. Арцеулов воспринял
это спокойно: после Тибета такое уже не удивляло.
- Я Чезаре ди Гуаско - благородный рыцарь из славного города Генуи,
властелин Пастушьего замка и Арпатского леса, гроза Алустона и всей Готии.
Это мои верные слуги, а земля, на которой ты стоишь, - моя земля...
Странная пышная фраза не удивила. Поразил тон - холодный, гордый и
несколько снисходительный. Так обращаются к тому, кому оказали великую
милость. Впрочем, в этом господин ди Гуаско прав.
- Подполковник Арцеулов! - привычные слова вернули бодрость.
Ростислав внезапно ощутил стыд: вид у него, кадрового офицера, был словно
у мокрой вороны.
- Откуда у тебя этот рог, Арцеулов?
В тоне по-прежнему слышалось превосходство, но всадник был явно
удивлен.
Безразличие уходило. Арцеулов почувствовал острый интерес. Выходит,
не надо даже трубить в эвэр-бурэ!..
- Мне дал его командир Джор, Джор-баши. Мы встретились с ним в
Западном Китае...
Не меньше минуты чернобородый молчал, а когда заговорил, тон стал
совершенно иным - почтительным и немного испуганным:
- Сеньор, вы хотите сказать... Если я правильно понял, рог передал
вам сам Рыцарь Востока? Вы с ним знакомы?
- Джор-баши помог мне, - Арцеулов чуть заметно пожал плечами. - Я ему
очень признателен. Извините, не успел поблагодарить вас.
- Джор... - негромко повторил ди Гуаско. - Он даже назвал вам свое
имя... Моя услуга невелика, сеньор. Все мы лишь тени Рыцаря Востока... Но
я невежлив. Вы желаете о чем-либо спросить?
- Мне, наверно, полагалось бы удивиться, - улыбнулся Ростислав. - Но
я очень устал...
- Ни слова больше! - Гуаско махнул рукой, и от кавалькады отделился
один из всадников, ведя на поводу коня. - Прошу вас, поспешим в замок...
Замок... Арцеулов вновь улыбнулся. Это прозвучало так естественно,
словно они находились не в крымской глуши, а где-нибудь возле славного
города Генуи...
Между тем, ди Гуаско вновь махнул рукой, и тут из-за деревьев, росших
вдоль дороги, молча выступило несколько арбалетчиков в таких же шлемах,
панцирях и стальных наколенниках. Двое держали на поводу лошадей.
Значит, вот кто его спасители! Они были тут - и ждали. Ждали, пока он
позовет на помощь. Все это казалось невероятным - всадники в латах,
арбалеты, сеньор ди Гуаско из Генуи, - но Арцеулов уже понял: рог
Гэсэр-хана вызывает весьма странных помощников.
